Gwaenchana

Квартира встретила их тишиной и тусклым мерцанием праздничной гирлянды. Хёнджину вдруг стало неловко от осознания сложившейся ситуации. Он сам пригласил Минхо, а тот почему-то согласился. В голову начали лезть странные мысли: а вдруг Феликс был прав и всё это неслучайно?         — Проходи пока в гостиную, — прошептал Хёнджин, смотря, как Минхо неловко осматривается. — А я посмотрю, что есть в холодильнике.         — А почему ты шепчешь? — повторил за ним Минхо.         — Не знаю, — ответил он, прочистив горло. — Случайно вышло.         Всё, что Хёнджин обнаружил на кухне, — солёный попкорн и газировку. Ещё он заметил пару пачек рамёна, но предлагать их Минхо показалось ему не лучшей идеей.         — Почему не включил телевизор? — спросил Хёнджин, аккуратно неся закуски на придиванный столик.         — Пульт не нашёл, — ответил Минхо, пожав плечами.         — Видимо, и не искал, — нервно рассмеялся Хёнджин и взял пульт со столика. — Вот же он.         Выбрав нужную серию, он вжался в противоположный конец дивана так, словно в гостях был не Минхо — между ними могло поместиться ещё несколько человек.         — Ты бы ещё на пол сел или стену из подушек между нами построил, — спокойно сказал Минхо. — Я так-то не кусаюсь, но если тебе настолько некомфортно, то я могу уйти.        — Нет, я… Я думал, тебе будет неприятно сидеть рядом, — запнулся Хёнджин. — Ты вроде не особо любишь, когда в твоё пространство вмешиваются…         — Сядь так, как тебе будет удобно, — предложил Минхо и двинулся навстречу.         Последовав его примеру, Хёнджин сел на середину дивана, значительно сократив расстояние между ними. Удобством и комфортом тут не пахло, ему захотелось вернуться обратно в свой уголок. Он сжал кулаки, стараясь контролировать предательскую дрожь в коленях, но это совсем не помогало. Ему стало тяжело дышать, а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Ладони моментально стали влажными, поэтому Хёнджин судорожно вытирал их о поверхность брюк, пытаясь остаться незамеченным. Он боялся сказать что-то глупое или совершить ошибку. Он не смотрел на экран, не слышал музыку и диалоги, звучащие из телевизора. Его мысли о человеке, который сидел рядом, заглушали всё вокруг. Только сейчас он понял, в какую ловушку себя загнал, но решил, что сможет контролировать свои чувства и доказать себе, что влюблённость — это всего лишь мимолётное увлечение.         Лёгкое прикосновение вернуло его в реальность. Минхо откинулся на спинку дивана и устроился поудобнее, широко расставив ноги, словно его удобство и комфорт зависели от занимаемой площади. Его нисколько не волновала их близость, он внимательно смотрел сериал, словно происходящее на экране было действительно интересным. Хёнджин старался не двигаться и не менять положение, чтобы не прерывать этот контакт. Он понимал, что это неправильно, но отстраняться ему совсем не хотелось. Поэтому, внимательно наблюдая за реакцией Минхо, он решил ещё немного подвинуть ногу навстречу.         — Какое у тебя наглое поведение.        Простая фраза, напугавшая Хёнджина так сильно, что он чуть не подскочил на диване, как испуганный хорёк. Покраснев с головы до ног и зажмурив глаза, ему захотелось исчезнуть, вернуться в прошлое и всё исправить.        — Прости… Я больше так не буду.        — А? — удивился Минхо. — За что ты опять извиняешься? Я спросил, какое у тебя аниме любимое.        — Да? — выпучил глаза Хёнджин и выдохнул от облегчения, предварительно выругавшись про себя на предмет невнимательности. — Эм… Думаю, «Атака Титанов», а у тебя?        — И у меня, — протянул Минхо, а затем, сделав пару глотков газировки, добавил. — Не думал, что у нас может быть что-то общее.        Вновь наступила тишина. Хёнджин тупо уставился в экран телевизора и задумался о том, как было бы здорово уметь читать чужие мысли, чтобы не попадать в подобные неловкие ситуации. Хотя сейчас ему было достаточно мыслей одного конкретного человека, сидящего на расстоянии вытянутой руки.        