Этот господин, должно быть, болен?

На следующее утро одна из молодых служанок из Дома радости села в лодку. Лодка отвела её к Су Шиюю. Служанка сказала, что госпожа Лань И передала ему маленький подарок от всего сердца, а затем вручила цензору красиво вышитый мешочек. Су Шиюй кивнул, принимая подарок. Нажав на мешочек кончиками пальцев, он нащупал контуры листка бумаги внутри. Сохраняя невозмутимый вид, он посмотрел на служанку перед собой, которая выглядела довольно непривычно. Она почтительно опустила взгляд, когда он посмотрел ей в глаза, и едва заметно кивнула. Сразу поняв её намерения, Су Шиюй вежливо поблагодарил служанку и больше ничего не сказал. Обернувшись, он заметил Чу Минъюня, прислонившегося к борту лодки и безучастно смотревшего на него. Затем он позвал лодочника, чтобы тот отправлялся в путь. * * * Рыбаки неторопливо гребли вёслами, а османтусы и орхидеи разбивались о синие волны. За день они преодолели по воде сто ли. Ветерок врывался в полуприоткрытое окно, принося с собой шорох волн, скользащих между лодками. В комнате было тихо, если не считать редких звуков от фигур, переставляемых на шахматной доске. От курильниц в форме приносящих удачу животных поднимались вверх тонкие струйки дыма, плавно рассеиваясь в воздухе. Чу Минъюнь закрыл книгу, положил её на низкий столик и взглянул в сторону. Су Шиюй снова стал его шахматным партнёром. Между его пальцами блестела белая фигурка, а взгляд был опущен, он погрузился в раздумья. Но с момента его последнего хода прошло слишком много времени. Чу Минъюнь взглянул на шахматную доску и обнаружил, что Су Шиюй на самом деле ничуть не запутался. Он поднял глаза и с интересом посмотрел на лицо Су Шиюя, гадая о том, над чем же сейчас, в таком случае, самозабвенно раздумывает его оппонент. Впрочем, тут и гадать не стоило. Так было с давних пор: кольца как символ любви, расшитые мешочки с ароматными травами как символ привязанности... Огонь в его сердце был безутешен; казалось, в любой момент может вспыхнуть степной пожар, и даже легкие горели так яростно, что причиняли боль при каждом вдохе. Чу Минъюнь нахмурился. Через некоторое время он наклонился вперёд и положил голову на колени Су Шиюя. Это потрясло господина Су, и он, наконец, пришёл в себя. Шахматная фигура со стуком упала на доски пола под ногами и покатилась прочь. Он наклонил голову, чтобы посмотреть в глаза Чу Минъюня, а затем раздраженно рассмеялся. - Господин Чу, может быть, вы хотите спать? Чу Минъюнь опустил глаза и промычал что-то в знак подтверждения. Затем он повернулся, чтобы обнять Су Шиюя. Цензор сейчас же выпрямился и перехватил его руку. - Если хочешь спать, лучше вернись в свою комнату и отдохни. Лежать здесь, наверное, не очень удобно. К тому же... Су Шиюй на мгновение замолчал, а затем, немного поколебавшись, слегка оттолкнул голову Чу Минъюня. - Колени этого скромного Су - не чужая подушка. - Если бы ты раньше не вёл себя иначе, я бы, пожалуй, поверил тебе сейчас. - Чу Минъюнь приподнялся, опираясь рукой на доски, и повернулся к нему. Его губы изогнулись в улыбке, которая на улыбку была совсем не похожа: - Достаточно было и того, что ты отнёс девушку домой. Но подумать только, что ты даже подушку мне не одолжил... "Предпочтение", которое оказывает мне господин Су, совершенно очевидно. - Лань И не могла идти сама. Раз уж она пригласила меня, самое меньшее, что я мог сделать, - это помочь ей добраться до дома. - И только? - Чу Минъюнь повернул голову, чтобы посмотреть на него, прежде чем слегка прищуриться и с улыбкой крикнуть: - Су Гэгэ! Рука Су Шиюя на мгновение неудержимо дрогнула. Затем он внимательно посмотрел на маршала Чу и спросил: - Что ты, собственно, сейчас делаешь? - Я ревную, - прошептал Чу Минъюнь совершенно серьезно, в его голосе не было ни капли веселья. Это заявление было предельно прямолинейным. Оно обрушилось на цензорское сердце, словно упавшая шахматная фигура, застигнув его врасплох; грохот, издаваемый этой фразой, эхом отдавался в глубинах его груди, и каждое слово ещё долго продолжало дрожать там. Когда Су Шиюй взглянул ему в глаза, он