Gwaenchana

Наши дни

После своего рассказа Хёнджин заметно нервничал. Осознание случившегося нахлынуло на него в полной силе. Сейчас, со стороны, ему это казалось абсурдным и выдуманным, лишь боль в теле напоминала о реальности произошедшего. Но это была боль, благодаря которой он сидел с глупой улыбкой и чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.         — И что ты скажешь?         — Я тебе говорил, что между вами что-то есть, а ты отнекивался. Пока шёл сюда, перебрал все варианты, но такое даже предположить не мог. Осуждать я тебя не стану, но и по голове гладить не буду. Чан хотя бы не выглядел придурком, в отличие от Минхо. Я только одного не понимаю, когда ты успел так вляпаться в него.         — Я и сам не знаю, Ликси, — выдохнул Хёнджин. — Возможно, это судьба?         — Про Чана ты так же говорил.         — Нет, с ним всё кончено, — отрезал Хёнджин. — Я не знаю, чем думал, когда был с ним. Он даже не ответил мне на сообщение.         — Как и ты ему две недели назад, — улыбнулся Феликс. — Что, если он мчится сюда устраивать сцену ревности?         — Нет, думаю, мы поняли друг друга. И я даже благодарен Минхо в какой-то степени. Если бы не он, то мы так бы так и дальше мирились, ссорились...        «Был так сильно благодарен, что запрыгнул к нему на член», — тихо хмыкнул Феликс.        — …Такое чувство, что Крису просто не хватало смелости закончить это всё. Хотя, кто знает, что у него там в голове происходило. Может, он просто ждал, когда мне надоест выслушивать его извинения. Я такое облегчение испытал, когда написал ему, словно всё на свои места встало.         — Хорошо, — согласился Феликс. — А что дальше? Теперь вы кто? Любовники? У него же Сидни есть.         — Об этом я не думал... — закусив губу, промычал Хёнджин. — Может, написать ему?          — Кому? Минхо? И что ты ему скажешь? «Ты лишил меня девственности и теперь обязан жениться»?          — Нет, что за глупости, хотя я не против такого развития событий, — задумался Хёнджин, представляя их маленькое «долго и счастливо». — Просто молчать тоже странно. Я не эксперт во взрослой жизни, но думаю, после случившегося можно написать хотя бы пару слов.         — Хёни, не думаю, что это хорошая идея, — с мольбой в голосе произнёс Феликс. — Не хочу тебя расстраивать, но лучше забыть о том, что между вами было. Минхо не из тех, кто встречается, ты и сам это прекрасно знаешь.          Хёнджин злился. Даже если в душе он понимал, что Феликс, скорее всего, прав, то это не значило, что ему это нравилось. Он всё ещё нуждался в тепле и ласке, ему не хватило объятий прошлой ночью. Его мозг хотел выпрыгнуть из головы от количества мыслей, а влюблённое сердце стучало так сильно, что хотелось вытащить его из груди. Он был счастлив, но совершенно не понимал, что будет с ним дальше.        Вынесенный приговор однозначно лучше перенесённого несколько раз слушания. Даже если он не в твою пользу.         Минхо, [15:51] Привет, я только освободился. Ты покушал? Как себя чувствуешь? Ничего не болит?         Хёнджин взял телефон и чем дальше читал, тем сильнее расплывалась улыбка на его лице. Он облегчённо выдохнул и прижал телефон к груди, обнимая Минхо через экран.         — Вот видишь! — воскликнул он, показывая телефон другу. — А ты мне не верил. Он просто был занят.         — Я верю тебе, Хёни, а ему — нет, — недоверчиво покачал головой Феликс. — Это всё выглядит подозрительно.         — И вовсе нет. Лучше скажи, что ему ответить, чтобы не показаться навязчивым?         — Спроси, кто вы теперь друг другу и на что ты можешь рассчитывать.         — Ну уж нет, — возмутился Хёнджин. — Вдруг ему это не понравится, и он прекратит со мной общаться. Ладно, справлюсь без твоих советов.        Хёнджин, [15:51] Привет, по мне словно машина проехалась, всё болит. Минхо, [15:55] Прости, как мне загладить свою вину? Могу заехать через аптеку. Хёнджин, [15:57] Спасибо, не стоит, а насчёт вины, хочу твои онигири, как в тот раз на Чеджу. Минхо, [16:05] Договорились, как насчёт субботы? Хёнджин, [16:57] Отлично, тогда до встречи.   — Хёнджин, ты серьёзно? — выхватил телефон Феликс. — Онигири? А ещё более загадочно нельзя было на секс намекнуть?   — Феликс, какой ещё секс? — удивился Хёнджин. — Я правда хочу, чтобы хён приготовил мне их.   — Уже хён? — тяжело вздохнул Феликс и отвёл взгляд. — Хорошо, где вы встретитесь? Снова у тебя? Лучше бы предложил выпить кофе. А то сначала он продукты на столе разложит, а сразу после тебя.   — Нет, он не такой, — Хёнджин нахмурил брови и сжал кулаки. — Но насчёт места я не подумал. Их ведь и правда нужно будет где-то приготовить… О, точно, мы можем устроить пикник!   — Кажется, у меня больше нет друга, — обессиленно закатил глаза Феликс. — Вместо него осталась его неадекватная версия. Ты в курсе, что сейчас декабрь? Какой пикник? В сугробе?   — Сам ты неадекватный, — скривился Хёнджин. — Просто мой мозг с самого утра отказывается работать. Ладно, так или иначе, есть почти неделя. Думаю, он сам скажет, где мы встретимся.   — Это я могу тебе и сейчас сказать. В паре кварталов отсюда. В его квартире. Если повезёт, то в кровати, нет — на кухонном столе.   Хёнджин отвёл взгляд и закусил губу, не зная, что ответить. Вероятно, Феликс был прав. Но в чём он точно ошибался, так это в том, что у них снова будет секс. Не в этот раз. Простой дружеский ужин. Совсем не обязательно трахаться при каждой встрече. Ведь так?

***

Если сделать понедельник нерабочим днём, станем ли мы любить его больше, чем сейчас? Или просто начнём ненавидеть вторники? Вопрос, наверное, риторический, но иногда так хочется поразмышлять о чём-то, что не требует от тебя глубоких познаний в области философии. Подумать о том, что поможет тебе отвлечься и перестать переживать о своих проблемах. Маленькое подобие эскапизма.         Приблизительно в таком ритме прошла вся неделя у Хёнджина. Радовало, что боли в теле больше не было. Несомненный плюс молодого организма — быстрое восстановление. Однако переживания никуда не исчезли. Минхо не написал больше ни слова. И всё, что оставалось Хёнджину, это перечитывать его сообщения день за днём, чтобы доказать себе, что это был не сон, а он не сошёл с ума. Голос разума в виде Феликса просил не писать ничего первому, чтобы удостовериться в серьёзности намерений Минхо или понять, что для него это была лишь игра. Внутренний голос Хёнджина был согласен с ним, но по другой причине. Ему казалось, что так он будет выглядеть навязчивым. А таких, как известно, не любят. Именно по этой причине учебная неделя впервые показалась бесконечной. Радовала лишь подготовка к экзаменам, которая отнимала всё свободное время и не давала слишком много думать о чём-либо другом, и, возвращаясь из школы, Хёнджин хотел лишь лечь на свою кровать и больше никогда с неё не вставать. День сурка, который, казалось, никогда не закончится.         Возможно, он придавал слишком много смысла первому сексу, возлагал слишком большие надежды, отчего теперь чувствовал себя опустошённым. Кроме того, его первым стал практически незнакомый человек. Минхо не был пределом мечтаний, не был идеальным. Он был собой. У него были недостатки и достоинства. Он был заботливым и нежным, когда никто не видит. Он был честным, иногда даже слишком. Он был слишком красивым, и, вероятно, это было самой большой проблемой. Будь он менее привлекательным, Хёнджину было бы куда проще не любить его, не запутаться так сильно. Вся его внешность путала голову, словно он не мог причинить боли, не мог быть грубым и холодным. Его голос заставлял слушать и подчиняться — он гипнотизировал. Его взгляд лишал свободы воли и выбора, припечатывая к земле намертво. Общение с ним казалось как божественная возможность, как то, что нельзя упускать. Минхо хотелось позволить всё и чуточку больше. Хёнджин бы отдал ему даже последнюю крошку еды. Он так сильно погряз в нём, что сделал бы что угодно за одну возможность быть рядом и дышать одним воздухом. Жаль только, что это всё Минхо было не нужно.       

