Мы можем это повторить

Я не захочу. Об этом думаю, пока стою под душем, одеваюсь, завариваю кофе и обречённо изучаю пустой холодильник. На кухню сползается народ – все опухшие, сонные и лохматые. Компания за столом напоминает собрание зомби. Я подключаюсь к колонке и негромко запускаю релакс-подборку. Димас показывает мне задранный кверху большой палец. Сразу же начинаются сплетни и перертирания вчерашнего. Все всё помнят по-разному, громко спорят и ржут над тем, кто и что успел нахуевертить. Обычно я в обсуждениях не участвую, но сегодня напряжённо прислушиваюсь, надеясь разузнать что-нибудь про Игорька. Я убеждаю себя, что мой интерес чисто практический — мало ли, кто его лапал до меня. Мы не предохранялись, хотя я не уверен, нужно ли предохраняться при дрочке. С другой стороны, гондон на рот не натянешь, так что слюнообмена не избежать. Конечно, можно установить запреты на поцелуи, как Джулия Робертс в «Красотке», но мне это в голову как-то не пришло, да и целоваться с Игорьком было не противно. При воспоминании о его губах мой член оживляется, как учуявший добычу хищник. Настюха, на правах хозяйки, раздаёт всем чашки и тосты. Единственные продукты, которые есть у нас дома после вчерашнего – хлеб, чай в пакетиках и растворимый кофе. — Тостер купили? Он на сколько кусков? Мощность регулируется? — расспрашивает Олежа. Однажды он пытался приударить за Ксюхой и был жестоко послан, но с тех пор приблудился к нам, как бездомный кот. — Флиппер подогнал, — Димас делает шумный глоток. — У него много всяких хуёвин. Он ржёт и многозначительно смотрит на меня. Ну или мне кажется, что многозначительно. Флиппер – домашнее прозвище Игорька, я перенял его от Ксюхи, Димас позже тоже. У них был какая-то детская история, типа у Игорька рыло, как у дельфина, то есть нос. Он и собирал всяких разных дельфинов и любил их до одурения. Мы с Ксюхой иногда учили уроки в его комнате, и там от дельфинов в глазах рябило, даже постельное бельё и обои были с дельфинами. В старших классах, Игорёк набил дельфина на лопатке, но потом его свёл. Я тут же вспоминаю, как вздрагивала его лопатка под моей ладонью, когда он кончал и жалею, что ничего не разглядел. Надо было выбрать: смотреть. Но тогда я бы вынес себе мозг, размышляя, какой Игорёк наощупь. Почему мне вообще пришлось выбирать?! Правила распространяются на всех или только на меня? Или это потому, что я не гей? Но теперь-то я прошёл обряд посвящения. Означает ли это, что в следующий раз можно будет совершать два действия одновременно? Кто-то толкается локтем. Настюха сует мне тост в салфетке, потому что чистых тарелок у нас, естественно, нет. — Осторожно, горячо, — весело предупреждает она и продолжает, понизив голос: — Ты чего такой, Макс? Я пожимаю плечами, потому что понятия не имею, какой это я «такой». Настюха встречается с Димасом и практически живёт с нами. Она – классная девчонка, но мне не друг. Наболевшим и сокровенным я привык делиться только с Ксюхой, но она в Германии на стажировке по обмену, а в её комнате поселился Игорёк. Ну и, если я скажу Ксюхе, чего бы мне хотелось сделать с её младшим братом, то рискую остаться без яиц. Она ближайшим же рейсом вылетит из Берлина с огромным мачете наперевес. — Из-за Леськи, да? — Настюха сочувственно вздыхает, серьги-мандалы покачиваются у неё в ушах. Я отрываю обгоревшую корку и неопределённо угукаю. — Аньке ты очень понравился, — она отщипывает от моего тоста. — Но я так и поняла, что ещё рано, слишком мало времени прошло. Анька – это видимо та её подружка, которую я не помню. Честно говоря, я уже и Лесю помню смутно, все мои мысли занимает Игорёк. Он вдруг врывается на кухню и машет телефоном, на экране которого улыбается Ксюха. — Всем привет от Ксю! При появлении Игорька в животе у меня странно тянет, а пульс учащается. Нет, я не думаю, что он кому-то о нас расскажет, это другое. Но что именно? Возможно, похмелье. На Игорьке чёрные спортивные штаны с полосками по бокам и свободная белая футболка, обнажающая ключицы и слегка просвечивающая. Я опять хочу его трогать. И смотреть. Смотреть и трогать. И, возможно, сделать что-нибудь ещё. У меня не слишком богатая фантазия, но