Ориентация SEVER / Конвертация успешно завершена

Блять… Вопрос, заданный таким пробирающим до костей шепотом, наверное, мог напугать кого угодно. Поэтому неудивительно, что я маленько струхнул. Еще и по той причине, что мне сразу в голову пришло немыслимое предположение, по какой причине он был задан в таком ключе. Да неужели Герман каким-то образом узнал… – Почему молчишь? – меж тем прозвучал вопрос уже мне в затылок. – Я… не совсем понимаю, о чем ты?? – принял я решение сыграть в непонимание, дабы прощупать почву на предмет осведомленности Германа о моей встрече с Элей. Решение оказалось явно неудачным, потому что было воспринято Германом, как попытка сокрытия правды, отчего его очевидное раздражение стало активно трансформироваться в злость. – Ну, раз не понимаешь, то придется объяснить, – произнес он. – Видишь ли, в тот самый день, когда ты пришел ко мне с чистосердечным признанием и обещанием, что не будешь больше подбивать клинья к моей сестре, я тебе поверил на слово. Подумал, что вряд ли ты будешь пытаться усыпить мою бдительность, тем временем прибегая к многоходовке… Герман выдержал паузу по Станиславскому: – Так я думал до тех пор, пока в который раз не убедился в том, что нельзя доверять словам. Как и в том, что Питер – маленькая деревня. В момент, когда птичка на хвосте принесла мне, что видела Элю в твоей компании. А я то грешным делом подумал, что ты реально решил перестать бороться с собой и просто плыть по течению… – Послушай, это не… – Не то что я думаю? – спросил Герман, – Правда?? И я бы возможно поверил, если бы вы не сидели держась за руки. Или это ничего не значит? Кто бы ни был этот информатор, а осведомлен он был очень неплохо. Не иначе как все время сидел недалеко от нас с Элей, и следил, чтобы в итоге как следует нагадить. Только кто это мог быть?? Ясно, что кто-то из клуба, но хотелось бы выяснить имя героя. – Кто тебе об этом сказал? – вопросил я. – Значит, все-таки было. – Не было. – Отрицаешь? Чудесно.. Герман слегка отстранился, и я услышал копошение сзади, после чего на мой телефон пришло сообщение. – Что ты в таком случае на это скажешь? – вопросил он, с явно усилившимся в голосе металлом, – Или это фотошоп?? Я разблочил экран, и открыв телегу, уставился на фотографии, сделанные исподтишка, и отправленные участливой сукой на телефон Герману. – Скажу, что с этого ракурса, я хреново получаюсь, – на нервяке выдал мой рот. – Тебе смешно? – вопросил Герман, и я понял, что он вот-вот выйдет из себя. – Смешно. Потому что эти фотографии ничего ровным счетом не доказывают. – То есть, тот факт, что вы с моей сестрой сидели держась за руки, мило воркуя, ни о чем не говорит? – А ты, я смотрю, знаток по части читки с фотографии, – не смог я удержаться от остроты. – Видишь даже то, чего может и не быть. – Здесь очевидный невербальный посыл присутствует. Сидите никого и ничего вокруг не замечая. Хоть музыку лиричную на фон ставь, с припиской “И пусть весь мир подождет”, – пренебрежительно произнес Герман. – Фотография буквально кричит, что у вас случился тот самый особый коннект. Или нет? – Нет, – отбрил я. – А что тогда?? – вопросил Герман. – И как понимать этот жест со сцепленными руками? – Как угодно! Да и всрались тебе наши руки! К твоему сведению за руку можно держать человека и в качестве поддержки, – попытался я подкинуть раздухарившемуся парню пищу для размышлений. Естественно, напрасно. – И кто кого поддерживал? – язвительно справился Герман. Как об жопу бобы, ей Богу! – Это имеет значение? – спросил я. – Блять, а ты как думаешь?? – Я думаю, что то, что было в этом кафе должно остаться между мной и Элей. К тебе это не имеет никакого отношения. Сказал я, и тут же пожалел. Потому что возникшая за спиной пауза ничего хорошего мне не сулила. – Знаешь, за то время, что мы с тобой знакомы, я думал ты успел понять, что если я чего-то очень хочу, то непременно это получаю. Без вариантов. – Я не должен перед тобой отчитываться, по поводу каждого своего шага, – взбрыкнул я, но рука, схватившая мой бок, четко зафиксировала меня на месте. – Если твои шаги ведут к моей сестре, то должен. – Может, мне еще отчет детальный предоставить по этому поводу? – съерничал я, продолжая играть с огнем. – Если понадобится, то и отчет спрошу. В любом случае, рассказать тебе придется, – озвучили мне простые истины. Такой прессинг возмутил меня до глубины души, ибо я терпеть не мог, когда мне приказывали. То же самое можно было донести до моего сведения прибегнув к обычной просьбе. Но Герман, естественно, выбрал далеко не деликатный нажим. Чем вызвал обратный эффект, заставив меня выпустить колючки. – Повторю еще раз, специально для тех, кто не понял с первого. Мои встречи с разговорами по душам я выносить на обсуждение не собираюсь. Потому что это мое дело! – слегка повысил я голос, пытаясь отстоять свое право на приватность. Ну да, щазз… – Знаешь, наверное тебе не хватает острых эмоций по жизни, раз ты решил, что можешь как ни в чем не бывало играть на два фронта, и наслаждаться полученной выгодой. Смею тебя уверить, что это не так, малыш. То, что ты встречался с моей сестрой несмотря на обещание оставить ее в покое, уже говорит о том, что меня все, что там было очень даже касается! – припечатал Герман. – И хочешь ты или нет, но я узнаю об этом. По-хорошему… или по-плохому, – выдохнул парень мне в волосы, заставив мурашки пробежаться по копчику, а член дернуться от внезапно накатившего острого возбуждения. Потому что несложно было понять, что именно подразумевал Герман, когда говорил про плохое. Но или я действительно сильно хотел острых ощущений, или сыграло свою роль любопытство, но в меня словно бес вселился, и я продолжил дразнить Германа: – Прости, но я по-прежнему не считаю, что должен что-то тебе рассказывать. И, к слову, имею право встречаться с Элей, не информируя тебя предварительно об этом. – Стоит ли это понимать, как отказ отвечать на поставленный вопрос? – спросил Герман, словно бы успокоившись. Но я то знал уже, что ни о каком спокойствии там речи не велось. Но кого бы это остановило?? Меня уж точно нет. – Именно. Причину я уже озвучил, – кивнул я, с каким-то нездоровым любопытством ожидая дальнейших действий. – Ты знаешь, что от человека легко можно добиться признания, просто выбрав правильный метод? – спросил он, положив руку в район моего паха, в огромной близости от члена, но тем не менее не задевая его, – Немного смекалки, и даже самый непоколебимый настрой может испариться, как-будто его не