Этот господин, должно быть, болен?

Молодой человек прошёл через дворик под лунным светом. Он распахнул дверь и почтительно поздоровался. - Отец. Комната была ярко освещена свечами. За столом сидел мужчина, держа в руках пергамент, исписанный хуннскими письменами. Услышав голос молодого человека, он поднял глаза. Потом спросил, улыбаясь: - Твоя рана наконец зажила? - Да. - Молодой человек коснулся нижней части грудной клетки, рядом с животом, почувствовал тупую боль, но легко от неё отмахнулся. - Это уже не так уж и важно. Этот твой сын сам виноват. Он был бесполезен и заставил отца тяжело работать последние полгода. - Не упоминай об этом, - сказал ему мужчина, перелистывая страницы пергамента. - Я слышал, ты собираешься уходить завтра, но если твои раны ещё не полностью зажили, не заставляй себя. - Спасибо за заботу, отец. Я больше никогда тебя не подведу. Закончив говорить, он заметил, что отец не в настроении продолжать разговор. Поколебавшись немного, молодой человек, наконец, не удержался и задал вопрос, который давно вертелся у него на уме: - Могу ли я набраться смелости и спросить отца кое о чём? Почему я нигде не могу найти Цзиншу с тех пор, как вернулся... - Завтра ты отправляешься в путь. Сегодня тебе лучше пораньше лечь спать, - прервал его мужчина. Поколебавшись немного, молодой человек осторожно поклонился в знак согласия и тихо удалился. Открыв дверь, он сразу же почувствовал набегающий ночной ветерок, который проник в рукава, заставив их вздуться. Одежда вздымалась и опускалась, открывая глубокий тёмно-красный шрам от меча на бледной коже. * * * Шел девятый год правления Юнхэ, второй месяц лета. Император последовал совету императорского цензора и издал "Указ о даровании милостей", согласно которому каждый вассальный повелитель должен был справедливо поделить свои земли между всеми своими детьми. Это привело к раздроблению каждого подчинённого императору государства на мелкие части, в результате чего гуны были низведены до уровня хоу, а власть самих хоу настолько ослабла, что они, казалось, теперь не более чем разгоняли облака на небе. Как и ожидалось, вассальные правители были страшно возмущены после издания Указа. Их законные сыновья были недовольны решением императора, в то время как наложницы были очень рады. Со всех сторон сыпались бесконечные протесты и проклятия. Только когда правитель Силина выступил с защитой этого решения, Указ был успешно принят всеми и выполнен. Однако, стоило императорскому двору облегчённо перевести дух, внезапно вспыхнуло восстание. Самым неожиданным фактом было то, что беспорядки начались вовсе не в обиженных вассальных государствах, а в Хуайнане, который был передан в руки правителя Силина. Оставшиеся там сторонники бывшего правителя Хуайнаня сеяли хаос, поднимая мятеж. - Теперь, когда оставшиеся люди клана Хуайнань внезапно подняли головы и сеют смуту, они действительно застали нас врасплох, - вздохнул Ли Яньчжэнь, передавая документ Су Шиюю. - Мой дядя ещё не полностью развернул свои войска. Более того, он мало что знает о феоде Хуайнань. Он впал в отчаяние, рассылая своих людей по тысячам ли, чтобы с тревогой просить нас прислать войска ему на помощь. - Даже если бы Его Высочество не обратился к нам за помощью, императорский двор всё равно был обязан направить войска для подавления восстания, - сказал Су Шиюй. - Тем более, что это оставшиеся сторонники покойного правителя Хуайнаня. - Разве Су Айцин уже совершенно не оставил позади дело правителя Хуайнаня? - обеспокоенно спросил Ли Яньчжэнь. Су Шиюй не ответил ему прямо. - Этот скромный подданный просто подумал, что, несмотря на катастрофические последствия, которые может принести это восстание, оно также может предоставить нам прекрасную возможность. - Возможность? - Да, - кивнул Су Шиюй. Затем он посмотрел на императора и сказал: - Это возможность для Ло Синя, а также для Вашего Величества. Ли Яньчжэнь на какое-то время слегка опешил, но, хорошенько всмотревшись в глаза Су Шиюя, он