( Не так ) Мёртв для меня

      ЭНДРЮ Лучи утреннего солнца пробивались сквозь тучи, позволяя свету мирно просачиваться на мраморные надгробия кладбища. Когда облака слегка сдвинулись, яркий свет упал на могилу его соседа, Мори Плюмана, и сразу привлек внимание Эндрю, заставив вскинуть руки, чтобы прикрыть лицо. Однако Аарон и Ники, казалось, приветствовали солнце и даже повернули лица в его сторону, чтобы тепло согрело их кожу. «Должно быть красиво», — подумал Эндрю. Он не чувствовал солнца на своей коже уже два года, день за днем. На самом деле он больше не чувствовал тепла ни в каком виде, не говоря уже о холоде, дожде или ветре. Он ничего не чувствовал. У смерти, конечно, были свои привилегии, например, возможность путешествовать сквозь стены и присматривать за младшим и двоюродным братом, но Эндрю должен был признать, что ему не хватало некоторых вещей в жизни. Он скучал по вкусу сигарет, теплого душа и еды. Особенно по еде. Когда он впервые появился в виде призрака, Эндрю, честно говоря, не ожидал, что он будет скучать. Он полагал, что у него есть какое-то незаконченное дело, и он будет преследовать нескольких человек здесь и там, а затем продолжит делать то, что мертвые обычно делают. Но два года спустя все, что Эндрю удалось сделать, это тосковать по мелочам в жизни, в которых он всегда находил огромное удовольствие, и следовать за Аароном и Ники, убеждаясь, что у них все хорошо и они счастливы. По крайней мере, так счастливы, как только могли. Именно в такие дни, как эти — дни, когда Аарон и Ники посещали могилу Эндрю, — он все еще видел в них печаль. Эндрю, не из-за недостатка усилий, пытался провести каждую минуту последних двух лет, пытаясь убедить Аарона и Ники двигаться дальше. Он умер, конечно, это было грустно и все такое, но это было к лучшему. Это было для Аарона. Эндрю знал, что он делал, когда дернул руль, отправив себя и Тильду с обочины прямо в массивный дуб. Эндрю не собирался выживать в этой катастрофе, и он этого не сделал. Но Аарон пережил Тильду, и это все, что имело значение. Когда Эндрю был похоронен и впервые появился на кладбище, глядя на свою только что зарытую могилу, он был удивлен, увидев своего близнеца в таком смятении. У них никогда не было хороших отношений. Они почти не разговаривали, но Аарон рухнул на колени над могилой Эндрю, проклиная идиотизм Эндрю, орошая слезами свежую грязь. Аарон ударил кулаком в надгробие Эндрю, раздробив суставы пальцев и сломав запястье. Аарону удалось вернуться домой только в тот вечер, когда Ники, вернувшись после того, как оставил Аарона горевать в одиночестве в течение нескольких часов, поднял его под мышки и запихнул в машину. С тех пор Эндрю решил, что даже если он не может быть рядом с Аароном при жизни, он может быть рядом после смерти, даже если Аарон ничего не подозревает. Он неплохо справлялся, присматривая за младшим и двоюродным братом. Они были счастливы в школе, играли в экси, ходили в "Райские сумерки" и танцевали там субботними вечерами. Но сегодня, в двухлетнюю годовщину его смерти, Аарон и Ники стояли плечом к плечу, глядя на его надгробие, на котором было написано: «Эндрю Джозеф Миньярд, Защитник в жизни и смерти». Когда они впервые установили надгробие, Эндрю был раздражен. Ему не нравилось, когда его помнили как защитника… кем угодно, только не как Эндрю. Но он наблюдал за тем, как Аарон снова и снова смотрел на эту надпись каждое воскресенье в течение последних двух лет, так что в какой-то момент Эндрю стало все равно на это. Если это делает его младшего брата счастливым, то это все, что имеет значение. Аарон и Ники стояли молча еще несколько минут, пока Аарон глубоко не вздохнул, его плечи расслабились: — Пошли, Ники, я не могу оставаться здесь дольше, черт возьми. Ники ничего не сказал в ответ, просто обнял Аарона за плечи и повел их обратно к машине. Эндрю проскользнул через заднюю дверь, устроившись позади Ники, пока тот вел машину, наблюдая, как Аарон смотрит в окно на мелькающий город. Стерео было выключено, как всегда по дороге на кладбище и обратно. Эндрю чертовски ненавидел тишину машины, когда они приезжали и уходили с его могилы. Ему хотелось кричать на них, кричать, чтобы они включили радио, жили своей гребаной жизнью и занимались своим дерьмом, но что бы он ни пытался сделать за последние два года, ничего не получалось. Ники его не слышал. Поверьте, он пытался. Первые несколько дней в качестве призрака Эндрю кричал до хрипоты, а в последующие он чуть не сошел с ума, пытаясь привлечь внимание Аарона или кого-либо еще, если уж на то пошло. Но все было напрасно. Эндрю действительно был призраком, и никто не мог его увидеть. Он был так же одинок после смерти, как и при жизни. Однако Эндрю еще не сдался. Каждые несколько дней он продолжал пытаться привлечь внимание Аарона или Ники: он разговаривал с ними, когда они одни, пытался передвинуть предметы мебели и даже пытался пройти сквозь них, заставляя их подвинуться. Пока ничего не выходит, но это не значит, что никогда не получится.