всегда можно обратиться к гуглу, да и Игорёк на опыте. Я сразу вспоминаю многочисленных мудаков, и как мы с Ксюхой забирали его из клуба, угашенного в слюни, увозили из каких-то ебеней в одних трусах, вызволяли из чьей-то запертой квартиры, и как я ходил на разборки, потому что бывший не отдавал его шмотки. Каждый раз Игорёк уверял, что новый мудак – "не такой" и "любовь всей его жизни", и каждый раз приползал в соплях к Ксюхе, или мы с ней его спасали. Меня дико бесило, что Игорёк — настолько непробиваемый олень, хотя вроде не тупой. Как-то, когда он опять вляпался, я предложил Ксюхе его послать, и мы впервые сильно поругались. Позже мне стало стыдно, и я попросил прощения. Возможно, Ксюха была права, и Игорёк вырос таким из-за отца, бывшего вояки. Мы с Ксюхой дружили с первого класса, нас познакомили мамы, чтобы мы вместе ходили до школы, так как учились не в ближайшей, а дальней – с языковым уклоном. Дома у Ксюхи всегда было очень тихо, стерильно и жутковато. У них в семье действовали строгие распорядки: подъём, отбой, домашние дела по расписанию, гулять до половины десятого. Поспоришь – сразу наказан. Хитрая Ксюха подстраивалась, а Игорёк не умел. В результате, во время одной из ссор с отцом он как-то спалился, что у него есть парень, а потом собирал свои вещи по всему двору – отец их в окно выкинул. Я считал, что Игорёк сам виноват – нарвался, но Ксюха посралась с родителями в пух и прах. Игорёк переехал к бабке в Домодедово, и с тех пор всё у него пошло по известному месту. Школу он кое-как закончил, но никуда так и не поступил, работал то там, то там, встречался с мудаками и огребал от них. За последним мудаком он улетел то ли в Калининград, то ли в Краснодар, а вернулся, по словам Ксюхи, новым человеком. Я в обновление Игорька не очень-то верил — люди не меняются — и совсем не обрадовался, когда Ксюха объявила о его переезде к нам. Она позвала нас с Димасом в бар на пиво и популярно донесла: никаких гомофобных подъёбов и унизительных комментариев, мол, Игорёк – натура ранимая, приходит в себя после очередного разрыва и пытается наладить свою жизнь. «Только пусть мужиков не водит», — поставил Димас ответное условие. «Без проблем, если вы с Максом обещаете не водить девчонок», — заявила Ксюха. На это возразить нам оказалось нечего. Через неделю Ксюха улетела, а Игорёк приехал, и ни одного мужика пока не привёл. Он вообще был тише воды, ниже травы: сидел, то есть стоял, в своей комнате за ноутом, ходил в спортзал и куда-то ещё, но ночевал дома. Настюха с Димасом быстро с ним поладили, а я держался настороже, был на измене и ждал подвоха. Ну и дождался, блядь. — Ты бледный, как смерть, Сергеев! — говорит мне Ксюха, Игорёк с телефоном маячит напротив. Я заставляю себя смотреть не на него, а на экран, но мой взгляд то и дело соскальзывает на его спортивки и сканирует что там под ними, ведь посмотреть мне не разрешили. — Ночь не задалась? Или утро? Ксюха своя в доску, и мы вечно друг друга подкалываем, но сейчас мне везде мерещатся намëки: Игорёк ей что-то сказал? Или она сама догадалась? Или у меня на лбу всё написано. Разве может быть не заметно, если я как та корова из мема, а Игорёк, как летающая тарелка, распростёр силовое поле и всасывает меня в себя. В башке какая-то хуета. И каша. Каша из хуеты. Возможно, сперма Игорька содержит какие-нибудь феромоны, действию которых я подвержен. Это бы многое объяснило… — Мааакс! — Ксюха таращит глаза, Игорёк закусывает щёку изнутри, лицо у него непроницаемое и безмятежное. — Ладно, я тебе напишу, — с тревогой заключает Ксюха. Похоже, я умудрился её напугать. Мало того, что сам напуган почти до тошноты. Игорёк с телефоном отходит. Я незаметно делаю вдохи и выдохи, машинально пялясь, как он нагибается. Его задница не даёт мне покоя, как и то, что совсем недавно я её щупал. Хочу ещё. Про повторить – это он пошутил или всерьёз? Как бы узнать? Игорёк отлепляет от подошвы расплющенную мармеладину и, держа её двумя пальцами, несёт ко мне, потому что я стою у раковины, а под ней мусорное ведро. Когда он открывает дверцу, и его локоть касается моего, я резко отстраняюсь. Игорёк косится на меня, хлопает дверцей и