Заметив, что газировка закончилась, Хёнджин повернул голову, чтобы спросить у Минхо, нужна ли тому ещё банка, но замер, словно заворожённый, встретившись со взглядом напротив, таким же пронизывающим и пугающим, как в самую первую встречу. Минхо рассматривал его, слегка наклонив голову вбок. То, что Хёнджин почувствовал дальше, было проще принять за полёт фантазии, потому что логического объяснения руке Минхо, покоящейся на его бедре, не было. Как он мог не заметить этого раньше? Ведь жар прикосновения ощущался даже сквозь ткань брюк. Странное чувство, смешанное с волнением, охватило Хёнджина с головы до ног, как цунами. Он понимал, что его душевное равновесие нарушено, и изо всех сил контролировал своё тяжёлое, шумное дыхание. Он не знал, чего от него хотели, и нервно облизнул свои сухие пухлые губы в ожидании. Минхо мгновенно опустил взгляд ниже, туда, где теперь поблёскивала слюна, и шумно выдохнул. Хёнджин же в этот момент почувствовал, что в его лёгких не осталось воздуха ни сил, чтобы сделать новый вдох.        Усилив хватку на бедре, Минхо медленно сократил расстояние между ними, неотрывно глядя на его губы. Он и замер в паре миллиметров от лица Хёнджина, словно прощупывая границы дозволенного, и после короткой заминки он скользнул по уголку его рта, не решаясь углубить поцелуй. Сердце Хёнджина пропустило удар от ощущения мягкого прикосновения губ, и, не в силах удержаться, он расслабил челюсть, приглашая продолжить.         Воздух вокруг стал густым и тяжёлым от напряжения.         Хёнджин стоял на краю пропасти.         — Прости, мне не стоило этого делать, — извинился Минхо, отстраняясь.         Хёнджин остался сидеть с приоткрытым ртом и опущенными веками.         — Что? — обеспокоенно спросил он, поджав губы. — Я что-то не так сделал?         — Нет, совсем нет, — улыбнулся Минхо. — Я на мгновение увлёкся. Мне показалось, что ты хотел поцеловать меня.         — Но я и вправду хотел этого… — еле слышно сказал Хёнджин.         — Хван, ты в отношениях, которые не можешь закончить, потому что тебе не хватает смелости. Два часа назад ты говорил мне, что хочешь поставить какую-то точку, — обессилено выдохнул Минхо. — Готов поспорить, что завтра вы снова помиритесь, уже в который раз.         — А если я тебе поклянусь, что завтра всё точно закончится?         — У нас не торги, — остановил его Минхо и провёл ладонью по своему лицу. — Я не хочу вмешиваться в ваши отношения.        Хёнджин почувствовал, как внутри него что-то оборвалось, словно его не просто отвергли, а бросили с обрыва и растоптали сердце в пыль. Он был маленьким слепым котёнком, тянущимся к мизерному проявлению внимания, но вместо ласки получил пинок и закрытую перед носом дверь. И даже если Минхо был прав, это не значило, что от этой правды становилось легче, она всё только усугубляла, и Хёнджин повержено опустил плечи. Глупо было надеяться на взаимность.        — Хорошо, — согласился он с такой лёгкостью, словно вся эта ситуация не задевала его. — Я и забыл, что противен тебе. Глупый, маленький и не чувствующий границ.        Хёнджин не знал, было ли это очередным помешательством, но в глазах Минхо он увидел разочарование, будто эти слова уже не имели ценности.        — Просто давай досмотрим серию, и я уйду, — ответил тот спустя время, показавшееся вечностью.        Хёнджин смотрел на его профиль, освещённый экраном телевизора, и слышал, как внутреннее «Я» кричало: «И пусть катится куда подальше, пусть уходит сейчас и больше никогда не попадается на глаза. Зачем досматривать серию? Что изменится через десять минут? Если он всё решил, то зачем каждый раз так смотрит, зачем делится сокровенным, зачем забрал из клуба, зачем сидел рядом и зачем согласился остаться сегодня. Почему он каждый раз так сильно притягивает, а сразу после отталкивает на два шага назад, словно не было ни одного совместного момента? Зачем каждый раз стирает всё хорошее о себе? Почему позволяет чувствовать себя особенным? Для чего…»        И пусть Хёнджин был глупый, ему совершенно не хотелось оправдываться, но для себя он решил, что будет сожалеть всю жизнь, если упустит эту возможность. В его голове была лишь одна идея, которая ему абсолютно не нравилась. Времени на размышления не было, поэтому он взял свой телефон со столика и открыл диалог с Крисом.        Хёнджин, [23:45] Прости, что долго не отвечал тебе, нам будет лучше расстаться.         Набрав текст на одном дыхании, он повернул телефон экраном к Минхо, чтобы доказать, что разговор завтра ему совершенно не важен. Его рука дрожала от напряжения и волнения, опустившись лишь тогда, когда Минхо перевёл на него свой взгляд.         — И что? — спросил он, толкнув язык за щёку. — Для чего ты мне это показываешь?         — Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, — с трудом произнёс Хёнджин, стараясь успокоиться. — Я больше не в отношениях.         