увидел блеск зрачков, в глубине которых отражались горы и реки за бортом лодки, а также его собственное потрясение. После долгого смятения мысли Су Шиюя в одно мгновение пришли в порядок. Он помолчал, а потом тихонько рассмеялся: - Лань И - просто мой друг, у которого такое же увлечение, как и у меня. - Просто друг? - Чу Минъюнь бесстрастно рассмеялся. Су Шиюй вздохнул: - Её характер совсем не такой, как тебе кажется. Почему ты судишь по собственной прихоти? - Тогда какие же женщины тебе нравятся? - спросил Чу Минъюнь. После этого вопроса Су Шиюй, что было редкостью, на мгновение растерялся. Затем он спокойно ответил: - Я не думал об этом всерьёз. Но я всегда планировал жениться только после того, как дела при дворе пойдут спокойно и стабильно. Вместо того чтобы выбрать дочь чиновника, я бы выбрал добрую и скромную женщину, с хорошим образованием и умом. - Угу... как раз в твоём духе, - сказал Чу Минъюнь, внезапно обняв его за плечи. Затем он придвинулся ближе и пристально посмотрел на него: - Теперь можешь забыть об этом. Я не позволю этому случиться. Су Шиюй, я хочу связать с тобой всю свою оставшуюся жизнь. Не отводя глаз, Су Шиюй встретил его взгляд прямо: - И как ты собираешься связать себя со мной? - Если ты женишься, я непременно сожгу твой дом. Я убью твою жену, а потом силой увезу тебя. Сами эти слова звучали как шутка. Однако внутри них ощущалась тень глубоко подавленной паранойи. Су Шиюй опустил взгляд: - А что, если этот человек окажется тем, кого я действительно люблю всем сердцем? ... Разве я безжалостно разорвал бы на части человека, которого жаждет его сердце? Привязал бы его к себе и заставил бы его страдать? Смог бы я сам это вынести? Между ними повисла необъяснимая тишина. Губы Чу Минъюня напряглись, и ему потребовалось много времени, прежде чем он смог произнести слова: - Так господин Су... Так ты действительно любишь кого-то? Су Шиюй поднял на него взгляд. В его глазах мелькнула нечитаемая улыбка, и он ответил: - Ну... Похоже, что да. Чу Минъюнь вздрогнул, и выражение его лица в тот же миг полностью изменилось. Одним махом он повалил Су Шиюя на пол и прижал его к себе. Его глаза блеснули, словно холодный клинок, когда он спросил: - Кого? Су Шиюй даже не пытался освободиться; он просто смотрел на него и улыбался, продолжая лежать: - А как думает господин Чу? - А, к чёрту, неважно, кто это, - с усмешкой выдавил Чу Минъюнь. Он пристально посмотрел на цензора и вдруг спросил: - Если бы я поцеловал тебя сейчас, что бы ты сделал? Он, вероятно, даже не осознавал, с какой силой сжимал плечо Су Шиюя. Вены на тыльной стороне ладони заметно проступили. Однако, тот даже не нахмурился. Су Шиюй просто продолжал улыбаться, глядя прямо на него, не произнося ни слова. Чу Минъюнь наклонился, чтобы приблизиться к нему, и постепенно давил на него всё сильнее. Маршал видел его тёмные глаза, в которых едва хватало места, чтобы вместить его собственную надвигающуюся тень. Он чувствовал аромат успокаивающих благовоний, который, вопреки своему назначению, становился всё более возбуждающим . Внезапно Су Шиюй заговорил своим обычным мягким голосом: - Вы предложили поехать со мной в Хуайнань и воспользовались тем, что мы были неразлучны, чтобы перехватить все доступные мне способы связи со столицей и иметь возможность осуществить свои собственные планы. Это был не вопрос, а спокойное утверждение. Чу Минъюнь замер. Пока он молчал, Су Шиюй продолжил: - Когда Вы сами заявили, что ради меня Вы отрезали рукава, это было не потому, что я Вам хоть немного нравился, а потому, что Вы хотели облегчить себе задачу по открытому сбору сведений обо мне. - И когда Вы выгнали всех женщин из своего особняка, это тоже было не потому, что я Вам нравился, а потому, что Вы хотели воспользоваться шансом незаметно избавиться от моих людей в своём доме, не вызвав моих подозрений. Скорее всего, они все уже мертвы. Затем он замолчал, и на его лице появилась ещё более странная улыбка. Эмоции, никогда прежде не проявлявшиеся в нём, вдруг вырвались наружу, словно цветы сливы, распускающиеся на бескрайнем холодном снежном поле. Это