Мелодия рифов

Дни пролетели одним махом. Мишаня уезжал утром на точку, контролировать ремонт, а вечером возвращался, выжатый как лимон. Будто не нанятые узбеки делали ремонт, а он самолично таскал мешки с цементом. Каждый вечер Миша рассказывал, что успели сделать, показывал фотки. На удивление, черновой ремонт сделали быстро. Он упомянул, что раньше в помещении было кафе, поэтому переделать его под кальян-бар много времени не займет. Пообещал, что как только доделают стены и плитку на полу — поедем все вместе оценивать и обмывать. На следующий день, отлежавшись и встретив Андрея и Дениса с карьера, мы поехали на контактный квест. Турбо нашел его в какой-то группе ВК. Местечко находилось за три пизды и две пригорки: в промзоне за МКАДом. Таксист всё ругался, что адрес неудобный. В окне проплывали унылые заводы, колючая проволока и серые здания на грани сноса. Меня всегда напрягало, что все квесты, на которых я был, находятся в ебенях, в подвалах, куда ни один человек в здравом уме не сунется. Это то же самое, что идти в логово к маньяку-психопату какому-нибудь, который квесты придумал, чтобы самостоятельно жертв не искать. Высадили нас у неприметных коричнево-ржавых ворот и такой же калиткой. Вокруг пустырь, один фонарь и никаких опознавательных знаков. Только домофон с одной изношенной кнопкой, которую тыкали множество таких же отчаянных, как мы. Турбо, недолго думая, нажал на неё. Из динамика послышалось короткое шипение, затем щелчок. Калитка открылась, впуская во двор. В нос сразу ударил запах машинного масла и щебня. — Ну что, господа, готовы обосраться? — ехидно спросил Женя, подходя к железной зеленой двери, на которой красовалась табличка «Квесты» и красная стрелка вниз. — На обсёре и сойдемся, а то родаки заебуться столичные морги обзванивать, — откашлялся Энди. Спустившись вниз, нас встретил худощавый и не менее уставший админ. Объяснил правила, дал подписать бумажки и вручил каждому по фонарику. — По контакту — без фанатизма, — заявил он, отдавая последний фонарь Максу. — А то в прошлый раз один мудак актёру ребро сломал. Суть игры была проста до безобразия: врач-маньяк запер нас в клетках для опытов. Нам нужно было решить загадки по нахождению ключей и выбраться из логова, при этом отбиваясь и убегая от зомби-инфицированных подопытных. Внутри локации стояла кромешная темнота, иногда получалось выловить фонариком лица испуганных кентов и облупленные стены. Кричали все. Макс и Денчик орали как потерпевшие, Энди матерился на все, на чем свет стоит, а Турбо врезался в косяк, пытаясь убежать от собственной тени. Я отбивался от актера в окровавленном халате, пытающегося укусить меня за руку. Было и страшно, и до жути смешно после, когда админ показал записи с нашей игры. Домой вернулись потные, побитые, но довольные. Энди с гордостью показывал синяк на коленке, полученный при столкновении с железным люком. Макс отряхивал олимпийку, вспоминая, как чуть не порвал её, пока убегал от «зараженного». Пока все делились впечатлениями с Мишей, я прилег на диван, доставая мобилу. Лиза прислала сообщение с глупым котом и вопросом: «Как дела?». Я уже начал набирать сообщение о приключениях последних дней, как сверху всплыло новое сообщение от Германа. Он как раз и позвал меня на фест. гайГерманика: Салют. Саундчек завтра в три. Приезжай, послушаем звук, настроим микрофон С Германом мы познакомились спустя полгода после моего переезда в Москву. Мы учились с ним на одном потоке, но особо не общались, так как тусили в разных компаниях. Объединяло нас одно — сомнительность “друзей”. Судьба, по всей видимости, решила, что мы должны общаться. Мы пересекались где только можно: бары, клубы, кафе и даже очередь за шаурмой в центре. Потом одна девчонка (с которой он на