Bad blood

А вскоре они снова собрались в назначенное время в назначенном месте, чтобы узнать оценки зрителей для второй тройки и отправить на испытание новую. — Итак, уважаемые экстрасенсы. Напомню, что на прошлой неделе одна из наших магических династий блистательно дебютировала на испытании, разгромив самого большого Шепса. Лия, Лев, как думаете, сможете повторить свой успех? — Это зависит от зрителей, — уклончиво отозвался Лев. — Сто процентов! — заверила Лия, ожидавшая от зрителей, как минимум, десятку. Несмотря на то, что со времен семнадцатого сезона прошла как будто бы целая жизнь, их фан-база до сих пор оставалась активной. В первую очередь, это была косвенная заслуга Левы. Загадочный красавчик-чародей, мечта любой недопсихологини, которая обязательно избавит его от флэшбеков и восстановит и душу, и тело после страшной аварии, до сих пор привлекал внимание. Лия, активно ведущая свои соцсети, частенько этим пользовалась. Лева уже готов был взвыть. В реальности, к сожалению, десятки не получилось. Лина заработала всего лишь шесть целых и семь десятых балла. Сашка — девять и два. Лия скрестила пальцы, вспоминая все известные ей молитвы, которых было не так много… — Выдыхай, — усмехнувшись, разрешил Лева, погладив ее по спине. Девять целых и четыре десятых! Лия подпрыгнула от восторга. Ну да, отрыв не такой уж и большой, как ей хотелось, но… главное, что он вообще был. Это приятно радовало. — Кажется, у нас намечается борьба не на жизнь, а на смерть, — шутливо объявил Башаров, ведь старшего Шепса и Чацких действительно разделяло всего несколько сотых. Чуть меньше балла. — Александр, волнуетесь? — Ничуть, — улыбнулся Саша и тут же потрепал Лию по голове, взъерошивая волосы. — Это заслуженная оценка ребят. Но это не значит, что я не отыграюсь. И ведь девчонка оказалась права — она вольготно так обосновалась в его мыслях. Он больше не считал своим главным конкурентом Олега, что почему-то почти не разговаривал с ним дома. Но и не только в этом дело. Лия оказалась гораздо интереснее, чем он раньше думал, утопая в своем раздражении. Красивая, дерзкая, неугомонная. Рядом с такой и жить становится интереснее. — Ну, не переживай. Все равно окажешься подо мной еще раз, — как ни в чем не бывало объявила Лия, вкладывая во фразу самый двусмысленный подтекст, на который только была способна. И в завершение — воздушный поцелуйчик. Башаров многозначительно кашлянул, потому что чуть неловко стало даже ему. Но быстро взял себя в руки, подытоживая: — А сегодня на испытание отправляется последняя тройка первого круга, и мы узнаем окончательную расстановку мест в турнирной таблице. Напомню, что благодаря жеребьевке первый этап «Битвы сильнейших» завершают аланский провидец Константин Гецати, шаманка Марьяна Романова и чернокнижник Данила Савич. Уважаемые экстрасенсы, вы готовы? И в ту же секунду Марьяна приложила руку к голове, словно отдавая честь. — К пустой голове не прикладывают, — резонно подметил Костя, кидая при этом смешливый взгляд на Даню. Своей фразой Гецати просто убил Савича. Вот умел же он сказануть так, что хоть стой, хоть падай! Мужчина несдержанно хохотнул, переводя взгляд на друга. Тоже смеющаяся Марьяна поступила также, и случайно получилось, что сделали они это синхронно. — Ты кого пустоголовой назвал, доктор?! — деланно возмутилась Романова, чем еще сильнее развеселила Даню. Окей, первое испытание будет действительно интересным. А у Ады сложилась своя проблема. Вчера отец огорошил ее новостью, что вот прям сегодня она просто кровь из носа обязана присутствовать на его благотворительном приеме. Вот девушка прекрасно понимала, зачем ему это надо — там будет Глеб. Мерзкий, похожий на крысу тридцатипятилетний Глеб. Неужели папочка не мог подобрать для любимой дочурки партию получше? И как назло — Даня сегодня уезжает на испытание. Ада просто не может явиться на прием без сопровождения, иначе Глебушка будет виться рядом, ещё не дай бог на танец пригласит. И тогда к ней в голову приходит гениальная идея. Пожелав брату удачи, она нагоняет Влада в фойе особняка Стахеева и почти шипит: — Череватый, стоять! Дело есть! «Как думаешь, ей правда похуй или притворяется?», — не заставил себя ждать Толик, стоило Лучанской только подать голос. Черт знает, похуй ей или нет. Владу вот, допустим, нет — слишком свежи были воспоминания о ее губах, стройном теле и о том, что она вообще умеет этим телом делать. «Ты когда дрочишь, тоже ее вспоминаешь?». — Адочка! — просиял Влад, разворачиваясь к ней лицом. Как будто бы не был только что пойман с поличным. — Ты шо, уже успела по мне соскучиться? — Безумно, — ухмыльнулась Лучанская. — Настолько, что веду тебя на знакомство с моим отцом. На самом деле — это было бы убийственно. И будет. Потому что Ада уже все решила, и ее решение переосмотрению не подлежит. — Слушай, я сегодня вечером обязана явиться на благотворительный прием, и я хочу, чтобы ты меня сопровождал, иначе папа отдаст меня на съедение Глебу, а он похож на крысу. — Та нахуй мне оно надо? — не мог не поинтересоваться Влад первым же делом. Буквально — Череватый и благотворительность шли слишком далеко друг от друга. Череватый и благотворительный прием у богатенького папочки — это вообще вещи несовместимые. — Ну нахуй, ты… Но вот загадочная крыса, папочкин фаворит, заставил мнение даже поменять. — А шо нам за это будет? — Ну, как хочешь, — пожала плечами Ада. Да уж, она и не думала, что это будет легко. Влад продолжал паясничать. Впрочем, ничего нового. Хотя у нее тоже козыри в рукаве. Девушка, игнорируя его вопрос, просто обходит Череватого, сокрушенно вздыхая: — Значит, придется