Мелодия рифов

Ехали мы долго. Максон явно был на нервяке, но, услышав имя Миши, я и расслабился, и присел на очко одновременно. Что могло случиться с ним в лесу, что так выводило Макса из себя? Доехав до пункта назначения, я перестал понимать что-либо. Когда Максим ни с того ни с сего напал на меня и швырнул на землю, единственной эмоцией было замешательство. Что такого я успел натворить, чтобы вызвать приступ агрессии в свою сторону, сопровождающийся вывозом в лес? Всё как в сериалах про девяностые. Свет пролился быстро. Птичка нашептала Максу о моем секрете, в курсе которого было всего два человека, и один из них ни за что не предал бы меня таким образом. Дальше я ничего не слышал. Гул из миллионов мыслей стоял в ушах. На фоне мои «друзья» перекрикивались между собой, пока я, будто в трансе, сидел, отказываясь верить в реальность происходящего. Тут я, видимо, и умру. В глубине леса ноябрьским вечером. Последние годы моим настоящим, главным страхом было то, что происходило сейчас. Узнал один — скоро будет знать весь город. Что в таких городах делают с «такими, как я»? Каждый может себе представить и, скорее всего, будет близок к истине. Я не стал ничего отрицать. Если Никита шепнул что-то Максу, я не смогу его переубедить, да и мне с каждой минутой всё меньше хотелось это делать. Может, мне стоило наконец принять эту часть себя и хотя бы умереть тем, кем я по-настоящему являлся. Я устал бегать и прятаться. Терять было нечего, так хоть уйду с высоко поднятой головой. — И что, убьёшь меня теперь за это? Тебя ж посадят! Маниакальная улыбочка растянулась по лицу. Я был таким идиотом, веря в то, что тот конкретный раз мог бы вылиться во что-то хорошее. А сейчас я буквально ни за что останусь без последних друзей и, возможно, без жизни. Дальше всё было как в тумане. Удары прилетали то туда, то сюда. Соперничать с Максом в честном бою я не мог, даже если бы постарался. Пока были силы, выставлял руки, чтобы защитить лицо. Но мысли о моей тайне, теперь уже нихуя не тайне, открытой всем вокруг, быстро заставили меня просто сдаться и получать удары так, будто я их заслужил. Если жизнь того человека, которым я являюсь по-настоящему, сопровождается избиениями, — значит, оно того стоило? Я так устал. Кто-то звал меня по имени. Открыв глаза, в один из которых уже успела натечь кровь, я увидел Лорда. Он всё ещё был тут и зачем-то пытался привести меня в чувства. Щёки горели огнем, а хмырь будто специально добавлял к моим уже существующим увечьям. Кое-как поднялся на ноги. Ручонки Степана, пытающиеся помочь, вызывали у меня необъяснимую ярость, но слова застряли в горле и вышли со слюной и кровью, что пришлось отхаркивать. Друзья продолжали свою перебранку, а я на вскочившем уровне адреналина попёрся прочь, успев отойти метров на тридцать, пока Степа меня не догнал. Руки были сжаты в кулаки. Моя злость на себя и общество в целом грозилась излиться. — Так ты что... гей? — Степан решил спросить в лоб, ступая рядом со мной. — Да не гей я! Пиздец, что за люди. — Я цедил через зубы, ускоряя темп. — Я, блять, би. Какого хуя вообще это внезапно всех так интересует? Я в жизни хуя не трогал, даже блять не целовался с пацанами. Какое вам, хуесосам, сраное дело до всего этого? — Да не, я же... — Ты думаешь, мне это нравится? Единственный сраный раз по ебучей ошибке додумался признаться кому-то — и что? На тебе, ни за что отпинали, блять, обхаркали, хорошо не обоссали. Хотя нет, этот гандон свой хуй бы при мне не достал, подумал бы, что отсосать захочу! — Ден, я... — И каким ебучим хуем это вообще имеет отношение к нему? Что такого моя ебучая ориентация имеет общего с ним или Алиной? Нихуя! — Да че ты на меня кричишь-то? — А ты прав. Я резко развернулся