Призрак Пустыни

Тут стоит немного завернуть в психологию. У людей разная манера добиваться своего. Один убалтывает или обманывает, другой принуждает — властью, законом, авторитетом — неважно. Третий — покупает. Четвёртый — угрожает, бьёт, убивает. Но чёткой границы нет. И сочетаний полно. Я бью. Но убивать — это не моё. Я, скорей, из первой категории. Но если доведут, то из четвёртой. Сначала я решил убить Лассеров морально. В славянской колонии Рубид есть очаровательная винтажная традиция. Otkritka или пост-кард. В эпоху, когда все сообщения пересылаются электронно, рубидеры пишут картонные письма. На маленьких карточках величиной ладони в полторы. С одной стороны у карточек есть место для адреса и самого текста, а с другой — арт. Арты тематические. Есть «С Днём Рождения», есть «С Первенцем» для молодых родителей, «Желаю Богатства», «С Юбилеем», как называется у них день рождения в 25, 40, 50, 75, 100 и 125 лет. Нелогично? Ну, такая традиция. У них есть даже даты с момента заключения брака, с которыми принято поздравлять семью. От оловянной — 10 лет — до золотой в 100 лет. Ну, тут имеется некоторое основание. Поживи с одним человеком хоть пять лет и не рассорься вдрызг! Это действительно подвиг. Кроме того, у славян много праздников — церковных, коронных и датированых. Церковные — это Пасха, Великий Пост, разные «спасы», Рождество Христово. Также в Славянии живут язычники — vediten. У них свои праздники. А поскольку славяниты народ в целом добрый, то по соседству вполне уживаются приверженцы разных церквей и они ходят друг к другу на праздники обоих религий! Коронные — это дни рождения их кайзера, кайзерины, а также старшего из принцев или принцесс. Кроме того, отмечается День Военного, День Врача и — очень трогательный праздник — День Мамы. Праздник Лета — 2 июня. Золотая Осень — 2 октября. Новый Год — это уж само собой и День Возрождения — 15 апреля. Короче, не жизнь, а сплошной праздник. Ну, для кого что. Кто-то больше привержен Врачам (в этот день приветствуют и спасателей, между прочим), а кто-то Военным. Но Новый Год и День Мамы — это святое. И вот представьте какое количество otkritka печатается для всех этих случаев! Есть и грустные пост-кард — на смерть близких и домашних питомцев. Славянская почта вынуждена была ввести старые методы пересылки корреспонденции для этих карточек. Перед торжественными датами по рубидским шоссе день и ночь летят синие с белой молнией на борту автотрайны. Это миллионы карточек спешат к своим адресатам. Очень милый обычай, я считаю. Метрополия подхватила идею, но арты всё же пересылает обычным способом. Голками. Они выходят более живыми. Так вот. Я проложил курс на Альмарак, приводнился в новом их городе Тсар-Порт и направился в лавку, где продают otkritka и — вы не