было. Герман, практически невесомо коснулся моего плеча губами, после чего медленно провел кончиком носа линию к шее, отчего я непроизвольно наклонил голову, судорожно сглатывая. – Достаточно просто немного подготовить почву для разговора… – в ход пошел язык, который добрался до мочки и, с мгновение покружив вокруг нее, позволил своим товарищам – зубам и губам захватить ее в плен. Я невнятно промычал, не то соглашаясь с этим, не то отрицая. Голову стремительно стал заполнять туман, и мысли потеряли связность. Руки Германа тем временем легли на мои бедра, и поползли к ширинке, расстегнув которую, спустили джинсы с бельем вниз, позволив приятной прохладе комнаты немного остудить разогревшийся за долю секунды участок нагой кожи. Мелькнула мысль, что сейчас Герман развернет мое разомлевшие от незатейливой ласки тело, и продолжит истязать меня лицом к лицу. Вот только я очень ошибся на сей счёт, потому что у него были совершенно другие планы. И заподозрил я неладное в тот момент, когда, оставив мое ухо в покое, коварные губы прошлись по ставшей супер чувствительной коже на шее сзади и прервали пытку. Слова недовольства готовые слететь с губ, так и не увидели свет, потому что я ими натурально поперхнулся, ощутив, как краска начинает заливать щеки, а легкие перестают раскрываться, впуская кислород. – Что.. ты… – охнул я, запоздало сообразив, что именно Герман вознамерился делать. Но его уже было не остановить, как и не остановить дрожь, одолевшую, казалось, каждую клеточку моего тела, когда цепкие пальцы развели в стороны мои ягодицы, и по сжатому сфинктеру прошелся влажный язык. Сперва слегка, на пробу, кружа по до ужаса чувствительному месту, заставляя меня содрогаться от небывалого чувства странного, до этого момента неизведанного мной удовольствия, перемешанного с диким удушающим стыдом. Когда к языку подключились губы, я рефлекторно попытался закрыться, но Герман не позволил этого сделать, еще сильнее раскрывая меня для своей инквизиторской пытки. После чего словно в наказание, ввинтил кончик горячего юркого языка в тугое кольцо, вырывая у меня протяжный стон. Именно на этом моменте я неожиданно сдался. Позволяя себе осознать, что я снова включил борьбу, в которой не было никакого смысла. А по сути мне нужно было просто расслабиться, несмотря на то, что начало жаркого допроса с пристрастием не обещало ничего, кроме головной боли от обилия неудобных вопросов. Мне же хотелось вообще без них, без лишних рефлексий и попыток все контролировать, именно так, как за непродолжительный период стало уже совсем привычно. Хотелось купаться в удовольствии, позволяя накалу страстей расти дальше. И дабы сказку сделать былью, я отклячил зад, давая лучший доступ для манипуляций Германа, желая, чтобы он продемонстрировал все свои навыки и умения. И он продолжил, со всей ответственностью и дотошностью, заставляя меня кусать губы, и закатывать глаза. – Нравится…так?? – прохрипел Герман, и размашисто прошелся языком от яиц по всей поверхности между ягодиц. – Мхх.. даа, – выдохнул я, чувствуя, как пульсирует анус, и ноет напрягшийся, истекающий от смазки член. Я потянулся рукой вниз, с четким намерением помочь себе получить разрядку, но Герман не дал мне этого сделать. Чувствительно укусив за ягодицу, он резко развернул меня к себе, оказываясь лицом перед моим стояком. – А мне нравится… – Герман прихватил губами кожицу на мошонке, и оттянув ее немного, отпустил, – когда от меня ничего не скрывают, и выполняют обещание. Я с трудом попытался сфокусировать взгляд на парне, пытаясь понять, к чему он сейчас об этом говорит. – Я выполнил… – выдохнул я, желая в этот момент уйти от ненужных обсуждений, и вернуться к прерванному удовольствию. – Цель вашей встречи мне по-прежнему неизвестна, – поцеловал Герман мой член у основания, нарочно доводя меня этим до исступления. – Я не... – Что? – заблестели его глаза. Понимая, что скорой помощи ждать от него нет смысла, я вновь предпринял попытку дотянуться до своего члена. Но Герман перехватил мою руку. – А-а, – помотал он головой, – никакой разрядки, пока не расскажешь. Теплые губы легли на каменный ствол в огромной близости от головки. Достаточно близко, чтобы подогреть мое и без того огненное состояние, но катастрофически недостаточно, чтобы дойти до пика. Я непроизвольно подался бедрами вперед, но в очередной раз не преуспел в своем намерении получить больше. – Герман… – прохныкал я, чувствуя себя маленьким ребенком, которому отказывают в получении заветного. – Ты знаешь, что нужно для того, чтобы получить желаемое, – выдохнул Герман и, высунув язык, лизнул головку, заставив мой член “взмолиться” о пощаде. – Блять! Да я встретился с Элей, но только для того, чтобы сказать ей, что между нами не может быть ничего, кроме дружбы! – резче, чем хотелось вырвалось у меня. Ну оно и понятно. Я был заведен до предела, безумно хотел кончить, а Герман наглым образом не позволял мне этого сделать, требуя сраного признания. – А Эля что? – продолжил издеваться Герман, словно не замечая, как меня корежит из-за неудовлетворения от поставленной на паузу ласки. – Она поняла и рада, что я буду ее другом! – начал я злиться. – Вот так просто? – продолжил вопрошать Герман, приложив губы к другой стороне моего члена, удерживая его пальцами, чтобы было удобнее. – Да, просто! У тебя умная сестра, все понимает с первого раза! В отличие от тебя! – выпалил я, и тут же зажмурился, облизав губы, ощутив, как Герман языком провел маленькую едва заметную, но четко выверенную линию по моей уздечке. – Намекаешь, что я не слишком хорошо соображаю? – вопросил он, явно издеваясь над моей выдержкой. Мать твою! – Говорю прямо! Потому что ответ ты свое получил, но судя по всему смысл его до тебя не дошел, – нетерпеливо огрызнулся я. – Поэтому, либо продолжи то, что начал, либо перестань брать у меня интервью, используя вместо микрофона чле… Гневная бравада была прервана. Да так резко и напористо, что у меня в глазах потемнело. И все, что я мог теперь делать, это издавать жалобные просящие звуки, чередуя их с ахами и судорожными вздохами. Запустив руки в короткие светлые волосы, я с силой сжал пальцы, ощутив, как меня накрывает волна удовольствия. Временно отложенного, но оттого еще более яркого и вкусного. Кончил феерично, содрогнувшись так, что ноги подкосились. Но Герман вновь подстраховал меня, не позволив кулем ляпнуться на пол. Лишь для того, чтобы в следующее мгновение, приняв стоячее положение, завладеть моими губами в горячем поцелуе. Возможно, мне