отступает. Теперь он подумает, что я пожалел о том, что было. Хотя жалею я совсем не об этом. Тост каменеет в желудке. Настюха предлагает заказать продукты и открывает приложение. Игорёк обещает кинуть список и перевести деньги. Димас просит колбасы, йогурты с черникой и зерновые батончики. Я отказываюсь, потому что соображаю туго и думать о еде не могу. Я вообще ни о чём не могу думать, кроме Игорька, и это стрёмно. Вдруг я стану как маньяк из сериала «Ты»? Надеюсь, до такого не дойдёт. Но, если отмотать назад, я бы однозначно взвесил все "за" и "против", прежде чем экспериментировать сегодняшним утром. Может быть, с Игорьком я залечивал травму после разрыва с Лесей? Но нет, это полный бред. Я сам спровоцировал её меня бросить: никуда с ней не ходил, бесил её подруг, забывал отвечать на сообщения. С этими сообщениями какая-то засада. Если ты в отношениях, то не имеешь права не отвечать. Чем дольше не отвечаешь, тем больше разгорается обида. А если вдруг на фотку не ответишь – лучше умереть. Обычно я отвечал быстро, но пару раз в неделю мы с парнями арендуем поле и играем в футбол, и тогда не до ответов, а Леся категорически отказывалась это понимать. Моя работа ей тоже встала поперёк горла, хотя благодаря ей мы и познакомились. Леся сама ко мне подошла. Мы с напарниками ездим по клубам и контролируем безопасность: разбираемся со всякими обдолбанными или просто зарвавшимися, следим, чтобы не было эксцессов и драк. Работа не самая спокойная, но не каждый день, и я подстраиваю график так, чтобы в универе не возникало вопросов к моей посещаемости. Общаться и флиртовать на смене запрещается, хотя некоторые умудряются зажиматься с понравившейся девчонкой в туалете. С Лесей мы просто разговаривали, но и за неё мне прилетел выговор. После первого свидания мы поехали к ней, и всё было страстно и круто, но очень быстро укатилось куда-то не туда. Девчонки и Илюха вызывают такси. Олежа предлагает помочь с уборкой, но мы отказываемся, иначе потом не выставишь. Когда все уходят, мы стоим посреди разгромленной комнаты кружком, как Д'Артаньян и три мушкетёра, и распределяем обязанности. Один за всех и все за одного. Квартиру я нашёл сразу, как восстановился после академа и устроился на работу. Ксюха тоже как раз искала жильё, а с Димасом я учусь в параллельных группах, и на одной тусовке он вовремя подвернулся мне под руку. Хозяин у нас адекватный и приезжает, только предупредив заранее, и то нечасто. У него несколько квартир в Москве – все под сдачу, такой бизнес. Обычно я решаю, кто и что делает, но сегодня не в форме, поэтому распоряжаться выпадает Настюхе. Я пялюсь на свои ноги, но Игорëк и на полу меня достаёт. Шлëпки на нём с радужной перемычкой, и даже его большие пальцы кажутся залипательными. Это фут-фетиш или что? Похоже, за этот день я сделал о себе больше открытий, чем когда-либо. Возможно, новый вид секса активировал во мне рецепторы чувствительности? Я где-то о таком слышал. Так много вопросов и ни одного ответа. Я включаю свою специальную подборку трэков для уборки, и мы дружно отдраиваем квартиру: пылесосим, моем полы, полируем все поверхности, запускаем посудомойку, собираем и относим в мусоропровод несколько огромных мешков. Земляничное мыло я нахожу в кухонном шкафу между коробкой соды и банкой с сахаром, какой-то умник его туда сунул. Я старательно избегаю Игорька, но он вспотевший, красный, со съехавшим набекрень ободком, как назло, расхаживает поблизости с электрошваброй и отпаривает занавески. При его приближении мой член в штанах заметно приободряется. Но пока я даже не уверен, что он опять захочет. В гейском трахе я совсем не профи. Честно говоря, и в обычном тоже. В процессе я зажимаюсь, и чего-то мне не достаёт. Конечно, я никогда в таком никому не признаюсь. Да и как признаться в том, чего описать толком не можешь. Когда кто-то рассказывает про потрясающий секс, я думаю, что мне вряд ли доступны подобные ощущения – слишком уж много я размышляю. После уборки я растягиваюсь в кресле, Димас с Настюхой — на диване, его голова у неё на коленях. Настюха щёлкает пультом, натыкается на реалити про оружейников и оставляет. Мы договорились отдохнуть, а