Планета Арамниэль

Шум летательного аппарата был слышен задолго до того, как тот появился в небе. Глухой, пульсирующий, почти невидимый звук — будто кто-то бережно всколыхнул воздух над деревней. Люди инстинктивно подняли головы, замерли на улицах, во дворах, у теплиц. Такие машины здесь видели редко. Аист — лёгкий межколониальный шаттл, собранный из земных деталей. Его не тратили на мелочи: на нём не перевозили инструменты, пайки и не летали без крайней необходимости. В Рейвиле таких шаттлов насчитывалось несколько — и лишь один на ходу. С борта спустилась невысокая женщина в светлой защитной одежде. Плавные движения, точные шаги, прямой и спокойный взгляд. Её сопровождал один техник и два ящика с пломбами — медицинское оборудование, инструменты, нейроинтерфейсы. Всё своё — на Рейвиль она не рассчитывала. Доктор Амайя Кин прибыла из колонии Альта Кора, одной из старейших, но не заброшенной, с настоящим госпиталем и архивом биоинженерии. Когда-то это был центр научной деятельности на Арамниэле. Но правительство на Земле поменялось, многие программы по развитию колоний свернули, а планета постепенно превратилась исключительно в центр добычи кселита. Из учёных остались лишь энтузиасты, работающие не ради денег, а за идею. В Альта Коре поддерживались земные протоколы: когда кто-то просил о помощи и запрос был официально одобрен, Альта Кора отвечала. На этот раз ответ пришёл быстро. О Зелейне Верас знали многие — она тоже была из числа энтузиастов. Медблок Рейвиля уже несколько месяцев простаивал без дела. После вторжения бойцы Клинков использовали его как перевязочный пункт: шкафы опустошены — не было даже простых обезболивающих. По сути, то, что раньше называлось медицинским сектором, теперь скорее походило на его призрак. Но доктор Кин не выражала ни удивления, ни пренебрежения. Она привычно осмотрелась, выбрала помещение с рабочей розеткой, дождалась, пока его привели в порядок — и начала раскладывать инструменты. По схеме, которой, казалось, ничто не могло помешать. — Вы местный техник? — спросила она у Кайо, не отрывая взгляда от импланта. — Да, — ответил он, чувствуя волнение и надежду. — Я сын Зелейны. Она кивнула — без удивления. — Хорошо. Поможете мне включить стерильную подачу и настроить нейронный стабилизатор. В этот момент он окончательно осознал: она приехала спасти слух матери, излечить её от головных болей. Сердце подпрыгнуло: неужели мама поправится? Зелейна перед операцией выглядела спокойно. Она сидела на стерильной кушетке, укрытая лёгким покрывалом, в волосах — зажимы для доступа к зоне имплантации. Глаза её были ясны, улыбка — лёгкая, настоящая. Когда Кайо подошёл, она мягко сжала его руку, будто не себя, а его самого успокаивая. — Всё будет хорошо, — одними губами сказала она. — Я чувствую. Кайо кивнул, голос у него застрял где-то в груди. Операция прошла в малом блоке под силуэтами двух лун. Доктор Амайа Кин работала сосредоточенно, без лишних слов. Кайо по её просьбе включал аппараты, подавал инструменты, следил за стабильностью импланта. Он старался не думать, не волноваться. Только выполнять. В помещении было тихо. И всё же, когда он обернулся, чтобы выключить один из аппаратов, увидел в дверях Тарна. Тот стоял молча, с опущенными руками: в гражданском и без оружия. Он не вмешивался, просто был рядом и наблюдал — словно мысленно поддерживал Кайо. И парень почувствовал это. Когда всё было закончено, доктор Кин отключила аппарат. В помещении снова повисла тишина — не глухая, не тревожная, а живая, как будто воздух затаил дыхание вместе с ними. Зелейна лежала с закрытыми глазами, лицо было бледным, но выглядела она неплохо. Амайа слегка коснулась её плеча, подалась вперёд: — Зелейна? — …да? — губы дрогнули почти беззвучно. Кайо застыл: она отреагировала на звук, это значит… — Мам… — выдохнул он, тихо, как в детстве, когда звал её с кухни в сумерках. Глаза матери распахнулись — будто тело отреагировало быстрее разума. Она посмотрела прямо на него и улыбнулась: широко, искренне, с тем теплом, которое было только маминым. — Я слышу твой голос, — прошептала она. — Мой мальчик… Кайо не выдержал. Просто опустился на колени у кровати и уткнулся лбом в её руку. Он не плакал — дыхание сбилось, грудь стянуло, но слёз не было. Только облегчение — как летний дождь после долгих дней зноя. Сзади кто-то тихо шагнул вперёд. Кайо обернулся через плечо — и увидел Тарна, стоявшего у самого выхода. По-прежнему молча, но теперь — чуть ближе, чем прежде. Он не говорил ни слова — лишь с благодарностью и уважением кивнул проходившей мимо Амайе — она здесь закончила, операция прошла успешно. Поздним вечером, когда воздух заметно остыл, а свет двух лун лёг на