показалось, но он вышел каким-то уж слишком собственническим. Не похожим на прежние. А руки, с силой прижавшие меня к себе, дали понять, что я не так уж и далек от истины. – Надеюсь, ты сказал мне правду, – произнес Герман надсаженным голосом, дав мне возможность на мгновение глотнуть воздуха, – Не хочется еще раз получать неожиданные фото, как свидетельство того, что ты решил убить одним выстрелом двух зайцев. – Я ничего такого не собирался делать. Просто видел, что нравлюсь Эле, вот и решил, что правильно будет расставить все точки над “ё”, – пояснил я, чувствуя приличное головокружение. – Решил поступить по совести? – Я всегда стараюсь так поступать. – Всегда?? – не без скепсиса спросил парень. – Практически, – стушевался я, осознав, что в моей ситуации в отношениях с Германом, совесть пошла по пизде. – Слав, – выдохнул он, и от его мягкого обращения, с поступившими в голосе бархатными нотками, у меня дыхание перехватило. – Что? Герман приподнял мое лицо за подбородок, заставляя встретиться с ним взглядом. – Иногда можно и нарушить парочку правил. Все же мы люди, а не гребаные роботы. А значит, идеальными быть не обязаны. – Если бы все было так легко… – выдохнул я, чувствуя, как темнота глаз напротив затягивает меня подобно черной дыре. – Иногда все в разы легче, чем тебе кажется, – прозвучал мягкий шепот, после чего моих приоткрытых губ коснулись горячие и требовательные его. Одно мгновение, и я уже заключен в импровизированную ловушку у стены, а огненное тело напротив отнимает у меня проблески временной адекватности, отключая сознание. Но меня это ничуть не смутило. Потому что свято место пусто не бывает, и там, где еще минуту назад верховодило рациональное, теперь правила бал разнузданная чувственная натура, которая тут же стала проявлять заметную активность, включая в работу мои руки, поползшие в волосы Герману, а оттуда хаотично на шею, и нетерпеливым движением по всей спине, ощущая, как нравится такое мое поведение обладателю всего этого великолепия. И поцелуй, превратившийся в нечто более дикое и алчное свидетельствовал, что наша одна на двоих страсть далеко еще не достигла своего пика. На какой-то момент, я настолько погрузился в это сводящее с ума состояние, что практически полностью потерял контроль над ситуацией. Немного пришел в себя, когда ощутил болезненный укус за шею. Футболка на этом этапе уже отсутствовала, как и футболка Германа. Брюки все еще были на нем, но мои пальцы пытались расстегнуть тугую пуговицу на джинсах, дабы высвободить на волю его член, силой упирающийся в мой пах. Герман очевидно был очень даже не против такой инициативы от меня, судя по сорванному дыханию, разбавленному стонами нетерпения. Внезапный стук, прозвучавший в тишине комнаты, показался неприлично громким, и бесцеремонно выдернул нас из сладострастного забытья. – Блять! – чертыхнулся Герман, немного отстранившись от меня. – Кто?! – зло рявкнул он. – Север, ты площадку смотреть пойдешь?? Парни в холле собираются. Просили за тобой сгонять. Голос принадлежал Илье, отчего Герман еще больше нахмурился. – Подожди минутку, – попросил он, коротко мазнув губами по моим припухшим перед тем, как направиться к двери. Я решил, во избежание лишних вопросов со стороны, не отсвечивать. Поэтому сразу взял курс в сторону ванны, где и притаился ненадолго. Герман же тем временем открыл дверь, и до моих ушей долетело недружелюбное: – Сейчас? Полчаса на перевести дух никак?? – Ну… просто мы не хотели тянуть с этим. Решили сделать все не откладывая. Мало ли. Позже наверняка народа будет дофига, – как-то виновато прозвучал голос Ильи. Возможно он почувствовал, что Герман не в духе, и решил оправдаться от греха подальше. – Но если ты… если у тебя другие планы, то мы сами сходим. Потом расскажем, что к чему, – предложил альтернативу Илья. – Нет у меня других планов, – резко отбрил Герман. – Дай пять минут. Я даже переодеться толком не успел. – Добро, – повеселел Илья, – спускайся в фойе, к ресепшену. Я пацанов проинформирую. – Хорошо, – ответил Герман. Хлопок двери позволил мне отмереть и перейти на нормальный дыхательный ритм. Можно было больше не прятаться и выползать из своего укрытия. Но я почему-то не горел желанием этого делать. Настроение как-то внезапно подпортилось, и я даже не мог понять толком причины. Вроде бы ничего же не произошло. Ну, подумаешь, прервал Илья нас на самом интересном месте. Ничего страшного, как говорится. Но почему-то сказанные Германом в таком небрежном тоне слова, касательно того, что у него нет планов, неприятно царапнули меня, оставив едва заметные тонкие царапины, подобно тем, которые оставляет лист бумаги на нежной коже. И вроде не сильно заметно, но прикоснись, и ты ощутишь неприятную зудящую боль. Я мотнул головой, стараясь прогнать это незнамо откуда взявшееся чувство. – Прости, – подошел ко мне Герман, – придется отложить наш досуг на время. Ребята жаждут лицезреть площадку для хлеба и зрелищ. – Да, я понял, – попытался я легко улыбнуться, но по моим ощущениям вышло не особо хорошо. – Все в порядке? – поинтересовался Герман, вперив в меня внимательный взгляд. – Да. А должно быть не в порядке? – Не знаю. Просто ты кажешься расстроенным. Надеюсь, это не из-за того, что Илья приперся не вовремя и помешал нам? – Неужели я настолько предсказуем? – решил я перевести все в шутку, – Думал, умею лучше маскироваться, а оно вон как все обстоит, оказывается. Стою с кислым хлебалом, и вызываю тревогу. – Ну, ты реально выглядишь так, словно сейчас заплачешь, – залепил Герман. Хуй пойми, говорил он это всерьез или подъебывал меня. С его “выразительной” мимикой даже профессиональный физиогномист не смог бы понять. Но я все равно напрягся, осознав, что палюсь, не в состоянии скрыть своих эмоций. Блять! – Я никогда не плачу. На людях. Вот уйдешь, тогда и буду поливать подушку слезами. Выбранная стратегия сработала, и Герман перестал смотреть на меня взглядом патологоанатома. – Не плачь. Я скоро вернусь и скрашу твое одиночество. Пока же можешь заняться своими куда более интересными делами, чтобы отвлечься – отозвался он. И вроде реально говорил в шутку, но меня, чем дальше, тем больше дергала эта несерьезность разговора. И мне это совсем не нравилось. Да что со мной? – Да, пожалуй займусь чем-нибудь полезным, – навострил я лыжи в сторону выхода, предварительно подобрав по пути сброшенную наспех футболку, и пытаясь на ходу вернуть себе более-менее адекватный внешний вид. – Увидимся. – Эй, – тормознул меня