***

Аарон и Ники вернулись в университетский городок и поднялись в свою комнату в общежитии — комнату, которую, как знает Эндрю, он разделил бы с ними, если бы был еще жив. Он так гордился Аароном и Ники за то, что они держались вместе и решили пойти в один университет, заниматься одним видом спорта и жить в одной комнате. Во всяком случае, то, что они держались вместе, заставило его чувствовать себя спокойнее. По крайней мере, они были друг у друга. Эндрю также был благодарен Кевину. Аарон и Ники быстро подружились с ним на первом курсе: вместе жили, тренировались и находили утешение в присутствии друг друга. У них было много общего, и Кевин заземлял их — держал всех в напряжении. Кевин никогда не позволял Ники переходить черту, а Аарон никогда не позволял слишком сильно уходить в себя, даже в самые тяжелые дни. Кевин был ведомым Аарона с Кейтилин, девушкой, с которой Аарон встречался последние несколько месяцев, и Дей даже привез бойфренда Ники, Эрика, на две недели в качестве сюрприза во время зимних каникул в прошлом году (и Эндрю знал, что Кевин уже купил билеты на самолет. Он хотел отправить Ники в Германию в этом году в качестве рождественского подарка). Кевин был хорош для них, и за это Эндрю был благодарен. Скрываясь за дверью люкса, Эндрю увидел Кевина, который сидел, сгорбившись, на диване, упершись локтями в колени и поглощенный игрой в экси. Если Эндрю что-то и узнал о Кевине за последние два года, наблюдая за ним, так это то, что тот чертовски одержим экси. Кевин ел, спал и дышал экси. Честно говоря, это немного настораживало. Аарон и Ники явно тоже так думали, когда открыли дверь и закатили глаза, глядя, как Кевин пристально смотрит в телевизор. Удивительно, но Кевин посмотрел на них и поставил игру на паузу. — Как все прошло? — тихо спросил он у них двоих. Аарон захлопнул дверь в номер и прошел в спальню, хлопнув и этой дверью, но не раньше, чем сердито прошептал себе: — Этот ублюдок все еще чертовски мертв. Я никогда, блядь, не прощу этого мудака. Эндрю слышал это миллион раз — в этом не было ничего нового. Ему не нужно было прощение: ему нужно было, чтобы Аарон был жив, поэтому ему было все равно, если его младший братик злился. Он был просто счастлив, что Аарон был жив, чтобы разозлиться. Однажды Аарон преодолеет это — преодолеет его. Кевин перевел взгляд с того места, где Аарон захлопнул дверь спальни, на то, где Ники все еще стоял в гостиной. Кевин поднял бровь, глядя на него, и Хэммик вздохнул, пожав плечами: — Все в порядке. Было солнечно. — Погода и вправду хорошая, — сказал Кевин. Ники провел рукой по волосам и выдохнул: —Да, солнышко светит. Больше ничего не было сказано. Ники направился к дивану рядом с Кевином, и еще через несколько мгновений Кевин нажал кнопку воспроизведения на пульте телевизора. — Это новенький? — спросил Ники, указывая на экран. — Ага. Джостен, — сказал Кевин, — он будет здесь утром. Его привезет Ваймак. Он будет жить с Бойдом. — И каков он? Взгляд Кевина не отрывался от экрана телевизора: — Он может сделать нас чемпионами.

***

Эндрю провел остаток дня в спальне с Аароном. Аарон сделал часть домашней работы, немного вздремнул, затем проснулся и доделал домашнюю работу. Весь день Эндрю бездельничал на подоконнике, прислонившись спиной к стене, наблюдая за миром внизу, за окном. Время от времени он оглядывался назад, туда, где Аарон делал заметки, просто чтобы насладиться существованием своего близнеца. Было что-то мирное и успокаивающее в том, чтобы знать и участвовать в распорядке дня Аарона. Аарон также выделял много времени, чтобы проводить его в одиночестве, что Эндрю ценил, поэтому он мог просто наслаждаться присутствием своего брата, даже если Аарон не знал, что он делит свое одиночество с кем-либо. А вот ночи — это то, чем Эндрю наслаждался больше всего. Моменты, когда все стихло. Глубокой ночью, когда луна была самой яркой и сияли звезды, Эндрю оказался на крыше здания общежития, глядя на звезды. Он мог слабо слышать грохот машин на ближайшем шоссе и стрекотание сверчков в сумерках и на рассвете. Ему ничего не оставалось делать, кроме как смотреть, как проходит мир, и ощущать течение времени. Он не мог перелистнуть страницу книги или нажать кнопки на пульте от телевизора, поэтому так он и проводил вечера, пока мир вокруг него спал. Большую часть ночей Эндрю довольствовался наблюдением, того, как небо становилось черным, подперев голову одной рукой, но иногда, как сегодня, Эндрю жалел, что был так одинок. Он хотел, чтобы его видели. Он хотел, чтобы его услышали. И, что важнее всего, он не ожидал, что когда-нибудь упустит еще одну часть своей жизни, он тоскует по ней: он жаждал, чтобы его чувствовали. Он хотел ощутить чью-то кожу на своей, ощутить теплоту тела другого человека. Он жаждал какого-то контакта. Кого-нибудь. Он никогда не нуждался в физических ощущениях при жизни, во всяком случае, после того, как попал в приемную семью. Но теперь, в такие ночи, как эта, когда все, что он мог делать, это смотреть на мерцание звезд, он хотел, чтобы у него был кто-то, с кем он мог бы провести эти моменты, и чья-то рука, на которую можно положить голову.