Мелодия рифов

К ночи я совершил паломничество в ванную, сбрил щетину и долго-долго драил зубы, пока мысли вертелись в голове. Я уже начинал скучать по панике и трупам, потому что возвращаться в стадию «я как обычно невзаимно влюбился и всё катится в пиздец» не очень-то и хотелось. У меня всё ещё висело нерешённое дело с Алиной, клинья к которой я пусть и подбивал, но пока ничего не перещёлкнуло. Со мной было что-то не так и щёлкало тогда, когда не стоило. Что Ник, что Лена — оба были схожи в своей недоступности, пусть и по разным причинам. Никита — пацан, Лена — свободная птица. Я обосрался дважды, признавшись в чувствах обоим. По какой-то неведомой мне причине я просто не мог держать своё говно в себе, и рано или поздно оно начинало выливаться из меня потоком, затапливая всё вокруг. Так я лежал в кровати, всё ещё в футболке и единственных штанах, что привёз с собой. В комнате стоял полумрак, лишь луна слегка подсвечивала её и пособничала мне в моём наглом поглядывании на спящего друга. Энди, как обычно, спал без задних ног. Вся наша тусовка достаточно часто спала в одной комнате и даже делила кровать или диван. Андрей чаще других предпочитал спать рядом с кем-то, а сейчас мне жуть как хотелось узнать, почему. Раньше меня это совсем не волновало, но что изменилось? Возможно, лишь то, что я наконец заметил его попытки сделать мою жизнь чуть менее говнистой, даже в ущерб себе. Он вытаскивал меня на корт, чтобы я не сычевал дни напролёт, слушал мой вечный пиздёж про рыб (пусть он всех их на хую вертел), доверил мне свои секреты и сам ступил в воду, которая могла бы стать причиной его преждевременной кончины. Смог бы я так же «продуктивно» сделать первые шаги, будь на месте Энди Кирюха? Сложно сказать. Я жевал губу и хмурился. Киря — мой ближайший кент, но в психологов друг с другом мы никогда не играли. Тот хоть и видел меня в расстроенных чувствах, никогда так не пытался забраться в мои мозги, как это делал Энди. Я не думаю, что он не беспокоился обо мне в такие моменты, просто это было не в его стиле. Да и попытки порыться в моём грязном белье означали то, что ему придётся открываться в ответ, а я до сих пор боялся столкнуться с его демонами по-настоящему. Может, это было поступком настоящего труса или идиота, но я хотел верить в лучшее, а узнай я глубину дыры — возможно, мой оптимизм поубавился бы. И так мысли о Кирюхе отвлекли меня от препарации собственных воспоминаний и чувств, но ненадолго. Энди по привычке крутанулся во сне и повернулся ко мне мордой. Как хорошо мы провели время на дне Мишани, пусть ситуация была омрачена некоторыми моментами. Отрывки моих пьяных мыслей проносились в голове, один особенно отчётливо: Андрюха, танцующий рядом со мной под Ayo Technology. Такой же резкий и саркастичный, как обычно. С его этим кожаным парфюмом, который и сейчас можно было учуять, пусть и доносился он с расстояния совсем слабо. Я недовольно мычал своим мыслям и раздирал ноготь на большом пальце. Перед глазами встало лицо Ника, который смотрел на меня с отвращением. Он был такой же пьяный, как и я. Его руки сжались в кулаки, но, благо, он вспомнил, что перед ним сидел его друг, а не «какой-то пидор». Он решил проинформировать меня об этом, думая, что я буду благодарен ему за милосердие. А потом Никита уехал, не рассказав остальным по той же причине. Сказал, что «уважал нашу дружбу и не будет сукой». Вкус у меня явно что надо. Мне стоило бы думать об Алине, о её мягких руках и губах, но мысли вертелись в голове и каждый раз возвращались к грубым ладоням Энди и мелким шрамам на его пальцах. Что