после поужинать, сыграть в приставку, карты или новую настолку. Димас работает тестировщиком настольных игр, и этого добра у нас завались. Я раздумываю, не пересесть ли? Игорёк сядет на диван, и я там уже не помещусь. Если же диван займу я, он сядет в кресло. Но если я сяду на ковёр, есть шанс, что он разместится рядом со мной. Мы так иногда сидим. Смысла в этом нет, и всё же мне хочется сидеть с Игорьком. Но он не собирается нигде сидеть. Пока мы спорим, чей меч самый острый, а кого выгонят судьи, он проходит через комнату в чём-то готически-чёрном и на ходу говорит: пока. — Пока, — отзываются хором Настюха и Димас. Какое «пока»?! — Ты куда? — вырывается у меня раньше, чем успеваю подумать. Сукасукасука. Но сегодня же выходной! Игорёк притормаживает и прикусывает щёку изнутри. На носу у него почему-то очки, прямоугольные, в чёрной оправе, хотя я точно помню, что очки он не носит. Но теперь я думаю, могу ли попросить его надеть очки, когда мы… то есть, если он не сольётся, и мы всё-таки повторим. — Работать. Потом, может, в спортзал схожу, — отвечает он, поглядывая на меня с опаской. Словно боится, что я нас рассекречу. Димас показывает задранный вверх большой палец, типа, красавчик и уважуха. Настюха зевает. Игорёк одёргивает рукава и исчезает в коридоре. После секундного колебания я выбираюсь из кресла и иду за ним. К счастью, никто меня ни о чём не спрашивает. Он уже в куртке, накидывает рюкзак на плечо, когда я подхожу вплотную и почти прижимаю его к двери. Жду, что он скажет: "отвали" или просто молча уйдёт. Но Игорёк ничего такого не делает. Он кусает щёку, громко сопит и поглядывает на мои губы. Клянусь, так оно и есть, и от этого немного легче, хотя и тяжелее, потому мой член делается твёрже, чем долбанное металлическое мыло, из-за которого началась вся эта непонятка. — Почему ты в очках? — шёпотом спрашиваю я. Гениальный, блядь, вопрос! Но он меня действительно интересует. — Для полноты образа, — Игорёк моргает. Чёрный свитшот по вороту отделан кружевом, и в сочетании с его бронзоватой кожей и очками смотрится охуенно. Раньше Игорёк одевался ярко, но теперь носит только чёрное, белое, серое и бежевое. Наверно, это часть его плана по налаживанию жизни. — Они с простыми стёклами, — зачем-то поясняет он. — Без диоптрий. — Тебе идёт. Я ловлю себя на мысли, что Игорёк-то красивый. Ну то есть я всегда видел, что он смазливый, кукольный такой. Но сейчас он возмужал и окреп, превратился из кузнечикоподобного мальчика в привлекательного парня. Очень привлекательного. Наверняка, не я один так думаю. А он куда-то уходит... — Спасибо, Максим, — он прикусывает щёку сильнее. Максимом меня зовут только мама и бабушка, но от Игорька моё имя звучит не по-домашнему, а так, как будто он пощекотал мне яйца кисточкой с мягким ворсом. Обычно он, как и Ксюха, называет меня, "Сергеев", но я больше не хочу от него никаких Сергеевых. — Про повторить ты пошутил или по правде? Я спрашиваю, потому что думать, представлять и тормозить себя больше нет сил. Да – да, нет – нет. Пойду грустно дрочить, и нет никакой гарантии, что не на Игорька. — Мне не до шуток, — Игорёк нервозно усмехается и еле слышно прибавляет: — Как в "Соблазнить натурала" поучаствовал. — То есть тебе понравилось? Я внимательно наблюдаю за его лицом. Игорёк покрывается розовыми пятнами, но в остальном владеет собой гораздо лучше меня. — А тебе? Он откидывает голову и с вызовом заглядывает мне в глаза. — Да, — отвечаю я слишком быстро. Да – не самое подходящее слово. Охуительно-гипер-мега-сильно – пожалуй, сойдёт. — Мне тоже, — отвечает Игорёк одними губами. — Маааакс! — раздаётся из комнаты голос Димаса. — Маааакс, ты где? Пойдём пожрëм! Игорёк толкает дверь и выходит, я огрызаюсь: "ща" и бросаюсь за ним. — Так мы повторим? Я чуть не подпрыгиваю от нетерпения, как ебучий теннисный мяч. Игорёк давит на кнопку лифта и коротко кивает, но мне нужно услышать ответ. Лифт почему-то не тащится еле-еле, останавливаясь на каждом этаже, а мгновенно прибывает, как будто он не лифт, а телепорт или ракета. — Да или нет?! Игорёк шагает в кабину. — Да. Двери скрипят и съезжаются перед моей глупо расплывшейся рожей.