Этот господин, должно быть, болен?

После нескольких стуков в дверь кабинета, дождавшись разрешения, Лю Юньцзы толкнула дверь и вошла с подносом. Улыбнувшись человеку за столом, она сказала: - Муж мой, ты очень похудел за последние несколько дней, так что вот тебе суп, который я специально для тебя сварила. - Разве я не говорил тебе просто переложить такую работу на слуг? Смотри, не переутомляйся, - Хань Чжунвэнь поднял голову и обнял жену, когда она подошла к нему. - Как я могу так быстро устать? - Лю Юньцзы поставила поднос, взяла миску и подала ему. - Разве тебе не нравится суп, который я варю чаще всего? Иди и пей, пока горячий. Хань Чжунвэнь благодарно улыбнулся, взяв у неё из рук миску супа. Лю Юньцзы на мгновение задержала на нём взгляд, прежде чем посмотреть на письма и официальные документы на столе. Её лицо невольно застыло. Хань Чжунвэнь, стоявший напротив, уже допил суп и поставил миску обратно на стол. Заметив её недовольство, он спросил: - Что случилось, жена? - Муж, - Лю Юньцзы посмотрела на него. - Я знаю, что не должна слишком вмешиваться, но всё равно не могу не сказать кое-что. - Просто скажи это прямо. Мы с тобой столько лет вместе, просто скажи, что тебя беспокоит, - сказал Хань Чжунвэнь. - Ты уже принял решение, муж? - спросила Лю Юньцзы. Хань Чжунвэнь на мгновение опешил. Затем он кивнул и сказал: - Я уже давно принял решение. Иначе, я бы не зашёл так далеко. Лю Юньцзы помолчала некоторое время, а затем прошептала: - Боюсь, правителю Силина ты не можешь доверять. Моему мужу слишком опасно вести себя подобным образом. - Как можно достичь больших успехов, не идя на большой риск? - сказал Хань Чжунвэнь. - Кроме того, мирная жизнь, которую мы наблюдаем сейчас, - лишь видимость. Хотя в последние годы действительно случались постоянные наводнения и голод, ситуация всё ещё могла считаться относительно стабильной. Теперь пришло время для настоящего бедствия. Смерть правителя Хуайнаня не напугала других гунов. Мы уже стали мишенью для хунну на севере. Лоулань также уже разорвал с нами все дипломатические отношения. Император слаб и бездарен, а партии Чу и Су всё ещё постоянно враждуют в Чанъане, не так ли? Рано или поздно эта страна погрузится в хаос. Если мы ничего не предпримем, нас съедят. Разумнее сначала встать на сторону более могущественного правителя Силина. Как только мы добьёмся успеха в нашем великом деле, мы, естественно, получим бесконечную славу. Лю Юньцзы осторожно вздохнула. - Но, если бы не было никого, кто бы тайком подстрекал эти беды, как бы всё могло обернуться так плохо? - спросила Лю Юньцзы, и на её лице отразилось беспокойство. - Дорогой муж, неужели ты действительно невиновен в том, что сделал? Каждый раз, когда наступает полночь, мне постоянно снится тот сон, и я всё время боюсь, что души погибших будут преследовать нас. Пытаясь утешить её, Хань Чжунвэнь взял её за руку. Он невольно вздохнул. - Не могу сказать, что это всего лишь твоя чрезмерная женская мягкосердечность, потому что тебе, вероятно, будет неприятно это услышать. Но это не меняет того факта, что это правда. Ты слишком сочувствуешь им. Но, если разобраться, сколько из них действительно невиновны? И так ли невиновны те, кто умрёт скоро? Хорошо, пусть Су Шиюй и принадлежит к знатному роду, но Чу Минъюнь сам стал внушающим страх маршалом, и как, скажи, на его руках может не быть хоть капли чужой крови? Этот мир жесток. А я всего лишь ещё один человек в этой игре. Потупив взгляд, Лю Юньцзы несколько мгновений не отвечала. Хань Чжунвэнь внезапно встал и обнял её сзади. Затем он вздохнул и сказал: - Жена, я знаю, что ты беспокоишься обо мне. Но ты должна понимать, что мы уже так