сделает Макс, если ситуация выйдет из-под контроля? Ну, общаться со своей сестрой мне явно запретит, пусть теперь я совсем не был уверен в том, хочу ли этого. Стоило проверить. Лайс: спишь? Алина: Не-а, а ты чего кукуешь? Лайс: да вот только с делами разобрался, решил спросить, как ты там Алина: Что-то поздние дела какие-то, как тебе Москва? Лайс: честно? человейник, я совсем не фанат больших городов и небоскрёбов Алина: Я тоже, предпочла бы городок в Германии или что-то типо того. Лайс: поддерживаю. правда в германии законы сучьи, люди с нашим менталитетом там не выживут Алина: И то правда. Переписывались мы недолго, и это помогло переключиться ровно до того момента, как я пожелал Алинке хороших снов и отложил телефон на тумбочку. Глаз снова зацепился за мирное лицо сопящего Энди, и засыпал я с камнем на душе. На утро все начали подготовку к концерту. Я надел самое непозорное из того, что было. Мишаня пытался всучить мне одну из своих футболок, но та была на размера три великовата, да и ходить в чужих шмотках — это зашквар. Я бы чувствовал себя сучкой Миши весь вечер. С саундчека слились почти все, мы с Энди решили присоединиться к Турбо и встретиться с его старшей сестрой. Наде было плотно за двадцатку, что-то вроде двадцати пяти. Жека редко говорил о ней, я даже фотки ни одной не видел до встречи. Сейчас передо мной стояла крепкая девушка чуть выше меня. Ну конечно, в семье Турбо карликов не водится. Там и батя шкаф, и мама не тумбочка. Тёмные волосы, тейпы на запястьях и пара проколов в ушах. Как она подошла, Жека утянул её в крепкие братские объятия. — Та самая Надюха! Вы прикиньте, ещё лет восемь назад она хорошенько так меня пиздила. — Думаю, мне и сейчас хватило бы навыков, чтобы тебя отмутузить, Женя. — Ой, я за эти годы хорошенько так подготовился к новому раунду! — Турбо похвастался перед сестрой каменным прессом и хорошими бицепсами. — Ты висишь на турничках, а я с шести лет боями занимаюсь, не надо мне тут свой животик показывать. Они были так похожи, когда скалились друг на друга. — Я бы заплатил, чтобы увидеть этот легендарный бой, — прыснул Энди. — Поддерживаю. Жека минут пять рассказывал о достижениях сестры, его глаза светились гордостью за родню. Надя уехала из нашего Залупинска, как только ей стукнуло восемнадцать, и сейчас кочевала по разным городам-миллионникам. Обсудив обновления в жизни родственников, дело как всегда скатилось в обсуждение грязного белья, которое начал Турбо, что меня удивило. Раньше он никогда особо не интересовался личной жизнью людей из нашей тусовки. — Как там твоя? — Моя кто? Настюха? — Ну а кто ещё? — А, да разбежались уже месяца два как. А твоя мадам как? Ты её так облизываешь в переписке, что я уверена — скоро будет знакомство с семьёй и выкуп невесты. — Ну... пока рановато... — Жека смутился и почесал за ушком. — Но не отрицаю такой возможности. Света просто нереальная. Так из семейного лора я понял, почему Турбо не решил набить мне ебало после того, как ему открылся мой секрет. По дороге в клуб Жека поведал нам о семейной драме, которая развернулась после каминг-аута Нади. Призналась она за пару недель до своей днюшки, Турбо тогда было четырнадцать, и он наблюдал за разломом в семье. Его любимая сестра собрала вещи и уехала в столицу, подальше от религиозных родителей, которые уже решили «вытравить мерзость» из своей дочери. Мне хотелось задать много вопросов: «Почему не рассказал?», «Что конкретно хотели сделать твои родители?», «Это поэтому ты нормально отнёсся ко мне?» — но Энди всё ещё был рядом, так что я подавил своё любопытство. А