тот момент встречался) привела Германа в бильярд, где мы отмечали успешно закрытую зимнюю сессию. Зацепились языками о том, о сем, и пошло обсуждение музыки. Так я узнал, что он пишет биты на заказ и мечтает организовать свой лейбл. С тех пор и поддерживали связь. Стёпа: Ок. А что с гримеркой? гайГерманика: У каждого отдельная будет, в твою и кенты вместятся. Только напиши сколько человек будет, я проходки сделаю и скину Я отвел взгляд от экрана. Ребята все еще орали про погоню от зомби, пока Миша чуть ли не по полу перекатывался от смеха, смотря запись ярких моментов с квеста. — Пацаны, — крикнул я, привлекая внимание. Все обернулись. — У меня завтра саундчек, кто пойдет? Сам концерт в восемь. Макс тут же поднял руку, как на уроке: — Я уже готов слушать твой вой, только беруши купить забыл. За эту шутку в него моментально прилетела подушка. — Да ладно, нормально ты поешь, я ж шучу. — Я пас, договорился с сестрой встретиться, — Жека отмахнулся, виновато улыбаясь. — Я к началу подлечу. Энди и Денчик переглянулись: — Мы тоже к началу приедем, — сказал Энди. — У нас тоже планы. — Тоже, — отозвался Миша. — Надо завтра проконтролировать доставку мебели на точку. Я кивнул, быстро набирая сообщение Герману: «Саундчек +1, концерт +5, не считая меня». Переключился обратно на чат с Лизой. Глупый кот все еще ухмылялся с экрана. Стёр изначальный текст про квест. Лиза: Как дела? Как Москва? Лиза: *стикер* Стёпа: Все хорошо. Завтра концерт будет, билеты солдаут на сайте. Стремно пиздец Лиза: Все будет хорошо. Я не говорила, но моя зажигалка приносит удачу) Лиза: *стикер* Стёпа: Спасибо. Скучаю Лиза: И я :* Все утро я сгорал от предвкушения и тревоги, крутил все время бензиновую зиппо Лизы, представляя её рядом. Понемногу помогало. До этого мне не доводилось выступать перед тысячей людей. Максимум — локальные квартирники на человек тридцать и мелкие концерты на двести пятьдесят — триста людей. На первом концерте меня позвали на разогрев. Было сложно выступать, когда не видишь поддержки от зрителей. Никто тебя не знает, а треки — и подавно. В тот день домой я ехал чернее тучи и недели две раздумывал: а надо ли оно мне? Вдруг, отец был прав и надо перестать валять дурака? Пойти на вышку, потом в профессора и до конца жизни учить идиотов философии… Мы с Максом приехали ровно к трём. Герман встретил нас с распростертыми объятиями и любезно показал гримерку. Путь до неё, как и на большинстве концертных площадок, был далёк: через бар, коридор и лестницу. Внутри стояли два аккуратных кожаных диванчика, зеркало во всю стену и стол с едой и напитками. У популярных артистов зачастую есть райдер, но у меня такого ещё не было. Герман выбирал всё вслепую. — Еда, вода, полотенца. Всё в вашем распоряжении, — Герман указал на стол, как в кармане зазвонил мобильник. — Секунду. Алло? Да. Да как вы заебали, — он прикрыл телефон рукой, отвлекаясь на нас. — Сорян, ребят. Короче, как будешь готов, найди Немого. Это звукарь. Он всё настроит и расскажет тебе. Ругаясь по телефону, Герман вышел из гримерки. На время нас окутала тишина, нарушаемая лишь гулом вентиляции за стеной. — Ну слушай, братан, — Макс развел руками, осматриваясь. — Шампанского не хватает, а так очень даже ничего. — Он взял бутылку воды со стола. — Холодненькая. Я молча подошел к зеркалу, разглядывая отражение. По ту сторону смотрел парень с немного выцветшими глазами и зажатой в кармане кулаком, в котором все еще сжимал зажигалку. Сделал глубокий вдох, пытаясь прогнать воспоминания о провальном разогреве и равнодушии толпы. Надо абстрагироваться и просто получить кайф от выступления. — Ладно, — выдохнул я, поворачиваясь к Максу. — Пойдём искать этого… Как его? Немого. Чем раньше настроим, тем лучше. Макс кивнул, закинул