сегодня вечером трахнуться с Глебом. Подарю свою девственность не тому. Как жаль. Она идет в высоко задранным носиком, про себя отсчитывая секунды до того, пока Влад ее остановит. Три, два, один… — Стоять! И вместе с голосом Влада впервые так явно прозвучало басовитое рычание Толика. Рявкнули-то они, надо сказать, одновременно. — Время и место. Бегом, блять. — Шесть вечера, — проворковала Ада, оборачиваясь. — Мой водитель отвезет нас, так что просто черкани мне адрес. Не то что бы она вообще собиралась сегодня с кем-то спать, но дразнить Череватого вдруг оказалось до безумия приятно — аж коленки затряслись от властности в его тоне. Отец будет в ужасе. *** И вот трое экстрасенсов уже ждали свой микроавтобус на окраине Москвы. — Здарова, — поздоровался Даня, пришедший на место встречи самым последним. Он первым делом протянул руку Гецати для рукопожатия, и после того, как мужчина пожал его руку, притянул его в объятия. Костя усмехнулся и похлопал его по спине. — Привет, Марьяна, чего смурная такая? — улыбчиво поприветствовал Савич вторую свою коллегу, после чего и её приобнял за плечо. Настроение было на удивление хорошим, даже не смотря на то, что чернокнижник совершенно не выспался. — Ох, меня духи трепали всю ночь, — поделилась Романова. — Вообще спать не давали. А если они приходят тогда, когда я не звала, то это обычно означает, что их будет вокруг меня много. Правда, сейчас рядом с ней были только двое симпатичных мужчин, что не могло не радовать — хотелось верить, что их тройка сделает все правильно. — Лучше бы, конечно, по ночам не духи трепали, а кое-кто другой, — как ни в чем не бывало произнес Даня, с намеком на себя. Он продолжал обнимать Марьяну, однако взгляд его переметнулся на Гецати, поплывшего с этой пошлой шутки, но стойко делающего вид, что это не так. — Но жиза, на самом деле, мне сегодня тоже плохо спалось, — и это было действительно так. Савич еще не привык к новому месту жительства, а потому даже на таких дорогущих простынях в квартире его сестры не спалось. — Это ты кого имеешь в виду? — встрепенулась Марьяна, поворачивая голову к Дане. — Не заставляй меня делать тебе «кусь». — Рядом с тобой двое привлекательных мужчин. Выбор за тобой, — подмигнул Савич шаманке, после чего обнаружил, что их автомобиль уже приехал. Гецати галантно открыл перед Романовой дверь и пропустил Даню вперед. Наконец-то рассевшись по местам они тронулись. Как обычно начало съемок началось с вопросов о видениях на грядущее испытание. Женщина рассказала все то же, что и до этого, а мужчины предпочли отмолчаться. И тогда засуетилась уже съемочная группа. — Как вы думаете, кто окажется слабейшим? — неожиданно вклинился в разговор один из администраторов. — Никто об этом сейчас не думает, — Даню немного возмутил этот вопрос съемочной группы. Соперничество это кончено хорошо, но так откровенно их стравливать это днище. — Мы идем делать свое дело, помогать людям. А между нами соперничество… — но не успел Гецати договорить, как его перебила Марьяна. — Не лукавь, не лукавь, — причитала женщина, пиная своим бедром, сидящего рядом мужчину. — Это что такое? Попытка вбить в меня какую-то истину твою? Косте было, на удивление, комфортно, несмотря на подначивания Марьяны. Рядом был Даня, которого он знал уже восемнадцать лет, с которым имел свою историю за спиной. — А, может, я хочу выбить из тебя твое спокойствие, — продолжала Романова. — Провокатор Марьяна, да? — обращаясь уже к Дане, усмехнулся Костя. — Не, это еще цветочки по сравнению со мной, — отозвался Даня, с широкой улыбкой. Это уж точно, провокатор он отменный. И сестру в детстве разводил на всякие приколы, и Костю выводил из себя. Дрались даже несколько раз. — Я? Нет, у меня есть такой метод работы. Я забираю качества людей. Мне вот твое спокойствие понравилось, — флегматично отозвалась Марьяна. Что ж, а это интересная практика, Даня аж приосанился и стал внимательнее слушать Романову. — Чуть чуть покусала тебя, — ухмыльнулась Марьяна, из-за чего Костя прыснул со смеха. А между ними тем временем как будто искорка проскочила, которую Савич просто не мог не заметить. Сидят тут, глазки друг другу строят, флиртуют. Даня даже немного расстроился, что сидел на сидении не рядом с ними, а напротив. Он может быть тоже Костю потретировал. Хотя… Даня двинул ногой вперед, из-за чего их колени слегка стукнулись друг об друга. — А ты что делаешь? — удивленно приподняв бровь, поинтересовался Гецати. — Тоже кусаю. Мне понравилась Марьянина тактика, я тоже так делать буду, — усмехнулся Савич. — Ну кусайте, кусайте, мне надо взбодриться, — улыбнулся Гецати, кидая взгляд то на Романову, то на Савича. И если Марьяна вдруг потеряла интерес к мужчине, из-за ответной реакции, то Даня разошелся пуще прежнего. Он по ребячески еще несколько раз пнул мужчину по ногам, после чего рассмеялся. Но он совсем не ожидал, что Костя может его пнуть в ответ. — Как дети малые. Но все же даже Марьяна расслабилась. Их непосредственность и игривость передались и ей, и вдруг Романова хватает обоих за их колени, посмеиваясь: — Так, хватит, всю машину растрясете. — Ладно, ладно, — рассмеялся Савич, — Ну что, кто первым на испытание пойдет? — поинтересовался все еще слегка хихикающий, Даня. — Я хочу быть первой! — тут же воскликнула Марьяна. — Побудем джентельменами, уступим даме, — предложил Костя. — Конечно, — пожал плечами Савич. Он даже не был удивлен, что именно Гецати завел разговор о джентельменском поведении. Он всегда был таким, но с возрастом данная черта мужчины обострилась. — Тогда позвольте мне пойти последним, — попросил медиум. — Тут уже джентельменом быть