Он ощущал, как тело трепетало, и больше не мог контролировать его перед желанием быть ближе. Неожиданно даже для себя он сел на колени Минхо, не обращая внимания на удивление в глазах напротив. Прижавшись к его бёдрам, он понял, что это чувство было недостающим кусочком пазла этого вечера. Оно было как взрыв суперновой, как близость, которую он раньше никогда не испытывал.         Минхо сидел абсолютно спокойно — не отводил взгляд и не менял свою позу — словно проверял, как далеко тот может зайти.         Отступать было поздно. Хёнджин медленно приближался к лицу Минхо, боясь спугнуть, и, наконец, прижался своими губами к его.         Поцелуй получился неаккуратным, словно Хёнджин ждал этого момента так долго, что разучился целоваться в принципе. Он тихо постанывал и тёрся о бёдра Минхо, чувствуя, как тот давал ему полную свободу действий, и, пользуясь моментом, углубил поцелуй. Язык Минхо был мягким и нежным, он лениво и аккуратно обводил губы Хёнджина, подстраиваясь под темп и исследуя каждый уголок рта. Его руки нежно гладили спину, оставляя после себя тепло, распространяющееся по всему телу, отчего кожа становилась чувствительной, а мышцы расслаблялись, медленно растворяясь в этих прикосновениях. Хёнджин мычал и зажмуривался, но не смог сдержать громкий стон, когда Минхо прикусил его нижнюю губу, а после продолжил поцелуй, осторожно вылизывая рот. Хёнджин тщетно пытался сконцентрироваться на человеке напротив. Всё, что у него осталось, это сладкий вкус губ и желание растянуть этот миг навечно, словно Минхо для него был утраченным раем, который он никогда не хотел покидать.        Минхо запустил одну руку под футболку Хёнджина, мягко касаясь его поясницы и фривольно сжимая ягодицы, а второй схватил волосы сзади, слегка оттягивая голову вбок и открывая себе доступ к шее. Он плавно переместился от губ вниз, вдоль линии челюсти, оставляя за собой влажные следы поцелуев. Хёнджин тянулся навстречу, прижимаясь всё ближе, и беспорядочно оглаживал Минхо спину. Казалось, что ощущений слишком много, становилось жарко, температура тела неумолимо росла, а кожа горела изнутри так, будто он спичка, готовая вспыхнуть от малейшей искры. Поэтому, остановив Минхо на мгновение, он стянул с себя футболку одним рывком и отбросил её в сторону. Оказавшись в одних лишь штанах, он ощутил, как прохладный воздух коснулся его влажной кожи — соски стали чувствительными и твёрдыми от контраста температур, словно ждали согревающего прикосновения.         Эта секундная заминка вернула зрительный контакт, ставший для Хёнджина критическим. Минхо смотрел на него по-новому, так, как никогда раньше. В его влажных глазах был блеск удовольствия, словно происходящее было для него ожидаемым. Он явно наслаждался ситуацией и не собирался останавливаться.         — Иди сюда, — прохрипел Минхо и, притянув Хёнджина, прильнул губами к горошинкам сосков.         Хёнджин начал тонуть. Скуля от смущения, он закрыл глаза и ощущал, как язык Минхо нежно облизывал его грудь, вызывая возбуждение. Он чувствовал себя развязным, оттого что его член неизбежно набухал, создавая неприятное давление под одеждой. Действия Минхо становились всё более нетерпеливыми. Хёнджин даже не сразу понял, как он приподнял его на бёдрах, а затем приспустил брюки вместе с бельём, обнажая нежную кожу. Его дыхание полностью сбилось, и только руки, уверенно удерживающие его задницу, не давали упасть. Отстранившись от груди, Минхо левой рукой крепко сжал ягодицу Хёнджина, слегка оттягивая её в сторону, а правую поднёс к его рту. Большим пальцем он мягко надавил на подбородок, заставив Хёнджина слегка приоткрыть рот, и, не отводя взгляд, поднёс два пальца.        — Постой, — произнёс Хёнджин, схватив Минхо за руку. — У меня никогда не было.        На лице Хёнджина был нарисован страх, когда он понял, к чему всё это идёт. Его губы плотно сжались, а глаза задрожали, словно он вот-вот расплачется. В его голове было искажённое возбуждением понимание происходящего, но он точно знал, что хочет прекратить это, пока не стало слишком поздно.        — Ты не похож на девственника, — безразлично ответил ему Минхо. — Зачем мне тебе врать? — сказал Хёнджин, заламывая от волнения пальцы.        Он выглядел нашкодившим щенком, ожидающим вердикт хозяина. Сдвинув брови к переносице, он внимательно смотрел в глаза Минхо, пытаясь различить его эмоции. Хёнджин беспорядочно кусал свои влажные губы, ему хотелось продолжить целоваться, не переходя границ, хотелось обниматься и не отпускать. Даже внутреннее «Я» заткнулось, простив его за всё, что было до.        — Так или иначе, я не остановлюсь, — ответил Минхо. — Ты меня завёл, теперь будешь помогать мне решить эту проблему.        Он крепко обхватил Хёнджина за талию и одним уверенным движением опрокинул его на диван, нависая сверху. Минхо широко раздвинул в стороны дрожащие бёдра Хёнджина, а затем упёрся в его пах своим членом и сделал показательный толчок. Тело внизу оказалось под полным контролем. Минхо смотрел на него сверху, подчиняя взглядом и подавляя волю. Хёнджин почувствовал себя запертым, в нём больше не осталось смелости, лишь одна паника, отчего он начал жадно хватать воздух ртом. Слов не осталось, а последние крупицы сознания заставили его схватиться за кромку брюк, чтобы отчаянно натягивать их обратно.        Ему стало страшно.         — Тише, — прошептал Минхо, нежно оглаживая лицо парня. — Всё хорошо, просто дыши. Вдох-выдох. Ты этого хочешь. Смотри.         Минхо обхватил его горячий член и, оттягивая кожу вниз, сделал пару движений рукой, распределяя предэякулят по всей длине. Хёнджина прострелило моментально. Он выгнулся в пояснице навстречу, толкаясь в кулак и отдаваясь без остатка. Его хриплый стон заглушился в страстном поцелуе.         — Ты такой мокрый, Хёнджини. Это всего лишь лёгкое волнение, так бывает в первый раз. Я помогу тебе справиться с этим и не причиню боли.         Голос Минхо был непривычно низким и мягким, мурлыкающим, как у большого кота, и гипнотизировал Хёнджина, помогая успокоиться.         — Давай перейдём в спальню, если тебе так будет комфортнее, — предложил Минхо, продолжая поглаживать его член и зацеловывать шею.         Хёнджин ощущал, как внутри разгоралась борьба между его убеждениями и происходящим. Он знал, что это неправильно, но не мог отрицать свои чувства к Минхо, радость от его прикосновений, нахлынувшее возбуждение и желание отдаться. Он слышал, как его душа кричала остановиться, но тело отвечало на стимуляцию, умоляя о большем.         — Всё в порядке, — ответил Хёнджин, закусив губу. — Лучше пойдём в спальню.         Минхо, услышав согласие, подхватил Хёнджина под бёдра, как коалу, и, придерживая на весу, понёс в комнату. Уложив его на кровать, он посмотрел в молчаливом вопросе, убеждаясь, что тот не передумал.         — У тебя есть смазка? — Минхо вопросительно приподнял бровь. — Без неё нам придётся туго, буквально.         — Эм, надеюсь, не закончилась, — смутился Хёнджин, всё ещё не понимая, на что соглашается. — Посмотри в тумбочке.        Минхо нашёл нужный флакон и, расстегнув верхние пуговицы рубашки, вернулся на кровать. Он был так близко, что Хёнджин чувствовал на себе его горячее дыхание, вызывающее мурашки.         — Ты можешь помочь мне раздеться, — указывая взглядом на оставшиеся пуговицы, предложил Минхо.         Хёнджин коротко кивнул и приподнялся. Дрожащими от волнения пальцами он расстегнул рубашку и аккуратно стянул её вниз, а когда коснулся тёплой кожи, его сердце забилось быстрее. Он не мог отвести взгляд от тела: широкие и мощные плечи, сильные и мускулистые руки, рельефная грудь с ровными контурами мышц, плоский живот без чёткой линии пресса. Минхо вызывал у Хёнджина желание дотронуться, ощутить силу и единолично обладать. Он решил не отказывать себе в желаниях и, держась за бёдра, примкнул губами к бархатной коже торса, слюняво вылизывая сантиметр за сантиметром. Добравшись до кромки брюк, Хёнджин вновь облизал губы и поднял голодный взгляд, ожидая разрешения продолжить.         Хёнджин выглядел как олицетворение желания и страсти.         — Ладно, вижу, ты уже вошёл во вкус, — остановил его Минхо.         Быстрым и ловким движением он стянул с Хёнджина брюки вместе с бельём. Оставшись абсолютно голым, тот инстинктивно попытался прикрыться, сдвинув ноги вместе, однако лишь судорожно всхлипнул, ощущая руку Минхо на своём истекающем смазкой члене.         — Не стесняйся меня, — прошептал Минхо и улыбнулся сияющими глазами.         Хёнджин был словно в жерле вулкана, ему было горячо, а дыхание было прерывистым. Он не понимал реакцию своего организма и всё ещё ощущал липкое чувство страха. Нарастающая интенсивность движений Минхо на собственном возбуждении доставляла дискомфорт, одновременно даруя самые незабываемые чувства на свете. Словно каждый раз он рассыпался на кусочки и собирался вновь.        — А-ах, Минхо, не надо так, — промычал сквозь зубы Хёнджин, не сдерживая стон. — Я же кончу.         — Малыш, но секс придуман именно для этого, — ответил Минхо, замедлившись.         — Но я хотел с тобой… — неуверенно промямлил Хёнджин.         — Не переживай, один маленький оргазм просто поможет тебе расслабиться, — ответил Минхо, набирая темп.         То, что показывают в порно — фигня, мастурбация — фигня, даже петтинг с Крисом — фигня. Всё это меркло перед тем, что испытывал Хёнджин. Ему казалось, что целью Минхо был не секс, а желание лишить рассудка и возможности мыслить. Когда он в бешеном темпе стимулировал длину, уделяя особое внимание чувствительной головке, его выгнуло до хруста в спине и сдавленного полухрипа-полустона. Ощущая, как сильно сжимался чужой кулак на собственном члене, Хёнджин не мог сдерживать себя. Внешний мир перестал существовать, а вокруг осталась лишь темнота и звенящее спокойствие, когда он молчаливо всхлипнул, вздрогнув от оргазма.         — Боже, какой ты быстрый, — услышал он, переведя дыхание.         — Прости, — прохрипел Хёнджин, обессилено растекаясь по кровати. — Я просто… Я…         — Вероятно, это мне следует извиниться за то, что я не дам тебе перерыв, — прервал его Минхо. — Думаю, нет смысла в вопросе, но всё же. Ты растягивал себя?         Увидев отрицательное мотание головой, Минхо тяжело вздохнул и потянулся на тумбочку за салфетками, чтобы вытереть свои руки и живот Хёнджина от спермы.        Ему хотелось секса, но совершенно не хотелось тратить время на подготовку. Он любил мягкое, податливое нутро, а не узкий девственный зад, который норовил откусить член.   Минхо устроился между раскинутых бёдер Хёнджина и стал разогревать смазку. Второй рукой он водил по его коленям и бёдрам, пытаясь немного отвлечь, и это у него прекрасно получалось. Хёнджин, разнеженный пережитым оргазмом и окутанный лёгкими касаниями, был как в раю. Ощущения лучше любых наркотиков, лучше алкоголя и, казалось, лучше всего на свете. Его глаза скользили по человеку напротив — его лицу, линии плеч, груди и прессу, медитативному движению пальцев. Когда ладонь Минхо пропала из зоны видимости, исчезнув в промежности, Хёнджин не придал этому значения, однако так вовремя вернувшееся сознание сделало это за него. Он сжался до крошечных размеров, испуганно пискнув. Ему стало плохо. Ощущение влажных пальцев на своём сфинктере казалось обжигающим, пусть и смазка не была горячее температуры тела.   — Так ничего не получится, — сказал Минхо, раздражённо толкнув язык за щеку.   Хёнджину было стыдно, как никогда, ему хотелось сбежать. Он надеялся, что сейчас наступит утро и всё произошедшее окажется просто слишком реалистичным сном. Но утро не наступало. Наступал Минхо. Точнее, подавлял и крошил на атомы своим холодным взглядом, таким же, как в ту ночь после клуба, словно Хёнджин снова его раздражал, словно сейчас он просто делал одолжение, словно Хёнджин сам напросился, а Минхо великодушно согласился помочь. Стараясь расслабиться, Хёнджин коротко кивнул Минхо, позволяя продолжить, и заметил, как его лицо расслабилось. Сразу после он почувствовал осторожное движение среднего пальца на колечке мышц, сперва обводящее его по кругу, а затем аккуратно проникающее внутрь. Хёнджин не заметил, как сильно сжал свою челюсть и болезненно зашипел сквозь плотно стиснутые зубы. Он чувствовал себя грязным — ощущать чужие пальцы внутри себя было странно. Все базовые знания о сексе, полученные из порно, в мгновение обнулились. Почему-то все получали удовольствие, а Хёнджин только распирающую боль. Он ни разу в жизни не пробовал засовывать что-либо внутрь себя, обходясь лишь мастурбацией, ведь считал, что этого предостаточно, и, как оказалось, был прав. Его тело упорно сопротивлялось неприятному вторжению, но, когда он ощутил поцелуй на своих губах, всё в мгновение прекратилось.         — Хёнджин, прошу, расслабься, — прошептал Минхо с нежностью в голосе.         Облизывая губы, он открыл глаза и увидел перед собой его. Это всё-таки был не сон, это была реальность. Предмет его мокрых желаний был так близок, а он не мог собраться и банально расслабиться, чтобы помочь Минхо с его «проблемой». Хёнджину вдруг стало противно от самого себя, он и впрямь выглядел как капризный ребёнок. Обнажённый, раскрытый, но бесполезный. Тот, кто всегда остаётся один, потому что не соответствует.         Хёнджин почти плаксиво выдохнул и потянулся за поцелуем.         — Давай попробуем ещё раз, я буду стараться лучше.         