близки к успеху. Стоит нам всего лишь воспользоваться этим шансом избавиться от цензора и маршала, как весь императорский двор рухнет сам собой, и вся страна, по сути, станет нашей! К тому времени мы обретём всю славу, почёт, имущество и богатство, о которых могли только мечтать. Тогда я смогу обеспечить тебя и Цзымина всем самым лучшим. И тебе больше никогда не придётся терпеть холодные взгляды и насмешки! Рука, державшая её тело, сжала её ещё крепче, невольно дрожа, пока он произносил эти слова. Лю Юньцзы подняла его руку и положила на свою, а затем оперлась на его плечо. Улыбаясь, она мягко сказала: - Эта скромная женщина ни о чём не просит. Раз уж мой муж принял такое решение, я буду с тобой, что бы ты ни задумал. Только выйдя из кабинета, Лю Юньцзы наконец выразила глубокую обеспокоенность. Передав поднос служанке, ожидавшей рядом, она сложила руки в безмолвной молитве Небесам. Наконец, она глубоко вздохнула и направилась к своему двору. Но прежде чем Лю Юньцзы подошла ближе, она увидела, что кто-то ждет перед входом. Заметив её, Су Бай бросился ей навстречу. Поклонившись ей, он сказал: - Госпожа Хань, мой молодой господин заварил отличный чай. Он подумал, что вам будет интересно его попробовать, поэтому он просит вас прийти и составить ему компанию. В глазах Лю Юньцзы вспыхнул огонёк, она дала указание служанке, а затем повернулась к Су Баю, улыбнулась ему и кивнула. Не сказав ни слова, она последовала за ним во двор, где остановился Су Шиюй. * * * Вода закипела, немного побурлила, а затем успокоилась. Ею залили молодые чайные листья, отчего цвет воды стал нежно-зелёным. Лю Юньцзы взяла чашку обеими руками и осторожно отпила. Остался только свежий и сладкий привкус, и она почувствовала облегчение. - Это действительно хороший чай. Я слышала, что господин Су исключительный и весьма утончённый человек. Похоже, это правда. Даже чай, который вы завариваете, очень изысканный, - прокомментировала она. - Благодарю госпожу Хань за ваши щедрые слова одобрения. Рад, что вам он пришёлся по вкусу, - Су Шиюй мягко улыбнулся, прежде чем вложить другую чашку в руки Чу Минъюня и налить немного чая себе. - Эта скромная женщина должна поблагодарить вас за ваше любезное приглашение, - сказала Лю Юньцзы, отставляя чашку. - Хотя я подозреваю, что господин, вероятно, пригласил её не только на чаепитие. - Госпожа Хань, как всегда, угадала. Я позволил себе прервать ваши планы сегодня, потому что мне действительно нужно кое о чём вас спросить, - ответил цензор. Лю Юньцзы, улыбаясь, слегка пожала плечами: - Как простая женщина, я не знаю ничего, кроме того, как ухаживать за мужем и воспитывать детей. Я никогда не собиралась вмешиваться в дела вне моего дома, да и не имела для этого возможности. Боюсь, я не тот человек, которого вы хотели найти, потому что не могу ответить ни на один из ваших вопросов. - Госпожа Хань неправильно поняла, - рассмеялся Чу Минъюнь. - Мы не собирались расспрашивать вас о ваших намерениях. Мы находимся здесь по приказу императора и поэтому имеем право тщательно расследовать всё в Хуайнане. Неважно, мужчина вы или женщина. Раз уж мы пригласили вас сюда, вам нужно просто ответить. - Конечно, - Лю Юньцзы опустила глаза. - Раз император так распорядился, я, естественно, сделаю всё, что смогу. - Вам не нужно беспокоиться. Мы просто хотим разобраться в происходящем здесь, - сказал Су Шиюй, посмотрел на неё с мягкой улыбкой и спросил: - Госпожа Хань, вы знаете, что именно недавно произошло в городе Шоучунь? Лю Юньцзы покачала головой. - Я весь день просидела дома, откуда мне было знать о том, что произошло в городе? Если вы спрашиваете о недавнем восстании, простите меня, но я