Последний рубеж

Мэвис Владиславовна вытащила из-за пояса нож своего мужа и воткнула его в столешницу. Советчики, пусть и знали особенности своей начальницы, вздрогнули, испуганно посмотрели на Повелительницу, которая долго не отводила взгляда от покачивающегося из стороны в сторону оружия. Мэвис сжала в кулак правую ладонь, призывая голубые пылинки, осевшие на рукояти ножа и видимые только ей, вернуться на своё законное место, то есть на её пальцы. — Это уже третье за месяц выступление. — она потёрла переносицу, обдумывая свои дальнейшие действия. Недовольные режимом монстры устраивали демонстрации, требуя незамедлительного свержения власти. Первый раз они гуляли по площади вокруг памятника Объединителю, выкрикивая слова: «Долой вампиров, да здравствует власть монстров». Их быстро разогнали, а некоторых повесили прямо на площади, под памятником. Второе шествие прошло возле Брана, где жил Престолонаследник, выехавший в толпу на лошади. Он выстрелил из пистолета, подаренного ему Даукусом Сативусом, в воздух. Монстры разошлись так же быстро, как и собрались. Третье же выступление затрагивало Совет вампиров напрямую. Мэвис понимала, что дальше тянуть некуда, и если они с Лукасом не предпримут каких-либо действий, то им придётся в лучшем случае под натиском граждан уйти с постов, а это было бы то самое падение в грязь лицом, которого так боялась Мэвис Владиславовна. В худшем же — смертельный исход для обоих супругов. Мэвис ещё раз посмотрела на копию карикатуры, искренне не понимая, почему Лукас посмеялся с их изображения, подняла глаза на супруга и сказала: — Господин прокурор, вы должны найти всех причастных к митингам. Отчёт о проделанной работе должен быть у меня на столе через… — она перевела взгляд на календарь, пытаясь дать мужу побольше времени, но и при этом не сильно затягивать ход расследования. — Мэвис Владиславовна, я думаю мне хватит две недели. — Лукас поправил красный галстук. Мэвис кивнула на его слова и поставила Печать на очередном приказе. Буквально через полчаса Лоуренс, вместе со своими сотрудниками едет в одно из потенциальных секретных мест демократов. — Почему ты думаешь, что они могут быть именно здесь? — Линнет шла рядом с отцом, который нервно курил очередную сигарету. Отец выкинул окурок в урну, достал из внутреннего кармана рабочего пиджака, к воротнику которого была привешена брошь в виде кружочка с большими буквами: «ВСПТ», серебряный портсигар, подаренный ему семьёй на день рождения с выгравированной надписью: «Лучшему папе и дедушке от детей и внуков», открыл его, но сигарет в нём не обнаружил. Линнет протянула папе свои, тот достал из другого кармана спички, открыл коробок, вытащил из него спичку, чиркнул ею, поднёс пламя к сигарете, торчащей изо рта, потушил огонь, открыл коробок с другой стороны и кинул жжённую спичку к таким же чёрным головкам. — Такие монстры, как демократы, могут пребывать только в таких заведениях, как «Красный бархат». — докурить он не успел, пришлось выкинуть сигарету в урну после первой затяжки. Верховный Средний Прокурор толкнул дверь в обитель разврата, тут же ощутив весь тот смрад, стоявший в борделе. Запах дешёвых духов смешивался с ароматами, если так можно было назвать вонь, исходящую от посетителей притона, создавая невыносимую тошнотворную смесь. В своё время Лоуренс, служа на должности, которую сейчас занимала его дочь, закрывал по приказу Повелительницы такого рода заведения, но до конца дело довести не удалось, а если даже все дома терпимости и закрылись, то спустя время появились новые бордели. «Красный бархат» был одним из самых приличных борделей Макабрии. Девушек проверяли на заболевания, во всяком случае клиенты, видя криво повешенную табличку при входе «У нас нет ВИЧ», надеялись на это. Выбор пал на данный публичный дом именно по этой причине. Навряд ли демократы хотели бы помереть не за благое дело, а от грязной девки. «Где спрос там и предложение. Не бывает одного без другого. Это распространяется на все сферы жизни, и как бы нам, родная, с тобой не хотелось, чтобы данное явление затрагивало только то, что в нашем с тобой понимании, прилично, это невозможно.» — сказал Лукас как-то Мэвис, прижимая её к себе