и ещё быстрее зашагал обратно, надеясь выловить Макса на том же месте, хоть шансы и были малы. Мне повезло: машина все еще была там, а Макс сидел за рулём в подавленном состоянии. — Слушай сюда... — Я дождался, пока тот откроет окно, явно не желая пускать мою пидорскую жопу на сиденье своей ласточки. — Ты, хуесос охуевший, дашь мне высказаться. Скажи мне на милость, друг мой сердечный, я хоть один ебаный раз что-то плохое твоей сестре сделал? Каким местом тот факт, что мне когда-то понравился поц, относиться к тебе или нашим отношениям? — Так ты ж пидор! Ты просто поюзал мою сестру на какой-то хуй. — Блять... — Мне пришлось сжать зубы. — Неотёсанный ты гандон, ориентаций, блять, нихуя не две. В этом мире нет деления на «нормальных» и «пидорасов». Мне, сука, нравятся и те и те! И сестра мне твоя нравится, уёбок ты этакий. Ни разу в жизни я, сука, так и не трогал мужиков, блять, потому что решил жить по-пацански. А Ник, насколько я понимаю, именно он тебе доложил, просто как-то набухал меня конкретно, и я расчувствовался. С тобой такое бывало? Я хоть раз распускал руки в твою сторону или одного из наших общих друзей? Нет? Так что ты, блять, знаешь. Врал я так, что сам поверил в свои слова. Они лились потоком, а готовое вырваться из груди сердце хуярило так, что мне закладывало уши. — Ты просто выблядок, Максон. Иди нахуй. Я отошёл от окна, дал ему секунду на размышление, на что тот закрыл окно и двинулся вон из леса. Я только сейчас смог выдохнуть и почувствовал, как отступает вся моя напускная смелость. Всё тело горело. Я опёрся о дерево и решил подумать немного о насущном. Степан был тут как тут, подслушивал, зараза. Он кивнул в сторону шоссе, и мы вдвоём побрели через деревья. Лорд решил закончить разговоры на сегодня, потому просто молча шёл рядом и поглядывал в мою сторону. Я боялся глянуть в зеркало и увидеть что-то, что перманентно изменит мою внешность в худшую сторону, будто этого не хватало. Шли мы долго. У дороги Митрофанов вызвал такси и подбросил меня до моей будки. На кой хуй ему вообще сдалось со мной возиться? Степан решил зайти «на чай». В ванной я наконец увидел результаты работы Максона: рассечённая губа, начинающие синеть синяки и лопнувший сосуд в глазу. Выглядел как ебаный Кишлак, только чуть-чуть красивее. Стоило слетать в ванну и выкурить пару сигарет залпом. Пока я был в душе, раздался звонок в дверь. Как я понял, Степан занялся самодеятельностью и решил впустить гостя. Только через пару минут я вспомнил, что обещал Энди встретиться на корте к вечеру, а значит сейчас он, злющий, решил узнать, почему это я не пришел. Еще одной проблемы не хватало. Вытерся и оделся в ту же грязную одежду — теперь ходить перед Степаном в одном полотенце стало вдвойне неловко. Тот и так видел мою сраную интимку из этой же ванной, а теперь будет думать, что я на его крысиную жопу имею какие-то виды. Мое появление быстро стерло все вопросы Энди с его лица. Лорд не потрудился рассказать о причинах моего отсутствия. И на том спасибо: пусть моей тайне осталось жить недолго — я хотя бы в последний раз посмотрю на Энди, который не смотрит на меня с отвращением. — Тебя камаз сбил? — Андрей шутил, но лицо его было обеспокоенным — большая редкость. — Ага, каМакс, если быть точным. — Я хихикнул и тут же пожалел об этом. Порванная губа решила вновь начать кровоточить. — И это он за..? — Алинка, что ж ещё. — Я пожал плечами, будто это было чем-то само собой разумеющимся. Глаза Энди почернели. Тот явно старался сдержать свою ярость, но заметна она была за версту. Мы со Степаном переглянулись. Тот пожал плечами и выхватил телефон из джинс. Ему кто-то звонил. В миг с лица Митрофанова ушла вся краска. Я сразу понял — плохие новости.