сложнее, — усмехнулся Даня. — Это да. Тут можно побыть просто товарищем. — Хорошо, — Даня не стал говорить, что и сам хочет пойти последним. Ему не жалко уступить Косте — к тому же, в принципе нет разницы в каком порядке проходить испытание. Гецати, довольный, что приятель не стал долго препираться вытянул вперед кулачок, и Даня, усмехнувшись, его стукнул, как в старые добрые. **** И вот настала очередь Дани проходить испытание. Он заходит в дом, с интересом пытаясь прочувствовать его энергию. Здесь она очень тяжелая, гнетущая. — Здравствуйте, Данила, — приветливо здоровается с чернокнижником улыбчивая Вера Сотникова, — Попробуйте почувствовать зачем эти люди вызвали вас сюда. — Что ж, задание понятно, могу приступать? — для галочки поинтересовался Савич, хотя сам уже принялся доставать необходимые атрибуты из сумки. Присев на колени, мужчина принялся зажигать пучок благовоний, но те, как назло, совершенно не хотели загораться. Их тушило нечто, живущее в этом доме. В итоге Савичу пришлось достать обычную свечу для работы, но и та поддалась не сразу. Однако осмотрев главную комнату, Даня остановил взгляд почему-то на маленькой девочке, видимо дочери хозяев. Её руки и лицо были как-будто перепачканы в саже. Но когда-то чернокнижник подошел к ней поближе, то понял, что это остаточные следы магии. — Ты ничего тут не делала? — положив ладонь на плечо девчонки, с легкой усмешкой поинтересовался Даня. Но та отрицательно покачала головой, хотя сама немного улыбалась — у Савича был удивительный дар располагать к себе людей с первого взгляда. Что ж, мелкая либо врала, либо не помнила. Поэтому подняв, оставленную неподалеку свечу, мужчина пошел на второй этаж, потому что там ему послышались какие-то голоса. — Мне кажется это рабочий дом, — поделился своими ощущениями чернокнижник, после того как осмотрел весь этаж. — В каком смысле? — поинтересовался удивленная Сотникова, чем вызвала у Савича снисходительный смешок. — Тут когда-то жил или практиковал сильный колдун или ведьма, — чуть позже хозяин дома подтвердит, что прошлая владелица была повернута на гаданиях и эзотерике. Также колдун безошибочно определил, что ваза стоявшая в одной из комнат, принадлежала как раз прошлой хозяйке. Но всего того, что Даня наговорил было всё еще недостаточно для хорошего прохождения испытания. А потому попросив зашторить окна в одной из комнат и сидеть тихо, чернокнижник принялся за проведение магического ритуала вызова. Вызова бесов. Ведь именно их энергию Савич почувствовал практически сразу, как переступил порог дома. И скорее всего адскую парашу натащила сюда жившая тут ведьма. И тут во время проведения ритуала, мужчина услышал, как где-то на шкафу захрустела икона. Признак бесовского присутствия. Значит нужно продолжать, чтобы получше разглядеть. Даня принялся бегло читать наговор, записанный в его магической книге. Прямо над ухом раздался низкий инфернальный смех, а сам Даня почувствовал прикосновение когтистой ладони. Он бы даже испугался, если бы не был в магии уже последние десять лет. Демон в человеко-подобном обличии разлегся на ковре перед чернокнижником, из-за чего у него губы растянулись в жутковатой улыбке. Бесятинка играючи рассказывала различные факты о жильцах дома, а Савич просто озвучивал услышанное. — Генеральша вас обманула, говорит, — гораздо более низким голосом, нежели обычно, бормотал Даня. Бес рассказал и недавно случившемся пожаре в бане, и о том, как мог при желании сжечь вообще всю хату. — Тут не просто бес живут, а инкуб, — выходя из некоторого транса заявил Савич. Да и не один на самом деле — их тут тьма, если присмотреться. — Они питаются человеческими эмоциями, чувствами, сексуальными фантазиями. — А почему они здесь? — любопытствующее поинтересовалась Вера. — Кто-то забавы ради вызывал инкуба для утех, — скорее всего прошла хозяйка-ведьма, ведь инкуб это бес похоти в мужском обличии. Савич хотел еще что-то добавить, как вдруг над ухом послышался снова инфернальный шепот. «А у мужика специфичные вкусы в постели» — услышал Даня, пока взглядом внимательно изучал хозяина квартиры. Да уж, весело им тут живется. Чернокнижник деловито откашлялся, после чего поднялся на ноги. И в этот момент мужчина сам попросил переговорить с Савичем один на один. И рассказал он то, что собственно Даня и подозревал, после того, как услышал слова беса, — мужика мучали видения, которые насылал суккуб. Чернокнижник дал пару советов хозяину хаты, как справиться с наваждением, и после этого его отправили дожидаться консилиума. *** Для Кости это испытание вышло непростым — ощущение полного непрогляда в доме сводило с ума. Только на улице он смог связаться с душой отца хозяина дома, но, хоть он и передал все его слова, Гецати не был до конца доволен собой. Ему было важно услышать, что скажут его коллеги. Что скажет его друг. И вот их втроем приводят обратно дом, и Костя сразу вопрошает: — Ну что — консилиум? — Ага, константилиум, — с иронией отозвался подошедший Даня. Было всё же забавно, что Гецати так сильно топит за совместную работу, но вполне понятно почему. Благородство. — Тебе что-нибудь мешало, когда ты работал здесь? — поинтересовался Савич. Все-таки слишком странно и непонятно будет, если окажется, что бесы мешали работать только ему. — Ну, мягко говоря, да, — поджав губы ответил Костя. — У меня вот то же самое было. Я пытался зажечь травы, они так и не зажглись. Когда я наверху ритуалил начали хрустеть иконы, — делился своими впечатлениями от прохождения испытания Даня, — Я просто уверен в том, что тут есть бес огня. И очень много инкубов, которые питаются энергией секса. Возможно