Желание на грани свободы

Шум падающих капель волнами бил по ушам. По чёрным зонтам собравшихся стекали линии, иногда касаясь плеч. Скорбящие люди в чёрных одеждах застыли у свежей могилы. Кто-то из них возлагал цветы, другие же плакали вместе с рыдающими облаками. Ужасная смерть молодой студентки повергла в шок не только членов семьи, но также и неравнодушных граждан, что решились возложить цветы. Рыдающая на коленях мать никак не отходила от сырой могилы. Сжимая руками искусственные цветы, она давала волю эмоциям, проклиная убийцу и взывая к дочери. Казалось, даже строгое выражение лица отца уже с трудом держалось, готовясь поддаться слезам. Собравшиеся одногруппники и друзья стояли в стороне, но и они были не железными. — Доченька… дочка моя! — кричала мать, впиваясь дрожащими пальцами в землю. Крики женщины пробирали до мурашек, и лишь из-за них продолжали плакать многие собравшиеся. Притаившись в конце толпы, Тион и Тавэн наблюдали за скорбящими стоя под одним зонтом. Подойти они не смели, ведь это их друг отнял жизнь невинной девушки. Словно боясь привлечь к себе ненужное внимание, парни притихли под криками женщины, что оплакивала дочь. — Как он мог? — сдавленно спросил Тавэн. Тут же Тион перевёл на него внимание. Вглядываясь через линзы своих очков, парень оглядел лицо друга, на котором застыло презрение. — Это не Калис, — вдруг произнёс Тион. Однако его слова нисколько не переубедили стоящего рядом парня. — Я не верю, что он мог сделать это. — Зато я верю! — с неким рыком заметил Тавэн. — Как ты можешь так говорить? Суда не было, мы и понятия не имеем, что там произошло. — Защищаешь убийцу?! — Что?! — изумился Тион. — Так подойди и скажи её матери и отцу, что он невиновен! — Прекрати, — прошипел парень, сжимая ручку зонта до хруста костяшек. Тион прекрасно понимал, почему злился Тавэн, но всё же сам он не мог поверить в причастность Калиса. — Я не верю. — Верю, не верю, какая разница? Эфия мертва — это факт, Калис был с ней в ту ночь, как ты можешь сомневаться? — вскрикнул Тавэн. Своим голосом парень привлёк к себе внимание стоящих рядом скорбящих. Однако почти сразу тот осёкся, устремив взгляд в землю. — Не… говори так, — дрогнувшим голосом попросил Тион. — Она же тебе нравилась, так почему ты защищаешь его? — Он мой друг… и твой, если ты вдруг забыл, — прошипел Тион. Но от его слов стало лишь больнее. Неприятное чувство сразу прошло холодом по ногам, заставив Тавэна это ощутить. Однако тут внимание парней привлёк женский силуэт. Одетая в чёрное платье мать так называемого убийцы без зонта направилась к могиле. Стоило лишь той показаться, как люди принялись шептаться, глядя на промокшую до нитки женщину. Вскоре та приблизилась с цветами в руках. Опустив их поверх других, она невольно привлекла внимание скорбящей матери. Та сразу вскинула глаза, наполненные слезами. — Зачем… ты пришла?! — выдавила женщина. Почти сразу она вскочила с мокрой земли и толкнула Алию в плечи грязными руками. Женщина отшатнулась, и тут же встретилась с озлобленным взором наблюдателей. — Зачем ты пришла?! — снова спросила мать Эфии уже громким сорвавшимся криком. Алия замерла, с болью глядя на могилу молодой девушки. Её саму трясло от мыслей, что единственный сын мог совершить такое, но та продолжала верить в его непричастность. — Мне жаль… — Твой… сукин сын убил мою дочь, — завопила женщина. Она тут же налетела на мать убийцы и нанесла ей пощёчину. Раздался хлопок вперемешку с грохотом грома, но Алия не стала ей отвечать. — Хватит! — вдруг раздался резкий голос со стороны. Тут же к скорбящей подошёл муж. Обхватив ту за плечи, он ласково, но крепко прижал супругу к груди, и теперь она рыдала в его объятиях. — Дочь нам это не вернёт. — Моя девочка… моя любимая девочка… — завопила та, стискивая одежду мужа. Алия же стояла перед ними, не в силах даже поднять глаза. Женщина рыдала, и, казалось, дождь смахивал эти капли, скрывая от осуждающих глаз. После появления матери убийцы люди начали расходиться. Студенты и родственники направились к воротам кладбища. Тавэн также был среди них, не желая даже говорить с женщиной, что ранее была ему самому как мать. Остался лишь Тион, что с болью двинулся к Алии. — Тётушка… — позвал он, укрыв под зонтом. Шмыгнув носом, Алия теперь смело посмотрела на могилу, усыпанную цветами. — Ты тоже считаешь, что… — Нет, я не верю, — машинально ответил он. Казалось, в этот момент губы женщины дрогнули в попытке улыбнуться. Однако ноги сразу подкосились, и та упала на колени, позволив себе заплакать. — Тётушка! — вскрикнул Тион. — Сыночек мой… — вскрикнула Алия, спрятав мокрое лицо в ладонях. Женщина задрожала, не в силах сдерживать эмоции, или же это был холод от промокшего насквозь платья, что, не переставая, пробивал тело.