в супружеской постели. Сотрудницы, завидев Господина Прокурора, приняли более менее приличные позы, то же самое можно сказать и о посетителях. Георгий тяжело вздохнул, предчувствуя озорной взгляд отца, в котором, если присмотреться, то можно было увидеть великое разочарование за сыновье увлечение. Он первый подошёл к отцу и сестре, шедших впереди остальных сотрудников. — Непонятым романтикам привет. — отец и сын пожали руку. — Привет, папа. — Гоша поправил очки, кивнул в сторону Линнет. — Что-то случилось? — Про демократов слышал? — Линнет брезгливо осмотрелась. Она никак не могла понять женщин, работающих здесь. Неужели им настолько некуда деваться, что они готовы торговать своим телом и ложиться под… Да хотя бы того толстого старикашку, бесцеремонно ласкающего грудь одной юной девы. — Естественно. — Гоша уловил взгляд Линнет, дама помахала Георгию пальчиками, уходя вместе с посетителем в комнату. — Видал кого-нибудь подозрительного? — Лукас почувствовал дикое желание закурить. — Видел, — протянул Георгий, чувствуя на спине взгляды любовниц. — когда сюда заходил. — вампир махнул девицам рукой, те, смеясь и обсуждая постоянного клиента смылись за старым и увядшим фикусом, а Гоша вернул взор на родителя. Отец поджал губы, но в мгновение изменил свой взгляд, продолжая строить из себя шутника-затейника. — Они шли, кажется, туда. — Линнет вскинула бровь, заметив, к огромному своему сожалению, как один довольно-таки пьяный вампир подходил к ней. Гоша выставил руку, что-то бросил, прекрасно скрыв раздражение к развратнику, тот поспешил уйти, одаривая дочь Лоуренса самым ошарашенным взглядом, какой только мог выдавить из себя. — Там недалеко есть паб, — продолжал Гоша разговор с отцом и сестрой, пока сотрудники прокуратуры прочёсывали всё заведение вдоль и поперёк. — «Гадкий утёнок», как-то так. — он подошёл к запотевшему оконцу, протёр его ладонью и указал родителю направление. — Знаю, знаю. — наклонился Лукас к кружочку, начинающему снова покрываться конденсатом. — Пап, — Лукас поднял голову на сына. — только давай без нравоучений. — просит он отца, не желая выслушивать очередные лекции про разврат. Гоша сложил руки в карманы своих синих джинс, в которые была заправлена красная клетчатая рубашка. Лукас ухмыльнулся замечанию сына: — Ладно, — скрывая разочарование и придавая говору извечную юморную манеру, согласился Лукас. — непонятый романтик, не буду, но это только потому что сегодня у меня нет на это времени. — он постучал пальцем по своим наручным часам. — Кстати, вы же собираетесь к Деннису? — на этот раз он обращался уже и к дочери. — Разумеется. — кивает та, но как-то сдержанно. Папа улыбнулся ей, уловив в лице дочери скрытую тревогу, кивнул Гоше. Тот сказал, что они с Эдуардом обязательно приедут посмотреть на племянника и двоюродного братика соответственно. — Так, — Лукас оборачивается на одного из сотрудников, который подошёл доложить, что ничего незаконного, если не считать самого заведения, в котором они сейчас находились, не обнаружено. — сейчас идёте в «Гадкого утёнка», завтра жду на своём столе доклад. Сотрудники поклонились Господину Прокурору. Лукас и Линнет вышли на свежий воздух. Отец потянулся за сигаретами, но быстро вспомнил, что они кончились. Линнет закурила сама и протянула сигарету папе. — Тебя явно что-то беспокоит. — Лукас смотрел, как его дочь по-отцовски убирает спички, затянулся и стряхнул пепел в урну. Линнет качнула головой, пытаясь правильно сформулировать мысль. — Вовка? — голос деда выражал глубочайшее беспокойство по дражайшему внуку. — Нет, пап, — Линнет улыбнулась и посмотрела на отца сквозь сигаретный дым. — с ним всё в порядке. Дело в другом. — она вновь затянулась, глядя в землю. — Помнишь 197 дело? Лукас кивнул. Как он мог не помнить? Дело 197 касалось убийства его зятя Уильяма Коллинза. Он успел за свою относительно короткую жизнь понабрать долгов, за неуплату которых и пал смертью «храбрых», как иронично замечал его тесть, не высказывая дочери, что её муж полный идиот и даже больше. — Ко мне приходил тот, кто давал ему деньги. — Линнет потушила сигарету об урну и выкинула окурок в неё же, облокотилась на стену здания, сложив руки на груди.