тут даже когда-то были оргии, — подытожил чернокнижник, после чего посмотрел на Костю и Марьяну, в ожидании их реакции. — Я этого не видел, — ответил Гецати. — Но я уверен, что мне именно мешали. Я доверяю твоей версии. И это было правда так. Оставалось только услышать Марьяну. — Мальчикам всегда мерещится только секс, — закатила глаза Марьяна. — Одни оргии на уме… Сама-то она была абсолютно уверена в правильности своей версии. Не могла же она, потратившая много лет на работу с бесами, упустить их, родненьких? Тем более, связанных с сексом. — Ну когда такие экстрасенсы рядом, — Даня многозначительно обвел взглядом её и Костю, — И не такое мерещиться будет, — хмыкнул мужчина. И с каких пор он флиртует с Романовой? Она дама конечно привлекательная… но он как-то сам от себя не ожидал. Точно в этом доме какая-то похотливая херня живет. Костя, так же неожиданно для себя, хохотнул. Слишком хорошо знал Савича. И слишком хорошо помнил… — Я тебя так очаровала, что ты даже не видишь здесь разлом пространства? — в наигранном удивлении вскинула брови Романова. А потом не могла все-таки немного не куснуть: — Или это тебя под Костей так несет? Вот сейчас сдержать смех было невозможно. Чертовка даже не представляла насколько была права. Гецати мужчина очень сексуальный и привлекательный. Рядом с таким не только девчата поплывут… но и другие мужчины. — Так, ладно, — еще раз хохотнув, начал Савич, — Мы будем проводить какую-то совместную работу? — Да, — немедленно отозвался Костя, единственный здесь сумевший удержать хохот внутри. — Даня, руководи, я подсоблю. Он доверял работе друга-чернокнижника. Особенно если учитывать, что тот смог увидеть гораздо больше. — Отлично, — вообще было приятно, что Костя даже не раздумывая согласился на его ритуал. Значит доверял. Значит готов был помочь. Но прежде чем начать работу, Савич обратился ко второй своей коллеге, — Марьяна, ты с нами? — Нет, конечно, — как ни в чем не бывало отозвалась Марьяна. — Я не работаю с кем-то. Пусть и дальше идут гонять своих бесов. Вдвоем. На коленочках. Но развеселившаяся от этого легкого флирта Романова, собирая свои атрибуты, чтобы начать штопать разошедшееся от экспериментов ученого пространства, все же бросила напоследок: — Мы еще не настолько близки, мальчики. — Почем знаешь, — пожал плечами Даня, после чего взяв свою сумку двинулся в сторону чердака, — Мы занимаем второй этаж. Ну не хочет Романова работать вместе, значит не надо, они и вдвоем с Костей прекрасно справятся. — Зря ты так, Марьян, — спокойно усмехнулся Гецати. — Конечно, Дань, пойдем. Я в твоем расположении. — Главное не поддайтесь инкубам, мальчики! — поддела их Романова, отправляясь в гостиную. Именно про инкубов она сказала намеренно. Но мужчины её уже не слышали, раскладывая атрибуты в одной из комнат второго этажа. За ними, конечно же, проследовал вездесущий Коля, но Савичу он даже не мешал. Настоящему чернокнижнику такая фигня не может стать помехой. Они с Костей сели друг на против друга на колени, и пока медиум зажигал свечи, чернокнижник искал страницу с нужным заговором. Даня механически зачитывал нужный текст, пока на него с любопытством смотрел Костя. Все таки в чернокнижных практиках принимал он участие не так часто. Вот Савич поднимает затуманенный и помутневший взгляд из-под опущенных ресниц. И это было бы жутко, если бы не так красиво и завораживающе. Рука держит страницы книги, пока чужая ладонь накрывает её сверху. Даня мог бы сказать, что ему очень приятно ощущать тепло Костиных рук, но в этот момент все его тело просто пылало из-за ритуала. Поэтому кто тут еще кого греет. Из-за тактильного контакта Гецати мог видеть местных демонов также четко, как это делал сам чернокнижник. И вся эта дрянь из разных уголков дома слеталась в руку к Савичу — его свеча даже начала коптить. — Все, — отчеканил Даня хриплым голосом и потушил свечу о металлический поднос. Медиум повторил за ним и в этот же миг услышал гул призрачных голосов. — Ты забрал их, — с восхищением выдохнул Костя. — Я снова слышу духов. Но к загробному шепоту также примешался и хрип Марьяны из подвала. Знала бы, что Данила уже сделал все работу — причем блестяще. *** Как и обещала Ада, чёрный лимузин подъехал к дому Влада ровно в шесть вечера. Странно, но девушка совсем не волновалась, предвкушая разгром, который устроит ей отец, когда она прибудет на его прием под ручку с чернокнижником. Сейчас она просто спокойно сидела в салоне лимузина, разглаживая складки на своем архивном платье Шанель коллекции девяносто второго года. Элегантное, черное, приталенное и с золотыми цепями. Волосы собраны в красивую прическу, на губах — вишневая помада. Сама драгоценность. Когда дверь авто открывается, и в салон проникает Влад, Ада ухмыляется: — Даже не опоздал. «Ну пиздец, — вынес вердикт Анатолий, когда в назначенное время под окнами действительно появился лимузин, — может, она нам еще приплатит, когда мы ее трахнем?». На фоне Ады, словно сошедшей с обложки всех гламурных журналов сразу, Череватый даже в костюме смотрелся чужеродно. Тем не менее, виду не показывал. Задумчиво оглядев фигуру Лучанской — в баре тогда ему точно понравилось больше, Влад с улыбкой поинтересовался: — Адочка, родненькая, и как всю эту хуйню с тебя снимать? Ну и так, как бы между делом: — А мне пришлось даже похоронный костюмчик надевать. Внизу живота вновь заныло, и девушке даже пришлось невольно сжать колени — почему, блять, ее тело так не него реагирует? — А я тебе ничего и не обещала, — подметила Лучанская, подмигнув. — Я свободна и ничего никому не должна. Ни тебе, ни Толику. Но не могла не закусить нижнюю