ничего не знаю. Вместе с сыном я вернулась в дом родителей, чтобы навестить семью, и, услышав новости о беспорядках, забеспокоилась. Только получив письмо от мужа, сообщавшего, что он в безопасности, я успокоилась. Ситуация в Хуайнане была опасной, поэтому он не позволил нам вернуться. Лишь позже, когда всё затихло, мы с Цзымином отправились домой, и вот тогда-то по дороге мы и столкнулись с опасностью, но нам помогли два уважаемых министра. Я вернулась в город одновременно с вами, поэтому, вероятно, не знаю о том, что произошло в Шоучуне, как и вы оба. Затем Чу Минъюнь спросил: - В таком случае, откуда вы знаете, что люди, напавшие на вас в тот день, были беженцами? Лю Юньцзы спокойно ответила: - Судя по их внешнему виду и одежде, об этом было легко догадаться. Небрежно кивнув, Чу Минъюнь продолжил: - Да, очевидно, что это были беженцы. Но почему люди в городе живут и работают в мире и довольстве, несмотря на огромное количество беженцев за стенами города, которые грабят прохожих? Вам не кажется это странным? Лю Юньцзы надолго замолчала. - Ни один из беженцев не появился в городе. Вместо того, чтобы просить милостыню, они грабят людей, словно разбойники. Даже жена наместника подверглась нападению. - Чу Минъюнь склонил голову и посмотрел на неё: - Ты очень умная. Разве тебе никогда не казалось это странным? Ты никогда не спрашивала об этом мужа? Улыбнувшись, Лю Юньцзы сказала: - Вообще-то, нет. Я не так глубоко размышляю, как вы, господин. Мне просто кажется, что, пока мой муж жив и здоров, всё остальное не имеет значения. В конце концов, мой муж и так очень занят делами уезда. Я не хочу его волновать и отвлекать, снова напоминая об этом. Когда она закончила говорить, Су Шиюй не удержался и переспросил, слегка нахмурившись: - Госпожа Хань, - сказал он. - Я помню, что, когда мы прибыли в ваш дом, вы упомянули о вашем спасении. И судя по тому, как господин Хань не удивился, услышав это, он, должно быть, уже знал о случившемся. Лю Юньцзы невольно сжала рукава, не зная, что сказать. Чу Минъюнь взглянул на Су Шиюя, а затем снова повернулся к ней. Улыбнувшись улыбкой, которая была совсем не похожа на улыбку, маршал сказал: - Раз ты знаешь правду, разве ты не была свидетельницей того, что творил господин Хань? - Он помолчал, а затем продолжил: - Возможно, ты не очень хорошо знаешь о событиях, произошедших в городе, но ты ведь должна хорошо знать своего мужа, не так ли? Она молчала, её загнали в тупик. Что бы она ни попыталась сказать в защиту мужа, Хань Чжунвэнь не избежит обвинений в неисполнении своих обязанностей. Но если она промолчит, то лишь выставит себя ещё более виновной и подозрительной, став молчаливым подтверждением заговора. Лю Юньцзы долго молчала, а затем отпустила рукава и прижала руку к груди. Её нежные глаза улыбнулись, когда она сказала: - Мой муж относится ко мне лучше всех на свете. Мы с ним знакомы с детства и с детства любим друг друга. Я вышла за него замуж, когда мне было четырнадцать, и он заверил меня, что никогда не допустит, чтобы я страдала. Прошло столько лет, а он всё ещё беспокоится, не устану ли я даже от небольшой работы по дому. И хотя он довольно высокопоставленный чиновник, всякий раз, когда он видит какую-нибудь безделушку, продающуюся на обочине дороги, он выходит из экипажа и покупает её для меня лично, просто чтобы порадовать меня, даже не боясь, что над ним будут смеяться. Затем она немного помолчала, чтобы поднять на них взгляд, и спокойно продолжила говорить. - То, что я знаю о своём муже, не соответствует тому, что хотят услышать оба министра. Я считаю его очень хорошим человеком, но, возможно, это не то, с чем согласятся оба министра. Кроме