Красное дерево

      А между тем кувшины с вином ходили по кругу, охотники пели песни, посередине площади запылал костер. Даже монах отложил свое учение и взялся за баранью ногу. Небо из голубого стало синим.       Расти смотрел на танцующие пламя, полуприкрыв глаза. Горечь прошедшего дня притупилась. Линд куда-то пропал, и Расти не хотел думать куда и с кем.       Искры костра взметнулись над площадью, осели на темный горизонт и не погасли. Расти моргнул раз-другой, протер глаза, а потом Хаген, сидевший рядом поднялся, и поднялся Горнвальд, а за ними остальные.             Искры вспыхнули особенно ярко, понеслись вперед, и внезапно Расти понял, что это не искры, а факелы всадников на дороге. И что незнакомцы уже близко и их целый отряд.       В оцепенении люди смотрели, как взмокшие лошади вынырнули из низины, взлетели на холм, пронеслись по главной улице и ворвались на площадь. Человек десять-двенадцать, в латах с мечами, на сильных высоких конях. С гербом Гнезда лорда Веро, повелителя Видимых земель, который Расти видел до сих пор лишь на обратной стороне золотых монет.             Впереди ехал седой вояка, видимо, командир, с непокрытой шлемом головой и жестоким шрамом через левую щеку. А чуть поодаль, на белом жеребце, юноша. В изящном дворцовом дублете, словно он вовсе не нуждался в защите. Черноволосый с пронзительными голубыми глазами и надменным взглядом.       Староста увидел юношу и побледнел. — Милорд, — пробормотал он, — какая честь, какая честь… И во сне не мог представить…       Юноша старосте не ответил, а старый вояка наоборот — пришпорил коня и вылетел вперёд. Лошадь толкнула старосту, тот отскочил, прытко для своих колец. По губам юноши пробежала тень улыбки. — Где тот, что зовёт себя кузнецом — Горнвальдом из Редхолда? — выкрикнул седой вояка.       И Расти увидел, как Горнвальд шагнул вперёд. Но в отличие от старосты, не было в его лице ни страха, ни подобострастия. — Чем могу услужить таким сиятельным господам?       Юноша опять улыбнулся. Было в нем что-то от кошки, которая любит катать мышь лапой по полу прежде чем сожрать. — Сам знаешь, — мягко сказал он. — Ты старался услужить Горнвальд, но не вышло. Твой сын. Где он?       Расти хотел невольно попятиться, но скамья не дала. С десяток пировавших крестьян уставились на него. Вояка заметил эти взгляды и указал на Расти пальцем. Три солдата тут же выпрыгнули из седел. Горнвальд встал перед ними. — Зачем вам мой сын? — Мне? Мне он не нужен. Совсем.       Юноша тоже спешился.       Отчего-то Расти казалось, ни с кем другим юноша не стал бы говорить. Он и на старосту взглянул как на жалкое насекомое. Но Горнвальду почему-то отвечал: то ли развлекался, то ли… Расти не мог найти ответ. Он хотел подойти, хоть живот скрутило от страха, Горнвальд жестом заставил его замереть на месте. — Нет. Стой где стоишь. — Значит ли это, что ты отказываешься повиноваться мне, Горнвальд из Редхолда? Мне? — Зачем вам мой сын? — Он нужен не мне, — повторил скучающим голосом юноша. — Привезти его — приказ нашего общего господина: лорда Веро. Повелителя всего зримого. Или ты и ему не желаешь подчиниться?       Староста выдохнул: то ли со всхлипом, то ли с присвистом. На Расти он смотрел с нескрываемой злостью и, казалось, будь его воля, уже давно бы сам за шкирку притащил бы всадникам, не разбираясь зачем. — Лорд Веро вправе получить все, что пожелает, даже моего сына, — согласился Горнвальд. И Расти пробил холодный пот. — Если он сам явится сюда и потребует, глядя мне в глаза. Иначе, даже вам, лорд Нейрис, я скажу «нет».       Испуганный шепот всколыхнулся над площадью. Люди раздались, не желая даже стоять рядом с Горнвальдом. — Я говорил, — встрял седой вояка, — он не отдаст мальчика.       А тот, кого именовали лордом Нейрисом только коротко и спокойно ответил: — Теперь я вижу.       А потом привычный уклад раскололся надвое, и Расти так и не понял, когда все произошло, потому что внезапно, там где спешился юноша, в белом свечении возник дракон величиной с сарай. На черной чешуе отражались отблески факелов. Рогатая морда на длинной шее посмотрела на Расти. Дракон взревел и расправил широкие крылья. Он был прекрасен. — Беги, — истошно крикнул Горнвальд.       И Расти будто облили колодезной ледяной водой. Он выскользнул из-за стола и бросился бежать. Висок опалило жаром, не веря себе, Расти краем глаза увидел струю белого пламени, окутавшего соседний дом. Соломенная крыша превратилась в одно мгновение в факел. Истошный женский крик взвился над площадью. Дракон взлетел. Расти чувствовал себя клопом. Он бежал, петляя. Зарево позади освещало ему дорогу. Крики и вопли ввинчивались в уши. За огородами Расти обернулся. Горнвальда видно не было. Не было видно и Линда. Несколько крыш пылали. Фигуры в латах бросались на людей кидались в дома, бегали по улице, выбивали двери, искали, куда делся Расти, не залез ли в погреб, не решил ли отсидеться в сарае.       Тень спикировала с неба. Ударом хвоста дракон разбил в щепу повозку, убил лошадь. Огонь превратил дом в костер.       Люди бежали к лесу. Дракон упал перед ними, преграждая дорогу. Расти бросился прочь, стараясь пригнуться как можно ниже и быть как можно незаметнее. Прокрался вдоль амбара с зерном, нырнул в канаву, по-пластунски прополз между огородами и, уже выскочив на поле, припустил к лесу изо всех сил.       Разве можно убежать от дракона? Перед драконом можно упасть на колени и молить о пощаде. Но сейчас ее не будет, понял Расти. Понял по запаху горелого мяса и крикам. По тому, как не церемонились солдаты. По крику Горнвальда — «беги». И тому страху, который впервые за всю жизнь услышал в голосе приемного отца.       В чем он провинился? Расти не знал. Где-то там, возможно, погиб Горнвальд или Линд. Может, прямо сейчас они горели заживо… Из-за него? В чем он виноват, если кого-то из драконьего выводка послали за ним?        Ветки били Расти по лицу, но он не останавливался. Ему чудилось, над головой хлопают крылья, и вот-вот драконий огонь испепелит его на месте.       В конце-концов, из-за деревьев показался изгиб лесного ручья. Расти рванулся к нему, но подскользнулся на влажной глине. Одна нога подвернулась, вторая поехала вперёд. Расти упал, кубарем скатился в овраг, пытаясь хоть как-то прикрыть голову руками. Пару раз ударился ребрами о торчащие камни, высадив воздух из грудины, и под конец приложился затылком об корягу. В глазах взорвались звёзды, а потом все помутнело, Расти попытался встать, но тело его не слушалось. Глаза ослепли, руки задрожали, и он упал навзничь на траву без сознания.