***

Тяжёлые двери зала суда отворились, и на глазах собравшихся конвоиры завели «убийцу». Парня уже одели в чёрную рубашку и штаны, но нашивка с номером отсутствовала. На тонких запястьях позвякивали наручники, а под глазами залегли тёмные круги от бессонных ночей, проведённых за решёткой. Калис даже не мог поднять головы, ведь все смотрели лишь на него. Презрение, гнев, страх, осуждение. Всё это застыло на лицах собравшихся, как приговор, адресованный обвиняемому. Парня подвели к столу, где уже сидел адвокат. Тот даже не проявил интереса к подзащитному, и Калиса заставили сесть на стул. Замерев, скованный страхом, он лишь покосился в сторону людей. Заметив в толпе собравшихся залитую слезами мать, что всхлипывала, Калис ощутил, как сердце готово было разорваться. Рядом с женщиной сидел и Тион, что с сожалением и даже отрицанием смотрел на друга. Но вот взор, направленный со стороны Тавэна, заставил юношу вздрогнуть. Тот осуждал и презирал, не желая даже сталкиваться взором с «убийцей». Напряжённую тишину разрушил голос, приказывающий всем подняться. Повинуясь ему, люди послушно встали со своих мест, а после на трибуну перед всеми взошёл судья. Гордый, статный мужчина посадил уже дюжину преступников, поэтому выражение его лица говорило само за себя. — Прошу всех садиться! — произнёс он, усаживаясь в кресло. Как только люди снова опустились на свои места, раздался удар молотка, что и стал началом того самого приговора, которого боялся Калис. Все замерли в ожидании, и особенно детектив, занявший одно из первых мест, словно на концерте. Ещё подсознательно надеясь на помощь со стороны, Калис снова обвёл взглядом бесшумный зал. Однако попытка парня найти Кадэриса успехом не увенчалась, и его снова бросило в холод. Открыв папку, судья сразу принялся вчитываться в перечень уголовных статей, озвучивая предъявленные обвинения убийцы. Но Калис его не слушал, ведь сейчас его волновало лишь одно слово из сказанных — «Убийство». — Сторона обвинения, прошу, — разрешил судья. Тут же из-за стола поднялся прокурор, осуждающим взглядом глядя на предполагаемого убийцу. Казалось, мужчина хотел высказать тому пару слов, но всё же сдержался и принялся зачитывать обвинение. — Калис Лорнер, двадцать лет, обвиняется в умышленном убийстве Эфии Жардон. Находясь в состоянии наркотического опьянения, нанёс жертве четырнадцать ударов острым предметом, а именно, кухонным ножом. — Маньяк! Конченный сукин сын! Таких вешать надо, — зашептались люди. И с каждым новым словом Калис таковым себя и ощущал. Сердце в груди билось так сильно, что, казалось, перед глазами всё размывалось. Дыхание участилось, а пальцы судорожно начали переплетаться. — Обвинение просит назначить меру наказания сроком на пятнадцать лет отбывания в тюрьме. — Что?! — вскрикнул Калис. Услышанное повергло в шок даже собравшихся. Кто-то ахнул от изумления, а другие принялись переглядываться. Лишь мать названного убийцы горько залилась слезами. — Обвинение запрашивает данное наказание за четырнадцать ножевых ранений, а также за употребление и возможное распространение наркотического препарата. — Я не распространял наркотики… — Обвиняемый, тихо! — громко одёрнул судья. Раздавшийся удар молотка будто пронёс по залу волну воздуха, что мгновенно сдавила грудь юноши. — Также перед самим заседанием детектив Гаэль Ревич предоставил нам сведения о том, что жертва была изнасилована подозреваемым, а после убита. — Нет… — выдавил Калис