***

— Да, твою мать. — вырвалось у Великой Княжны Тьмы, когда слуга своим стуком в дверь едва не разбудил её сына. Она положила ладонь на Вовину грудь. Малыш крепче прижал к себе своего плюшегого крокодила, подаренного дедушкой в тот самый день, когда мальчик родился, и не проснулся. Линнет встала с его кровати и пошла к слуге, который доложил ей о приезде некого Георга Смитта. — Он мне писал об этом, но подробности мне не известны. Вы первый, кто за эти 5 лет вспомнил о долге. — Линнет провела Георга, державшего в руках свою шляпу с большими полями, в столовую, приказав слуге приготовить им с гостем чай. — Что вам известно? — настойчиво поинтересовался Смитт. — Только то, что Уильям проиграл n-ю сумму в покер. — герцогиня на секунду задумалась, вспоминая последнее письмо, полученное ею незадолго до смерти мужа. — и всё. Ни сумма, ни тот кому он должен мне не известны. — с сожалением проговорила она — В таком случае, я вам всё расскажу. — криво усмехнулся барон, видя как его слова задевают собеседницу за больное. Линнет пусть и старалась не подавать виду, но веко всё равно едва заметно подрагивало. Вампиры сели за длинный стол, на котором уже стоял заварной чайник и две кружки из одного сервиза, изготовленного на мануфактуре Уильяма Коллинза. Линнет разлила чай, махнула рукой, требуя рассказа. Георг сделал глоток и заговорил: — Дело в том, что сделка, которую хотел заключить герцог, провалилась. — Линнет кивнула. Об этом ей писал муж в последнем письме. — После этого мы пошли в казино, сыграть в покер и как-то развеяться. Уильям с горя поставил на кон всё и даже больше, и в итоге проиграл. — Смитт достал из внутреннего кармана пиджака записную книжку и карандаш, открыл на случайной странице, что-то записал и придвинул к хозяйке. Линнет пододвинула запись ближе и несколько секунд молча смотрела на цифры, выведенные аккуратным почерком барона Смитта. Тем временем Смитт достал из другого кармана сложенный вчетверо листок и держал его меж указательным и средним пальцами. Как только герцогиня отошла от первого шока и посмотрела на него, он небрежно бросил ей листок. — 4 млрд 543 млн 113 тыс 069 лей? — произнесла она, смакуя каждое слово, пытаясь понять ошиблась она или нет. Барон кивнул и попросил Линнет ознакомиться с другой информацией. Женщина развернула лист. Это был договор, по которому Тёмный герцог Уильям Коллинз обязывался вернуть данную сумму барону Георгу Смитту в течение 5 лет, в случае неуплаты, всё имущество, то есть поместье, где сейчас жила Линнет, мануфактура по производству керамических изделий и «по-мелочи», передавалось Смитту. — Через 2 недели эта сумма должна быть у меня на столе. — он постучал пальцем по записной книжке. — Иначе… — он не успел договорить, Линнет его перебила. Впрочем, именно на это Смитт и рассчитывал — Уильям не мог подписать этот договор, условия слишком… — Линнет подавила панику, глубоко вдохнув воздуха, наполненным ароматом чая. — Герцогиня, — перебил её барон. — мне известно, что вы опытный юрист и в данный момент являетесь экспертом-криминалистом и довольно-таки часто выезжаете на дела вместе с Верховным Средним Прокурором, — он чутка улыбнулся, кивнул головой в сторону женщины, та подтвердила его слова, подавив желание отвернуться от кредитора. — вы должны видеть, что данный документ имеет полную юридическую силу, ведь он официально оформлен, есть название организации с её печатью, которая предоставляла нам свои услуги. — он посмотрел на Линнет так, словно пред ним сидела школьница, а не мать, но Коллинз не обратила на это внимания, изо всех сил сохраняя деловой вид, хотя, ладони покрылись испариной, и дело было отнюдь не в горячем чае. — Я это вижу. — кашлянула Линнет, делая вид, что смирилась с судьбой. — Просто Уильям не мог согласиться на это. — в голосе промелькнуло сомнение. — А что, если я скажу, что он подписал договор, не глядя. — Георгу явно по душе было ставить Великую Княжну Тьмы в неловкое положение. Он криво улыбался, скаля клыки, бегал взглядом по лицу, которое женщина старалась держать, но выходило у неё плохо. Линнет пожала плечами. Где-то в глубине души она понимала, что Уильям мог так сделать. Думать наперёд он никогда не умел. — По закону, который между прочим подписала ваша мать, право наследования имеет старший ребёнок или супруг/супруга. — Линнет согласно кивнула. — Если мне не изменяет память, Уильям успел вас осчастливить незадолго до своего убийства. — проговорил он так, будто сам недавно узнал, что Коллинз был семейный вампир, если его так можно было назвать. — До 118-летия Владимира поместье и мануфактура находятся в моём распоряжении. — в полной уверенности сказала женщина, не смея отводить от кредитора взгляд. — Это тоже один из законов моей матери. — Линнет отодвинула в сторону давно остывший чай, приложила палец к подбородку, обдумывая своё положение. Так-то он прав. Долг есть долг. Его даже подтверждают официальные документы. Отпираться? Можно попробовать пересмотреть дело Коллинза, но толку-то? — У меня есть часть этой суммы. — «очень малая» добавила она про себя. — Мне не нужна часть, мне нужно всё через 2 недели. — отрезал Георг и вскочил со стула, залпом допил чай, надел шляпу, поклонился и испарился. Линнет встала из-за стола и направилась в кабинет, некогда принадлежащий Коллинзу. Там она села за стол, предварительно достав из сейфа дело об убийстве Уильяма. Занимался расследованием Джорж Лин Барс — верховный прокурор Тьмы. Он пришёл к выводу, что Уильяма убили люди, дабы снова нарушить перемирие между Тёмным и Светлым миром. Не будь Вилли зятем Верховного Среднего Прокурора да самой Повелительницы Тьмы, дело бы замяли. Всё-таки положение и родственные узы определяют многое. В этом в очередной раз убедилась Линнет, когда дело Коллинза закрыли раньше, чем дело какого-то там Птушкина, убитого годами раннее. Видимо слишком торопились. Герцогиня Коллинз, в девичестве Лоуренс имела большие связи и авторитет в прокуратуре, куда пошла работать по стопам отца. Сейчас она пребывала в декретном отпуске, но изредка ей приходилось выезжать на труп. Но когда речь заходила о деньгах, то Линнет не могла похвастаться своими миллионами, которых не было. На жизнь хватало. У неё в доме было порядка 50 монстров прислуги, которым платили достаточно хорошее жалование, её сын всегда был одет, умыт, накормлен, да и сама герцогиня имела в своём гардеробе немало хороших нарядов из натуральной ткани, а также драгоценности. Думая о том, откуда взять недостающие 3 миллиарда, Линнет теребила бабушкино кольцо. Но в ломбард она понесла не его. Все украшения, которые она надевала всего лишь один раз в жизни, за исключением золотого кольца с бериллом, которое она носила ежедневно, в сумме дали около 500 тысяч.

