Там, где можно дышать

Скарлет, облачённая в изысканное голубое платье, спустилась в столовую в сопровождении Джоселин. Графиня Элизанда уже ждала их у массивного стола, освещённого мягким светом десятков свечей, чьё пламя игриво танцевало на стенах. На столе была разложена утончённая посуда, словно готовая к важному событию. В руках Элизанды был аккуратно свёрнутый пергамент. — Документ готов, ваша светлость, — ровным, безэмоциональным голосом произнесла графиня и протянула свиток Скарлет. Герцогиня взяла пергамент, чувствуя под пальцами тяжесть бумаги. Взгляд её скользнул по аккуратным строкам — никакой двусмысленности, никаких лазеек. Всё было выстроено строго, чётко, в точном соответствии с требованиями её матери. Слегка удовлетворённая, Скарлет передала свиток Джоселин, которая также внимательно прочитала текст и кивнула в знак согласия. — Приятно иметь с вами дело, — сказала герцогиня. — Всё изложено ясно и недвусмысленно. В этот момент двери зала бесшумно открылись, и на пороге появилась Эвелин. Её взгляд на мгновение задержался на Скарлет и Джоселин, полный робости и внутреннего напряжения. — Проходи, милая, — холодно и с насмешкой обратилась к ней Элизанда. — Мы не станем начинать ужин без тебя. — Простите, ваше сиятельство, — тихо произнесла Эвелин. Ссутулив плечи, словно согнувшись под тяжестью невидимой боли, девушка прошла к столу и села рядом с графиней. Её тело, казалось, стремилось ускользнуть, отодвинуться как можно дальше, несмотря на близость. Между ними было буквально несколько шагов, но напряжённость в позе Эвелин говорила о безмерном желании оказаться вдалеке, как можно дальше от холодной руки своей госпожи. Ужин начался. Элизанда, наслаждаясь трапезой, с холодной самодовольной гордостью рассказывала о тонкостях охоты. Её голос звучал глубоко и бархатно, каждый жест был наполнен властью и безраздельным контролем. Скарлет слушала, но взгляд её постоянно тянулся к Эвелин — девушке, которая сидела напротив, напряжённая и неподвижная. Тарелка Эвелин осталась нетронутой, её взгляд упрямо устремлён вниз, на холодный стол, словно в попытке стать невидимой. — Ваше сиятельство, — тихо и с трудом выдавила Эвелин, обращаясь к графине — можно мне выйти на балкон? Голова кружится. Элизанда равнодушно махнула рукой. Девушка поднялась, и каждый её шаг казался мукой. Почти достигнув двери, Эвелин зацепилась за выступ стола — и браслет, что украшал здоровую руку, с треском порвался, рассыпавшись на мелкие бусины, которые перекатились по полу и исчезли в тенях. — Безрукая дура, — холодно и жестоко бросила графиня, не отрываясь от бокала. — Простите, ваше сиятельство! Я всё уберу! — испуганно произнесла Эвелин, опускаясь на колени и стремительно собирая разбросанные бусины. Скарлет не могла больше оставаться в стороне. Она резко поднялась и опустилась рядом, помогая девушке. — Я помогу, — тихо произнесла герцогиня, собирая бусины. Эвелин была напугана и растеряна. Её руки дрожали, и она снова роняла уже собранные бусины. Собрав горсть, Скарлет осторожно вложила их в её ладонь, едва коснувшись мягкой перевязки на запястье. — Что случилось с рукой? — тихо спросила она, не отрывая взгляда от испуганных глаз Эвелин. Девушка замерла, её взгляд, полный мольбы, встретился со взглядом Скарлет. На мгновение в её глазах мелькнула надежда, но затем ужас вновь заполнил их, и она нервно метнула взгляд на Элизанду. В этот момент графиня поднялась и подошла к жене, её глаза заискрились холодом и яростью. — Не надоедай Ее Светлости, — с усмешкой проговорила Элизанда, резко схватив Эвелин за локоть. — Простите… я не хотела, — тихо сказала Эвелин, опустив глаза. — Ты ничему не учишься! — холодно и с гневом произнесла графиня, встряхивая девушку. — Я предупреждала: веди себя прилично и не смей, не кому мешать! — Ваше Сиятельство, я сама предложила помощь, — с твёрдостью в голосе сказала Скарлет. — Не волнуйтесь, герцогиня, — усмехнулась Элизанда. — Моя жена просто устала. Я провожу её в покои. Спокойной ночи. Она резко дёрнула Эвелин за локоть и поволокла к выходу. Девушка обернулась — её глаза, полные мольбы и ужаса, встретились со взглядом Скарлет, словно беззвучный, отчаянный крик о помощи. Графиня холодно прервала этот взгляд, грубо толкнув Эвелин вперёд. Тяжёлые двери захлопнулись с глухим стуком. — Что это было?.. — Джоселин едва сдержала возмущение. — Похоже, графиня ревнует свою жену ко мне, — тихо, сквозь сжатые зубы ответила Скарлет, не в силах оторвать взгляд от закрытых дверей. — Давайте вернёмся в покои, ваша светлость. Завтра утром мы уходим. — Да, — кивнула Скарлет, но в её груди словно застыл холод, не отпуская сердце. Они направились в свои покои, и в этот воздух замка содрогнулись от пронзительного крика. Это был крик Эвелин, полный отчаяния и невыносимой боли. За ним последовал ещё один, и ещё. Скарлет замерла, чувствуя, как ледяной ужас сковывает её тело. Она слышала не просто крики, а звуки чистого, нечеловеческого страдания, которые разрывали ей сердце. — Пойдёмте, ваша светлость! Вы ничем не сможете ей помочь, — Джоселин слегка подтолкнула её за талию, пытаясь заставить двигаться. — О боги, что она с ней делает? Мы не можем бездействовать! — Но и вмешиваться не можем, — твёрдо сказала Джоселин. Снова раздался крик Эвелин, и Скарлет невольно поморщилась, её разум отказывался принимать эту жестокость. — Пойдёмте, госпожа. Договор у нас. Мы вернёмся в замок вашей матушки и узнаем, что можно сделать. Но сейчас вмешиваться нельзя, — Джоселин почти силой увела свою герцагиню. Последний крик Эвелин, отчаянный и полный боли, эхом отразился от каменных стен замка.