каменные дорожки мягким молочным покрывалом, Кайо вышел из медблока. Он не знал, куда идти — домой не хотелось, мама пока оставалась здесь под наблюдением, а Фило прекрасно чувствовал себя и в одиночестве — это был не тот питомец, которого нужно регулярно кормить и выгуливать. Поэтому он сел на каменную ограду возле медблока — обтёртую, ещё хранившую тепло дневного солнца. Хотел просто посидеть в этой тишине, не вырванной, не натянутой, а уже вполне комфортной и дружелюбной. Дышал вечерним воздухом, глядя, как фонарь колышется от ветра, будто машет кому-то невидимому. Шаги он узнал сразу. Тарн приближался как свой — человек, который не боится быть рядом. Он остановился на небольшом расстоянии, но не сел. Кайо не обернулся, только сказал: — Спасибо. Не за помощь… не за доктора. За то, что вы пришли, остались со мной и поддержали. Я не знаю, почему вам не всё равно — после всего. Но благодарен за это. Тарн выдохнул. — Я… — начал он и осёкся. Но всё же продолжил: — Мне есть за что просить прощения. Не из вежливости, а потому, что мне действительно очень жаль. Он медленно опустил взгляд. — То, что случилось с твоей матерью — это моя вина, моя ответственность. Я допустил это, не удержал, не проследил. Поверь, у моих бойцов не было приказа вредить простому населению — мы пришли сразиться с солдатами ЭКЗ, не с учёными, торговцами или рабочими. Я узнал, что погиб также техник — твой напарник, который был тогда на станции. Мне очень жаль. Хотя… это ничего не меняет. Я виноват. И не только в этом. Он замолчал, как будто слова ломались не успев родиться. — Я закрывал глаза два месяца. Считал, что поступаю правильно, продолжая держать Рейвиль в страхе и не наказывая должным образом преступников. И ты — один из тех, кто заплатил за это. Он сглотнул, тихо. — Я не могу ничего исправить или вернуть назад. Но я… правда хочу, чтобы теперь всё было иначе. Чтобы ты — и вы все — могли однажды мне поверить. Или хотя бы не бояться. Я ужесточил наказания для тех, кто совершает преступления против жителей деревни. Больше никому ничего не сойдёт с рук. Кайо поднял на него глаза. И в груди что-то сдвинулось. — Ты… — он сбился. — Вы не должны… то есть… Он замер. Тарн посмотрел на него — мягко, без тени насмешки. — Без «вы». Если захочешь. Кайо чуть кивнул и продолжил: — Ты не должен извиняться за всех. Но это правильно — виновные должны быть наказаны. Такие, как Кальтс — с оружием, сильные и агрессивные — против простого народа, далёкого от войны. Серьёзно? Я очень хочу верить, что этого больше не повторится. Он замолчал. А потом, с осторожностью и уже спокойнее: — Я прощаю тебя. Не потому, что всё уже хорошо. А потому что я вижу, что ты действительно сожалеешь. Тарн на секунду прикрыл глаза. И в этой ночи, пропитанной запахом росы, пыли, травы, Кайо понял — его прощение было услышано. Он чуть сдвинулся, освободив место рядом. Мужчина сел. Между ними уже не было пустоты. Было словно общее и живое пространство. И в нём рождалось что-то новое. Кайо повернулся чуть в сторону — не думая и не планируя, просто позволив себе это сделать. Придвинулся ближе к Тарну и почувствовал, как чужое тепло расходится через воздух, каким надёжным кажется большое плечо. И тогда Кайо, медленно, будто подталкиваемый не мыслью, а желанием тепла и опоры, прислонился к нему. Склонённая к плечу голова, закрытые глаза, долгий выдох. Он не знал, можно ли так. Но Тарн не отстранился, не напрягся — он просто остался, поднял руку, приобнял его, мягко притягивая ближе к себе. И Кайо понял, как же он устал. ____________________________________________ География Арамниэля (расшифровка из архива) Континенты: · Мэйра — крупнейший континент, промышленный и демографический центр. Именно здесь расположен Рейвиль. Бывший дом Кайо — Тиэрон — также находится на этом континенте. География: равнины, хребты, погода в основном солнечная, температура опускается ниже 0 лишь высоко в горах. · Котейра — юго-западный материк, сложная топография, часто затапливается. Колония Таргис здесь, в состоянии упадка. · Гаалия — континент с наименьшей колонизацией, преимущественно нетронутая природа. Есть несколько автономных поселений, среди которых Рудная колония (дом астрономов). · Сарен — ландшафтный хаос: вулканические пояса, богатые минералы. Колония Альта Кора находится на его северо-западе. · Дель-Илион — островной архипелаг, здесь безуспешно пытались создать экопоселения. Океаны: · Океан Лестора — между Мэйрой и Сареном, используется для транспортных маршрутов (если нет сильных ветров). · Южный Рубежный — с нестабильной температурой, омывает Котейру. Сферальный пояс — внутренняя акватория между островами Дель-Илиона, с богатой биоактивностью.