***

Сказать, что Лукас был не удивлён, узнав про долг зятя, ничего не сказать. Он изначально был против его авантюры брать деньги где попало и не пускать их в дело. Как итог: мануфактура простаивает без дела, а его жена должна найти за кратчайшие сроки неподъёмную сумму. Если уж копать ещё глубже, то можно понять, что граф вообще не хотел, чтобы дочка выходила за Уильяма замуж. Он даже закинул чайный сервиз, подаренный зятем в ночь знакомства, на чердак и не вспоминал о нём все эти годы. Лукас считал Коллинза маменькиным сынком и переубедить его не смогла даже Мэвис, которая лишь в одном вопросе, из перечня тем, касающихся их зятя, была солидарна с мужем. Их сватья, узнав о смерти своего единственного ребёнка, обвинила во всех смертных грехах Линнет, которой наравне с Маргарет было нелегко переживать потерю Уильяма. И Дьявол с невесткой, Мэвис и Лукас не понимали, почему Маргарет разорвала связь с единственным, что у неё осталось после сына, с внуком Владимиром. — Могу дать тебе сколько-то, но всё равно этого будет мало. — он снова закурил. — Спасибо, пап. Мне сейчас даже сущая копейка нужна. Я обязательно верну. — Линнет затянулась, выпустила клуб дыма ввысь, принимая в душе правоту отца насчёт её брака с Коллинзом. Отец махнул рукой, мол не думай пока об этом. Он знал, что дочь держит своё слово. -Давай я тебя отвезу домой. — предложил он, идя к прокураторе и садясь в машину.