пересохшим горлом. — Поэтому обвинение ужесточает приговор и просит заключить обвиняемого на двадцать лет тюремного заключения. «Нет… это же не правда… такого не может быть…», — начал говорить себе Калис. Переведя дрожащий от ужаса и страха взор на детектива Гаэля, он узрел широкую улыбку мужчины. Тот словно наслаждался процессом, и нисколько этого не скрывал. — У стороны защиты есть что добавить? — вдруг спросил судья. Вот он луч света, что Калис искал. Сейчас его оправдают, он был в этом уверен. Переведя внимание на адвоката, он оглядел его словно бога, спустившегося в этот зал. Мужчина встал, гордо расправив свои плечи, что могли заменить самые крупные крылья. — У стороны защиты нечего сказать! — в одно мгновение ошарашил тот. Волна изумления и шока разнеслась по залу. Тион аж вскочил, не веря в услышанное. Но каково сейчас было Калису — не знал никто. Парня нещадно разбили, словно вазу, не стоящую и пары монет. Лишь теперь юноша смог разглядеть холодный взор адвоката, что с осуждением покосился на него. — Нет… Нет, пожалуйста… — начал умолять Калис. — У меня всё, — сказал мужчина, опустившись на место. — Заслушаем свидетелей со стороны обвинения. Тавэн Седарг, — громко объявил судья. Тут же из зала поднялась человеческая фигура. Студент, не колеблясь, двинулся вперёд, и замер лишь у приготовленного для него стула. Калис одарил друга молящим взором вперемешку с таким страхом, что сроду тот невидовал. Но Тавэн даже толком не посмотрел на обвиняемого, словно сейчас это был чужой для него человек. — Прошу, сторона обвинения, — дал команду судья. Мужчина, что ранее потребовал двадцатилетний приговор, гордо встал со стула. Теперь же он обращался к вызванному свидетелю, не обращая внимания на Калиса. — Свидетель, расскажите, что случилось той ночью в клубе «Звезда». — Тавэн, — дрожащими губами позвал Калис, но тот даже не посмотрел на парня. Его взор, как и голос, были направлены лишь на судью, что сейчас казался богом среди смертных, собравшихся в зале суда. — Это Калис убил её! — коротко ошарашил Тавэн. Пронёсшийся гомон звоном застыл в висках обвиняемого. Люди переглядывались, шептались, и только мать рыдала, не в силах даже поднять взор на сына. — Я был первым, кто нашёл тело, и увидел, как он лежал в кровати с уже убитой Эфией. — Нет… — выдавил Калис. — Я не берусь утверждать, что Калис насиловал её, но то, что убил, я лично в этом уверен. — Нет! — вдруг вскрикнул Калис, вскакивая со стула. Тут Тавэну пришлось посмотреть на парня, лицо которого исказилось от боли предательства и отрицания. — Это неправда, я её не убивал. Почему ты такое говоришь?! — Я говорю правду, — гаркнул Тавэн. — Лжец, я не собирался её убивать, хватит нести эту херню. — Херню? Да ты пошёл туда, чтобы разобраться с Онвиром, если бы не он, ты бы зассал туда идти! — вскрикнул свидетель. — Ты же мой лучший друг, как ты мог в это поверить? — Мы не друзья, — внезапно ошарашил Тавэн. Тут его голос стал холоднее стали, а взор острее клинка. Он будто пробил всё тело Калиса вплоть до костей. — Ты убийца, просто признай это. «Ложь, это неправда… Я не убивал… Не убивал… Не убивал», — начал убеждать Калис себя. Но каждый раз, поднимая глаза на друга и товарища, Калис словно считывал его мысли: «Убийца, это сделал ты». Стоило Калису обессиленно опуститься на стул, как раздался удар молотка. Был вызван второй свидетель, но Калис уже не мог поднять головы. Он не видел, кто снова очернял его, давая ложные