поверите — бумажные книги. Это мода такая, охватившая последнее время не только Славянию, но и Старую Европу. Выбирал я долго, почёсывая свой любопытный нос и предвкушая, как тощая фрау Лассер брякнется костлявой задницей об вощёный ламинат. И как пустит газы папаша покойника. Я купил карточки на смерть с траурными лентами и венком. И на богатство с огромным таким позолоченым сундуком и деревом, у которого вместо листьев росли славянские наличные деньги — ассигнации. Затем я купил специальное стило, пишущее на бумаге. Впрочем, как мне удалось убедиться впоследствии, оно также писало и на рубашке, и на стенах, и на пластике. Миленькая продавщица также всучила мне большую белую резинку, которая вполне успешно уничтожала следы шаловливого стила. Немного погуляв по городу, я сел в уличном кафе с видом на памятник военным медикам и заказал кофе-гляссе, очень вкусные бутерброды с сыром, салат из рыбы и водорослей и пару воздушных конфет. Было лето, лёгкий ветер с моря, середина четверга. Кафе пустовало, музыка из динамиков лилась тихо и ненавязчиво. Воздав должное дарам моря и дарам фермеров, я отпил кофейку и разложил перед собой карточки, стило и резинку. Вдохновение моё скрипело недолго. «Дорогая фрау графиня фон Лассер, спешу сообщить, что ваш сынуля Удо-Отто фон Лассер распрощался поначалу с анальной девственностью, а затем и с жизнью. Если бы он придерживал свой лживый язык, то мог бы и сохранить второе. Душа, Честь и Жизнь Вернера Невеля, которые отнял у него ваш холёный подонок, могут покоиться в мире». Я подписался «Рысь» и отложил карточку в сторону. Следующую, богаческую, я адресовал самому графу: «Почтенная свинья фон Лассер! Желаю вам обожраться бумажками с этого дерева, а также с тех, которые растут у губастиков, и лопнуть, наконец, от дурной жадности. Надеюсь, этот сундук послужит надёжной защитой от вони, которую вы распространяете по всей Ойкумене, провоцируя иллотов на конфликт с людьми. Рысь». Карточки я убрал в такую специальную бумажную плоскую упаковку, купленую в той же лавке, так называемый konvert. Я спокойно допил кофе с конфетами, полюбовался на очень красивую улицу, обсаженную высокими деревьями. Зелени в городе вообще было много, а мощение улиц специальным пластиком, который сохраняет приятную температуру круглый год, моя персона нашла весьма разумным инженерным решением. Вопрос доставки послания для меня вообще не стоял. Я зашёл в офис DHL в астропорту и отправил konvert как обычную посылку. И лишь после этого моя внутренняя мелкая кошка подобралась, выпустила когти и ринулась на поиски фрахта. Сладка месть, но ведь надо и есть! Фрахт нашёлся довольно быстро, а до того я ещё и приключение нашёл на свой нежный ротик и вылетел с Альмарака, чувствуя себя всесторонне удовлетворённым.