Он так сильно сосредоточился на поцелуе, что даже не заметил, как палец Минхо вновь вернулся в него. Тихо постанывая в поцелуй, Хёнджин начал ёрзать по кровати навстречу, сильнее растягивая ободок мышц.         — Вот так, хорошо, — прохрипел Минхо. — Сейчас я добавлю ещё немного смазки.         По телу Хёнджина пробежали мурашки от холодного лубриканта. Он стыдливо расставлял колени шире, открывая полный доступ. Ощущения становились приятнее, хотелось их усилить и отдаться им целиком, но при этом остаться в сознании, отчего он одной рукой ухватился за талию Минхо, впиваясь, как в спасательный круг, а второй — за изголовье кровати. Его едва не подкидывало, когда в него проникали уже три пальца, мягко стимулируя изнутри. Всё, на что остались силы, — это подстраиваться, позволять, подчиняться. Находясь на границе между жизнью и смертью, ощущая мучительное возбуждение внизу живота, растекающееся импульсами по всему телу, Хёнджин забывал, терялся и переписывался с чистого листа. Просто потому, что Минхо был, есть и будет для него всем. Он понимал, что все его планы забыть и сбежать рушились сейчас, как карточный домик. Хёнджин был растёкшейся лужей и утопал в пучине новых ощущений. Ему хотелось приблизиться к Минхо кожа к коже, вновь почувствовать её вкус, ощутить мягкие губы на своих, слизать бисерный пот, скатывающийся по виску, исследовать каждый сантиметр его тела и услышать тихие стоны. Минхо был нежным или старался им быть. Минхо его «любил» настолько, что Хёнджин не понимал, чего он хотел больше: прекратить эту приятную пытку или раствориться в ней без остатка. Словно всё это было его пределом, его разрушением и концом.         — Можешь вытащить? — плаксиво выдохнув, спросил Хёнджин.         Жгучее, распирающее чувство прошибло его насквозь, когда Минхо протолкнул в него пальцы с такой силой, словно хотел пробраться до самой груди. Хотя оказаться под рёбрами ему удалось довольно давно. И если раньше он контролировал ощущения, то сейчас тело решило за него, и, уперевшись в пресс Минхо, он ловко соскочил с его пальцев вверх. Чувствуя, как жадно сжимаются стеночки, лишившиеся такого желанного контакта, Хёнджин приподнялся на локтях и облизал Минхо грудь, жадно смотря исподлобья.        — Я хочу тебя, — тяжело дыша, умолял он. — В себе. Сейчас же.         Минхо задумался на мгновение и растянулся в улыбке, словно чеширский кот. В его глазах была темнота — загадочная и притягательная. Никаких сомнений в беспрекословном подчинении уже не осталось.         У Хёнджина закружилась голова, когда он опустил взгляд на руки Минхо, расстёгивающие ремень и ширинку брюк. В горле встал комок от липкого страха перед неизвестностью. Словно это был первый раз, когда он видел член вживую, словно перед ним было нечто священное. Минхо был возбуждён, его длинный, увитый рисунком набухших вен член освободился из белья, как пленник, демонстрируя блестящую розовую головку, сочащуюся от естественной смазки. Хёнджин разомкнул губы в предвкушении, с трудом скрывая стон возбуждения. Его рот наполнился слюной, как у собаки, почуявшей лакомство, так сильно ему хотелось взять в рот и вылизать Минхо целиком. Хёнджин был уязвим и открыт, словно у него не осталось никаких секретов, словно всё, что он отрицал или пытался скрыть, сейчас лежало перед Минхо как на ладони. Все его чувства к нему, все желания. Он больше не смог скрывать ничего. Тем более не после того, как Минхо наклонился к нему для поцелуя, задевая возбуждённым членом его, не тогда, когда он обильно смазывал свой член, уперевшись ладонью в изголовье кровати.         Лицо Минхо стало сосредоточенным, когда он согнул ногу Хёнджина, приподнимая её ближе к груди.         — Сначала может быть слегка неприятно, — прошептал он, нависая сверху, и приставил свой член. — Я обещаю быть осторожным.         Хёнджин закрыл глаза и плаксиво застонал, ощущая, как горячая головка проникала в его влажную дырочку сантиметр за сантиметром, раздирая изнутри. Он тяжело дышал, словно находясь в ловушке, и старался не паниковать. «Просто слегка неприятно», — успокаивал он себя. Отступать было поздно, но и продолжать больше не хотелось. Слово «секс» перестало быть привлекательным и стало пугать. От Хёнджина были слышны лишь вымученные стоны, которые он гасил, впившись зубами в собственное запястье, он не был уверен, выдержит ли ещё хоть один сантиметр в себе. Его изгиб заломленных бровей испугал бы до чёртиков, если бы кто-нибудь в этой комнате обратил на это внимание. Когда Минхо, наконец, вошёл в него полностью, то замер, позволяя постепенно привыкнуть к ощущениям и не позволяя отстраниться. Всё же подготовки было недостаточно.        — Хёнджин, блять, ты слишком узкий, — зашипел Минхо. — Ты должен расслабиться, или у нас ничего не выйдет.         — Прости, я стараюсь, — ответил ему Хёнджин, сжимая челюсть до скрипа.         Мир рушился на глазах. Он хотел было добавить, что в следующий раз подготовится лучше, но не знал, будет ли вообще этот следующий раз. Вряд ли Минхо согласится на ещё один секс с ним, неопытным и «слишком узким»? Сознание Хёнджина стояло на распутье между «хорошо» и «плохо». Но, несмотря на это, единственной мыслью в голове была готовность отдать себя в руки Минхо, даже если всё это время пришлось бы просто терпеть, даже если это была бы невыносимая боль, даже если это была одноразовая акция. Он позволил Минхо слишком глубоко поселиться внутри, настолько, что избавиться от любви к нему можно было, только вырвав из себя сердце.         Он самолично отдал топор палачу.         И он был готов дать себя уничтожить.         Минхо начал двигаться внутри него, ласково целуя шею и ключицы, постепенно увеличивая темп. Хёнджин пытался подстраиваться под движения, негромко хныча и держа руки на бёдрах Минхо, чтобы контролировать амплитуду.         — Ты такой молодец, Хёнджини, у тебя так хорошо получается. Такой красивый, так хорошо стараешься, — шептал на ухо Минхо.         Он выскользнул из него почти полностью и резко вошёл обратно на всю длину, выбивая из него крик и заставляя болезненно впиться в бёдра.         — Мин-хо, пожалуйста, не так резко, — проскулил Хёнджин, смаргивая слезы в уголках глаз. — Мне больно.        — Прости, прости, больше буду, — выдохнул Минхо, зацеловывая грудь в извинениях. — Давай сменим позу, может, так станет лучше.         Он вышел из Хёнджина и помог перевернуться, задрав задницу вверх и уперев грудью в кровать, а затем вылил щедрую порцию смазки на сфинктер, нетерпеливо проталкивая её пальцами внутрь. Повторное проникновение давалось гораздо легче, однако всё ещё было дискомфортным, задница саднила, а нежная кожа вокруг норовила треснуть. Хёнджин сдержал очередной стон распирающей боли, который он с лёгкостью заглушил в матрасе под собой. Закусив одеяло в зубах, он совершенно не заботился о том, как из его рта неконтролируемо текла слюна. Уголки губ уже давно треснули от напряжения и немного кровили, пачкая белоснежное бельё.         — Всё хорошо, я рядом, — хрипло произнёс Минхо, проводя ладонью вдоль позвоночника к голове.         Он размашисто двигался, входя глубже раз за разом и полностью прижимаясь своими бёдрами, слегка надавливая на поясницу для более чувствительного проникновения. Постепенно Хёнджину становилось легче, и поначалу тугие мышцы обхватывали член уже не так плотно, видимо, смирившись со своей участью. Всё происходящее казалось ему абсурдом. Ещё более нелепым было возбуждение, скапливающееся внизу живота и расплывающееся волнами по всему организму. Оно туманило разум, заставляя неконтролируемо дрожать, и выбивало новые звуки, которых Хёнджин не слышал от себя ранее. Ему было слишком хорошо.         Всё это было слишком.         Минхо коротко толкался в уже податливое нутро, всё сильнее растягивая изнутри горячие стенки и разводя ягодицы в стороны. Хёнджин больше не сжимался и двигался навстречу, дав возможность наконец ускориться. Вся его кожа покрылась капельками пота и блестела под тусклым светом прикроватной лампы.        — Как же хорошо, — тихо прорычал Минхо.   Он грубо насадил его на себя, плотно вжимаясь в бёдра и задевая простату. Хёнджин, казалось, увидел звёзды перед глазами и выдал оглушительно громкий стон. Стон, заставляющий плакать, но не от боли — от удовольствия. Минхо после этого больше не мог сдерживать себя и начал активно вбиваться в него, плотно схватившись за бёдра. Хёнджин сбивчиво дышал, полностью отдаваясь во власть Минхо, и понимал, что готов на всё, лишь бы это не прекращалось. Ему было мало, а член, постоянно бьющийся о живот, весь истекал смазкой и требовал внимания.         — Хён, прошу… Я, кажется… Сейчас… — прерывисто скулил Хёнджин.         