вдруг понял, что тот имел в виду. Действительно, если хочешь подготовить великого генерала, способного избавить двор от невыносимого маршала Чу, первым делом нужно дать ему возможность выделиться из толпы. Более того, Ло Синя больше всего ненавидели в Чанъане именно за то, что он родился в Хуайнане, поэтому, если бы он смог подавить восстание одним махом, это позволило бы им пресечь сплетни и слухи, которые о нём распространялись, а также получить возможность снова управлять армией. После этого император смог бы постепенно вернуть себе военную власть. - Проблема остаётся в том, что генерала, который возглавит войска, подавляющие восстание... должен одобрить лично Чу Айцин, - мрачно напомнил Ли Яньчжэнь. - Как маршал мог не разгадать наши намерения? Конечно, он ни за что не согласится и, скорее, отправится в Хуайнань лично. Помолчав немного, Су Шиюй вздохнул. - Даже если у нас нет ничего, кроме проблеска надежды, у нас нет другого выбора, кроме как попробовать. Позвольте мне самому поговорить с ним об этом. * * * В особняке маршала всегда царила холодная и мрачная атмосфера. Проходившие мимо стражники и служанки молчали, лишь кланялись и поспешно отступали в сторону, когда видели Су Шиюя. Никто и не подумал остановить его или указать дорогу, и он смог беспрепятственно пройти в кабинет. Чу Минъюнь оперся рукой о книжную полку, сосредоточенно что-то ища. Услышав, что кто-то вошёл в комнату, он, не оглядываясь, спросил: - Где книги, которые я просил тебя убрать... - На полуслове он замолчал, как раз когда шаги за его спиной стали слышнее. Прежде чем посетитель успел что-либо сказать, Чу Минъюнь улыбнулся, а потом оглянулся на него: - Господин Су, ты здесь для ночного свидания со мной? - Не думаю, что кто-то устраивает ночные свидания при ярком свете дня, - усмехнулся Су Шиюй. Чу Минъюнь повернулся и небрежно прислонился к книжной полке, глядя на него с улыбкой: - В любом случае, я не против. - Я и не ожидал иного от всегда беззаботного господина Чу, - сказал Су Шиюй. Он заметил на столе небольшую кучку семян лотоса, которая указывала на определённый факт. Не меняя выражения лица, Чу Минъюнь объяснил: - Ду Юэ оставил это здесь. Су Шиюй рассмеялся и понимающе кивнул: - Как это не подобает А-Юэ. Чу Минъюнь помолчал немного, а затем слегка приподнял брови и направился к цензору. Он прихватил со стола коробочку лотоса, держа её в ладони, а затем поднял руку и поднёс к глазам Су Шиюя. - Там, кстати, ещё осталось. Хочешь съесть? Су Шиюй улыбнулся: - Ешь сам. Но прежде чем Су Шиюй успел договорить, орешек лотоса уже коснулся его губ. Его запах слегка оттенялся тёплым ароматом сандалового дерева, который только усилился, когда маршал медленно и неопределённо провёл им по губам Су Шиюя. Чу Минъюнь опустил глаза и, не отрывая взгляда от цензорских губ, тихонько рассмеялся: - Господин Су, вы всё ещё хотите, чтобы я съел его сейчас? Су Шиюй быстро схватил Чу Минъюня за руку, беспомощно глядя на него, а затем открыл рот, чтобы взять из его пальцев семя лотоса и съесть. Вкус был сладкий и свежий, с лёгким терпким послевкусием. Чу Минъюнь расхохотался и повернулся к столу, милостиво решив не смущать господина цензора ещё больше. - Почему ты всё ещё стоишь? - спросил он, отсмеявшись. Су Шиюй послушно сел напротив него, прежде чем перейти прямо к делу: - Господин Чу, вы собираетесь лично подавить восстание в Хуайнане или поручите это кому-то от вашего имени? - Мне нет нужды лично подавлять подобные мелкие беспорядки, - ответил Чу Минъюнь, хотя в его голосе слышалась некоторая нерешительность, а на лице играла загадочная улыбка. - Более того, непредсказуемо, как долго войскам придётся сражаться там. Если я уеду туда на два-три года, боюсь, к моему возвращению господин Су уже обзаведётся семьёй. Что мне делать, если это произойдёт?! Су Шиюй плавно отвёл глаза, чтобы избежать его взгляда, и ответил спокойно, как море без волн: - Раз вы намерены назначить на эту должность кого-то другого, есть ли у вас на