того, придворные дела, как правило, сложны по своей природе, и у каждого имеются свои планы и цели. В конечном счёте, боюсь, попытки министров задать мне эти вопросы оказались бесплодными. Некоторое время все молчали. Чу Минъюнь поднял чашку и отпил глоток чая, загадочно улыбнувшись. Су Шиюй на мгновение задумался и уже собирался что-то сказать, когда внезапно снаружи раздался детский голос. Вошла служанка вместе с Хань Цзымином. Поприветствовав Чу Минъюня и Су Шиюя поклоном, она повернулась к Лю Юньцзы и сказала: - Госпожа, молодой господин проснулся и настоял на встрече с вами, поэтому покорной служанке ничего не оставалось, как привести его сюда. Как только Хань Цзымин оказался в комнате, он подошёл и обнял Лю Юньцзы, сонно потирая глаза и по-детски обращаясь к матери. Лю Юньцзы сказала ему несколько слов, чтобы успокоить его, а затем улыбнулась Су Шиюю извиняющейся улыбкой: - На сегодня всё. Эта скромная женщина уйдёт, чтобы больше не досаждать двум министрам. - Госпожа Хань... - Мама!.. Это же Гэгэ! - Хань Цзымин невольно оглянулся на них и тут же весело рассмеялся. Однако, через мгновение он что-то вспомнил и снова нахмурился: - Нет... нет, мама сказала мне, что это не вы... - Он уставился на Чу Минъюня и Су Шиюя, желая что-то сказать, но помедлил, прежде чем наконец спросить: - ...они действительно были просто людьми, похожими на вас двоих? Неужели это были не вы? Прежде чем Лю Юньцзы успела что-то сказать, губы Чу Минъюня изогнулись в улыбке, и он вкрадчиво спросил Хань Цзымина: - Ты действительно хочешь это знать? - Ага, ага! - кивнул Хань Цзымин. Чу Минъюнь сложил палец крючком, словно подзывая его, и понизил голос до шёпота, словно соблазняя: - Иди сюда, я расскажу тебе по секрету. Услышав это, Хань Цзымин чуть не подбежал к нему, Лю Юньцзы же была шокирована. Словно повинуясь инстинкту, она схватилась за руку ребёнка и выпалила с мольбой: - Господин Чу! Чу Минъюнь, улыбаясь, ответил: - Я же не собираюсь его съесть. Почему ты так боишься? Су Шиюй бросил на него сердитый взгляд, а затем повернулся к Лю Юньцзы и сказал: - Он не имел в виду ничего плохого. Госпоже Хань не о чем беспокоиться. Лю Юньцзы судорожно выдохнула. Она изо всех сил старалась прийти в себя, дрожащими руками закрепляя на шее ребёнка замок долголетия. При этом она сказала: - Если владыки уже определили в своих умах какую-то мысль как истину, то слова этой скромной женщины, по сути, уже не имеют никакого значения. Маленькая ручка коснулась её лица. Ребёнок поднял на неё глаза, несколько раз моргнул и спросил: - Мама? Держа его за руку, Лю Юньцзы нежно улыбнулась и ответила ему: - Ничего страшного. Давай вернёмся. - Хорошо, - послушно ответил он, а затем повернулся, помахал Чу Минъюню и Су Шиюю и крикнул: - До свидания, гэгэ! Лю Юньцзы, в свою очередь, встала и последовала его примеру, прощаясь с двумя министрами. Те больше не удерживали её, позволив уйти, держа за руку ребёнка. Когда силуэты женщины и её сына скрылись за стеной двора, Чу Минъюнь отвёл взгляд и повернулся к Су Шиюю, чьё лицо, как всегда, оставалось спокойным и безразличным. Маршал вяло вздохнул и сказал: - Она, очевидно, всё знает, но отказывается нам рассказать. Как мы можем это выяснить, не прибегая к определённым уловкам? Раз ты такой любящий и сострадательный, почему бы тебе не подарить мне часть этой любви и сострадания? Его кожа становилась всё толще с каждым днём. Су Шиюй взглянул на него с улыбкой и тепло ответил: - Как скажешь. Чу Минъюнь лишился дара речи. Цензор снова наполнил чаем чашку. - Любовь и сострадание, о которых я говорю, - это не то, чтобы ты налил мне ещё одну чашку чая, - пожаловался маршал. - Я понимаю