Герман, нагнав возле входной двери. Я не успел среагировать, потому как горячие губы обрушились на мои в сочном непродолжительном поцелуе. – Чтобы полезные дела не заставляли скучать, – пояснил Герман на мой вопросительный взгляд, после чего отпустил с миром. На том мы и распрощались. Герман ушел на разведку с парнями, я же пошел к себе в номер, с целью делать то, чего не успел до момента, когда ко мне заглянул дядя Миша. Валяться без дела. Без дела, да с ворохом мыслей, которые снова оккупировали мою голову, подкидывая пищу для размышлений. А подумать было о чем. Например о том, с хера ли я так загнался по поводу того, что и как сказал Герман Илье. Ведь если серьезно, то мы сюда приехали не развлекаться, а на соревнования. Поэтому все, что так или иначе было связано с ними должно было ставиться на первое место, в этот список входила также и вылазка на посмотреть как выглядел зал, где должен был проходить турнир. Поэтому Герману нужно было брать ноги в руки и идти с парнями. А учитывая, что Илья пришел не совсем вовремя и заподозрил об этом, нужно было обеспечивать себя алиби, которое бы отвлекло неожиданного визитера и заставило его не думать в неверном направлении. Поэтому Герман и сказал то, что сказал. К тому же в качестве бонуса отвел возможные стрелки от меня, так как мне в случае, если бы Илья догадался о моем визите в номер Германа, перепало сплетен и домыслов от всех щедрот. А мне оно надо было?? Нет, естественно. Меньше всего. Поэтому на этом можно было смело сворачивать свои размышления, и не забивать голову ненужной херней. Однако вопреки всему, я этого сделать не мог и все равно продолжал крутить фразу, услышанную от Германа, чувствуя, как внутри тянет непонятная нелепая обида. И от этого чувства становилось не по себе. Человеку, которому ничего не нужно от другого, кроме ни к чему не обязывающего досуга, с целью получения легкого удовольствия должно быть побоку на такие мелочи, как оброненная, ничего не значащая фраза. Почему же тогда… На этой мысли я стопорнул. Ну, нет! Этот вариант вообще не рассматривался мной и был абсолютно абсурдным. Потому что влечение и искренняя симпатия были для меня в разных категориях, и не должны были смешиваться ни в коем случае. Поэтому никакой искренней симпатии, которая со временем могла бы перерасти в нечто большее. Нет! Просто я так резко отреагировал, потому что успел поддаться похоти, и в самый неподходящий момент меня выдернули из этого состояния. Организм такие фортели не любил, вот я и отреагировал странно на то, что сказал Герман. Как, собственно, и он сам, когда Илья его спросил, нет ли у него планов. Вот и все. Боже, проще же пареной репы! А я тут драму развел со своим богатым воображением! С горем пополам успокоив свою впечатлительную натуру, я решил немного перекусить, дабы всю нерастраченную энергию перенаправить на переваривание еды. А то, что-то мой мозг слишком дохрена ненужных идей генерировал. Надо было расслабиться маленько и заставить внутренний голос, внезапно взявший право слова, заткнуться. К слову, пока я уплетал вреднючий фаст-фуд, захваченный с собой в аэропорту, которым обычно не злоупотреблял, и смотрел любимый сериал, прошло около часа. Из плюсов было то, что я успел таки немного отвлечься, из минусов – Герман так и не дал весточку касательно того, как все прошло. Понятно, что мы и не договаривались, но ведь можно было маякнуть и сообщить, что да как. Все же я сюда тоже приехал не в качестве отдыхающего. Мне завтра нужно было присутствовать на жеребьевке и обязательном взвешивании, чтобы убедиться, что все прошло хорошо, и никаких форс-мажоров не возникло. И самое важное – мне доверили особую миссию быть секундантом. Поэтому я по большому счету тоже должен был бы глянуть одним глазком на ринг. Ну или хотя бы получить всю необходимую информацию от Германа об этом вопросе. А он как в воду канул. Может, написать ему? Стоило мне поймать себя на этой мысли, как ко мне в номер постучали. Я как-то слишком оживленно подорвался с кровати, уверенный, что это Герман пришел, однако за порогом стоял вовсе не он, а дядя Миша. – Думал, если честно, что тебя нет в номере, – произнес он, – парни пошли осматривать поле битвы. – Да, я знаю. – Знаешь? – Илья к Герману заходил, зазывал прозондировать почву. Ну, я как раз у него был, – замялся я, хотя по факту мог и не дергаться, учитывая, что к Герману я пришел по просьбе самого дяди Миши. – Собственно, я поэтому и зашел, – произнес он. – Ты осмотрел Германа? – Ага, – буркнул я, не уточняя, что и как осматривал. – И как наш боец? Жить будет?? – Да. Будет. Ничего серьезного, – ответил сконфуженно я, чувствуя, как предательский румянец наползает на щеки, – Небольшой спазм. – Слава Богу. Накануне соревнований травмы, пусть даже несерьезные, совсем ни к чему. Взгляд дяди Миши внезапно остановился на моей шее, и я, заметив пристальное внимание к голому участку кожи, чуть было под землю от стыда не провалился. Не нужно было быть гадалкой, чтобы понимать, почему он туда смотрит. Засос, оставленный Германом, о котором я совсем забыл, но который сиял теперь как неоновая вывеска, не мог не приковать к себе внимание. Засос, которого у меня еще два часа назад не было. Сука… И почему я не предупредил Германа о том, чтобы был аккуратным в своих действиях? Ага, как же, предупредил! Когда дело касается страсти, такой номер не пройдет. Там крышу рвет так сильно, что контроль летит под три черты, а на память остаются такие вот подарочки. Можно было рассчитывать на то, что дядя Миша не поймет, что к чему, но судя по его внимательному взгляду и слегка сдвинувшимся бровям, он очень даже понял. Но, вопреки логичному с его стороны вопросу, я услышал совсем не то, что ожидал: – Ладно. Отдыхай. Завтра непростой день и нам всем надо хорошо выспаться. В девять надо быть там, – нейтрально произнес он. – Я зайду в половине. – Хорошо, – пряча глаза, ответил я. Стало как-то нестерпимо неловко за то, что он увидел след наших с Германом игрищ. Но сделать с этим я уже ничего не мог. Поэтому единственное, что оставалось, это молча краснеть, пока родственник спешил покинуть мою компанию. Недолго. Потому что оказавшись в номере, мои мысли вновь вернулись к Герману. Вернее к тому, что он уже достаточно долго отсутствовал, не отбив даже небольшого сообщения. Пусть и не о том, понравился ли ему зал или нет, но хотя бы касательно того, как скоро вернется. И ждать ли мне его? Честно говоря, я понимал, что накручивая себя, откровенно порю горячку, и что мы с