примете подходящий кандидат? - Я еще не решил, - ответил Чу Минъюнь. Су Шиюй достал сложенную пополам бумагу и положил её перед собой. - Если так, то у меня есть кандидат на примете. Возможно, господин Чу рассмотрит его. - Ло Синь? - Чу Минъюнь быстро взглянул на имя, а затем тут же с улыбкой поднял взгляд на Су Шиюя. - Он теперь действительно один из твоих людей? - Господин маршал, мы с вами оба помогаем Его Величеству выполнять его долг, поэтому нет нужды говорить о том, кто кому принадлежит, - спокойно ответил Су Шиюй. - Кто-то другой рекомендовал его, и я здесь только для того, чтобы помочь донести до Вас это предложение. Проигнорировав его слова, Чу Минъюнь рассмеялся и спросил: - Почему ты так торопишься внедрить свою власть в армию? - Речь не идёт о моём желании навязать военным свою власть. Как министр, я лишь исполняю свой долг... - Я ведь тоже твой человек, не так ли? - тихо сказал Чу Минъюнь, его глаза были полны глубокого смысла. Су Шиюй всё ещё чувствовал горьковатый аромат семян лотоса, проникающий сквозь зубы. Внезапно он растерялся и его взгляд упал на узор с красным лотосом на рукаве Чу Минъюня. Лишь спустя несколько мгновений он смог успокоиться. Улыбаясь, словно его ничто не задело, Су Шиюй ответил: - Я ничего не смыслю в карательных походах. И это всего лишь предложение, так что ничего страшного, если господин Чу не согласится. - Я не говорил, что не соглашусь с тобой, - ответил Чу Минъюнь. Су Шиюй удивлённо поднял голову и увидел, как маршал, небрежно взяв у него бумагу, улыбается. - Раз ты считаешь Ло Синя подходящим кандидатом на эту должность, я сделаю, как ты сказал. Эта перемена в его поведении привела цензора в замешательство. Однако, в конце концов, он добился желаемого, поэтому успокоился и собрался уходить. Когда он был уже у двери, маршал окликнул его, остановив на месте. - Я просто думаю, что господину Су следует меньше беспокоиться о других в будущем. Су Шиюй повернулся к нему. Чу Минъюнь подпер подбородок руками, его глаза хитро изогнулись полумесяцами, и он улыбнулся. - Потому что я не обещаю, что смогу удержаться от убийства того человека, кем бы он ни был. * * * Военное министерство работало быстро. Всего за несколько дней было подготовлено всё необходимое. Оружие было острым, доспехи - крепкими, а также было подготовлено множество повозок с провизией и фуражом для лошадей, которые легко стояли на ногах, выносливые и сильные. Требовался лишь приказ, чтобы отправиться в путь. За день до отъезда Чу Минъюнь позвал Ло Синя к себе. - Как проходили приготовления последние несколько дней? Ло Синь немного подумал, прежде чем ответить: - Мой господин, я прочитал «Книгу обрядов», а также « Книгу документов». Чу Минъюнь посмотрел на него со сложным выражением: - Ты мог бы также прочитать "Книгу Од", это сейчас было бы ещё полезнее. - А? Мне это тоже прочитать? - Ло Синь на мгновение впал в уныние. Чу Минъюнь поднял руку к раскалывающейся от тупой боли голове, и раздражённо потрёр пространство между бровями: - Хорошо, я скажу по-другому. Зачем ты смотришь в эти книги, когда поход уже вот-вот начнётся? - Э-э... - откровенно сказал Ло Синь. - Господин Су велел мне больше учиться. Разве в этом есть что-то плохое? Чу Минъюнь на мгновение замолчал, а затем окончательно оставил эту тему. Он достал с полки несколько записей по этому делу и протянул их: - Это карта Хуайнаня, а также руководство для тебя. Как бы ты ни был безнадёжен, ты не ошибёшься, пока будешь действовать в соответствии с моими распоряжениями. Глядя в наивные глаза Ло Синя, он на мгновение задумался, а затем холодно добавил: - Если всё равно проиграешь, можешь просто покончить с собой в Хуайнане. Не возвращайся сюда. Ло Синь поспешно схватил записи обеими руками. Он не только не почувствовал недовольства, услышав слова Чу Минъюня, но даже широко улыбнулся: - Благодарю вас, господин. Я не подведу господина! Не обращая на него больше внимания, Чу Минъюнь махнул ему рукой, давая понять, что пора уходить.