показания перед всей этой толпой, но слышал этот голос. Онвир уверил суд, что обвиняемый сам принёс с собой наркотики и снабдил ими всех, у кого было найдено это вещество. Каждое его слово, наоборот, убеждало людей, но при этом рвало Калиса на куски. Он не мог возразить, и адвокат молчал, не пытаясь даже вступиться. «Они все сговорились… против меня? Почему? Почему они… делают это?» — спрашивал себя парень. Не видя поддержки ни в ком, юноша будто с каждым последующим словом получал новый удар в спину. И решающим стал удар того самого молотка. — Обвиняемый, встаньте! — громко проговорил голос судьи. Но Калис не слушал его, словно продолжая сидеть в другом пространстве. Тогда один из конвоиров подошёл к нему и принудительно оторвал от стула. Калис пошатнулся, но сильные руки мужчины не позволили ему рухнуть. — Вы признаёте, что совершили убийство? — Нет,— выдавил юноша дрожащим шёпотом. — Обвиняемый? — Нет… — заставив себя прибавить голос, ответил тот. Направив взгляд на судью, Калис не смог сдержать слёз. Даже тот смотрел на него с таким же презрением, что и все прочие. Не было и малейшей капли жалости, что хотелось узреть в леденящем взоре этого человека, а ведь сейчас она была нужна парню как никогда. — Прошу вас… Я этого не делал… Я не убийца. — Суд постановил следующее, — громко проговорил судья. Сейчас все взоры упали на мужчину. Даже мать одарила его дрожащими от слёз глазами. — До вынесения приговора подсудимый отправится в колонию и будет ждать следующего заседания, находясь в тюремном заключении. «Не надо… Умоляю вас… Прошу… помогите… помогите хоть кто-нибудь,» — звал Калис, молча глядя на людей. — Слушанье дела окончено! — громко сообщил судья. И вот прозвучал тот самый последний удар молотка, что расколол все остатки человеческой души Калиса. Парня тут же потащили прочь из зала, а люди начали вставать со своих мест. — Калис… сынок! — закричала мать, протягивая руки к сыну. Однако Тион прижал женщину к себе, с такой болью глядя на друга, что у самого навернулись слёзы. — Сынок… — Убийца! — вдруг прорычал Тавэн вдогонку уходящему. Но его слова не заставили Калиса обернуться, собственно, как и крики родной матери. В одночасье весь мир рухнул, и не осталось ничего, что наполняло его тем самым тёплым светом. Люди осудили, судья вынес приговор, друзья предали, а обидчики и лжецы возрадовались. Это всё навалилось таким комом, что сбивал с ног даже подкованных людей, и устоять было практически невозможно. Как только Калиса вывели из зала суда, его мгновенно окружило вспышками репортёров. Камеры были у каждого, и все что-то кричали. Вроде это были вопросы, а может, и проклятия, но точно не сожаления. Насильно Калиса усадили в пустой автобус, будто желая спрятать от лиц наблюдателей. Оказавшись на сидении, он сразу ощутил, как его будто принялись резать изнутри. На лицо снова опустились слёзы, а с губ сорвался болезненный крик, что эхом разнёсся по автобусу. Впившись руками в светлые волосы, он склонил голову к коленям, не переставая рыдать. Вскоре транспорт тронулся, увозя лишь одного человека вдоль протянувшейся дороги, подальше от криков людей. Однако не от собственного, что продолжал вырываться из болезненного горла. Всё не должно было так закончиться, в этом Калис был уверен. С ним будто решил поиграться самый настоящий дьявол, или же это было наказанием за что-то иное. Ответов дать не мог никто, и даже Калис начинал верить в слова людей, что он убийца.