***

Вот тут парни потребовали подробностей и я изобразил смущение, хотя чего стесняться? Все тут знают — глубоко сосать не умею, но люблю до безумия. Мартин бессовестно хохотал и вопил, что ему досталась отодранная всей Ойкуменой кошка, требую деньги обратно. Пауль затащил меня на себя и продолжал я рассказ, почёсывая ушко об его грудь. При этом блондин заявил, что кошка греет, а значит вполне функционирует и нечего тут.

***

Я не торопился проверять реакцию фон Лассеров. Ясное дело, где-то две недели на доставку, неделю на осознание, а уж потом может что-то и всплывёт типа инфаркта мамыньки или падения акций «Лассерверк ГМбХ». Но дни шли за днями, а ничего похожего не наблюдалось. Я рискнул и проверил трекер посылки. Хм, статус «доставлено» ещё три недели назад. Ну и выдержка у титулованых! Неожиданно со мной связалась Китти, менеджер курорта, где я исполнил сразу две своих юношеских мечты. — Ты совсем рехнулся, Альберт! — с ходу заявила зелёно-платиновая девушка, сверкая золотыми глазами, — Зачем ты убил гостя?! Ты знаешь что тут творится?! — Рыба моя, да разве я способен кого-то убить? — лениво ответил я с некоторым возмущением, — Мой девиз любовь и деньги, а не бомбы и гранаты. — Если бы ты оттрахал какого-нибудь мажорика на аллее, я бы и слова не сказала! — заявила Китти, — Но ты пристрелил саксонского графа! — Да господь с тобой… — начал я, но Китти меня перебила. — Я не дура, Рондель! — рявкнула разъярённая девушка, — Этот тип прожил у нас полторы недели и всё было нормально! Ну, не самый вежливый гость был, но и не таких видали. Ты прилетаешь в субботу, в воскресенье он исчезает, в понедельник ты какого-то Рофата вылетаешь аж на Стрею без груза, а неделю назад весь курорт ставит на уши толпа легавых! Ты. Без груза. Да скорей ты ляжешь с бабой, чем уйдёшь пустым! Я тебя знаю! — трясла пальчиком Китти — Не лги хотя бы мне, Альберт! Ты слишком жаден, чтобы не взять фрахт хотя бы на навоз! — Мне предложили такой фрахт, что даже сри твои гости золотом, упустить его значило бы оказаться в убытке, — отпарировал я, — Китти, я не убийца. Конечно я не был убийцей! Я мстил, а это иное. — За дуру меня держишь, — Китти сощурила глазки, — За непроходимую дуру. Вчера они нашли кости и пулю. Четыре с половиной миллиметра, засела в косточке. Спасибо, что прикормил муреноров, но слава места, где могут вот так запросто грохнуть, не лучшая для санатория, знаешь ли. Это пуля из славянского армейского гаусса! — снова перешла на ультразвук Китти, — У кого ещё, кроме тебя, бродяги, он мог оказаться?! — У кого угодно! — огрызнулся я, — Китти, твои наезды смешны. То, что я там лечил спинку, когда кто-то грохнул этого болвана, ни черта не значит. У тебя там болталось с полтыщи рыл и после недавней войны славянский пистолет мог оказаться где угодно. — Альберт, я уже попросила нашего агента в Калтья-Бере впредь не давать тебе заказы, — решительно объявила Китти, — Сделай мне одолжение — забудь дорогу в Нео-Сидней в принципе. Иначе я сама вырву твои бессовестные зенки! И отключилась. Я пожал плечами и перевёл координатные точки Нео-Сиднейских портов в папку под названием «Никогда». М-да, значит письмо дошло и фон Лассеры, зная где насиловал печень сынок, ринулись искать тельце. Просмотр биржевых сводок поверг меня в шок — акции «ЛВ ГМбХ» росли. Скотина и не думала отказываться от боевого контракта! На всякий случай я выбросил «крон» в шлюз. Всё равно у той модификации надёжность была низкая. Позже я обзавёлся отличным «Кроном-М4» и уже давно при всём богатстве арсенала это один из самых любимых моих пистолетов.

***

Тут Мартин опять начал ржать и сказал, что всегда считал самым любимым моим пистолетом его природный. На это я посетовал, что из скромного робкого мальчика выросла совершенно невежественная тварь. Ибо его природный пистолет может проходить по спискам только как заправочный. Наши шуточки добили Пауля окончательно, он свалил меня обратно на диван, хохотал, как безумный, хлопал себя по животу и ляжкам. Наконец наш гигант утёр слёзы и попросил Марти заткнуться, иначе мы будем хоронить своего карго. Я посоветовал Паулю отличную затычку для ротика Мартина и тот нехорошо так улыбнулся. Мартин мило смутился, облизнул губки и заметил, что идея неплохая. Но сначала он-де хочет узнать как я дошёл до такой жизни, что начал устраивать налёты в стиле Огнебарта.