***

Лукас усаживает Вовку себе на колени. — Смотри, какой страшный крокодил. — дедушка тыкнул ребёнка в нос игрушкой. Вова рассмеялся, хватая крокодила и прижимая его к себе. — Дедука, смори. — внук спрыгивает с дедушки и бежит к корзине с игрушками, крокодил явно мешал ему взять новую машинку, поэтому он кинул зверя прямо дедушке в руки. — Опа, поймал. — Лукас улыбался. Он всегда улыбался, видя счастье на лице дочери и внука. Лоуренс перевёл взгляд на опечаленное лицо Линнет. Она сидела в кресле-качалке и о чём-то глубоко задумалась. — Дочка. — ласково позвал он. Герцогиня встрепенулась, посмотрела на Вову, показывающего деду игрушку, и улыбнулась. Но мысль, что нужно заняться восстановлением фабрики мужа не покинула её голову. Наоборот, она ещё больше засела в её больном мозгу. Лукас взял машинку из рук Вовки. Дед на секунду замер, вспоминая точно такую же машинку среди игрушек другого Владимира. Линнет увидела отцовскую заминку, быстро догадалась с чем она связана. Будучи ребёнком она любила спать в родительской спальне, развалившись на кровати, как звезда. У мамы на тумбочке стояла рамка. Она не раз видела фото Денниса, обнимающего какого-то мальчика, и Линнет спросила, что это за ребёнок. Родители рассказали, не вдаваясь в кровавые подробности, которые Линнет узнает, изучив 97 дело в первый год работы в прокуратуре. Она очень впечатлилась историей мальчика Вовы, поэтому, когда у них с Вилли встал вопрос об имени для сына, Линнет ни на секунду не задумывалась. Пусть она и говорила, что имя Владимир звучит гордо, ей было известно откуда растут ноги. Лукас спал, перевернувшись на левый бок. Ничто не могло потревожить покой мужчины, разве только дочка, решившая, что сегодня она не хочет спать в обнимку с плюшевым медведем — подарком от дяди Виолера. Детские ножки аккуратно ступали по ковру. Девочка подкралась к отцовской стороне кровати, рассматривая папино лицо, невидимое в темноте. Линнет нажала на его нос, словно на кнопку вызова, но Лукас только поморщился, смахнув с носа прикосновение дочери. Тогда Линнет, еле сдерживая улыбку, дёрнула отца за усы. Лукас снова не подал признаков жизни, переворачиваясь на спину. Дочь уже было обиделась, но отступать не собиралась. Она подпрыгнула, зацепившись ручками за край кровати и забралась на неё, оказываясь рядом с головой папы. Линнет залезла на родителя и развалилась на его груди. Но долго лежать без движения было невыносимо тяжело, поэтому девочка стала вертеться, принимая более удобную позу. Тут-то Лукас и проснулся. — Это ж кто там шевелится? — приоткрыл он один глаз. — Что за паучок такой? — мужчина схватил дочку и положил её между собой и женой. Мэвис вздохнула во сне, но не проснулась. Лукас приложил палец к губам призывая дочурку к тишине. Линнет улеглась в ямке между родителями, но засыпать не собиралась. — Папа, — шептала она, послушавшись Лукаса и решив, что будить маму не стоит. — расскажи сказку. Лукас погладил девочку по волосам, наклонился к ней, спрашивая: — Какую сказку ты хочешь услышать? — в дневной тиши их голоса были очень хорошо слышны. «Странно, — думал Лукас. — отчего же Мэвис так и не проснулась.» Мать перевернулась лицом к мужу и дочери, подложив одну руку под подушку. — Про мальчика. — улыбнулась Линнет, переворачиваясь к маме, вот только смотрела она не на лицо женщины, а на чистый лик Владимира, фотография которого уже много лет стоит на прикроватной тумбочке Мэвис. — Давай потом. — Лукас кладёт руку на тельце дочери, закрывает глаза, надеясь, что её любопытство спадёт. Так оно и случилось. Девочка уснула под крепкой отцовской рукой, но забывать об обещании не стала. Линнет сидела на скамье возле могилы брата. Она ещё не умела читать, но смысл записи на камне был и без этого понятен. — Вову убили, когда он был совсем ребёнком. — отец стоял перед могилой, держа в руках недавно купленную машинку. — Сделал это человек. Мы с мамой тогда ещё даже и не думали, что взойдём до таких вершин. — мужчина прислушался к голосу ветра. Мэвис подошла к ним, встав за спиной мужа, глядя из-за его плеча на камень. Мужчина встрепенулся и продолжил. — Его смерть стала для нас с мамой поворотным событием, изменившим всю нашу судьбу. — чутка поворачивал голову в сторону жены и, получая положительный кивок от супруги, продолжал рассказывать Лукас. — А за что Вову убили? — Линнет посмотрела на могилу, вспомнила фотографию, которую она видела и не раз, размышляя о мотивах, побудивших нехорошего человека избавиться от ребёнка. Мэвис сильнее сжала змеиную голову, надеясь, что на вопрос ответит именно муж. Он понял её без слов. Хватило одного лишь негромкого выдоха в его спину. — Знаешь, дочка, — Лукас не скоро собрался с мыслями, переворачивая машинку в руках. — есть такие люди, которые пусть уже и выросли, но в душе остались детьми. — Линнет подняла глаза на папу, не совсем понимая к чему он клонит. Мэвис заметила во взгляде дочери глубокое впечатление от рассказа. — Стоит отнять у них игрушку, они бросаются на пол, требуя вернуть её. И это единственное, что они делают, а проблема-то не решилась. — Лукас сделал шаг к дочери, помог ей спрыгнуть со скамьи и дал в руки машинку. Линнет некоторое время постояла перед могильным холмиком, переваривая информацию. — То есть у этого человека Вова забрал игрушку. — Мэвис прислонила ладонь ко рту, подавляя материнский стон. Лукас приобнял её за плечо, обдумал ответ. — Можно и так сказать. — хрипло произнёс он. Линнет опустилась на колени перед могилой и положила на неё машинку, поправив букетик, который папа возложил до этого. Отучившись в Университете Тьмы, Линнет пошла по стопам отца в Прокуратуру. Лукас назначил дочь помощником эксперта-криминалиста Джорджа Кернера. Но вскоре дочку пришлось понизить до архивариуса. Кернер докладывал, что при очередном выезде на труп Линнет совершила непоправимое — оставила собственные следы на месте преступления, что затянуло расследование, из-за чего долгий период времени считалось, что оборотень, будучи в стельку пьяным, выпал из окна не сам, а ему помогли. Посадили невиновного, у которого по завершении расследования попросили прощения, но наказание неосторожному помощнику всё же дали. Линнет сидела в пыльном архиве. Слева, справа, спереди, сзади, кругом одни стеллажи с папками с делами — уголовные, административные, жёлтые, красные, синие. Редко кто приходил сюда. Два раза за смену заглянет какой-нибудь работник Прокуратуры, пробежится взглядом по папкам, плюнет, поняв, что то, что ему надо искать будут долго и уходит восвояси. Линнет откровенно скучала, листая всякие дела про грабёж, хищения. Хотелось мяса и крови. И это желание стало поворотным в её карьере. Девушка прошлась вдоль стеллажей, вчитываясь в номера дел. Вот она доходит до полки с делами, которые связаны с родом. Она остановилась. Долго думала, какое бы дело ей почитать. Волка, который убил её деда, человека, избавившегося от бабушки Марты. Нет, это слишком просто и неинтересно. Она пробежала глазами по серым папкам, заметив, что одна из них выделялась, не цветом, а надписью.

«Дело № 97 СРОЧНО» — гласили чёрные буквы.