Все его чувства были обострены до предела. Он плаксиво оторвал от матраса руку, чтобы обхватить собственное возбуждение, не в силах больше терпеть. Минхо оказался быстрее и, просунув руку под живот, начал ласкать его в такт толчкам, распределяя предэякулят по всей длине. От усилившихся ощущений Хёнджин сжал пальцами одеяло так сильно, что кончикам пальцев стало больно, однако в расширяющейся пучине удовольствия он этого не заметил. Мир вокруг сузился до размеров точки, словно пытаясь удержаться за последние остатки своего разума, он забыл обо всём остальном.         Минхо почувствовал, как замерло тело под ним, а горячая густая жидкость начала стекать по его пальцам. Мышцы Хёнджина сжимались в оргазме, делая его ещё уже, отчего Минхо зашипел, впиваясь в его бёдра, и стал делать небольшие резкие толчки в пульсирующее нутро. Будучи уже на пределе, ему хватило пары движений, чтобы он обильно кончил, загоняя сперму глубоко внутрь. Он навис над его телом, тяжело дыша, а после отпустил на кровать, плавно выходя из него, и увидел, как вслед за ним покатилась капля спермы. Не удержавшись, он словил её кончиками пальцев, чтобы затолкнуть обратно.        Хёнджин был обессиленным и грязным, лишившись хватки Минхо, он оказался прямо в луже своей спермы, мерзко липнущей к животу и ногам. Потная кожа приятно холодила, успокаивая внутренний жар, но лишь добавляла ощущение неряшливости. Ему было тяжело даже открыть глаза, чтобы оценить обстановку, в ушах стоял шум, заглушающий звуки вокруг, а в глазах сгущалась темнота. Он перестал понимать, где верх, а где низ, от количества чувств и эмоций, пережитых за вечер, поэтому с трудом разобрал голос, доносящийся сбоку.         — Хёнджин, — шёпот Минхо приятно пощекотал ему шею.         — А? Это ты, Минхо? — разнежено спросил он, потянувшись на голос. — У меня совсем не осталось сил.         — Не засыпай, — Минхо нежно прикоснулся до его спины.         — Щекотно, — хихикнул Хёнджин. — Обними меня.         — Мне пора идти.         «Что он сейчас сказал?» — пронеслось в голове.         — Постой, — прохрипел Хёнджин, подскочив на кровати.         Чувства вернулись в норму от одной фразы, и сейчас он понял, как сильно затекли его ноги от неудобной позы, а горло пересохло от стонов.         — Ты уже уходишь? — спросил он, пугаясь своего севшего голоса.         Минхо стоял перед ним как божественное изваяние, аккуратный и собранный. В идеально отглаженной рубашке и брюках, с ровно такой же небрежной укладкой, что и в начале вечера, словно он успел принять душ и заехать в химчистку за новым костюмом. Настолько невозможный, что не укладывалось в голове.        — Да, уже поздно, — согласился Минхо. — У меня есть дела утром.   — Но… Я думал, ты задержишься хотя бы на полчаса…   Хёнджин врал. Снова. Врал сам себе. Он не хотел полчаса. Ничтожные тридцать минут не успокоили бы его рвущееся из груди сердце. Рядом с Минхо ему была нужна вечность. Он был бессилен перед голодом по нему.   — Давай я хотя бы провожу до двери, — предложил он, видя, как Минхо разворачивается, чтобы выйти из комнаты.   Поднявшись с кровати, Хёнджин почувствовал, как из его ануса с непристойным звуком по бедру вытекла сперма вперемешку со смазкой. Предыдущее грязно уже не ощущалось таковым. Он смущённо прикрыл лицо и, быстро вытерев ногу салфеткой, поспешил за Минхо.   Хёнджин решил не одеваться и шёл абсолютно голым по тёмному коридору с подсветкой вдоль линии стен. Минхо, казалось, стал ещё более привлекательным. Его лицо при таком свете выглядело как скульптура и сияло изнутри. Разве можно было влюбиться ещё сильнее? Однозначно да.   Когда Минхо взялся за ручку входной двери, Хёнджин бездумно обхватил его сзади за талию, удерживая отчаянной хваткой и прижимая к себе так крепко, словно не собирался отпускать никогда. Минхо не пытался отойти, не отталкивал, но и не обнимал в ответ, казалось, он просто ждал, когда его отпустят. Когда хватка ослабла, он мягко отстранился и заглянул Хёнджину в глаза.   — Я должен идти, — сказал Минхо чуть громче шёпота. — Пока, Хёнджин.   — Пока, Минхо, — отзеркалил он и вздрогнул, услышав хлопок двери.   Мир рушился на глазах.   — С началом взрослой жизни тебя, Хван Хёнджин, — сказал он, глядя в пустоту.   Вернувшись в спальню, он почувствовал, что комната пропахла Минхо и сексом. И если запах спермы вызывал отвращение и желание поскорее проветрить комнату, то аромат Минхо хотелось сохранить подольше, впитать без остатка и смаковать целую вечность. Однако в этой неравной битве всё же победил здравый смысл, и, сняв постельное бельё, Хёнджин унёс его в стирку, а сам пошёл в душ смывать с себя следы этого вечера.