Планета Арамниэль

Ночь опустилась на колонию. Кайо отправил дрон в разведку и, ожидая его возвращения, занялся собой: тщательно вымылся, привел в порядок волосы, подобрал одежду. Эйден должен видеть его безупречным — и готовым ко всему. Но движения его были механическими, будто тело двигалось по инерции. Кожа помнила каждое прикосновение, каждый след насилия, и даже мысль о сексе теперь вызывала тошнотворный холод внутри. Он чувствовал себя осквернённым. Но отказаться — значило вызвать вопросы. А рассказывать Эйдену о том, что произошло в прошлый раз, Кайо не собирался. Придётся терпеть. Каждая новая встреча с любовником приносила всё меньше радости. Где-то год назад он, возможно, действительно любил. А теперь? Сохранилась лишь привязанность. Страх предать. Обязанность быть рядом. Кто ещё, если не он, будет на стороне Эйдена? Йоана права: он не может его оставить. Хотя тот каждый раз просил его ничего не приносить, в итоге всё же от принесённого не отказывался. Поэтому Кайо не сомневаясь взял прочную сумку из местного волокна, сложил туда часть пайка — того самого, что оставил Тарн. Персики, конечно, не тронул. Их он решил оставить для себя и мамы. Уже близился час встречи, а сердце всё не успокаивалось. Он знал, что увидит Эйдена. Знал, что всё снова будет быстро, скрытно, сдержанно. И всё же в голове упорно всплывало другое — не нынешний Эйден, а тот, каким он был тогда. Полтора года назад. Глупый, шумный, немного нелепый праздник — вся деревня гуляла до поздней ночи. Тогда с Земли прибыл долгожданный транспорт с тканью, кофе, даже парой ящиков вина и коробками еды, в которых было что-то большее, чем консервы: печенье, сыр, мясо. Настоящее, не из местного заменителя. Кайо в тот день устроил световую инсталляцию на главной площади —развлечение со светом и цветными фильтрами. Все знали, что он немного художник. Даже мама пришла из лаборатории полюбоваться. Сидела у стены, улыбалась. И тогда он увидел его. Эйден из Экспедиционного Корпуса Земли. Высокий, с прямой спиной и ясным, чуть насмешливым взглядом. Он носил форму с такой лёгкостью, будто это не защита, а кожа. Кайо видел его и раньше — тот бывал у распределительной станции, проверял что-то, осматривал антенны. Но в тот вечер они заговорили совсем по-другому. — Это ты всё устроил? — Эйден подошёл ближе к кристаллам и свету, прищурился. — Красиво. Даже слишком для этих задворок вселенной. — Спасибо, — ответил Кайо и пожал плечами. — Надо же хоть как-то развлекаться, тем более, есть что отметить – Земля помнит, что мы здесь. — Она и не забудет, — сказал Эйден уверенно. — Мы здесь, чтобы напоминать ей. Да и кто откажется от кселита? Потом усмехнулся и добавил: — Ты Кайо, да? Техник. Я у тебя был весной, с запросом по трансформатору на базу. Не думал, что ты ещё и художник. — А ты… следишь за моей жизнью? — ухмыльнулся Кайо. — Нет, просто запомнил. Ты был дерзким. Мне понравилось. Они долго говорили — сначала о станции, потом о планетах, потом о старых историях, о Земле. Эйден знал много, но не кичился. Он говорил спокойно, и Кайо впервые за долгое время слушал кого-то и чувствовал, что хочет слушать ещё. Когда Эйден предложил отойти подальше от шума и толпы, Кайо не колебался. Они ушли в сторону склада, где было тихо. А дальше всё случилось быстро. Эйден оказался нежным — его руки были тёплыми, губы мягкими, дыхание ровным. Кайо без колебаний опустился на колени и расстегнул форменные брюки, под которыми уже дыбилась возбуждённая плоть мужчины. Он жадно припал к ней губами, втянул в рот, пропустил в горло. Тогда Кайо действительно поверил: это начало чего-то настоящего. Он влюбился. Или подумал, что влюбился. А может — просто устал от одиночества и ни к чему не обязывающего секса. После той ночи они стали встречаться тайно. Эйден настаивал: «Никому ни слова. Военные не имеют права