намерения господина Чу, - ответил Су Шиюй, поставив рядом с собой только что наполненную чашку. - Но невозможно сказать, говорит ли госпожа Хань правду или лжёт. Я просто хотел проверить её отношение, потому что этого было бы достаточно, чтобы сделать приблизительную оценку. - Неужели? - улыбнулся Чу Минъюнь. - Тогда расскажи мне о своих планах. Су Шиюй не ответил. Он встал и пошёл в кабинет. Затем цензор взял со стола пригласительное письмо и передал его Чу Минъюню, вошедшему следом. - Ты тоже должен был получить такое письмо. Его, вероятно, отправили к тебе во двор. В последние дни в Шоучунь один за другим прибыли главные министры из двух других уездов Хуайнаня. Кроме того, императорский маршал Чу только что вернулся из военного лагеря. Поэтому господин Хань решил устроить банкет завтра вечером. Чу Минъюнь неторопливо пролистал письмо и сказал: - Думаю, Хань Чжунвэнь не позволит нам так просто вернуться в столицу. Неужели он приготовил для нас Пир у Лебединых Ворот? Су Шиюй лишь слегка улыбнулся и ничего не ответил. Подумав немного, он добавил: - Нам не хватает сведений о том, причастен ли к этому господин Лян. - Ты все еще думаешь о том случае, когда Лян Цзинь подсыпал тебе наркотик? - Мы, правда, не можем догадаться, что побудило его к этому, - сказал Су Шиюй. - Даже если бы ему действительно повезло добиться успеха той ночью, я бы просто пришёл за ним потом, проснувшись. Его метод был очень глупым и не принес бы ему никакой пользы. Именно поэтому его мотивы кажутся ещё более загадочными. Чу Минъюнь облокотился на стол и некоторое время пребывал в задумчивости, а затем внезапно выпалил: - А, точно! - Что такое? - У меня для тебя кое-что есть, - сказал Чу Минъюнь, доставая из рукава письмо. - Господин цензор, угадайте, что это? Усмехнувшись, Су Шиюй спросил: - Это письмо написано маршалом Чу в знак признания своих преступлений? - Это почти то же самое. Просто написал не я. Чу Минъюнь протянул ему письмо и сказал: - Вот. Теперь, когда у нас есть доказательства, господину цензору решать, что с ними делать. Су Шиюй быстро просмотрел письмо, и улыбка в его взгляде постепенно исчезла: - Чжан Ю? Разве он не был одним из твоих людей? - спокойно спросил он. Чу Минъюнь бесстрастно рассмеялся: - Уже нет. Су Шиюй внезапно замолчал. Его взгляд был глубоким, он долго и пристально смотрел на тонкие иероглифы. Казалось, он погрузился в раздумья, глядя на строки письма, не произнося ни слова. Через некоторое время он небрежным тоном задал Чу Минъюню вопрос, сформулированный довольно расплывчато, но почему-то вдруг застрявший в цензорской голове: - Ты всегда был таким безжалостным в обращении с шахматными фигурами, которые больше не представляют для тебя никакой ценности? Чу Минъюнь, казалось, счел его вопрос неожиданным, поэтому наклонил голову и небрежно спросил: - Что в этом плохого? Су Шиюй опустил взгляд, и на его лице появилась улыбка. Он спокойно ответил: - Ничего. Он уже собирался убрать письмо, как Чу Минъюнь схватил его за запястье, заставив удивлённо взглянуть на него. Однако, всё, что в этот момент увидел цензор, - это улыбающийся собеседник с лукаво прищуренными глазами. Не сводя с него глаз, Чу Минъюнь неторопливо протянул: - Я не просто так дал тебе это письмо. Поцелуй меня, ладно? В редкий момент безразличия Су Шиюй несколько мгновений серьёзно смотрел на него, а затем наклонился и поцеловал. Чу Минъюнь, не ожидавший от него такой готовности, слегка растерялся и замер на миг, а затем быстро заключил его в крепкие объятия, углубляя поцелуй. Рука Су Шиюя, всё ещё сжимавшая письмо, опустилась. Никто не заметил, как пальцы стали сильнее сжимать бумагу, отчего она тихонько затрещала.