губу, засматриваясь на Влада в костюме. Да, это не Том Форд, но было что-то первобытно горячее в том, что он идет с ней на светское мероприятие, блять, в похоронном костюме. Лимузин мчал по вечерней Москве, а Ада принялась намешивать себе мартини уже в пути, специально демонстративно облизывая оливку на коктейльной шпажке. Ей нравилось чувствовать себя соблазнительной рядом с ним. Казалось, чертов ублюдок открывал в ней какие-то новые, ранее неизведанные грани. Лучанская не спешила завязывать беседу — просто пила и тихо подпевала играющему в салоне Джастину Тимберлейку. Через полчаса лимузин тормозит у фешенебельного ресторана, снятого на эту ночь под благотворительное мероприятие. Конечно, на самом деле, здесь просто собрались сливки общества, чтобы напиться и обсудить новые инвестиции. Ада и Влад спокойно проходят мимо секьюрити — на входе девушка являет свое приглашение и заверяет, что Череватый — ее «плюс один». Внутри все блещет роскошеством — гигантские люстры с натуральными бриллиантами, шведский стол, заставленный осьминогами, лобстерами и трюфелями, пирамида из бокалов с шампанским. Гости вечера тихо, учтиво переговариваются друг с другом, какие-то дамы в меховых накидках мелодично смеются. Ада, прихватив себе бокальчик розового шампанского, шепчет Владу: — Где-то здесь мой отец. Он организатор вечера. Я бы попросила тебя вести себя естественно, но сегодня мне надо, чтобы ты был кем угодно, только не собой. В такую хуйню Череватый еще в жизни не влипал. — Толика тебе, блять, позвать? — шикнул на нее Влад. Бес над ухом с готовностью загоготал, едва ли не прямым текстом говоря, что если Череватый поделится телом, то он устроит тут настоящий фурор. Но внимание Влада, однако, почти сразу переключилось на другое, и он просто не мог не спросить: — Оп, крысюк твой? Мимо них действительно кругами расхаживал мерзкого вида типок с зализанными сальными волосами. Глазки все бегали по Аде, рассматривая слишком подробно, и Влад чуть не плюнул ему под ноги. Тьфу, блять. — Хошь, шуганем? — вдруг поинтересовался он у Ады, хотя, в принципе, готов был это сделать и без ее согласия. Потому что так на нее пялиться мог только Влад. А Лучанская вдруг рассмеялась. Легко и весело. Она буквально кожей чувствовала, что Череватый ее… ревнует? Вот это номер. Весьма приятный номер. — Не поверишь — хочу. У нее сразу заинтригованно заблестели глаза — для нее ещё никогда ничего подобного не делал. Поэтому девушка вдруг решительно берет Влада под руку, самым заговорщическим тоном воплощая: — И что же ты собираешься сделать? Влад не ответил. Тяжелый взгляд чернокнижника был полностью сосредоточен на мелком крысеныше, даже не подозревавшем, что на него уже надвигается стихийное бедствие в виде Толика. Естественно, по-настоящему наносить ему вред Влад не собирался — в сложившихся обстоятельствах это точно привлекло бы много внимания. А вот чуть шугануть… Перед глазами крысюка резко возникла перекошенная бесовская морда, источающая зловонный смрад, перепачканная кровью и с Джокерской улыбкой — как будто только что порезали. Он, не ожидавший такого, завизжал, как девчонка, бросаясь бежать, но на каждом шагу его преследовал нагоняющий жуть Толик. Толик, стараниями которого крысюк на полном ходу влетел в шведский стол, снося часть тарелок своей рожей и не переставая при этом истошно верещать. — Ух ты ж, как неловко вышло, — как ни в чем не бывало изрек Влад, перехватывая у Лучанской бокал и залпом выпивая оставшееся. А Ада только заливисто смеялась, даже не стараясь звучать тише, чтобы не показаться невоспитанной. Схватилась за лацканы пиджака Череватого, притягивая его к себе, и проворковала: — Мой герой. Она уже собиралась поцеловать Влада, когда сбоку послышалось грозное и совсем не деликатное покашливание. Блядство. Отец. Девушка тут же отпрянула от чернокнижника. — Юная леди, что здесь происходит? — Виктор Аркадьевич был, мягко говоря, не доволен. Чопорно сложил руки на груди и оглядел спутника дочери, даже и не думая здороваться. Его взгляд задержался на явно дешевом по меркам их семьи костюме и тут же вернулся к татуировке с крестом, обвитым змеями, на шее. — Представишь нас? — Пап, это Влад Череватый… — Череватый? — хмыкнул Лучанский. — С этой твоей «Битвы», на которую ты тратишь время вместо учебы в Сарбонне? И тут до отца доходит ещё одно осознание — этот хохол же обладает такой же силой, что и его дочь. Значит, происшествие с Глебом — не случайность вовсе? Под острыми скулами отца тут же заиграли желваки. — Я вынужден попросить твоего спутника уйти, — процедил Виктор Аркадьевич. — А с вами, юная леди, поговорим отдельно. Но Ада… Ада, которая всегда купалась в обожании и внимании отца, вдруг решила бросить ему вызов. Сама не понимая почему, она восприняла его тон как личное оскорбление. — Нет, — задрала подбородок девушка и демонстративно взяла Влада за руку. — Ты хотел, чтобы я пришла сюда только из-за Глеба, верно? А если я привожу кого-то с собой, кто не так перспективен по твоему мнению, то на мне можно ставить крест? Виктор аж побагровел. — Ада, если ты не хочешь улететь частным рейсом в Париж сегодня же, то советую… — Я не ребенок! — вспылила она, неосознанно крепче сжимая пальцы Череватого. — Ты не можешь сослать меня и держать взаперти, как принцессу в башне! — Тем не менее, ты живешь в башне. Потому что я ее тебе купил. Все, что у тебя есть, купил тебе я, а ты в благодарность приводишь ко мне недостойных тебя? — Меня или тебя? — в ее голос теперь звенит лед. — Знаешь, ты прав, зря я его привела. Влад, пойдем, мы уходим. — А вам порчу на невставайку сделаем, — как ни в чем не бывало