на отношения в колонии — это в уставе». Но Кайо всё равно познакомил его с Зелейной. Мать не возражала. Улыбалась тихо, но в глазах её был вопрос, который она, впрочем, тактично не озвучивала: ты уверен? Тогда Кайо не понял, о чём она. Или не захотел понять. Он перестал флиртовать с другими. Хотел, чтобы всё стало настоящим. Чтобы Эйден стал не просто любовником, а кем-то большим. Тем, кто будет с ним рядом не только ночью, но и днём, под солнцем Арамниэля, на людях. Но ничего не менялось. Эйден приходил и уходил. Он говорил, что занят, что миссии, что устав. Не смотрел в глаза, когда собирался снова исчезнуть. Он всё реже был нежен. Всё чаще — просто хотел. Быстро вторгался в его тело, развернув спиной к себе, без особых прелюдий. К тому времени, как пришли Клинки, Кайо на самом деле уже почти сдался. Его чувства выгорали, как кристалл в перегретом трансформаторе. Но потом всё изменилось. Кайо не мог отвернуться — не только ради Эйдена. Его помощь была нужна всем, кто всё ещё верил в Землю и не хотел отрываться от её материнской груди ради туманного, чуждого будущего. Он застегнул рюкзак, выдохнул. Полтора года — как будто целая жизнь. И вот он шёл навстречу, но уже не ради любви, а скорее из чувства долга. Когда дрон вернулся, Кайо быстро пролистал записи. Ничего особенного: улицы почти пусты, всё спокойно. Только один момент зацепил взгляд — недалеко от дома мелькнула знакомая фигура. Тарн. Он будто просто шёл мимо, но... слишком медленно. Словно о чём-то думал. Впрочем, он быстро скрылся из вида – направился в сторону административного центра. Кайо уже знал — у того была странная привычка бродить в одиночку по ночам. Неудобно для вылазок, конечно. Но – ничего не поделаешь. Лишь бы снова не сунулся к обрушенной антенне. Кайо отложил планшет. Надо идти. *** Он выбрался за пределы деревни без помех — та вытянулась вдоль извилистого русла ручья, что тихо журчал между редкими, низкорослыми деревцами, прижимаясь к подножью гор. Ночью, когда роса сверкала в лунном свете, а светлячки, дополняя иллюминацию, неспешно мерцали в траве, серебристые валуны отражали сияние двух лун — и вся местность будто оживала, превращаясь в зачарованную долину, вырванную из сна. Кайо глубоко вдохнул прохладный, терпко-сладкий воздух. Сердце билось чуть быстрее — от предвкушения или тревоги, он не знал. Перейдя ручей по мокрым камням, он старался держаться в тени деревьев, ближе к скалам, что всё чаще вырастали впереди, словно приглашая — или предостерегая. Он двигался быстро, почти бесшумно, как тень — срываясь с места, замирая, прислушиваясь, оглядываясь. Если бы кто-то шёл следом — он бы сразу это почувствовал. Но нет – в этом мире он был один. Хотя не совсем один. Вот их место — знакомый уступ между скал, укрытый от глаз и ветра. Эйден уже ждал. — Привет, — сказал он тихо. Шагнул ближе, обнял Кайо крепко, но будто сдержанно. Вдохнул его запах. Потом накрыл его губы поцелуем — тёплым, уверенным. — Ты говорил в прошлый раз, что тебе это нужно, — прошептал он, не отводя взгляда. И снова поцеловал, уже чуть настойчивее. — Я исправляюсь. Его слова звучали искренне. Его прикосновения казались настоящими. И всё же, где-то в глубине, среди этой тишины, среди камней и света двух лун, что-то дрогнуло – Кайо понял, что не верит. Но он ответил на поцелуй, на секунду забывая обо всём, кроме близости Эйдена. Кроме того, что после всех этих встреч тот наконец дал ему немного тепла. Что бы Кайо ни чувствовал к нему, эта близость пьянила. - Постой, - юноша опомнился и мягко отстранил любовника, - не сейчас. Мне нужно сказать тебе кое-что важное. Это насчёт связи с Землёй. Эйден напрягся и сделал шаг назад, внимательно глядя на Кайо. Лицо сразу стало строгим и серьёзным. — У нас всё ещё нет связи с Землёй, — голос мужчины звучал настороженно. — Мы думали, что это