***

       Небольшой семейный обед в честь Нового года в недавно открывшемся ресторане испортил планы Хёнджина на долгий сон. Поэтому первое, что он увидел, открыв глаза, это два любопытных личика, сидящих по обе стороны его кровати.        — Оппа! — хором закричали девочки. — Вставай, мы хотим играть. Мама разрешила нам разбудить тебя.        Хёнджин потёр глаза и сонно кивнул в знак согласия. Как бы сильно он их не любил, спать он все-таки любил больше, но они так мало проводили времени вместе, что он просто не мог им отказать.        — Дайте мне 10 минут, чтобы умыться, и поиграем. Хорошо?        — Да, — согласились они и с криками радости убежали в гостиную, чтобы сообщить всем о своей маленькой победе.        Хёнджин потянулся на кровати и накрылся одеялом с головой.        — Вот бы поспать ещё пару часиков, — простонал он.        Ощущая, как начинают слипаться глаза, а тело расслабляется от тепла постели, Хёнджин понял, в какую ловушку себя загнал, и поспешил отбросить одеяло в сторону. Он взял телефон с тумбочки в надежде увидеть там заветное уведомление. Было пусто.        «А что, если Феликс был прав? Что, если это всё была просто глупая шутка? Нет, я в это не верю. Минхо не такой. Он действительно хотел меня, он меня целовал. Целуют же только по любви? Он меня гладил и говорил, что я красивый. Он бы не стал о таком врать. Зачем ему это? А то, что ему сразу пришлось уехать… У него же были дела, наверняка очень важные. Да, точно. Он просто очень занят всю эту неделю. Учёба и работа отнимают очень много времени. Глупо навязываться, я не стану писать ему первым. Но если он не вспомнит, что обещал мне вечер субботы, то я забуду о нём, удалю номер и буду жить дальше, будто ничего этого не было. Хотя кого я обманываю, как раньше уже не будет», — думал Хёнджин.        Принимая душ, он постоянно переключал воду с холодной на горячую, надеясь, что контраст температур поможет ему скорее проснуться. А сразу после выпил огромную чашку американо, всё ещё надеясь на бодрость.        Время пролетело незаметно, и вот он уже выходил из салона машины, припарковавшейся у ресторана. Родители с близняшками остановились поболтать с незнакомой женщиной, стоящей у входа, а он, не желая мешать разговору, остался чуть позади.         — Хёни, подойди сюда, — вдруг позвала его мать.         Хёнджин удивился, но подошёл ближе.         — Хочу тебя познакомить со своей подругой, Ли Соён. Ты её, наверное, не помнишь, но иногда она забирала тебя после садика, когда я только вышла на работу, — сказала Сыльги. — Она же и помогла мне устроиться, её семья — владельцы нашей больницы.         — Здравствуйте, госпожа Ли, — произнёс Хёнджин и поклонился женщине. — Спасибо, что позаботились обо мне и моей маме.         Ли Соён была очень красива и излучала элегантность и самообладание. Идеальная фарфоровая кожа, роскошные тёмные волосы, ниспадающие на спину, яркие выразительные глаза, полные губы, изгибающиеся в лёгкой улыбке. Безукоризненная стройная фигура, дизайнерская одежда, подчёркивающая её изгибы. Её хотелось рассматривать. Несмотря на статус, в ней совсем не чувствовалось надменности, присущей богачам. Её голос был подобен тёплым объятиям в холодный день, согревающим и позволяющим чувствовать себя как дома.         — А давайте вместе пообедаем? — предложила Соён. — Мы так редко видимся с тобой. Да и в больнице я теперь бываю нечасто, стараюсь делегировать.         — Я боюсь, что мы помешаем тебе своей шумной компанией, — ответила ей Сыльги с лёгкой улыбкой.         — Я тоже не одна, с семьёй, — настаивала она. — Они уже должны были приехать. Эти двое вечно в делах, с утра пораньше уехали в компанию, пришлось ехать без них.         — Тем более, Соён, я не могу принять такое предложение.         — Сыльги, ты меня только спасёшь. Все разговоры Тхэвона обычно только о работе, с вами он так вести себя не будет. Возможно, наш обед наконец-то будет выглядеть семейным, а не деловым. Заодно познакомим семьи.         — Ты, как всегда, не принимаешь отказов, — рассмеялась Сыльги. — Будем рады провести с вами время.         Чего Хван Хёнджин не ожидал, так это встречи с Ли Минхо, взгляд которого он поймал на себе, как только вошёл в комнату. Ощущения были похожи на падение с небольшой высоты — ноль процентов удовольствия, сто процентов боли. Казалось, что весь воздух выбили из груди и не давали вздохнуть, прижимая грузом сверху. Он не знал, как реагировать и как вести себя в этой ситуации. И почему Сеул вдруг стал похож на крохотную деревню, где все друг друга знают? Приветствие и поклон вышли скорее автоматическими, чем осознанными. Вместо семейного обеда получилась встреча старых друзей и тех, кого нельзя описать одним словом. Знакомые? Любовники? Кто они были друг для друга? На этот вопрос всё ещё не было ответа.         — Минхо, познакомься, это сын моей подруги, — сказала Соён, указывая на Хёнджина.         — Мы знакомы, — коротко ответил Минхо.        Хёнджин, пытавшийся спрятать свой взгляд, замер и не мог произнести ни слова. Дрожь в пальцах отчего-то усиливалась, а в голове была пустота.         — Знакомы? — удивилась Сыльги. — Но как? Где вы успели пересечься?         — Он друг Криса, — протараторил Хёнджин.         — Кстати, он ведь уже вернулся из Австралии? — спросила она. — Когда заедет к нам на ужин?         — Да, думаю, заедет на этой неделе, — соврал Хёнджин.         Он всё ещё не успел рассказать матери о том, что они больше не вместе. То ли не было повода, то ли хотелось прикрыть возможное вечернее «свидание» с Минхо.         — Хорошо, я тогда напишу ему, чтобы заехал в гости, — обрадовалась Сыльги и вернулась к разговору с Соён.         Хёнджин думал о том, что наличие телепорта или машины времени очень облегчило бы ему жизнь. Он бы смог сбежать или найти повод остаться сегодня дома. Сидеть за одним столом с Минхо и его родителями ощущалось как конец света. Он даже не понимал, за что волновался больше всего. Вновь быть рядом с тем, от кого трепещет сердце, или быть рассекреченным в своей тайной влюблённости перед присутствующими. Телефон в кармане брюк провибрировал, отчего по спине пробежал неприятный холодок. Минхо сидел прямо напротив и пристально смотрел на него. Было нетрудно догадаться, кто являлся отправителем сообщения.         Минхо, [13:12]       Так я был прав?         Хёнджин нахмурил брови, совершенно не понимая, о чём идёт речь, и вопросительно посмотрел на Минхо, на что тот закатил глаза.        Минхо, [13:13] Вы снова вместе?   Хёнджин отрицательно помотал головой.   Минхо, [13:13] Заберу тебя в восемь.   — Минхо, чем ты занят? Быстро убрал телефон, и чтобы я до конца обеда его не видела, — строго произнесла Соён.   — Прости, мам, отвечал Сидни, — спокойно ответил он и продолжил обед.   Хёнджина не спрашивали, его просто поставили перед фактом. Писать ответное сообщение было бессмысленно.   