Линнет, недолго думая, взяла его с полки и направилась к своему столу. То же лицо, что и на фотографии в родительской спальне. Имя, выведенное почерком отца, протокол, составленный его товарищем, а на тот период времени и вовсе начальником — Генри Локаном. И фотографии. Девушка сглотнула, рассматривая цветные изображения того, что осталось от ребёнка. Тельце с воткнутым в него топором, чуть поодаль отрубленные три конечности: две руки и одна нога. Другая запечатлена на соседнем снимке. Линнет замерла, боясь перевернуть лист, уже представив себе следующие фотографии. Но она всё же решилась. Остатки Владимира лежат на столе судебного медика. Мужчина сложил его «как конструктор» — стояла рукописная подпись. Мурашки пробежали по спине, когда Лоуренс читала заключение Тоббиаса Хотторна. Но они были ничем по сравнению с комом, который встал поперёк горла, когда архивариус увидела имя убийцы. Отцовские слова, которые она смутно помнила, отдались эхом. Убить собственного сына мог не человек и не монстр, а настоящее чудовище, лишённое здравого рассудка. Линнет с трудом дочитала дело № 97 до конца. Оно оставило в её душе огромный отпечаток, в виде решения назвать сына в честь покойного дяди. Дяди Вовы. Родители не были против того, чтобы их внук носил имя покойного дяди. Наоборот, для них это был некий символизм. Лукас ещё недолго поиграл в машинки с Вовочкой и решил, что ему пора ехать домой.

***

Через пару дней всё семейство собралось в Бране. Бабушка и дедушка нянчили ещё одного внука. Вова играл с Эдуардом, вернее Эдуард его развлекал: корчил рожи, даже пугал. Маленький герцог на это только заливался детским беззаботным смехом. Линнет и Эйвери болтали о детях, о жизни. Линнет поделилась с подругой своей проблемой, та пообещала помочь. Деннис с Георгием опять о чём-то спорили, но то и дело смеялись, похлопывая друг друга по плечу. Гоша едва заметно поглядывал на Эйвери, глаза затуманены, разум затуманен. Лёгкий древесный запашок исходит от вампира. В гостиную зашли старшие внуки Мэвис Лилит и Александр. Деннис подошёл к детям и стал нахваливать их: — Саша у нас решил всерьёз заняться медициной. — опустил он руку на плечо сына. — Лилит же приняла решение пойти в политику. — с хорошо скрываемой обидой произнёс отец, сверкнув по дочери взглядом, как бы гласящим, что папа не до конца одобряет порыв дочери. — В конце концов, пап, я наследница Тёмного трона, пусть и не прямая. — она выскользнула из объятий отца, едва не задев его огненно-рыжей косой. — Прямая. — вставила своё слово Мэвис — Даже прямей, чем твой отец. — сказала она. Лукас, качающий малыша, легонько ткнул жену локтём. Они обменялись взглядами, но граф настаивать не стал. Он знал, что Мэвис всё равно останется при своём. — И где вы были? — Эйвери метнула взор на часы. Старшие дети сильно припозднились, а если говорить и совсем прямо напрочь опоздали к семейной встрече. — Гуляли по городу. — легко отвечала Лилит, сложив руки за спиной. Александр же сверкнул по матери виноватым взглядом. Эйвери вздохнула, мысленно отчитывая саму себя за то, что решалась выводить маленьких Сашу и Лилит в город инкогнито. — И что же вы там увидели? — сверкнул коронночкой Лукас, продолжая укачивать на руках малыша Генри. Лилит пожала плечами, но глаз за бабушку зацепился. Лукас сразу уловил момент — если внучка смотрит на Мэвис, значит что-то случилось. — Там, — начала она, поймав на себе недовольный взгляд отца. Деннис сжал кулаки, осознавая, что сам был такой же. Шатался не пойми где, и даже пропустил семейную драму, пребывая в гостях у гоблинов. Позже, когда всё улеглось, Храз по-секрету рассказал ему, что Повелительница разговаривала с призраком и умоляла остаться дома брата Владимира. — демократы. — как-то неуверенно произнесла Лилит, присаживаясь между бабушкой и дедом. Вампир ухватил посильнее младшего внука одной рукой, другой пригладил бороду. — Нельзя вам там быть. — говорит Лукас, ловя на себе одобряющий взгляд Мэвис. Всё-таки в этом вопросе они оставались солидарны — детям небезопасно ходить без свиты по городу в такое время. Не дай Дьявол воспользуются эти неверные уязвимостью наследников и всё. Вампир резко хлопнул в ладоши. Все повернулись на Денниса. — Я вам сто раз… — Деннис. — обратилась к мужу Эйвери, слегка наклонив голову. Деннис послушался, но кулак, который он успел спрятать в карман, сжался сильнее. — Потом поговорим. — мужчина направился к жене и сестре, сел возле супруги, продолжая одаривать сына и дочь недовольным взглядом, даже несмотря на лёгкое прикосновение к своей ноге женской рукой. Саша тяжело вздохнул, посмотрел на Георгия, неотводящего от его матери затуманенного взора вот уже который… час, день, год, а может даже и век. Александра передёрнуло, и он зашептался о чём-то с бабушкой и дедом, с улыбкой и небывалым интересом слушавших старшего внука. Лилит иногда вставляла своё слово, но не перебивала. Эйвери, Линнет, Деннис и Георгий продолжили свою беседу, в умах прибавляя свои деньги, чтобы хоть как-то покрыть часть долга Коллинза. Линнет ловит себя на мысли, что давно, со времён Академии не занималась устным счётом. Короче говоря, вечер наладился, если не учитывать надвигающуюся угрозу со стороны демократов, а может и не только их.