заверил важного дядьку Влад. Ну, хотя даже узнал — уже весело. И хотя предательское желание навести суеты в этом пафосном местечке сложно было деть куда-нибудь, он действительно потащился к выходу вместе со злой Лучанской. Или не злой. Скорее, даже расстроенной. Это осознание заставило Влада невольно нахмуриться. Из башни из шампанского полетел один из нижних бокалов, руша всю остальную конструкцию. Бокалы звенят, стекло бьется, шампанское шипит, бабы визжат, а недостойный чернокнижник просто сбегает за ручку со своей ведьмой. Идиллия, на самом деле. Уже на улице Влад ее на мгновение притормозил. Взял за плечи, затянутые золотыми цепочками, потрепал, надеясь растормошить. — Ты шо, из-за такой хуйни расстроилась? Адочка, ну я тебя умоляю… Его слова о собственной недостойности как-то и не задели совсем. Вот тогда, в готзале, было обидно, да. Сейчас — даже не задело ничего, совсем. Похуй было. — Ты не понимаешь, — мрачно выдохнула Лучанская. — И вот так всегда. Я должна постоянно быть хорошенькой куклой, которую можно перевязать ленточкой и подарить какому-нибудь Глебу. Я должна не позорить отца, его фамилию. Он же так краснеет перед своими «друзьями»-миллиардами, что у него дочка в «Битве экстрасенсов» участвует. Мне буквально нельзя иметь ничего своего, что не соответствует его вкусу. Настроение рассыпалось в прах, прямо как пирамида из шампанского в зале минутой ранее. И теперь Ада, в поисках тепла и заботы, делает шаг вперед и прижимается щекой к груди Влада. Не плачет, ничего такого. Она просто, действительно, расстроена. И устала. — Влад… — не отлипая от него, зовёт девушка. — Ты поедешь ко мне домой? Влада отцовская история сильно не задевает. Ему про своего хорошего вспомнить нечего — разве что Толик, впервые появившийся именно тогда, когда избитый до кровавых соплей Череватый полез в петлю в первый раз. Все, больше ничего. Но для Ады вот… для нее, кажется, важно. Толик беснуется, предвкушая прекрасную ночь — очевидно же, чем именно все закончится. И Влад предвкушает. Не может не предвкушать. Только неожиданно даже для самого себя интересуется: — Пожалеешь потом? — Нет, — но ее голос все равно звучит как-то неуверенно и потерянно. — Пойдем. Холодно тут. Обратный путь в лимузине занимает не более двадцати минут — с Тверской по прямой по Ленинградскому проспекту. Весь путь Ада лежит у Влада на плече и молчит — голова болит. Остаточное явление после выпитого мартини и шампанского. И вообще настроение меланхоличное какое-то. Лучанская все думает и думает — на кой черт она его позвала? Кому и что пытается доказать? Отцу? Себе? Нет. На самом деле, Ада просто хочет побыть с Череватым, как бы странно это ни звучало. Водитель тормозит у въезда в «Триумф-Палас», и девушка, как-то уныло оторвавшись от плеча чернокнижника, выходит из лимузина. Она идет только вперед, не оборачиваясь назад. Знает же, что Влад идет следом. Фойе, лифт. Все отчего-то как во сне. И даже пальцы ключи не держат нормально — Ада словно и нервничает, и погружена в себя одновременно. И вот, они входят в ее дорогущую прихожую, и вдруг все тут ей противно. Она скидывает с ног лабутены и вновь становится на голову ниже Череватого. Поворачивается к нему, смотрит снизу вверх, как олененок в свете фар на ночном шоссе, и спрашивает: — Ты, кажется, хотел это с меня снять? «Ну давай, Владос, не ссы!», — науськивал его Толик, особенно взбудораженный вдруг открывшимися перспективами. И вот она стоит. Сама готова. Можно сказать, что даже просит. Делай, что захочешь. Толика эта возможность раззадоривает пуще прежнего. — Неа, Адочка. Ложись-ка ты баиньки. «Ты ебанулся?!», — взорвался Анатолий, и поток чистой демонической ярости был почти что физически ощутим. Влад пожал плечами с самым невозмутимым видом, бросая как будто бы в никуда: — Ну типа. А Лучанская усмехается — неужто, почти получив, потерял интерес? Она делает последние шаги вперед, сокращая расстояние между ними до минимума, и берет Череватого за пиджак. Встает на носочки, чтобы дотянуться до его губ и прошептать: — А если я хочу? Вот если я реально готова? По-настоящему? Ее рука скользит выше — к его шее. Самыми кончиками пальцев водит вдоль змеиных линий на его тату. Блядство, что же он такой высокий-то? Хер дотянешься. — Или ты… Передумал насчет меня? Уже неинтересно? Для нее-то это дело принципа. Ее отец решил, что Влад ее недостоин, а сама Ада в этот момент поняла, что считает равно наоборот. Это она с ее стекляшками-брюликами на самом деле пуста и ничего из себя сама по себе не представляет. А вот рядом с ним… Рядом с ним она чувствует себя живой. Будто очнулась от долгого сна. — Я тебе шо, бесплатная проститутка что ли, Адочка? Толик рычит, готовясь буквально в любую минуту показаться в своем истинном обличии — Влад смеется. То есть, конечно, на самом деле, ему не смешно, а от того, чтобы перейти грань, его сдерживает буквально один шаг. Шаг, который Ада настойчиво призывает сделать. А Владу оказывается пиздец как сложно убрать ее руки с себя. — Интересно, — честно признается он, и сам взгляд оторвать не может. — Пиздец как интересно. Но захочешь ты в другой день. И хотя примерно все моральные принципы Владу Череватому чужды, кажется, что трогать раздолбанную своим отцом Аду будет неправильно. Может, собственные загоны в голове говорят, раз даже Толика перекрикивают. — А порчу батьке все-таки сделать надо, — смеясь, напоминает Влад, коротко целуя ее в щеку. Если бы в губы — точно бы не ушел. — Не прощаюсь. Даже если она с ним после этого захочет попрощаться. *** После такого испытания приходить сегодня в Готический зал было особенно интересно. Естественно, в