Германом были далеко не в тех отношениях, когда о своих передвижениях должны были друг друга информировать. И все же я начинал злиться и на него, за то, что скрылся с радаров, и на себя, за то, что меня это вообще ебало. Развернув открытую вкладку с поставленным на паузу сериалом, я всерьез решил релакснуть, чтобы не пялиться в экран телефона в надежде, что мне позвонит или напишет Герман. Сообщение пришло спустя полчаса моих безуспешных попыток сделать вид, что мне интересен сюжетный ход просматриваемого кино. Однако открыв текст, я испытал небольшое разочарование, и вовсе не потому, что сообщение было не от Германа. От него. Только вот содержание мне не понравилось. “Зал очень неплохой, освещение хорошее. Думаю, все пройдет, как надо”. И все?? Я нахмурился, не совсем понимая такого скупого чересчур официального посыла. Где продолжение-то?? Учитывая, как мы расстались, и что в последнюю очередь сказал Герман, продолжение быть должно было. Но ни полслова об этом… Вопросы стали множится в голове, отчего на меня весьма неожиданно напал нервяк. Хотелось задать вопрос напрямую касательно нашего прерванного досуга, но я не мог. Гордость не позволяла и статус эдакого недотроги, который вынужден был играть по чужим правилам, а не выступал в роли нуждающегося в том, чего, по идее, хотеть вообще не должен был. Вот я и завис, соображая, как быть дальше. “Ты сомневаешься?” отбил я месседж в том же стиле, в надежде таким незамысловатым образом вывести Германа на нужную мне разговорную тропку. “Верю в лучшее. Прикладываю максимум усилий. Но никогда не строю планов.” пришло очередное до ужаса деловое. “Все получится. Я уверен.” Поддержал я. “С Божьей помощью”, пришло последнее, после чего телефон замолчал. – Твою-то блять! – выругался я, бросив гаджет на кровать. Как же сложно было с этим парнем. Все время на измене. Не знаешь, чего ждать. Непредсказуемый, как понос, мать его. Как так можно?? Сначала завел, а теперь ведет себя так, словно или забыл о своих словах, или вообще ничего не говорил. Я, конечно, понимал, что завтра у него должен был состояться бой, но ведь можно было так и написать. Мол, давай отложим, надо набраться сил. Важный день и все в том же духе. Зачем делать превью к тому, что в итоге не собирался воплощать в жизнь?! Ай, нахер! – Не хочешь ничего, мне тем более не нужно! – проговорил я вслух, в надежде убедить скорее самого себя, что меня такой расклад более, чем устраивает, и схватив телефон, открыл злосчастную вкладку с сериалом, который в н-ный раз дожидался моего похеренного внимания. Остаток вечера прошел монотонно, но неспокойно. Я то и дело порывался открыть телегу и проверить, не написал ли мне Герман. Проверил, не раз. Пусто. Последним сообщением так и висело прочитанное “С Божьей помощью”. Я нервно усмехнулся. Если буду продолжать мониторить входящие, в надежде получить блятское приглашение, то точно ебнусь. С Божьей помощью. Устав от гребаного фильма, на который я, признаться, хрен забил едва ли не сразу после того, как получил скупой отчет от Германа, я решил перестать трахать мозг и сходить поужинать, перед тем, как лечь спать. На часах стукнуло семь вечера, и мне как раз было бы не лишним заправиться нормальной едой. А уже после, дав организму необходимое ему топливо, я мог со спокойной совестью идти в свой номер готовиться ко сну, дабы обеспечить себя уверенным пробуждением по утру. Спустившись в кафе, я, не отходя от кассы, скомпоновал свой нехитрый ужин, включающий в себя куриный суп, плов с говядиной и чай, и направился к выбранному столику. Людей было совсем немного, поэтому пробираться сквозь дебри толпы не пришлось. И хорошо. Потому что хотелось по-быстрому отужинать и вернуться назад. По-быстрому не получилось, так как спустя буквально минут десять, после того, как я приступил к трапезе, на ужин решил забежать Илья. В гордом одиночестве. Что было явным признаком того, что он завидев меня, не сможет пройти мимо. Так и вышло. Стоило ему узреть знакомое лицо, как он растянул губы в радушной улыбке, и скорым шагом направился в мою сторону. – Привет. Скучаешь? – задал он абсолютно нелепый на мой взгляд вопрос, присаживаясь на стул, стоявший напротив. Видимо, просто, чтобы завязать беседу. – Думаю, накануне соревнований о скуке не может быть речи, – отозвался я, испытывая неловкость от того, что мое желание посидеть в одиночестве нарушило банальное совпадение, и теперь о том, чтобы управиться за короткое время со своим нехитрым ужином, и быстро покинуть кафе, речи не велось. – Это да. Просто ты как-то на фоне небольшой суеты с заселением, немного потерялся. Вообще тебя не видно, не слышно, – заметил Илья. – Хотелось отдохнуть перед завтрашним важным днем. Надо немного прийти в себя после перелета. Акклиматизироваться, – пояснил я. – Понимаю. И все же считаю, что сидеть безвылазно в гостинице тоже не комильфо. – Да я города не знаю, куда мне идти то? – удивился я. – Не обязательно по городу шататься. Можно было бы прошвырнуться посмотреть, где будут проходить соревнования. Мы с пацанами так и сделали. Сходили глянуть, что да как. – Вы ходили смотреть площадку? – решил я прикинуться дурачком, который был не в курсе, что, где, когда. – Да. Это уже что-то вроде традиции, – кивнул Илья. – И как? Удачно? – И да, и нет, – ответил Илья, немного посмурнев. Я, моментально уловив эту перемену, тут же напрягся. – Что-то случилось?? – Да, небольшая стычка с московскими, – пояснил Илья. – Тоже что-то вроде сраной традиции. – Стычка? – вылупил я глаза, сразу предполагая худшее. – Никто не пострадал? – Да, нет. Сцепились на словах. Все же большая часть спортсменов, несмотря на говнистый характер, адекватные, и понимают, что дисквал за нарушение общественного порядка, такое себе удовольствие. Поэтому перебранка была не шибко большой. – Значит, все обошлось? – выдохнул я. – Ну, почти… – как-то замялся Илья. – В каком смысле “почти”? – не донес я вилку с пловом до рта, подавшись вперед. – Артурка зацепил сильно Германа… – Артурка – это… – Это лучший спортсмен в московской команде. – И на правах лучшего, он решил, что лучший не только в своей дисциплине, но и в соревновании по остротам. – Именно. Вот он и решил в очередной раз показать свое превосходство. В результате чего очень удачно вывел Германа из себя. Хорошо, что мы с парнями были рядом, успели оттянуть Севера от пиздобола, пока тот дров не наломал. Охренеть. – А как же выдержка и способность держать себя в руках? Мне казалось, Герман очень неплох в этом. Во