Чёрный день. Книга первая

      Я сижу напротив зеркала, смотря на своё отражение. Не знаю зачем.       Пытаюсь придумать план действий. Что мне делать дальше? Тренироваться? Или может, искать союзников? Хотя, как мне это поможет?       Если я буду Беглецом, смогу ли убежать от Убийцы? А если Убийцей? Даже если мне повезёт и другие игроки перебьют друг друга, останется тот, кого придётся убить мне… Будучи Убийцей в СОН нельзя выиграть, не притронувшись к оружию. Но даже в роли Ловца, я могу оказаться в ситуации, в которой нужно будет убить.       Я не хочу быть убийцей…       Я сижу напротив зеркала. Нужно готовиться к худшему. Хочу запомнить себя такой.       Сегодня в коридорах гораздо больше людей, от этого даже как-то не по себе. Скорее даже оттого, насколько здесь остаётся тихо, лишь шаги и тихие голоса тех, кто решился заговорить.       Страх и подавленность. Бессмысленно блуждают по коридорам, обходят стороной любого встречного, оглядываются на военных, на оружие в их руках. Сидят «по углам». Расчётливость. Подозрительно относятся к каждому, вглядываются, изучают… Эти уже поняли всю трагичность своего положения, и как бы оно не угнетало их, стараются разобраться в этом. Ярость…       В холле второго этажа Непрошедший пытается, что-то доказать Выжившему. Переходит на крик, его не слушают, не собираются слушать. Он бросается на парня, едва не сбивая его с ног. Тут же к нему присоединяются ещё несколько Непрошедших, прежде никак не относящиеся к ситуации.       Ярость — самая страшная из возможного. Непредсказуемая, а ведомая желанием жить особенно опасная. Та, которая может разгореться от одного резкого движения. Военные быстро разбираются с произошедшим. Они не намерены нас убивать, но в воздухе всё же раздаётся несколько выстрелов, несколько пуль попадают в людей. Это было не нужно, но это имеет смысл… никто больше не станет нарушать… порядок. Я стараюсь отойти подальше от того места, от пятен крови на полу, от людей, которым от чего-то не собираются помогать!       — Снова что-то произошло? — спрашивает голос откуда-то справа.       Оборачиваюсь. На полу за пустым диваном сидит девушка так, что её почти не видно, смотрит на меня отстранённым взглядом.       — Почему снова?       — Вчера было то же самое, и позавчера. Однажды они поймут.       — Поймут что?       — Что это бесполезно. Бесполезно пытаться сбежать, бесполезно уговаривать их, бесполезно взывать к совести. Однажды они поймут, что мы больше не считаемся людьми…       Девушка снова обхватывает руками ноги, кладя голову на колени, и будто бы разговаривает уже не со мной:       — Мы куклы, отданные в их распоряжение, и они сделают все, чтобы мы самолично зашили себе рот, глаза и уши, а потом привязались к нитям…       На открытом плече у неё кривой белый шрам, как… от пули.       — Почему ты сидишь здесь? — всё-таки спрашиваю я.       — Не знаю. Просто, — неслышно говорит она. — Ты знала, что входная дверь всегда открыта? Главное не пытаться убежать… главное не пытаться сбежать…       Отхожу от девушки, кажется, ей уже не до меня…       В комнате с пустыми столами девушка-Выживший рассказывает Непрошедшим про Арену, я задерживаюсь лишь ненадолго у входа. Иду дальше. В зале несколько ребят решили попрактиковать бои. Дальше. В отдалённом коридоре собралась группка из трёх человек — общаются шёпотом, пытаются раскрыть всемирные заговоры. Замолкают, когда прохожу мимо. Всегда пустая лестница на третий этаж. Взбегаю на лестничную площадку, это ещё не третий этаж. Здесь большое окно. За ним мёртвые деревья, повинуясь ветру, они стучат ветками в стекло, как кривыми пальцами, пытающихся добраться до нас. На голову давит понимание происходящего, ощущение клетки, сводящее людей с ума, я сажусь на пол.       Я не знаю, что пыталась сегодня найти, по всем этим комнатам и коридорам, не знаю к чему мне готовиться дальше. Как и каждый здесь. И всё вокруг только нагнетает это незнание, превращая его в… отчаяние? Это верное слово?       Воздух разрезает резкое «кар». Я чуть с лестницы не спрыгиваю.       — Опять ты? — невольно вырывается у меня.       Ворон горделиво вытягивается. Медленно подходит, наклоняя голову вперёд. Я протягиваю к нему руку.       — Не стоит, — раздаётся чей-то голос у меня над головой.       Отдёргиваю руку. На третьем этаже стоит Рик.       — Он кусается.       В подтверждение этим словам ворон подскакивает ко мне и пытается уцепиться за руку, но только щёлкает клювом.       — Это ваша птица?       — Да. Нравится?       Я снова оборачиваюсь на ворона. Он ещё несколько секунд смотрит на меня, а потом расправляет крылья и улетает, усаживаясь на вытянутую руку хозяина.       А я уже почти признала себя полоумной.       — Откуда?       — В мире можно найти всё что угодно, если захотеть.       В этой части планеты птицы не водятся, ворона пришлось привезти издалека… Неужели из простой прихоти?       — Он чем-то похож на тебя, — говорит Рик.       Тянет руку к питомцу. Ворон явно собирается укусить, но потом склоняет голову, прижимаясь к ладони.