Империя как подарок на помолвку

Самый непревзойденный талант, не имеющий себе равных в Семи Землях. Будучи императором Цинь, Цзи Юэ часто слышал хвалебные слова в свой адрес, типа «Долгих лет императору» или «Вечная слава императору». И его никогда не заботило, были ли эти слова сказаны от всей души или пустые комплименты. Он никогда не думал, что его тронет такая простая фраза. Человеческие сердца таят зло, а ваше - нет. Так чего мне бояться? Император Цинь никогда не нуждался в похвалах. Но он не хотел, чтобы его боялись. Это было то, чего он всегда хотел, но не мог получить. Цзи Юэ посмотрел на Вэй Ляня. Юноша в белом одеянии спокойно ответил на его взгляд. Спустя долгое время Цзи Юэ медленно проговорил: - Мы творили зло – убивали, рубили головы и вырывали языки. Вдовствующая императрица возвела нас на трон, а мы в ответ уничтожили всю ее семью. Мы захватывали новые территории, усыпая землю горами трупов и заливая ее морем крови. Мы без колебаний использовали любые подлые и грязные средства для достижения своих целей, - он усмехнулся. – В нашем сердце - все зло мира. Нас все боятся, как ты смеешь говорить, что наше сердце – чисто и невинно? Вэй Лянь решительно возразил: - Все, кто таил дурные намерения во дворце, должны быть убиты. Вдовствующая императрица контролировала суд, не считаясь с законами, и должна быть наказана. Шесть соседних стран что волки, кружащие вокруг вашего государства, должны быть поглощены. Все действия этого императора оправданны. Все, что делал Его Величество, было сделано во имя империи Цинь. Люди хотят, чтобы их император был похож на святого, но они не знают, что в смутные времена, чтобы не быть съеденным волками, миру требуется тиран, который может спасти страну. У вас не было другого выбора. Мир никогда не поймет этого. Эта речь родилась внезапно, без всякой подготовки. Цзи Юэ удивленно вскинул брови: - Но ты же понимаешь, - в глазах Цзи Юэ вспыхнул яркий свет, на лице расплылась искренняя улыбка. - Вэй Лянь, мы сожалеем, что не встретили тебя раньше. - Ваше Величество меня переоценивает. - Этим министрам нужно увидеть истинную красоту. Только так мы можем показать им, что эти вульгарные нарумяненные особы не дотягивают до твоего великолепия. Мы вызовем придворного художника... Нет, как может обычный художник точно запечатлеть твой образ? - Цзи Юэ никогда не скрывал своей благосклонности к людям, которые этого заслуживали, он быстро подошел к столу и разложил бумагу и кисть. - Мы нарисуем тебя лично. - Ваше Величество хочет написать портрет этого подданного? - Так и есть. - Но этот подданный слышал, что Ваше Величество никогда не рисовал портреты, - в глазах Вэй Ляня зажглись хитрые огоньки. То, что император Цинь известен как тиран, не означает, что он не получил классического образования и не освоил четыре искусства (музыка, шахматы, каллиграфия, живопись). Император Цинь с детства был чрезвычайно талантлив. Его навыки рисования – превосходны. Его картина «Благословение в день рождения», написанная им в возрасте восьми лет и посвященная покойному императору, стала известна во всем мире. Именно благодаря этой картине покойный император и обратил внимание на этого ребенка. Император Цинь обладал превосходными навыками рисования, рисовал пейзажи, цветы, птиц, насекомых и рыб, доводя каждый этюд до совершенства. Но император Цинь никогда не писал портретов. Ходили слухи, что он не очень хорош в этом, потому и избегает рисовать людей. Но это были всего лишь слухи. - Не рисовал, потому что не встречал достойную натуру. - Цзи Юэ плавно повел кистью в стиле «плывущие облака и текущая