всяком случае я его ни разу не видел в состоянии, когда он выходил из себя, – произнес я и тут же вспомнил, что у Германа был в жизни такой период, когда он совсем хреново справлялся со своими эмоциями. Но то ведь было… – Артур не очень лестно высказался касательно… одного человека, с которым успел однажды увидеть Германа, вот тот и полыхнул, – осторожно подбирая слова, ответил Илья. Меня же словно током шибануло. “Касательно одного человека, с которым успел увидеть Германа…” Фраза, как фраза, но обезличенное “человек”, в купе с небольшой заминкой, ясно дали мне понять, о ком именно шла речь. Да и реакция Германа говорила сама за себя. Настолько сильно его можно было вывести из равновесия только сказав что-то очень неприятное о том, воспоминания о ком приносили душевную боль. Лекс. Блять. Теперь стало понятно, почему Герман так отреагировал. Как и пришло понимание, почему он не отписался мне после вылазки. – Ясно, – коротко ответил я, чувствуя, как аппетит покидает меня с концами. – Хреново это, конечно, – словно не замечая моего изменившегося настроения, продолжил развивать мысль Илья. – Перед турниром нужно быть предельно собранным. Лишние эмоции не добавляют концентрации внимания. Да, думаю ты и сам это понимаешь. – Понимаю. Но все же думаю, Герман сможет собраться и выступить на высоте, – ответил я. – Очень надеюсь. Просто… блин, я его таким уже очень давно не видел. – Очень давно? – переспросил я. – Понимаю твое удивление. Герман кажется очень сдержанным и идеально контролирующим свои эмоции, но он был таким не всегда. У него не так давно был просто адский период, и ему даже пришлось взять перерыв, – коснулся Илья по верхам проблемы, о которой я уже знал. – Да, я в курсе. – Откуда? – удивился Илья. – Ну, я так-то ваш физиотерапевт, мне такие вещи знать по статусу положено. Поэтому перед тем, как приступить к выполнению своих прямых обязанностей, я сперва ознакомился с личным делом каждого бойца. Оттуда и осведомленность о некоторых нюансах. – А, ясно. А я уж было подумал… впрочем неважно, – мотнул головой Илья, возвращаясь к основной мысли, – В общем, стабильность уже оставляла его. То время без преувеличения можно назвать какими-то сраными “качелями”. Слишком неуравновешенным он был. – И ты переживаешь теперь, что он снова может утратить контроль, – заключил я. – Всегда есть такой риск, – покивал Илья. – Все же человеческий фактор никто не отменял. – Согласен. Но ведь с того момента прошло много времени, – заметил я. – Да, прошло. – За этот период Герман не давал больше поводов для беспокойства или все же были прецеденты? – Нет, ни одного, – ответил Илья. – Ну, значит по теории вероятности и на этот раз все обойдется. К тому же бой только завтра. Думаю, Герман окончательно сможет прийти в себя за ночь, и завтра будет во всеоружии. Поэтому давай мы все-таки не будем гнать волну раньше времени. Возможно все не так плохо, как тебе кажется. Правильный оптимистичный посыл, приправленный железными аргументами сработал, и Илья, рассудив, что я дело говорю, расслабился мышцами лица. – Да, ты прав. Думаю, я реально немного загнался. Чертов предсоревновательный мандраж, – повинился парень. – Это нормально. Мне кажется немного мандражировать, кто бы что ни говорил, даже полезно иногда. Уж лучше сегодня, чем завтра. Так что не отказывай себе в этом удовольствии, и если организм требует, то давай ему это, а не блокируй. Это пойдет тебе на благо, вот увидишь. Я встал из-за стола, под удивленный взгляд Ильи. – Ты куда? – вопросил он. – В номер. Честно признаться, очень устал. А завтра надо быть огурцом. Поэтому лучше лечь пораньше, чтобы не подвисать во время поединков. – Но ты же даже второе не съел, – запротестовал Илья. – Можешь съесть вместо меня. Я и супом наелся. – Я уже поел. С парнями чуть раньше. – А сейчас зачем пришел?? – вскинул я брови. – Ну… я не видел тебя на ужине, вот и решил заглянуть чуть позже в надежде пересечься, – признался Илья. – Просто подумал, что мы посидим немного и поболтаем. Все-таки отвлечься и настроиться на завтрашний день можно не только релаксируя в полном одиночестве в номере. – Из меня сейчас собеседник будет так себе. Рубит не по-детски. Поэтому давай лучше как-нибудь в другой раз. – Ладно. Давай в другой раз, – скис он, понимая, что я твердо вознамерился покинуть его компанию. – Все-таки как ни крути, а мне хочется легкого общения, а не беседы, через явный напряг. – Настоящий напряг ждет меня завтра, если не отдохну. Ты просто не видел меня сонного и злого, и не представляешь себе масштабов катастрофы. – Все так серьезно? – слегка улыбнулся Илья, к моему несказанному облегчению принимая такую уважительную причину. – Поверь, лучше тебе этого никогда не видеть, – сделал я страшные глаза, окончательно возвращая Илье хорошее расположение духа. – Понял, принял, – открыто улыбнулся он, – Ок, док, убедил. Отпускаю с миром на необходимый отдых перед серьезным днем. – Ты тоже не засиживайся. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть, что не предпринял всех необходимых мер, – назидательно произнес я. – Слушаюсь и повинуюсь, – склонил голову парень. – Будет сделано в наилучшем виде. И краснеть тебе за меня уж точно не придется. – Ну, смотри. Ты пообещал мне, если что. На самом деле я не лгал Илье, когда говорил, что устал, и мне надо отдохнуть. Так все и было. И осознал я это в полной мере, когда переступил порог своего номера. Усталость действительно дала о себе знать. Видать, все-таки сказалась сумма многочисленных факторов: перелет, другая широта, “общение” с Германом, и небольшой нервяк, касательно грядущего ответственного дня. Все в целом отобрало у меня силы и подтолкнуло в сторону кровати. Решив не спорить со своим организмом, я наскоро принял душ и завалился в постель. Однако, по закону подлости, сон не спешил ко мне на свидание, и я принялся прокручивать в голове то, что узнал от Ильи, вслед за чем стал строить предположения, насколько сильно Германа уязвили слова, брошенные слишком разговорчивым соперником. Хотелось верить, что не катастрофически, и что он сможет как следует успокоиться, однако несмотря на мои заверения Илье, что все обойдется, стопроцентной уверенности в этом не было. И тот факт, что Герман так ничего мне и не написал, лишь подогревал мои сомнения насчет того, что ситуация стабилизируется к завтрашнему утру. Решив не гадать на кофейной гуще, я отложил телефон на тумбочку, предварительно заведя будильник на нужное время и закрыл глаза, молясь, чтобы все