просто ещё одна аномалия. Бывает же. Но... такого долгого молчания не было никогда. Это уже не похоже на временный сбой. Что происходит? Кайо медленно поднял глаза. — Это… разлом, — выдохнул он, будто это слово само по себе что-то меняло. — Так мне объяснили астрономы. Они наблюдали его уже давно, но не понимали до конца, во что всё выльется. Прежние аномалии считались случайными, неопасными. Но, как выяснилось, это были только предупреждения. Эхо чего-то большего. Он сделал паузу, глядя в небо из проёма ниши. Там простиралась чернота космоса, на фоне которой мерцали миллиарды звёзд. И лишь лёгкое, едва заметное взгляду искажение небесного полотна выдавало, что что-то не так. Ведь эти звёзды были лишь проекциями – напоминанием, что за пределами разлома что-то есть. — Разлом — не просто помеха для сигнала. Это деформация самой ткани пространства и времени. Там исчезает всё. Никто не знает, как долго это продлится. Возможно, это навсегда. Он говорил спокойно, но сдержанно — словно сам ещё до конца не верил. Эйден подошёл ближе, смотрел Кайо прямо в глаза: — Подкрепление. Корабль с Земли, который мы ждали... Этот разлом… мог стать причиной того, что он так и не появился? Кайо медленно кивнул. — Да. Может, они пытались выйти на связь и даже пришли на помощь. Но мы никогда этого не узнаем. Всё, что попадает внутрь — пропадает. Будто проваливается в пустоту. Это не чёрная дыра, которая втягивает даже свет, но что-то похожее. Он на мгновение замолчал, чувствуя, как тяжелеет воздух между ними. - Эйден, - Кайо взял ошеломлённого мужчину за руку. – Ты же понимаешь, что это значит… для нас всех? Тот кивнул, глядя куда-то в сторону, словно погружённый в своим мысли. Но проговорил: - Подкрепление не придёт. Мы умрём в лесу. Власть в колониях приберут к рукам бандиты из Клинков и других организаций, отняв последние ресурсы у тех, кто слабее. Арамниэль обречён. Или, скорее, мы обречены. А планета будет существовать дальше, как и раньше. Но без людей. - Послушай, - Кайо тряхнул его, - не так плохо всё. Не все Клинки разбойники. Правда. Тарн Век – да, он ушёл из Экспедиционного Корпуса Земли когда-то, но он точно не бандит. Просто у него другая точка зрения, и ради неё он готов сражаться. Он сказал, что знает, как организовать жизнь в колониях. Мы сможем. Даже без кораблей с Земли. Подумай сам. Здесь столько всего можно выращивать. Источники энергии есть – и их хватит всем на многие тысячелетия. Мы будем жить, Эйден. Эйден резко отстранился, словно обжёгся. — Кажется, тебе промыли мозги, — бросил он, и в его голосе звенело холодное разочарование, словно удар по лицу. — Нет! — Кайо почти выкрикнул, голос у него звенел от волнения, — мы сможем, правда! Тарн понимает, что дальше так нельзя. Что век грабежей и контроля заканчивается. Он хочет свернуть добычу кселита, перейти к развитию — сельское хозяйство, ремесло, строительство… Это ведь созидание, не насилие. Разве это не шаг вперёд? Эйден фыркнул. — Послушай себя. Ты – наивный ребёнок, — в его голосе теперь слышалось не разочарование, а скорее презрение. — Предположим, он действительно этого хочет. Предположим, он сможет унять своих людей. Но скажи мне — где в этой сказке мы, Кайо? Те, кто уже два месяца живёт в лесу, как звери? Мы для них — ошибка, которую проще стереть. — Я… я поговорю с Тарном, — голос Кайо дрожал, но он не отступал. — Он выслушает. Разрешит вам вернуться. Да, при условии разоружения. Но он не убийца, Эйден. Я верю в это. Эйден замер. На секунду — будто поверил. Потом посмотрел на него долгим, жестким взглядом. — Ты забыл, как умирали мои соратники? Ты видел это, Кайо. Видел. Твоя мать чуть не погибла, помогая мне сбежать. — Это была битва! — выкрикнул Кайо, шагнув ближе. — Вы тоже убивали Клинков. Да, их было больше, чем членов ЭКЗ, но у вас – лучше оружие. Эйден отвернулся, сжал