руку мне на плечо. — Давай, давай. Слушай, а тебе же продюсер нужен? Он ведь у всех артистов есть? — Да. А ты знаешь хорошего? — я усмехнулся, за что получил щелбан. — Я свою кандидатуру предлагаю! Сошлись на том, что если концерт даст какой-то выхлоп в узнаваемости, то Макс займет пост продюсера. Мы вышли в коридор, гул за дверью стал громче — послышались обрывки чужих треков, крики техников и звукарей, скрежет оборудования. Сердце снова застучало быстрее, но уже не только от страха, а и от предвкушения. Саундчек прошёл на удивление гладко. Вечно нервный Герман сегодня был на удивление доволен. Звук настроили быстро, микрофон не фонил. Макс ходил по залу с важным видом, проверяя то акустику, то работу световика — будто сам за всё отвечал головой. Вечером, перед концертом, ребята завалились в гримерку. Мы вышли на задний двор, перекурить. Толпа у входа в клуб собралась внушительная. Ноги невольно начали подкашиваться от волнения. Пока мы трепались о предстоящем концерте, к нашей компании подошли две девушки. Одна из них, с ярко-зелеными волосами, неуверенно обратилась ко мне. — Простите, а вы… Парасомния? — спросила она, держа телефон с открытой камерой в руках. Кивнул, стараясь не выдать дикого волнения. — Офигеть! А можно сфоткаться? Недавно слушала ваш альбом, очень классный. Мы сфотографировались. Девушка, представившись Евой, во время снимка положила руку мне на плечо и прижалась боком. После команды «Всё!» от подруги, она не отстранилась. — Вживую ты ещё круче! — Не понимаю, в какой момент мы перешли на «ты». — Может, после концерта куда сходим? Пообщаемся. Я вежливо убрал её руку с плеча. — Спасибо, но мне не интересно. Макс тут же шагнул вперёд, расправив плечи. — А я свободен! Макс. Очень приятно. Мне, в отличие от него, твой план очень даже интересен. Девушки синхронно засмеялись. Ева разочарованно надула губки, переключаясь на Макса. Через пять минут он уже брал у неё и подруги номер телефона. Ловелас хренов, никогда не успокоится, по всей видимости. Докурив, мы вернулись в гримерку, ожидая мой выход. Толпа после двух артистов была изрядно разогрета, я же выступал следующим. Времени было немного. Всего пять треков, так что выбор пал на самые популярные из репертуара. Стоя за кулисами, снова крутил зажигалку. Прохладный металл и щелчок механизма понемногу успокаивали нервишки. В какой-то степени, подарок Лизы стал для меня талисманом. Я обернулся, смотря на свою небольшую группу поддержки. Турбо поднял пальцы вверх в знак поддержки. Макс и Миша беззвучно артикулировали: «Разъеби их!» Когда Герман объявил меня, толпа взревела с новой силой. Это было не просто приятно, а невероятно. Даже если половина и не знала меня — они приняли. С первых аккордов знакомого интро толпа рук взмыла вверх, десятки голосов подхватили припев. Я на пару секунд закрыл глаза, позволив энергии зала накрыть меня с головой. Кто-то даже умудрился устроить слэм, на сцену кинули несколько лифчиков. Надеюсь, кидающим было по восемнадцать. Свет прожекторов бил прямо в глаза, сцена под ногами вибрировала. Я не пел, а проживал каждый трек, отдавал всего себя, и эта энергия возвращалась в десятикратном объеме. После выступления все завалились в гримерку без сил. Мы раздавили бутылку виски на всех. Орали, смеялись и скидывали в общую беседу видосы с выступления. Макс снова рассказал про девушек, кажется, с одной из них он договорился встретиться перед отъездом. Турбо и Энди синхронно перепевали запомнившиеся строчки. Я откинулся на диван, пытаясь осознать, что это было. Сейчас мне хотелось одного: чтобы отец увидел это вживую и взял свои слова обратно. Наблюдая за остальными, я поймал взгляд Дениса в надежде разделить радость, но вместо этого он смотрел на меня помутневшими глазами.