итоговый монтаж по итогу попали далеко не все двусмысленные фразочки, сказанные экстрасенсами. Причем вырезать пришлось много, что чувствовалось по кривым местам склеек. Но даже того, что в итоге осталось, оказалось для Лии достаточно — и вот уже Леве пришлось спасать новую легенду, оператора Колю, от сестры, требующей ей рассказать, как все прошло на самом деле. Желательно еще при этом слить контент. Но оказалось, что самая эпичная тройка — это не единственное интересное, что подготовили сегодняшние съемки. Чего только стоила Ада, явившаяся не в привычном дорогом костюмчике, который сто процентов стоил дороже чем вся Лия, даже если ее разобрать по частям, а в охренеть какой провокационной короткой бордовой комбинации, не оставляющей вообще никакого простора для фантазии. Естественно, выпали все. Даже Башаров все старательно отводил взгляд, но потом снова возвращался к точеной фигурке, так выгодно подчеркнутой шелком. Несмотря на то, что съемка уже началась, в готзале была звенящая тишина… Которую нарушила прыснувшая от смеха Лия. Это что, блять, у ее любимой принцессы Дианы было маленькое черное платье мести, а у Ады — маленькая бордовая комбинация мести? Самой Лие шутка показалась до гениальности смешной, и она посыпалась тут же, пряча лицо на плече у стоявшего рядом Олега. А вот тут перекосило уже Леву. Олег тоже тут же улыбнулся — сам так и не понял чему. Похлопал Лию по спине, задержав руку на талии. А Ада… Когда Влад тогда просто ушел, сначала она ощутила опустошение. Так и стояла в своей прихожей в полной растерянности ещё несколько минут. А потом пришла обида. Она буквально предложила ему себя на блюдечке, а он — съебался. И тогда к ней в голову влез гениальный план. Именно поэтому она сегодня стояла в готическом зале в той самой комбинации, в которой танцевала ему. Для других со стороны она могла показаться похожей на платье, но Череватый-то должен был узнать. И понять, что упустил. — Ада, не могу не заметить, что вы сегодня просто замечательно выглядите, — не сдержался от комментария Марат. — Благодарю, — сдержанно улыбнулась Лучанская. Главное, чтобы брат за такой видок не прибил. На отца-то, смотрящего выпуски, теперь похер как-то. — Еще бы в трусах пришла, — тихо возмутился Савич, окидывая сестру осуждающим взглядом. Не то чтобы он был «ответственным старшим братом», но переодически эта функция в нем включалась. Как сейчас например. — На следующий готзал — обязательно, — деловито ответила Ада. Внезапно из ряда экстрасенсов вышел Лева, на ходу снимая пиджак. Особо ничего сверхъестественного не сделал — просто набросил его на плечи Ады, не скрывая весь вызов неожиданного наряда, но и при этом чуть сбавляя градус осуждения. Как минимум, от Дани. — Тут прохладно, — коротко произнес Чацкий, чуть задержав ладонь на плече девушки, но вскоре разрывая контакт и возвращаясь на свое место. Если бы Влад умел убивать взглядом, он бы сейчас это и сделал. Но Башаров, который может быть и хотел бы зацепиться за разыгранную сцену, вынужден был приступить к оглашению результатов голосования. По итогам которого Марьяна получила две десятки и две девятки от наблюдателей. Костя удостоился всего одного высшего балла и трех девяток. На зато Даня… собрал все десятки! Крутяк! — Вау, я не ожидал, — присвистнув, ответил Савич. Это правда — ему на оценки было глубоко насрать. Да, победить он хотел, но ради этого не высокие баллы клянчил, а просто хорошо выполнял свою работу. — Однако ваше положение в турнирной таблице может сильно поменяться, ведь наше профессиональное жюри может оказаться не столь радушным, — резонно заявил Башаров. — Уважаемые экстрасенсы, прошу вас достать из конвертов фотографию Марьяны Романовой. Как оказалось, «профессиональное жюри» действительно не было столь добрым сегодня. Ада поставила Романовой девять. От Лины прилетела десятка, восьмерка от Олега. Хоть и не сразу, но Чацкие в итоге сошлись на семерке (Лия испортила четыре фотографии Марьяны). Девяткой шаманку наградил Саша, и на контрасте неожиданным аккордом стал Влад, выкативший всего пять. — Ну что я могу сказать… — философски начала Лия. — Мне странно, что Марьяна не почувствовала энергию бесов и секса, когда рядом с ней буквально были эти двое… — Понял, Костя? Мы теперь бесы, — лукаво обратился к приятелю Даня, чуть перегнувшись через Марьяну. Он специально заострил внимание именно на первом слове, потому что … то что Савич сексуальный это он знал и сам. Это как тот прикол, когда тебе говорят, что у тебя маленький член, надо молчать. Потому что пытаются что-то кому-то доказать или оправдаться только те, у кого он действительно маленький. А вот самого Савича коллеги одарили весьма высокими оценками: Десять от Ады, что было очень приятно — сестренка оценила его по достоинству. Десять также от Лины (с сердечком), Олега, даже Чацкие удостоили его десяткой с двумя плюсиками! С каждой переворачиваемой карточкой у Дани глаза на лоб лезли. Неужели все десятки соберет? И старший Шепс тоже поставил ему десятку. — Ахуеть! — шокировано выпалил Даня и победно рассмеялся. — Это за что такая щедрость, коллеги? — настроение однозначно поднялось, и хотелось чуть ли не танцевать от радости. Мужчина аж встрепенулся и пиджачок поправил. — Анатолий благословляет, — с улыбкой объявил Влад, последним переворачивая карточку с десяткой. Анатолий, на самом деле, не благословлял. Не простивший Владу отказ от буквально предлагавшей себя Ады бес поклялся, что обязательно подставит Череватого в момент, когда он меньше всего этого будет ожидать — например, как в свое время на вступительных, намеренно приводя его к