вода». - Легко рисовать кожу, но мало кому удается живописать красоту, запечатленную в костях. Нас не интересует внешняя оболочка. Только такой красавец, как Вэй Лянь, чья кожа и кости выше всяких похвал, достоин нашей кисти. Редкий комплимент. Вэй Лянь стоял у окна и покорно ждал. Когда Цзи Юэ остановился, спросил: - Закончили? - Да, - Цзи Юэ отложил кисть. – Подойди и посмотри. Вэй Лянь приблизился и мысленно похвалил – какое удивительное мастерство. Он тоже был мастером четырех искусств и был хорош в живописи и каллиграфии. И с первого взгляда мог сказать, что слухи о том, что император Цинь был слаб в портретах, были ложными. Он был блестящим портретистом. Вэй Лянь стоял у окна, но император изобразил его стоящим в снегу, за его спиной высились дворцы, снег белым покрывалом прикрывал черную плитку. Прекрасный юноша стоял под красной сливой в белой лисьей шубе, его глаза были устремлены вдаль, на губах играла еле уловимая улыбка, брови выразительно изгибались. - Удивительно реалистичное изображение, - заявил Вэй Лянь, любуясь рисунком. - Почему бы Вэй Лану не подписать его? - предложил Цзи Юэ. Вэй Лянь задумался, взял кисть и размашисто начертал на рисовой бумаге: - 国… Мазки кисти были сдержанными, но за ними скрывалось, подобно парящему в облаках летящему дракону, неудержимое стремление к свободе. Почерк был красив, как и сам человек. За нежной внешностью скрывалась дикая и высокомерная натура. Цзи Юэ невольно выдохнул от восхищения, но тут же скривился. Какая скучная надпись. Он ожидал, что Вэй Лянь выберет более благоприятные слова, например «Земля Цинь процветает, народ живет в мире». Но его ожидания не оправдались. Надпись из восьми иероглифов, написанная Вэй Лянем, гласила: Самый непревзойденный талант, не имеющий себе равных в Семи Землях. Уголки глаз Цзи Юэ дернулись. Он задумался. Вообще-то в этих восьми иероглифах не было ничего неверного. Они точно характеризовали Вэй Ляня. Но когда подумаешь, что эти слова о себе написаны самим юношей... Цзи Юэ захотелось рассмеяться. Молодой господин Лянь такой самовлюбленный. И все же Цзи Юэ нравилось, как вел себя этот юноша. Он устал видеть пресмыкающихся перед ним особ. А этот Вэй Лянь вел себя так своенравно и безрассудно… так мило. Люди бывают разные. Но этот смелый юноша был ему, невзирая на его нескрываемое высокомерие, приятен. Если бы такое о себе заявил незнакомец – я, дескать, не имею себе равных во всем мире, Цзи Юэ мягко улыбнулся бы и тут же отправил его на плаху. - Самый непревзойденный талант, не имеющий себе равных в Семи Землях, - с улыбкой прочел Цзи Юэ. - Вэй Лан, ты так высокомерен. - Поскольку этот подданный достоин кисти Вашего Величества, то достоин и такой оценки, - спокойно пояснил Вэй Лянь. - Хорошо! - Цзи Юэ хлопнул в ладоши. - Нам нравится твое высокомерие. Вэй Лянь улыбнулся. Он, наконец, понял. Император Цинь не любил хвастливых людей и карал их за их высокомерие. Но не любил и слишком сдержанных и чопорных, ему было с ними скучно. Он не любил фальшивой почтительности, но также не любил и показной непочтительности. Он ценил чувство меры. Вэй Ляню удавалось вести себя на грани - быть почтительным, но не без толики дерзости, высокомерным, но знающим, когда остановиться. Это дарило императору ощущение новизны, а юноше – помогало сохранить свою жизнь. Отношение Вэй Ляня к императору Цинь казалось небрежным, но на самом деле было тщательно выверено. Каждое слово, каждый поступок, каждое движение были следствием точного расчета. Чрезвычайно сложно так выверять каждое свое действие. Другой человек на его месте уже умер бы восемьсот раз. Но это был