сложилось наилучшим образом. И хоть соблазн написать Герману был очень велик, я пришел к выводу, что лезть под горячую руку не самое лучшее решение. Сейчас ему надо было дать время побыть в полном единении с самим собой. Любое неудачно слово могло сработать подобно триггеру. А в специфических условиях спортивной борьбы это приравнивалось, считай, к поражению, как моральному, так и физическому. Чего допустить нельзя было ни в коем случае. “Стало быть, политика невмешательства, как панацея от возникшей проблемы, и наблюдение за ситуацией…” успокоил я себя, после чего, наконец, с горем пополам смог заснуть. Проснулся без будильника в шесть утра, после психоделического стремного сновидения. Нервяк тут же поспешил занять свое законное место, и меня начало дергать, вследствие чего я по горячим следам решил выполнить полный курс утренних упражнений и устранить это неприятное состояние. Идеальная схема, которая не раз меня выручала помогла и на этот раз, и я смог вернуть себе утраченное спокойствие. Сегодня оно мне необходимо было, как никогда прежде. В семь сходил позавтракать, не встретив никого из своих. Видимо, я был одним из первых, кто сунулся в кафе в такую рань. Не могу сказать, что меня этот факт расстроил. Опять же таки по причине того, что я не любил режим “селедка в бочке”. Единственный, кого хотелось увидеть, был Герман. Просто для того, чтобы убедиться, что он в норме. Но за то время, пока я был в буфете, он так и не зашел. Слепо ждать не было смысла, он мог зайти и позже, поэтому я решил двигаться в направлении номера. Нужно было еще проверить все документы, перед тем, как за мной зайдет Михаил Сергеевич. К назначенному времени я был в полной боевой готовности. Родственник зашел за мной минута в минуту. – Если готов, можем идти, – произнес он деловым тоном. – Документы все взял? – Да, – кивнул я, стараясь избегать прямого тяжелого взгляда. Понятия не имею, о чем он сейчас думал, но очень надеялся, что не о том, что увидел вчера на моей шее, которую я сегодня благоразумно скрыл воротом спортивной кофты. Но даже если и об этом, то я был очень благодарен ему за то, что ему хватило тактичности не развивать эту тему. До спортивного центра, где должны были проходить соревнования, дошли в непривычной тишине, что сильно нервировало. Между нами никогда не было неловкого молчания, и темы для беседы находились на раз-два. Оттого было вдвойне неловко. Как бы у нас с ним не состоялось херового разговора на тему чуть позже. Очень не хотелось бы, но я не мог исключать такого говенного сценария. Пока я раскладывал варианты развития событий, мы добрались до пункта назначения. Ну а дальше, вектор мысли резко сменил свое направление, и стало откровенно говоря не до этого. Потому что меня закрутила настоящая спортивно-соревновательная суета. Людей действительно было уже дохрена. Германа я, на удивление, в этой толчее отыскал сразу. Как и парней, стоявших в очереди на то, чтобы отметиться в списке участников. Захотелось подойти, но поймав его холодный взгляд, я не решился. Твою мать… Неужели мои прогнозы оказались неверными?? Получить ответ на свой вопрос я смог, но значительно позже. До этого же момента я успел пройти свою регистрацию, проследить за процедурой взвешивания, пронаблюдать за жеребьевкой и влиться в основной процесс, применив весь свой профессиональный опыт непосредственно в соревновательном процессе. И невзирая на то, что всем нашим парням я оказывал необходимую помощь по мере проведения боев, все это время мои мысли были сосредоточены на Германе. Я очень ждал перерыва, чтобы выловить его и узнать хотя бы в общих чертах, как он. Потому что внутренний голос стал проявлять заметную активность и твердить, что внешняя невозмутимость была лишь ширмой, и он после вчерашнего инцидента не смог побороть внутренних демонов, которые верхроводили в его душе до сих пор. И такая возможность мне представилась. Благо, Герман должен был выходить на бой в числе последних. По правилам лучшие спортсмены пропускали первый круг и учитывая предыдущие достижения, соревновались с равными по уровню соперниками. Улучив момент, перед финальным забегом, я решил подойти к нему, стоявшему в стороне, уже разогревшемуся и ожидающему своего выхода. До ужаса серьезный вид пугал, а практически не моргающие глаза вызывали дрожь в коленках, но я целенаправленно двигался к своей цели. Мне просто жизненно необходимо было понять, насколько Герман себя контролирует, и не зациклился ли на мысли о расправе над своим соперником на поле боя. К слову тот самый не в меру языкастый Артур Аврятов по счастливому стечению обстоятельств и был бойцом, с которым Герману должно было схлестнуться на ринге, поэтому предполагаемая расправа была уже на подходе. И глядя на Германа, я чувствовал, как он предвкушал, как будет наносить один за одним удары наказывая своего соперника за каждое неверно сказанное накануне слово. – Привет, – выдал я банальное приветствие. – Привет, – сдержанно ответил Герман. – Готов? – Еще как, – лед, проступивший в голосе, убил все мои надежды на то, что Герман успел за ночь остыть. Нет. За ночь гнев в нем возрос десятикратно, пустив корни. И это было очень хреновым знаком. Потому что злость еще никому не помогала в достижении хорошего результата. Для этого нужна была холодная голова. А рассчитывать на то, что Герман, как по мановению волшебной палочки, придет в себя, было по меньшей мере наивно. – Ты в порядке? – осторожно спросил я. – Этот вопрос уместнее будет задать Артуру после поединка. Если он в состоянии будет ответить после того, как я с ним закончу, – отчеканил Герман. – Послушай… – Мой выход, – оборвал парень мою попытку немного остудить его пыл, направившись в сторону ринга. Мне только и оставалось, что двигать следом, в надежде, что Герман, закаленный в многочисленных поединках, сможет обуздать свои бьющие через край эмоции. И вот он момент “икс”. Спортсмены на ринге ждут отмашки для начала боя. В зале народа – не протолкнуться. Кричат, поддерживают своих фаворитов. Судьи, секунданты, тренеры, рефери – все в сборе, готовые исправно исполнять свои роли. И среди этих людей затесался я, в непосредственной близости от Германа. Жду возможности лишний раз предоставить ему свою небольшую помощь, на правах дополнительного секунданта. А еще всеми силами пытаюсь развить умение здесь и сейчас ментально передавать импульс уверенности в том, что все сложится, хоть и понимаю, что он его с вероятностью в сто процентов не получит. Сердце скачет, как