был Су Шиюй, которого маршал Чу никогда раньше не видел, если не считать его голоса, который оставался таким же мягким, как всегда: - Я знаю гораздо больше, чем ты думаешь. Су Шиюй снова посмотрел в застывшие глаза Чу Минъюня. Тихо рассмеявшись, цензор поднял руку к его шее и притянул к себе, совершенно избавившись от того расстояния, которое их ещё разделяло. Затем он слегка наклонил голову и поцеловал Чу Минъюня в уголок губ: - Но теперь всё это уже не имеет значения. Чу Минъюнь, ошеломлённый, выпрямился и посмотрел на него с совершенным недоверием. Разум его опустел, и он никак не мог понять, сон это или реальность. Су Шиюй положил тёплую руку ему на щёку. Проведя пальцами по линии подбородка, снова обхватил его шею и поцеловал. Когда Чу Минъюня коснулись тёплые и мягкие губы и язык, по его телу пробежала внезапная дрожь. Затем он прижался к Су Шиюю, схватив его за лицо. Всякое подобие самообладания исчезло, и в одно мгновение он перешёл от защиты к нападению. Он ощутил на зубах стойкий аромат чайных листьев, и этот аромат разжег в нём столько рвения, что Су Шиюй почти мгновенно задохнулся. Дав ему мгновение перевести дух, Чу Минъюнь нежно коснулся губами его лба и бровей. Начиная с плеча, его бледные пальцы осторожно и неторопливо скользили вниз по ключицам, лопаткам, изящному телу, на которое он так долго смотрел, по которому тосковал и о котором думал. Под его рукой это тело слегка дрожало и с каждым мгновением становилось всё горячее. Их одежда быстро испачкалась, как и их мысли. Одна искра разожгла степной пожар, и даже спокойный и уравновешенный цензор не смог сдержаться. Колено Чу Минъюня невольно оказалось между его ног, надавливая на него, пока он лихорадочно скользил ладонями по позвоночнику, и только тогда Су Шиюй вдруг понял, что тот не собирается останавливаться. Пытаясь вырваться из хаоса, возникшего между ними, он вцепился в руку Чу Минъюня. Задыхающимся голосом и едва различимыми словами он спросил: - Ты собираешься... Он сделал паузу, пытаясь более точно подобрать слова для своего вопроса: -... меня?.. - Шиюй, - прошептал Чу Минъюнь, целуя его в ухо; ощущение было ошеломляющим, а дыхание обжигало. - Я хочу тебя, - прошептал он. Его голос был хриплым и таким тихим, что казался почти шёпотом. Губы и зубы беспрестанно двигались по коже, несомненно подтверждая его слова; голос же снова и снова повторял его имя. Я хочу тебя. Поколебавшись в молчании, Су Шиюй наконец медленно расслабил руку, отталкивавшую маршала. Чу Минъюнь внезапно встал и, подняв его на руки, понёс его куда-то, даже не дожидаясь реакции, чем слегка напугал Су Шиюя. - Ты... - Несу тебя в свою комнату. Прижавшись губами к его лбу, Чу Минъюнь не мог скрыть тяжёлого дыхания: - Не могу же я осквернить господина императорского цензора прямо здесь, на полу. - В этом есть смысл, - согласился Су Шиюй, немного успокоившись. * * * Он плотно закрыл за собой дверь, уложил Су Шиюя на кровать и задернул занавеску с кисточками, которая каскадом ниспадала вниз, окружая их двоих в мире, принадлежащем только им. Постепенно этот мир наполнился их дыханием. Но мягкое алое сияние колышущейся свечи всё же проникало сквозь занавеску, бросая яркий румянец на лицо Су Шиюя. Нефритовая шпилька упала в сторону, приземлившись рядом с подушкой. Длинные чернильные волосы каждого из них переплелись с волосами другого, ниспадая на кровать; сандал и ладан смешались в воздухе. Чу Минъюнь достал из тайника под кроватью резную деревянную шкатулку. Как только он открыл её, в воздухе разлился сладкий аромат мази. Поняв его намерение, Су Шиюй невольно изумлённо посмотрел на него: - ...