Если отбросить нервозность от сложившейся ситуации, то атмосфера этого места была волшебной. Расслабляющая музыка, приятный интерьер. Но самое главное — вкусная еда, настолько, что хотелось вылизать за собой тарелку. Тут были блюда на любой вкус, и даже избирательные близняшки остались довольны. Родители Минхо оказались очень милыми и располагающими к себе людьми. Общение с ними было лёгким и непринуждённым. То же самое можно было сказать и о Минхо. Человека, которого сейчас видел перед собой Хёнджин, он не знал. Вежливый, обходительный, любящий своих родителей, идеальный сын. Идеальный парень, хотел бы сказать он, но вовремя себя остановил и осознал, что влюбляется всё больше. Когда уже казалось, что больше некуда.   — Мам, я сегодня в восемь встречаюсь с Крисом, — сказал Хёнджин намеренно громко и посмотрел на реакцию Минхо, чьё лицо не выдавало никаких эмоций, словно ему было всё равно на происходящее вокруг.   — Хорошо, Хёни. На ночь у него останешься? — уточнила Сыльги.   Хёнджин посмотрел на неё, а после перевёл взгляд на Минхо и густо покраснел.   — Ладно, не отвечай, — посмеялась она. — Сами решите, не маленькие.   Хёнджин вдруг понял, в чём была проблема, он позорился только перед Минхо. Так у него было всегда с людьми, перед которыми хотелось выглядеть идеально. И только оказавшись в салоне семейного Volvo, он смог выдохнуть с облегчением. Оставалось самое простое и одновременно сложное — дождаться вечера.

***

— Обязательно было этот цирк устраивать? — начал Минхо, когда Хёнджин сел в машину. — Будешь встречаться со мной, прикрываясь бывшим?         — Прости, это первое, что пришло мне в голову, — ответил Хёнджин, поджав губы. — Я ещё не сказал ей, что мы расстались.         — А он ей сильно нравится, я смотрю? На ужин зовёт.         — Ты ей тоже бы понравился, — пробубнил Хёнджин.         — Я вроде и так, — удивился Минхо. — Когда мы прощались, она сказала, что будет рада видеть меня в любое время.         — Нет, — сказал Хёнджин и, набравшись смелости, добавил: — Ты бы ей понравился, будь ты моим парнем.         — Понятно, — безразлично ответил Минхо и продолжил вести машину в тишине.         Как ни странно, молчать с ним было комфортно. Хёнджин хотел бы услышать другой ответ, но спрашивать снова смелости уже не было. Сейчас он нашёл для себя более приятное занятие — наблюдать за Минхо. В нём сочетались огонь и вода, рассвет и закат, буря и безмятежность одновременно. Он представлял собой воплощение всех контрастов, которые только можно вообразить. Минхо слегка сжимал руль одной рукой, в то время как пальцы другой руки отбивали ритм по бедру. Его непринуждённое поведение было привлекательным, а то, как легко и точно он проходил повороты, умело лавируя в потоке машин, завораживало. Он словно был рождён для вождения, а машина казалась его продолжением.         Они медленно подъехали к автоматическим воротам охраняемого жилого комплекса, остановившись лишь на несколько секунд, а затем продолжили движение на подземный паркинг. Охранники, работающие в комплексе, знали владельца авто и предпочитали не беспокоить его, приветствуя лишь поклоном. Звуки двигателя глухо отражались от бетонных стен помещения по мере движения, а затем машина остановилась на предусмотренном для неё месте.         Войдя внутрь квартиры, они оказывались в гостиной, из окон которой открывался захватывающий вид на городской пейзаж, где неоновые огни мерцали, как бриллианты, на фоне чёрного неба. Стены из полированной стали и камня подчёркивались мягким освещением. Слева располагался домашний кинотеатр, где огромный экран удивлял своей необъятностью, а справа — минималистичная кухня, где, по всей видимости, Минхо и готовил свои кулинарные шедевры. На втором уровне квартиры, подобно подиуму, тянулся длинный коридор, вдоль которого были расположены двери, ведущие в отдельные спальни и ванные комнаты.         — Проходи пока на кухню, — сказал Минхо, поднимаясь наверх. — Я схожу переоденусь.        Когда он исчез за дверью, Хёнджин с любопытством осмотрел кухню. На столешнице стояла металлическая чаша, в которой утопали яркие фрукты, а рядом — аккуратно расставленные свечи. Вокруг царила атмосфера уюта и современности.        Минхо вернулся одетый в спортивные штаны и простую чёрную футболку, подчёркивающую его широкие плечи и мускулистые руки, увитые сеткой выпирающих вен. Так он выглядел ещё более эффектно, чем в рубашке. Тонкая игра света на его мышцах, казалось, демонстрировала каждый контур и изгиб, не позволяя отвести взгляд. Он подошёл к холодильнику, намереваясь начать готовить ужин, и начал рыться на полках в поисках ингредиентов.        — Сегодня в меню только стейк. Ты не будешь против?         Хёнджин был не против. Он бы съел всё что угодно из его рук, будь то даже яд.         Минхо умело справлялся с готовкой, в то время как Хёнджин просто сидел и наблюдал за происходящим. У него не было кинков и фетишей, но сейчас, глядя на руки, мастерски разрезающие мясо, он захотел ощутить их на себе. Почувствовать, как легко они бы могли управлять его телом, как нежно они бы могли оглаживать его кожу сантиметр за сантиметром, как аккуратно бы массировали уставшие плечи и как крепко бы сжимали в объятиях.         Аромат жарящегося стейка и пикантных специй наполнял воздух, заставляя желудок урчать от голода. Пока Минхо готовил, они почти не разговаривали, изредка обмениваясь парой фраз. Хёнджин заметно расслабился. Атмосфера была комфортной и располагающей. Они были как женатая парочка после долгого рабочего дня, а если отбросить фантазии, то как два старых друга, которым не нужны были слова.         Стейк оказался приготовлен идеально, сочный, с кровью, он был лучше любой ресторанной еды. Хёнджин наслаждался каждым кусочком, текстурой и вкусом. Минхо предложил открыть бутылку Shiraz, чтобы дополнить вечер. Он налил по щедрому бокалу насыщенного красного вина, яркий вкус которого поражал воображение, дополняя пикантные ароматы стейка и овощей. Хёнджину нравилось всё: проводить эти тихие минуты с Минхо, только вдвоём, без отвлекающих факторов внешнего мира; смотреть за ним в абсолютной тишине. Казалось, время остановилось, и всё, что имело значение, это настоящий момент и возможность быть рядом. Он бы отдал всё, чтобы это не прекращалось, а если и прекратится, то повторилось вновь.        Хёнджин положил локти на край стола и уставился в одну точку. Его глаза были стеклянными и расфокусированными, а зрачки расширенными, всё это придавало ему слегка глуповатый вид. Его лицо пылало румянцем, а кожа светилась изнутри, выдавая его опьянение, волосы слегка растрепались, словно он недавно проснулся, а губы потемнели и распухли от вина, придавая ему очаровательный вид. Он, казалось, был погружён в свои мысли, то открывая, то закрывая глаза, словно пытался осмыслить то, что только что пришло ему в голову. Хёнджин не заметил, как протянул руку, чтобы убрать прядь волос с глаз Минхо. Жест был таким неожиданным, что он резко отдёрнул её обратно, но было уже поздно. Они встретились взглядами, и какое-то мгновение просто смотрели друг на друга.         — Что ты делаешь? — спросил Минхо, отставив бокал в сторону, и сложил руки под головой.         — Прости, я немного задумался… — пряча раскрасневшееся лицо, ответил Хёнджин.   — Если ты доел, то давай уберём всё, — предложил он и встал из-за стола.         