бешеное, и по спине начинает струиться пот. “Файт!” Звучит команда, и мне требуются все свои силы, чтобы не отвернуться от ринга, наблюдая за ходом боя. А причина для этого более, чем простая – идет он совсем не гладко. Соперник у Германа действительно серьезный, и не в обиду нашим ребятам, но на порядок выше по технике нанесения ударов, чем у большинства из них. Соревнуются Герман с Артуром на равных, периодически нанося серию ударов друг другу. Но в силу того, что Германом в данную минуту движет очевидная злость, Артур ведет, пользуясь плодами своих трудов, заставляя Германа пропускать удары, делая несвойственные ему ошибки. – Север, начинай с прямого правого! Не суетись! – говорит ему Валентин Александрович, в маленький перерыв между раундами, обмахивая полотенцем, – резче уводи корпус влево, не подставляйся! Я подаю Герману воду, чувствуя, как мои руки трясутся, как у неврастеника. Даже подумать не мог, что для меня это станет таким испытанием. Блять, меня с такими темпами инсульт ебнет, честное слово. Звучит сигнал, приглашающий продолжить бой, и я снова превращаюсь в натянутый нерв, неотрывно следя за развернувшейся схваткой. Зрители шумно встречают каждый достигший цели или пропущенный выпад, чутко реагируя на ход противостояния сильнейших бойцов. Меня же каждый громкий возглас словно плетью хреначит, отчего я стабильно вздрагиваю. За десять секунд до окончания очередного раунда, Герман пропускает ощутимый удар, и у меня сердце уходит в пятки. Но, хвала Всевышнему, обходится без криминала. Пока. Валентин Александрович беснуется, всеми правдами пытаясь сдерживать шквал эмоций. Очередной перерыв, и новые наставления с его стороны, а с моей – необходимая вода, которую я протягиваю взвинченному Герману чисто механически, потому что мысли мои в данный момент не здесь, а в не слишком оптимистичном финале поединка. Чем дальше, тем больше мне начинает казаться, что если Герман допустит еще одну серьезную ошибку, о победе не будет и речи. И мой мозг начинает судорожно соображать, что сделать, чтобы вернуть парню свойственное ему обычно эмоциональное равновесие. Что, блять, сделать?!! Неожиданная бредовая мысль, пришедшая в голову, кажется до ужаса нелепой, но она же является в этот момент единственным вариантом, как не допустить проигрыша. И я, зная, что другого времени не будет, и счет идет на секунды, не обмозговав ее как следует, нагибаюсь к уху Германа. – Если сделаешь этого пацана, то я выполню всё, что ты скажешь, – твердо произношу я. Герман, поворачивает голову в мою сторону, и смотрит так, словно только что увидел. Меня это ничуть не удивляет, ибо во время поединка большая часть слов благополучно проходит мимо ушей находящегося на своей волне спортсмена. Но, видимо, слова, которые выбрал я, были подобраны идеально верно, и их смысл смог просочиться сквозь толстую защитную броню от всего лишнего и распыляющего необходимую концентрацию внимания. Пара мгновений на осмысление произнесенного мной, и во взгляде Германа появляется заинтересованный блеск, подчистую прогоняя клокотавшую там до этого злость. – Всё? – слетает с его губ. – Да, всё, – бескомпромиссно заявляю я. И чтобы у него не осталось сомнений в том, что я решительно настроен, добавляю, – Хоть в платье женском, парике и чулках пройдусь по улице. Только не позволь этому парню забрать твою законную победу! – Значит, договор? – Договор! – самоотверженно подписываю я себе смертный приговор. Двухсекундный испытующий взгляд навылет, и ответный кивок, в знак того, что мои слова были услышаны и приняты к сведению. После чего очередной выход в центр ринга, с новыми силами, оставив меня кусать губы, ломая голову, насколько велика вероятность, что моя затея сработает. А еще, насколько опрометчивым было мое предложение, и не пожалею ли я после. В данный момент я не жалею ничуть. Потому что сейчас для меня самое главное сделать все что угодно, лишь бы Герман закончил бой, как полагается. И он это делает. Причем делает с такой легкостью, словно до этого на ринге был не он, а кто-то другой. Именно такое впечатление у меня складывается, когда я вижу разворачивающуюся передо мной картину, где собранный до предела Герман, взявший под тотальный контроль каждую свою эмоцию, наносит удары, как четко отрабатывает каждую атаку, прибегая к полному арсеналу своего мастерства. И ни следа злости. Словно ее и не бывало. Только четкая и ясная цель перед мысленным взором, что в итоге поворачивает общую ситуацию в пользу Германа, а еще пару минут назад уверенный в своем превосходстве Артур уже не кажется реально достойным соперником, в одночасье меняясь со своим визави местами. И хоть Артур пытается держаться, но пара метких ударов, пришедшихся по корпусу и последовавший молниеносный удар по боковой части головы отнимают у него ориентацию в пространстве, чем и пользуется Герман, добивая своего соперника фирменным джампинг-киком с разворота, вследствие чего Артур валится на землю, не торопясь принять вертикальное положение. После отсчета положенных секунд, рефери останавливает бой, фиксируя нокаут. Публика ликует, приветствуя победителя. Артуру, несмотря на то, что ему хорошо досталось, все-таки удается встать на ноги. Не без посторонней помощи, конечно, но в целом он справляется. После чего прихрамывая становится по левую сторону от рефери, который задирает руку стоящего справа Германа вверх, объявляя его безоговорочную победу. Валентин Александрович доволен, хотя и качает головой, безмолвно ругая Германа за то, что тот успел потрепать всем нервы, парни светятся от счастья, а я… Я стою ни живой, ни мертвый, чувствуя себя так, словно пахал на плантации дня три без перерыва на отдых. Я настолько вымотался, что мое тело мне как-будто не принадлежит. Ощущение такое, что от меня осталась только оболочка, а все вокруг кажется каким-то нереальным. Как в каком-то странном замысловатом сне. Ровно до того момента, пока Герман, пробравшись сквозь окруживших его людей, подходит ко мне, и глядя в глаза произносит: – Подвязки для чулок не забудь. Я хлопаю ресницами, пытаясь сообразить, что он имел ввиду, когда произнес то, что произнес, но когда до меня, наконец, доходит смысл сказанного, я открываю рот. А пару секунд спустя мои глаза от изумления становятся размером с блюдца. И причина даже не в том, что я со своим желанием помочь Герману на ринге знатно встрял по итогу в собственноручно слепленную авантюру, а в том, что я явственно вижу, как на его губах расцветает довольная улыбка. Я в ахуе, ребята…