***

В общем, я понял, что жадность графа фон Лассера куда круче моей и намёков он понимать не хочет. Ну что, тогда план «Бебе» — бей и беги. Сложность состояла не столько в проникновении в воздушное пространство Нойе-Саксонии, сколько в том, что самый большой калибр моих орудий — пятьдесят семь миллиметров. Для спейса и мелких корабликов они неплохи, но в атмосфере слабы, а уж против каменных на совесть строеных особняков аристократии — вообще ни о чём. Конечно, у меня были ещё ракеты для зверей типа лёгкого крейсера. С тяжёлым я бы и закусываться не стал. Но изучив скачаный путеводитель по «живописным местам Ласкара», куда верноподданно включили и длинную домину с башенкой в серёдке, пришлось признать, что моих двенадцати штук хватит разве что пожар устроить. Я хотел не просто напугать их, а изничтожить, всадить в такие убытки, чтобы сами себе штаны листиками латали. Оплот аристократа это больше, чем просто место, где он жрёт, срёт, ебёт и мрёт. Там стоят серверы его предприятий и карманных банков. Там хранятся все доки на собственность и капитал. Там находятся символы его прав — гербовый щит и знамя. Вот только первые два пункта из этого списка обычно размещают в подвале. Это удобней из соображений как технических, так и безопасности. Если серверы будут разрушены, фон Лассеру в жизни не выбраться из нищеты. Наша аристократия — это клубок ядовитых змей. Они живо захватят его заводы и земли, мотивируя грабёж тем, что доказательства собственности утрачены. Есть, конечно, возможность вернуть имущество и без доков, но это очень долгий и дорогой судебный процесс. Короче, фон Лассеру в любом случае придётся пожалеть об отмазке сынка от тюрьмы за убийство Невеля. Но как же обрушить весь дом? И вот тогда я налил себе не вина, а кофе с молоком и тремя кусочками сахара. Сладкое стимулирует мозг. «Рысь» шла на интелпилоте в пустом ледяном мраке, в трюме глухо бормотали стальные чушки и замороженые фрукты в кубических коробках. А её хозяин и капитан пил кофе и размышлял. И придумал. Он всё-таки был механиком, этот рыжий чёрт, страстно любивший тёмно-русых пацанов белой расы. А ещё он понимал двигатели. И спейсшипы.

***

Я сбросил груз, сходил в сауну и бордель, написал завещание и оставил его у нотариуса К.О. Тимкеля в Бурбоне, Ново-Швеция. Так что знайте, если что — оно там. После этого я вылетел к Альстару-Второму, решив, что в любом случае мои долги погашены и жить дальше не особо и надо. Я шёл сквозь ледяной спейс и ни о чём не беспокоился. Я спустился к обратной стороне планеты, где — разумеется — никому и в хер не упёрся. На высоте тринадцать миль я выставил на навигатор координатные точки и понёсся над океаном в облаках. Я заходил на Нойе-Саксонию со стороны Хребта Вигеля, через захолустный лесистый Йенвельд. ПКО меня заметило, вот только им надо было пройти четыре тысячи миль, а мне — пятьсот. В предрассветных сумерках я вылетел к Лассельверку на высоте всего лишь двести метров. Уж не знаю успели они проснуться или нет, спейсдвижки в атмосфере — очень громкая штука. Едва я разглядел в утреннем тумане зубчатую стену, всю в острых шпилях с красно-чёрными флажками, так сразу рванул штурвал на себя и дал полную тягу тормозным дюзам на днище. Скорость была — восемьсот миль в час. «Рысь» задрала свой плоский нос, секунд пятнадцать летела по инерции, стоя на хвосте, а затем меня выбросило из кресла вместе со всей ремённой системой и частью сидушки. Корабль пошёл назад и вверх, прочь от поверхности. Движки ревели, как не знаю кто. Я лежал на двери рубки и в глазах плясали цветные пятна. А монитор нижнего обзора показывал огненный смерч, катящийся по земле. Плазма. Раскалённые до невероятной температуры частицы материи. Самое страшное оружие любого корабля. Если уметь. И соображать в инженерии. Кое-как я добрался до останков кресла, перевёл тягу на маршевые движки и рванул в ледяной спейс, содрогаясь от злорадного хохота. Это тебе за слёзы пацанов, которых результат выделения твоего хуя гнобил, избивал и ломал им души. В общем, я удрал от истребителей и ушёл в ледяной мрак. Надо было купить где-нибудь самое лучшее кресло. Заслужил, я считаю. Ньюсы подтвердили мой расчёт — Лассельверк выгорел не просто дотла, он перестал существовать. Дикий жар расколол камни в щебень. От серверов и обитателей замка не осталось и пепла. Вот, собственно, и всё.

***

Мартин перебрался через Пауля, молча лёг на меня, обнял крепко-крепко. И поцеловал. В сухие губы. И показался мне тот поцелуй жарче плазмы. Такие дела. А потом мы уснули. Сбившись в клубок из трёх измученных тел. Тяжёлый, всё-таки, выдался денёк, что ни говори.