неправильной машине. Но, надо сказать, что и Влад-то сам не планировал сначала эту десятку ставить. — Только начитка эта… Мне аж уверовать захотелось, — прыснул от смеха Череватый. — И диктор еще такой «чернокнижие, чернокнижие»… — Просто я не служу демонам, а сотрудничаю с ними, — пожал плечами Даня. Он действительно в своей работе использовал более безопасные для него самого, как практика виды чернокнижия. Савич не то, чтобы боялся, скорее справедливо опасался отдавать свой разум, тело и волю в бразды правления инфернальной нечисти. Не хотелось бы, чтобы твоими решениями управляла какая-то крокозябра, жаждущая потехи над тобой и твоими близкими. — И вообще, я уважаю Влада и его методы работы, но впускать в свой разум и тело демона это гораздо, гораздо опаснее, чем Вы можете представить. И то, что прячется за безобидной кличкой «Толик» вы не видели в своих даже самых страшных кошмарах. Поэтому я предпочитаю обезопасить себя от такого близкого контакта с нечистью, и выбираю более «светлые», как он выразился начитки, — на слове «светлые» Даня показал кавычки пальцами. Ада тут же и навострила ушки — покосилась сначала на брата, затем и на Череватого. А затем провокационно выдала: — Я очень хорошо знакома с работой Дани и могу сказать, что это — чистейшей воды чернокожие. Я даже через экран почувствовала этих бесов, когда он их забирал. И пусть Влад там себе и думает, откуда же Лучанская хорошо знает техники Савича. … А реально, блять, откуда? Как бы не старался Влад все съемки держать нейтралитет, Лучанская его осознанно провоцировала. Причем не только его — Толика тоже. — Так, подождите, — в дело вмешался Башаров, — то есть, Данила был таким же одержимым, как и Влад? Тогда в чем разница? — В адеквате полном, спокойно говорю, никого не убиваю, — тут же вклинился Влад. Мечтаю кое-кому закрыть рот своим ртом… — Но он же часто через вас говорит! — почти что с наездом вскинулся ведущий. — Пускаете в себя, разговариваете с ним, наливаете ему… — Это не Толик, — возразил Влад, хотя Савич озвучил примерно то же самое. А умный мужик, оказывается. — Это кое-кто похуже. И сам впервые за весь день очень многозначительно покосился на Аду, почти в упор пялился. Один-один по провокациям, получается? Или нет. Два-ноль в пользу Лучанской. Ведь на него вдруг посмотрела неугомонная Лия, как бы между делом вбрасывая: — Готова поклясться, что Толик особа княжеских кровей, не иначе. Тогда да, Влад у нас прям жизнью рискует. — Ситри, как минимум, — усмехнулся Лева, тоже бросив быстрый взгляд на Аду. — Принц Преисподней, покровительствует сердцеедам. Демон похоти. Им двоим только известно, что успело между ними произойти, но в этом поединке Лев заранее был на стороне Ады. А Лучанская тихо прыснула, прикрыв губы фотографией брата. Знал бы кто, что один из семи смертных грехов — похоть — здесь, скорее, принадлежит ей. Это ей «не дали». Но затроллили Влада знатно — ей понравилось. — Что ж, — откашлялся Марат. — Тогда предлагаю перейти к оценкам Константина Гецати. Ада влепила ему красивую восьмерку с цветочком внутри, Лина — десять, Олег — семь. От Чацких ему прилетела шестерка, и так де по восьмерке от Саши и Влада. — Я объясню свою позицию, — сразу взяла слово Ада, готовая к новым демонстративным провокациям: — Я тебя очень люблю, ты знаешь это, но у тебя совершенно не было своей версии. Но ниже ставить не стала, потому что обряд с Даней — пушка. — Ну да, Костя тут, конечно, был в пассивной роли… — еще более многозначительно протянула Лия, прекрасно осознавая, что говорит. Под осуждающим взглядом брата она мгновенно встрепенулась, как бы оправдываясь: — Что? Ты вообще видел этот ритуал? Я боюсь представить, сколько там еще не попало в эфир! В этот раз уже сам Даня старался держать серьезное лицо, потому что после таких провокаций от Лии, у зрителей могут быть вопросы к нему и Гецати уже как к мужчинам. — Ничего необычного в этом ритуале нет, — развел руками Савич, — А с оценками коллег категорически не согласен. Константин прекрасно прошел испытание, и после нашей работы смог много еще чего рассказать наблюдателям с личной беседе. Да и в ритуале он играл не последнюю роль, — ну… насчет ритуала это было не совсем так, и Костя по факту то и не нужен был ему в качестве помощи. Но Дане очень не нравилось то, как снисходительно коллеги относятся к работе Гецати. Поэтому и принялся его защищать. Ада многозначительно улыбнулась и вновь прикрылась фотографией — на этот раз уже Костиной. — У меня была версия, — заговорил сам Гецати. — Я говорил про аномальную зону, про разлом. Но признаю, что коллеги смогли увидеть больше. Съемки подошли к концу — оставалось дожидаться результатов зрительского голосования. Уже после сигнала режиссера, что экстрасенсы могут расходиться, Костя нагнал Савича в гримерке. — Дань, — он придержал друга за плечо. — Я хотел поблагодарить тебя. За то, что ты сказал. — Да не за что, — Савич добродушно улыбнулся, — Всегда же выручали друг друга, — ностальгия приятной волной накатила на мужчину. Они ведь и правда раньше с Гецати не разлей вода — вытаскивали друг друга из таких ситуаций, которые даже трудно нормальному человеку представить. Короче и огонь, и воду, и медные трубы прошли вместе. — Ты сейчас домой, кстати? — поинтересовался Даня, с намеком на то, что был бы не против провести после съемок время вместе. — Если у тебя есть какие-то предложения, то могу и не домой, — улыбнулся Костя. А в своем неразрывном зрительном контакте и не заметили, что за ними пристально наблюдает Лия. — Я видела гейскую дораму, которая начиналась точно так же… — нараспев протянула Лия, уходя в закат.