откуда это вообще у господина маршала? Чу Минъюнь склонил голову, глядя на него с улыбкой: - Господин Су и представить себе не сможет, какими изобретательными способами меня пытаются подкупить с тех пор, как я так кстати объявил, что предпочитаю мужчин. Су Шиюй судорожно сглотнул. Чу Минъюнь наклонился к нему, тихо вздохнув, когда его лоб, теперь покрытый потом, коснулся лба Су Шиюя. В его голосе тоже послышалось напряжение: - Не желает ли господин Су попробовать?.. Как тебе такое предложение? Как мне ответить? Видя этот твой настойчиво ласковый взгляд, твои глаза, словно весенние озёра и реки, и горные хребты, как мне ответить тебе? Чувствуя, будто что-то застряло в горле, Су Шиюй не мог сдержаться и закрыл глаза. Маршал склонил голову и поцеловал его в ресницы. Аромат сандалового дерева смешивался с успокаивающим ароматом ладана, создавая, переплетаясь, нежный, стойкий аромат. Его изящные косточки пальцев, которыми он держал кисти и перебирал струны, теперь крепко вцепились в тонкий слой одеяла под ним. Стиснув зубы, Су Шиюй терпел боль, разливающуюся по костям. Он изо всех сил старался сдержать все звуки, вырывающиеся из груди, и всё, что оставалось, - это тонкий, тихий стон. Чу Минъюнь взял его за руку, чтобы ослабить хватку на одеяле. Нежно поцеловав его, приподнял и перевернул, накрывая плечи своим телом. Одной рукой он поглаживал его затылок, то нежно, то резко. Сердце так ныло от желания позаботиться о Су Шиюе, что он не знал, что делать, кроме как мягко уговаривать его: - ...Шиюй, будь послушным. Он лизнул уголок его глаза, прежде чем продолжить. - Будь послушным... расслабься... Я буду нежен с тобой, не бойся... Тяжело дыша, Су Шиюй заключил его в объятия. Сдерживая дрожь в голосе, он вдруг рассмеялся: - Всё хорошо. Его голос был необычайно мягким: - ...всё действительно хорошо. Делай, как тебе хочется. Меня это устраивает. Когда капля пота со лба стекала по кончикам бровей к высоким скулам, другой с помощью губ разорвал ее поцелуем. Чу Минъюнь обхватил его ноги, и его пальцы ласкали лодыжки. Напряженные движения сменялись лёгкой дрожью, от которой расходились прекрасные волны. Их бледные, гибкие ступни выглядывали из-под тонкого одеяла. Пламя свечи превратилось в пепел. Курильница заполнилась остатками благовоний. Наконец, тёмные тучи и дождь рассеялись. Чу Минъюнь крепко обнимал Су Шиюя, прижимаясь губами к его уху. В его глазах, мерцающих, словно маленькие звёздочки, мелькнула тень улыбки. Он долго молчал думал. Сердце его переполняла радость, но он не знал, как её выразить. И вдруг уголки его губ приподнялись, и он чуть слышно рассмеялся: - Шиюй, я очень счастлив, - произнёс он очень тихо и очень медленно. Всего лишь эти слова — я действительно счастлив; ты любишь меня; ты принадлежишь мне; я очень счастлив. Ответа не было даже спустя долгое время. Повернув голову, он увидел, что Су Шиюй, кажется, уже уснул. Чу Минъюнь поцеловал его в уголок губ, тихо улыбнувшись. Затем он закрыл глаза и обнял его, удобнее устроив рядом. Вскоре после того, как тот закрыл глаза, Су Шиюй медленно открыл свои. Испытывая одновременно тревогу и растерянность, он долго и ошеломлённо смотрел в потолок. Снаружи струилась река, волны разбивались о лодку. Вокруг надолго воцарилась тишина. Внезапно из решётчатого окна послышался какой-то шум. Взглянув в его сторону, Су Шиюй увидел, как чёрная птица, держа в лапах привязанную к ней бамбуковую трубку, бьётся об окно, пытаясь его открыть. Он потянулся за нефритовой шпилькой, лежавшей рядом с подушкой, и бросил её, сосредоточив всю свою силу, чтобы пронзить чёрные перья. Словно сражённая стрелой, птица с криком упала за окном. Голова, всё ещё зарытая в сгиб его шеи, несколько раз шевельнулась. Чу Минъюнь, словно почувствовав что-то неладное, медленно открыл затуманенные глаза. Су Шиюй перевернулся и обнял его: - Ничего не случилось, засыпай, - нежно прошептал он. Возможно, тот действительно услышал его, потому что крепко обнял Су Шиюя, прежде чем закрыть глаза и снова успокоиться. Посмотрев на него молча, Су Шиюй тоже закрыл глаза и через некоторое время сам уснул. Он, очевидно, уже придумал сотни способов помешать планам Чу Минъюня. Но всё же выбрал именно тот из них, который был для него самого наиболее губителен. Су Шиюй ясно понимал причины этого: он не смог контролировать свои чувства и пал жертвой плотских желаний, отравляющих жизнь человека; он потерял контроль над собственным разумом и не смог устоять перед соблазном. И всё же он совсем не жалел о своём выборе, даже если всё это окажется лишь пустым сном.