Вэй Лянь. Он не смел самодовольно почивать на лаврах в уверенности, что уже завоевал сердце непредсказуемого правителя Цинь. Человеческое сердце – самая загадочная вещь на свете. А уж сердце императора – тем более. Одолеть императора Цинь не так-то легко. И его нынешний интерес к Вэй Ляню был лишь мимолетной победой. Впереди - долгий путь. Дни во дворце Янсинь были приятны. Теперь все во дворце знали, что Вэй Лянь - фаворит императора и живет в его резиденции. Отношение к заложнику поменялось в момент. Одежда – самая лучшая, еда - самая изысканная, одеяло – самое теплое. Голод, холод и издевки ушли в прошлое. На самом деле в этом не было необходимости, поскольку большую часть времени он проводит с императором, ест и спит с ним. А императору, естественно, предоставляли самые лучшие вещи. Вэй Лянь без зазрения совести пользовался этим, а внутреннее управление дворца не смело обделять его. Это сильно отличалось от той его жизни, когда эти же люди над ним издевались. Груды роскошной одежды, россыпи нефрита, изысканные яства, лучшие лекарственные травы… Если бы свинья жила такой жизнью, ее уже можно было пускать на убой. Вэй Лянь почувствовал, что немного прибавил в весе и уже не был таким стройным, как раньше. Как-то утром он внезапно обнаружил, что пояс на его талии больше не болтается. Он был потрясен и начал ограничивать себя в еде. Он очень дорожил своей внешностью. Хотя император Цинь и не проявлял особого милосердия к красоте, но еще менее милостив он был к уродливым людям. Нужно было сохранять бдительность даже в мирное время. Комфорт избаловал его. Император Цинь был добр к нему в последнее время, но расслабляться было рано. Вэй Ляню хотелось только одного - хорошо питаться и спокойно спать. Но ему не нравилось, когда его жизнь находится в чьих-то руках. Не говоря уже о яде, бегущем по его венам, нельзя было забывать и о непредсказуемом характере императора Цинь. Вот он смеется и шутит с тобой, а в следующую секунду уже объявляет тебе смертный приговор. Ладить с таким человеком слишком тяжело, опасность – на каждом шагу. Вэй Ляню хотелось поскорее покинуть этого опасного противника. Нет ничего глупее на свете, чем положиться на чужое расположение. Он уже давно распланировал свой побег. Как только ему стукнет двадцать, он инсценирует свою смерть и покинет эту страну. Важно дожить до своего совершеннолетия, избежав реальной смерти. Предсказание его шифу пугало Вэй Ляня. Он не хотел жить в золотой клетке дворца всю оставшуюся жизнь. Он – не юрок в клетке, он - лебедь, мечтавший летать в бескрайнем небе. Лучше умереть, чем оказаться в ловушке. Поэтому в настоящее время самым важным делом было похудеть. Пора составить план по снижению веса. Раньше, находясь в Чу, Вэй Лянь мог практиковать свое владение мечом в пустынном дворе. Во дворце Яньсинь, полном шпионов императора Цинь, это было невозможно. У Вэй Ляня, прикидывающегося, что и курицу не способен удержать в своих руках, не было другого выбора, кроме как сесть на диету. Когда император Цинь накладывал в свою тарелку мясо и овощи, Вэй Лянь в свою бросал пару легких закусок. Цзи Юэ это заинтересовало, и он тихо спросил: - У Вэй Ляня нет аппетита? Вэй Лянь покачал головой: - В последнее время этому подданному нравиться есть легкую пищу. Прошу Ваше Величество не беспокоиться обо мне. Ли Фуцюань немедленно влез со своими нравоучениями: - Вэй Шицзюнь, ваш долг служить Его Величеству. Как Его Величеству не беспокоиться о вас? Вэй Лянь посмотрел на него и ничего не сказал. В глазах служанок промелькнуло сочувствие. Ли Фуцюань: - ??? Почему ему кажется, что что-то не так? Он