***

В кабинет Прокурора зашёл парнишка с конвертом. Он положил его на стол перед Лукасом. — Господин Прокурор, я должен буду потом отнести послание другому лицу. — пролепетал он, пятясь назад. Лукас ничего не ответил, вскрыл конверт, достал письмо. Его взгляд мгновенно изменился. — Что это? — не веря своим глазам, спросил он с напором в сторону всего лишь посыльного. Тот помотал головой, дескать мне сказали «передай, я и передал». — Я задал вопрос. — тон оставался твёрдым, но повышать его Лукас не собирался. — Клевета. — он поднялся с кресла, подошёл к прижавшемуся к стене парнишке и ткнул лист ему в грудь, слегка помяв его. Мэвис получила в руки уже вскрытый конверт, содержащий мятую посередине бумагу. Она пробежала глазами по посланию. — Ты охренел? — она резко встала из-за стола, не забыв опереться о змеиную голову левой рукой, схватила нож, лежащий рядом с перьевой ручкой, и в два шага оказалась у посыльного, который после того, как Прокурор сжал его яйца, думал, что хуже уже не будет, прижался к косяку и понял, что хуже быть может. Мэвис воткнула в его ладонь нож Лоуренса и велела парню покинуть кабинет. Вампир стоял за дверью, рассматривал свою руку с торчащим из неё ножом. Вдруг, он едва не был сшиблен покинувшей кабинет Мэвис. Она грубо вытащила нож из его ладони: — Скройся с глаз моих немедля. — прорычала она. Томас Харрис повиновался. Они встретились возле памятника Владиславу III, на той самой скамейке, у которой однажды договорились встретиться, чтобы потом пойти просто погулять и поболтать на отвлечённые темы. Они стали часто проводить данный ритуал, и тем самым их семейная жизнь наладилась, их продвижение по службе сдвинулось, наконец, с мёртвой точки. Буквально через полгода Мэвис стала Владиславовной, а Лукас ВСПТ. Лукас пришёл домой ещё позже, чем всегда до этого возвращался. Его жена уже спала. Он провёл взглядом по её фигуре, скрытой под одеялом. Мужчина поиграл желваками, обдумывая свои дальнейшие действия. Он сел на край кровати, собирался уже лечь, как вдруг пред его очами возник образ молоденькой девицы, его коллеги, с которой он в последнее время слишком часто общался. Он лёг, снова посмотрел на Мэвис. Она верна ему, в этом он не сомневался. А вот он… И пусть с Клариссой у него ничего не было, он чувствовал, что эти её невинные, на первый взгляд заигрывания, его ответы приведут к чему-то плохому. Изменять жене он не хотел, даже под предлогом: «ты мне не даёшь, а она мне дала.» Но между ними возникла трещина, и Лукас не желал допускать её увеличения. Лукас притронулся к её плечу, покрытому одеялом. Она дёрнулась, проснулась, посмотрела сонными глазами на мужа. — Луки, что случилось? — тонкая лямка ночнушки съехала с её плеча, но поправлять её она не спешила. — Мэвис, не хочешь прогуляться? — он приблизился к ней. Как давно они в последний раз разговаривали? — В смысле? — Мэвис хотела, чтобы он первым это озвучил. Она, наравне с Лукасом, ощущала этот разлом, который с каждой ночью проведённой по разные стороны кровати становился всё больше. — Давай встретимся завтра, да хотя бы у памятника твоему дедушке. — взгляд Лукаса опустился на лямку, он протянул к ней свои пальцы, вернул на прежнее место. Мэвис схватила его руку, мужчина вопросительно посмотрел на неё. — Я согласна, — она чуть помолчала, не собираясь отпускать его. — родной. — добавила она, впервые за годы прожитые вместе обратилась к нему так ласково. Так и появилась легенда про купца и купчиху Лоуренсов. Они гуляли по городу, смотрели на жизнь монстров, болтали, спорили и постепенно всё вернулось на круги своя, а Лукас перестал отвечать на заигрывания Клариссы, теперь он точно знал, кроме своей жены он больше никого никогда не возжелает. Вот и сейчас они сидели на этой скамейке. Народу было мало, буквально парочка мамочек с колясками. — Тоже читал? — Мэвис видела по выражению лица мужа, что его беспокоит. — И ты видела? — Лукас положил руку на спинку скамьи, приобняв жену за плечо. Послание, полученное ими, содержало в себе список потенциальных демократов. И на удивление и огромное разочарование верховных вампиров в списке мелькало имя их сына. К сожалению, сотрудники не смогли выловить оппозиционеров, но слава Дьяволу, хоть список составили. Уже хоть что-то, что может пролить свет на истинные масштабы революционного движения. Какой-то монстр остановился напротив этой парочки. Несколько секунд тупо смотрел на вампиров, пред которыми многие трепетали, поклонился. Мэвис махнула ему рукой, мол иди с миром. — Как твоя спина? — Мэвис спросила это, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о сыне. — А твоя нога? — Лукас сильнее прижал её к себе, улыбнулся. — Лучше, чем всегда. — Мэвис повертела трость. — А моя спина оставляет желать лучшего. — игриво заметил он. — И сегодня я попрошу тебя вновь сделать мне массаж. Мэвис смутилась, осмотрела площадь, боясь, что их интимную беседу кто-нибудь услышит. Лукас же продолжал игриво улыбаться. Пусть монстры знают, что эти бабка с дедом с карикатуры ещё могут утереть нос молодожёнам. Он смотрел на жену и понимал, что сам тот факт, что они вот так вот здесь встретились сыграл обоим на руку. Лукас мог вполне спокойно взять и поехать домой. Тогда бы Мэвис сидела бы здесь одна и только и делала, что думала о сыне, также как и он. А могло случиться наоборот, и тогда бы Лоуренс чувствовал бы себя мальчишкой, глядя на дедушку своей жены, выставившего вперёд руку. В любом случае, если бы они не решили независимо друг от друга пойти сюда, они бы сейчас изъедали бы себя мыслями о Даниле.