что я буду делать, если моя мама узнает о том, какой я человек? Раньше тактика «буду встречаться с девушками, они мне всё ещё нравятся» работала почти без перебоев, и, возможно, я бы жизнь так прожил, ни разу не вкусив запретного плода. Но что, если именно эта тактика сделает меня глубоко несчастным человеком? Примет ли меня мама? Что сказал бы отец? Наверное, впервые я был рад, что тот уже никогда не узнает — не придётся его разочаровывать. Мы всей оравой пошли в зал, тереться между тел остальных ребят на танцполе. Даже после напутствия Стёпка выглядел несобранным. Я хорошо знал этот страх сцены, потому что это было обычное желание понравиться людям и страх провалиться в этом. Держался он хорошо, я наблюдал за толпой, часть которой подпевала завыванием нашего Овсянкина младшего. Сам старался громче всех кричать строчки, пока Энди рядом со мной стягивал людей в слэм. Так мы тёрлись друг о друга и о незнакомцев. Андрюха был потный и довольный, его широкая лыба не сходила с лица всё время, что Лорд был на сцене. Я трижды словил себя на том, что смотрю на его губы и представляю, каков на вкус его пот. Все эти три раза мне приходилось переключаться на что-то другое. После выступления вся орава ринулась в гримёрку, в которой развалился довольный Степашка. Макс кричал во всё горло: — Блядей корёжит, брат! Это было просто охуенно! Мы с Энди были самыми помятыми в комнате. Кто-то больно наступил мне на ногу, и я присел в одно из кресел, чтобы отдышаться. Пока все обменивались впечатлениями, я глянул личку. Алина: Слушай, я надеюсь, ты сидишь, но ты должен это видеть. ссылка Алина: Написано очень плохо, но это первый новостной, что запостил о ситуации. Алина: Мне очень жаль, Денис. Что могло случиться? Что-то с мамой? Я тут же перешёл по ссылке. Канал с самыми мерзкими новостями не предвещал ничего хорошего.

Доброе утро, жители города Н! У нас появился новый лётчик, что взлететь не смог и распластался по асфальту в центральном! Прикрепляем фото.

Перед глазами стала пелена. Я смотрел на фото Кирилла, части тела которого были неестественно выгнуты. По асфальту растекалась тёмная лужа крови, которая явно останется в нём напоминанием о произошедшем. Пачка его любимых сигарет лежала рядом — видимо, выпала в моменте. Посреди солнечного дня картина выглядела совсем уж сюрреалистичной. Я смотрел и смотрел, пытаясь осознать происходящее. Мозг отказывался верить в реальность фотки. Кто-то явно решил подурачиться. Кирюха не мог такое сделать. Кирюха не мог умереть, он не мог. Ещё пару дней назад мы отлично проводили время, он смеялся во весь голос и выглядел... счастливым? — Дэн, ты живой? — чей-то обеспокоенный голос откуда-то издалека. Я поднял глаза. Слёзы, которые я заметил только сейчас, стекали по лицу. Кто-то вырвал телефон из моей руки, и я пулей порвался в туалет. — ОТКРОЙ ДВЕРЬ! ДЕНИС, ОТКРОЙ ДВЕРЬ! НЕ ДЕЛАЙ НИЧЕГО ТАКОГО, ЛАЙС, ПОЖАЛУЙСТА, ОТКРОЙ ДВЕРЬ! — каждый выкрик сопровождался новым ударом по двери. Крики на фоне разобрать не выходилось совсем, только голос Энди, что кричал навзрыд, пробивал заложенные страхом и болью от утраты уши. На фоне были слышны крики и удары, разбилось стекло. Кто-то уверенно долбил ногами в дверь ванной, пока я лежал на кафеле и рвал с себя волосы, захлёбываясь слезами. Они заливались в уши и намочили холодный кафель. Удары по двери будто проходили по моему черепу, в ушах звенело. Вдохнуть получалось через раз, так скоро на меня навалилось осознание, что я совсем не могу дышать. Последним, что я слышал, был грохот распахивающейся от очередного удара двери.