восстанавливался после травм всего три-четыре дня. Почему мир так изменился за это время? Цзи Юэ отложил палочки для еды: - Следи за своим языком. Сердце Ли Фуцюаня пропустило удар - он что опять дернул дракона за ус? Он был рядом с Его Величеством двенадцать лет. Императора обслуживало бесчисленное количество евнухов, но только Ли Фуцюаню удалось добиться звания главного евнуха. Он всегда искренне заботился о Цзи Юэ и ставил его интересы ваше своих. Он никогда не видел, чтобы Его Величество о ком-то заботился. В детстве Его Величество очень любил одного кролика, спал с ним, разговаривал с ним, как с человеком, кормил отборной морковкой и зеленью. Но во время одного из визитов вдовствующей императрицы кролик подбежал к ней, и она обласкала его, даже назвала его милым. Как только она ушла, Его Величество отправил кролика на кухню и приказал потушить его. Когда вечером вдовствующая императрица снова посетила его, Его Величество пригласил ее остаться на ужин. Ей так понравилось нежное тушеное мясо, что она даже поинтересовалась: - Юэ-эр, что это за блюдо? Двенадцатилетний мальчик мягко улыбнулся: - Это кролик, который так понравился матери-императрице. Вам понравился он на вкус, такой же милый? Лицо вдовствующей императрицы вытянулось, и она немедленно ушла. И список подобных вещей был бесконечен. Ли Фуцюань понимал, что Его Величеству могут нравиться многие вещи, но ненадолго. Рано или поздно их ждет один и тот же конец. Поэтому, услышав о том, что Вэй Шицзюнь пользуется популярностью у императора, он не воспринял это всерьез. Но он забыл, что независимо от того, какой конец ждет Вэй Ляня, в данный момент он не может позволить себе оскорблять Вэй Ляня. Он превысил свои полномочия, нарушив табу Его Величества. Тело Ли Фуцюаня мгновенно покрылось холодным потом. Он опустился на колени и повинился в своем преступлении: - Этот слуга перешел границы. - Больше не повторяй своей ошибки, - бесстрастно уведомил главного евнуха Цзи Юэ. - Если будет следующий раз, не вини нас, что мы забудем о твоей долгой службе нам. Ли Фуцюань поднялся, дрожа, как лист: - ... Слуга все понял. - И еще… - Цзи Юэ почувствовал, что титул «Шицзюнь» звучит оскорбительно для юноши, и добавил. – Передай мой приказ. Отныне дворец будет относиться к Вэй Ляню как к члену императорской семьи. Не относитесь к нему легкомысленно. Ли Фуцюань поспешно склонился в поклоне: - Слуга все понял. Когда он вышел из дворца Янсинь, он задрожал. Холодный пот на его теле и ветер и снег на улице чуть не превратили его в ледышку. Он передал волю Его Величества молодому евнуху, прислонился к дверному косяку и вытер пот со лба. Кажется, этот молодой господин Лянь умеет выгодно использовать благосклонность императора. Интересно, как долго он продержится? - Это будет дольше, чем вы думаете, - раздался нежный голос. Ли Фуцюань был так напуган, что у него чуть не случился сердечный приступ, он дернулся и впечатался спиной в стену. Вэй Лянь улыбнулся: - Главный евнух, будьте осторожнее. Ли Фуцюань вздрогнул. Внезапно ему показалось, что мягкая улыбка у этого молодого господина была точно такой же, как у Его Величества. - Вэй Ши… - начал было Ли Фуцюань, но, вспомнив о приказе Его Величества, тут же поправил себя. – Молодой господин Лянь, почему вы здесь? - Вышел подышать свежим воздухом, - любезно пояснил Вэй Лянь. Ли Фуцюань поклонился и собрался уходить: - Тогда этот слуга уходит… - он не хотел общаться с Вэй Ляном, чувствуя, что этот человек опасен. ... Так же опасен, как и Его Величество. - Я хотел бы поговорить с главным евнухом, - остановил его Вэй Лянь. Ли Фуцюань замер.