кулаки. Его голос, когда он заговорил снова, был тихим, но в нём чувствовался надлом: — Но теперь большая часть нашего оружия – у них. Нет. Нас не пощадят. Нас расстреляют. Без суда и следствия. И в этот миг, словно откликнувшись на его страх, за спиной послышался хруст каменистой почвы. Тихий, но слишком близкий. Эйден обернулся — и побледнел. Из-за скалы вышел человек. Крупная фигура в сером шагнула в полосу света от лун. Медленно, без оружия. Он поднял руки, показывая открытые ладони. — Будет так, как сказал Кайо, — прозвучал низкий, хрипловатый голос. — Возвращайтесь. Попробуем жить в мире. Эйден, как ужаленный, рванулся назад, инстинктивно заслонившись Кайо, будто тот — щит. Кайо ошеломлённо повернул голову: Серьёзно?.. Но времени на слова не было. Его парень уже опомнился. Рука метнулась к поясу. Из кобуры вылетело портативное оружие — компактный пистолет старого образца с широким дулом и матовым корпусом из полимерного сплава, модель "Кронекс-11", тихий, надёжный. Эйден всегда носил его с собой. Он вскинул руку и прицелился прямо в грудь Тарна. — Не надо! — выкрикнул Кайо, хватая Эйдена за запястье. Рука дрожала у него в ладони — и не только от ярости. Мужчина вырвался. — Ты! — прошипел Эйден, - Не зря мне твердили — держись подальше от этой мелкой бляди! Чёрт, Кайо, может, и вся эта история с разломом — враньё? Сказка для дураков? Чтобы мы сами вышли из укрытия и выложили себя на блюдечке? — Это всё правда, — тихо, но абсолютно твёрдо сказал Тарн. Он стоял спокойно, как скала, с опущенными руками, будто не на него сейчас был направлен ствол. — И скоро об этом узнают в колониях. Мы отрезаны. Ни связи, ни подкреплений, ни припасов, ни новых людей. Все, кто здесь — остались навсегда. Прими это, Эйден. И передай своим. — Не верю тебе, ублюдок! — сорвался Эйден, и голос его задрожал. — И тебе не верю, предатель! — он метнул на Кайо взгляд, полный боли и ярости. — Я рассчитывал на тебя! Чёрт побери, я правда думал, что ты… что ты будешь полезен… Он взвёл курок. Пальцы сжались, губы дрожали. Один миг. Другой. Он выстрелил. Резкое движение. Грохот. Эхо отдалось в скалах. Кайо, которого оттолкнули к выходу из ниши, едва удержался на ногах. Он замер, ошарашенный, глядя, как сверху сыплются мелкие камушки — пуля угодила в склон чуть выше. Всё было кончено за секунду. Тарн оказался рядом. «Кронекс-11» уже был у него в руках. Он спокойно открыл барабан, вынул пули, не глядя на Эйдена, и сунул пистолет себе в карман. — Не устраивай истерик. Иди к своим. Расскажи, как обстоят дела на самом деле. — Его голос был спокоен, почти безэмоционален, но в нём звучала сила, которой Эйден никогда не обладал. — Вы все это чувствуете, даже если не хотите признать. Подмога… может не прийти никогда. Эйден постоял ещё пару секунд. Дышал тяжело, не решаясь взглянуть ни на одного из них. Потом развернулся и побежал прочь, не оборачиваясь. Безоружный. Разбитый. Тарн молча посмотрел ему вслед, затем опустил глаза, увидел у земли брошенный рюкзак. Поднял, отряхнул пыль, проверил застёжки — всё так спокойно, как будто вычищал инструмент перед работой. Подошёл к Кайо и протянул ему. — Неси обратно домой, — сказал он без тени иронии. — Нечего продукты переводить. ___________________________________ Религия на Арамниэле (справка) На Арамниэле нет официальной религии, и государственная, миссионерская или централизованная вера отсутствует. Однако с Земли вместе с колонистами были привезены различные личные религиозные практики — индивидуальные, семейные, иногда культурные. Они воспринимаются скорее как частное дело, чем как системная духовная структура. Колония уважает личную духовную свободу, но общий уклад жизни на Арамниэле остаётся светским и утилитарным: выживание, труд, общие усилия. Поэтому религия — не каркас общества, а внутренняя поддержка отдельных людей.