Хёнджин, чувствовавший себя более расслабленным, чем когда-либо за прошедшую неделю, не мог отказать себе в удовольствии постоянно смотреть на Минхо. Минхо чувствовал на себе голодные взгляды, но никак не реагировал, продолжая уборку. Вскоре кухня была безупречно чистой, а они стояли рядом, бок о бок.        Минхо, почувствовав настроение Хёнджина, протянул руку и осторожно повернул его лицом к себе. Их губы встретились в мягком, нежном поцелуе. Отстранившись, он пристально посмотрел на него, пытаясь найти на лице напротив хоть какие-то признаки колебания. Но всё, что видел, — это обожание и желание в глазах. — Минхо, — тихо произнёс Хёнджин хриплым от волнения голосом. — Думаю, мне лучше уйти. Спасибо за вечер.         Глаза Минхо слегка сузились, на его лице промелькнуло удивление от услышанного.         — Что-то не так? — спросил он тихим и ровным голосом.         Хёнджин занервничал, отводя взгляд от Минхо.         — Я просто... Я не знаю… Я к этому не готов. Прошлый раз был ошибкой, — признался он едва громче шёпота. — Мне страшно. Боюсь всего этого, боюсь…         Выражение лица Минхо смягчилось, и он протянул руку, чтобы нежно обхватить Хёнджина и притянул его ближе к себе.         — Ты боишься, потому что тебе не все равно, — тихо сказал он. — Ты боишься, потому что не уверен, чувствую ли я то же самое, что и ты.         Хёнджин отрывисто кивнул, ощущая, как к горлу подступает комок.         Минхо внимательно посмотрел ему в лицо, а затем заговорил снова.         — Ты мне нравишься, Хёнджини, иначе бы мы не стояли тут сейчас.         Глаза Хёнджина наполнились слезами, когда он почувствовал тяжесть слов Минхо, обрушившихся на него. Ему было достаточно услышать это, чтобы успокоиться. Не колеблясь, он наклонился и аккуратно коснулся губ Минхо. Поцелуй был нежным, словно лёгкое касание крыльев бабочки, от которого по телу пробежали мурашки. Когда он отстранился, глаза напротив сияли ярче обычного, а губы призывно блестели от слюны. Новый поцелуй вышел более страстным — их губы двигались в унисон, словно два магнита, жадно вцепившиеся друг в друга. Когда руки Минхо скользнули ему под рубашку, то Хёнджин почувствовал прилив возбуждения и нервозности. Он ждал этого, жаждал прикосновений, но при этом не хотел заходить дальше. Он не хотел, чтобы Феликс оказался прав в своих догадках. Не хотел, чтобы мечты разбились о суровую реальность, где Минхо был интересен лишь секс и ничего более. Но когда его пальцы коснулись гладкой кожи предплечий Минхо, он почувствовал, как по телу пробежал электрический разряд. Глаза Хёнджина закрылись, а грудь стала чаще подниматься и опускаться от рваных вдохов. Добравшись до края футболки Минхо, он на мгновение задумался, прежде чем запустить пальцы под ткань, и смотрел на него со смесью волнения и желания. Их взгляды встретились, а время остановилось. Единственными звуками были их тяжёлое дыхание и тихий шелест одежды. Минхо стянул с себя футболку и расстегнул пуговицы рубашки Хёнджина, а после наклонился и прижался губами к его шее.         — Постой, Минхо, я не хочу, — прошептал Хёнджин, пытаясь оттолкнуть, но его хватка была непреклонной.        — Давай, Хёнджин, что не так? — прошептал Минхо в ответ хриплым от желания голосом. — Просто позволь мне.         Взгляд Хёнджина скользнул по лицу Минхо, но он увидел в нём только решимость. Он знал, что не сможет долго сопротивляться его очарованию, но всё же упёрся обоими руками ему в грудь, чтобы отстраниться.         — Минхо, остановись, — крикнул Хёнджин, испугавшись собственного тона. — Ты точно знаешь, что не так. Почему ты меня не слушаешь?         В глазах Минхо промелькнуло удивление, но он не отступил. Вместо этого лишь притянул Хёнджина обратно, касаясь губами его уха.         — Я хочу тебя, а ты хочешь меня. Что в этом плохого?         Хёнджин отошёл на шаг назад. Он запахнул рубашку, чтобы прикрыть обнажённую грудь, и обнял себя, пытаясь спрятать уязвимую душу.         — А как же Сидни?         — При чём тут она вообще? — удивился Минхо. — Хёнджин, ты сам напросился на ужин. Зачем сейчас строишь недотрогу?        Он был явно раздражён болтовнёй.         — Но я хотел лишь ужин… — в голосе Хёнджина была надежда, словно последняя спичка в коробке. — А ты сказал, что я нравлюсь тебе…         — Да, сказал. Это можно понять и без слов, — ответил Минхо, кивнув на свой член. — В противном случае у меня бы не встал.         — И это всё, что ты можешь сказать?        — Только не говори, что влюбился в меня, — выдохнул Минхо, потирая бровь. — А что, если и так, — резко ответил он. — Что, если я влюбился? Губы Хёнджина дрожали, а уверенности в том, что он хотел бы услышать ответ на свой вопрос, больше не было. Как и желания находиться здесь. Секунды казались вечностью, липкий холодный пот на спине заставлял морщиться от ощущений ничтожности и глупости. Хёнджин ненавидел себя за длинный язык, ему не стоило вот так вываливать свои чувства на Минхо. Взгляд напротив говорил сам за себя: раздражённый, без капли былого возбуждения. Взгляд, которым обычно одаривают шумных детей в самолёте. — А то, что я к тебе ничего такого не чувствую. Лицо Хёнджина вытянулось, а сердце упало камнем. Его слова стали последней каплей на чаше весов гармонии. Словно удар под дых, они выбили почву из-под ног одной простой фразой. Хёнджин не мог поверить своим ушам. Как Минхо смог произнести это с такой лёгкостью и почему это ощущалось так больно? Он пошатнулся, удерживаясь за кромку кухонной столешницы, и впился в неё так сильно, что, казалось, хотел сломать. Ему было жизненно необходимо почувствовать что-то кроме бьющегося на кусочки сердца. — Но ты переспал со мной… Как же ответственность? — Какая ответственность, Хёнджин? — усмехнулся Минхо. — Ты забеременел или что? Хёнджин потряс головой, пытаясь избавиться от мыслей. Все его песчаные замки рушились на глазах. Феликс был прав, а Хёнджин сам во всем виноват. Сам позвал Минхо к себе, остался с ним наедине, позволил зайти невинному поцелую дальше, чем следовало. В конце концов сам запрыгнул к нему на колени и сам снял футболку. А сегодня сам приехал к нему, рассматривал его весь вечер, словно стейк был не на тарелке, а на соседнем стуле. Он мог бы оттолкнуть и сбежать, не разрешать целовать и тем более не стонать от удовольствия, не закрывать глаза, не давать расстегнуть рубашку, мог бы… Минхо же просто позволял быть рядом. Если от тебя хотят секса, не значит, что тебя любят. — Просто я думал… Я думал, что… — Хорошо, скажу по-другому, — прервал его Минхо, тяжело вздохнув. — Единственные отношения, которые могут быть между нами, это секс. Ты можешь уйти, и мы больше не увидимся. Или другой вариант. Ты идёшь в душ и подготовишься. Растянешь себя как следует и придёшь в спальню. И больше мы никогда не поднимаем эту тему.  Хёнджин понял, что их отношения были его розовой мечтой, которой не суждено сбыться. Он находился на перепутье. Ему нужно было решить, продолжать ли идти по пути желания или сделать шаг назад и пересмотреть то, чего он хочет от жизни. Сейчас бы не мешало получить знак свыше.