***

Мэвис перевернулась на другой бок. Она уже уснула. Лукас сел на кровати, накинул на тело пижаму и пошёл на балкон, покурить. Он купил блок сигарет и уже успел переложить 20 штук в портсигар. Он стоял на балконе, курил и смотрел на предрассветное небо. Зайдя назад в спальню, он взял из вазочки на своей тумбочке лимонный леденец, сунул его за щёку и прилёг рядом с женой. Мысли были только о Даниле. Он пытался думать о проведённой ночи, о Вове, о Линнет, но старший из младших сыновей доминировал. Лукас обнял жену, закрыл глаза, но сон не шёл. Так он пролежал какое-то время. Наконец конфета почти рассосалась, и Лукас смог уснуть.

***

Линнет всё думала о деньгах. Осталось найти совсем немного, но срок сдачи долга был уже сегодня. Стук в дверь прервал её размышления. — Герцогиня, к вам пришли. — за спиной слуги показался Георг. — Герцогиня, как договаривались. — Георг по-хозяйски прошёл в покои. — Вы мне деньги, я от вас отстаю. — улыбался он во всю ширь, так и продолжая насмехаться над положением вдовы. Линнет продолжала сидеть и смотреть в пустоту. — Герцогиня, — настойчивей позвал Смитт. — герцогиня, вы меня слышите? — он хмыкнул, но в душе что-то кольнуло, может осознание, что они чем-то похожи. А что? Жених дочери может повторить судьбу зятя Лоуренса. И что тогда? Эх, если бы Смитт знал, что они сойдутся и сольются воедино, он бы ни в жизни не решился привлечь ко всему этому делу… Линнет резко поднялась с постели, встала напротив барона, сложила руки за спину и стала пристально смотреть ему в глаза, в надежде, что Георг не выдержит её взгляда. Но Смитт оказался не из робких, пусть Коллинз и прервала его размышления о дочери. Он скопировал позу женщины, и игра в гляделки продолжилась долгие три минуты. — Я вижу, что ни вы, ни я не хотим сдаваться. — заговорила Линнет, всё также глядя в глаза собеседнику. — Денег нет. — утвердил барон. — Деньги есть. — голос едва не дрогнул, Линнет в последний момент удалось придать ему твёрдости. — Тогда давайте мне их, и мы разойдёмся с миром. — настаивал Смитт, не двигаясь с места. У жениха долгов нет, но есть родители, которые могут его… — Вы причастны к смерти моего мужа? — Георг дёрнулся, а губы Линнет искривились. Ей удалось застать врасплох непробиваемого барона. Правда Смитт быстро взял себя в руки и ответил, не меняя тона. — К чему этот вопрос? — скрывая под маской лицемерия тот факт, что Линнет слегка, а если быть совсем честными, очень даже сильно ударила Смитта по его непоколебимости, спрашивал барон. — Уильяма убили люди, не вампиры. — он сделал вид, что ему плевать, но веко как-то странно дёрнулось, да и его бас заметно просел. — Может вампиры наняли людей? — Линнет воодушевилась, заминка Смитта явно сыграет ей на пользу. — Например, вы, зная, что Коллинз найдёт за 5 лет эти деньги, решили убить его, чтобы потом застать бедную вдову врасплох. — твёрдо произнесла она, вынуждая некогда властного мужчину изумиться её проницательностью. Барон на долю секунды занервничал, прикусывая губы. — Герцогиня, — начал он как можно мягче. — вы ошибатесь. Коллинза убили люди, решившие нарушить перемирие, вы же видели дело, ваш отец видел дело, — он сильнее сжал руки за спиной, ощущая, как замок из ладоней стал неприятно-липким. — и кто-кто, а он бы точно заподозрил бы что-то неладное и заставил бы Лин Барса продолжить или даже начать новое расследование с чистого листа. — Георг взял себя в руки, стараясь, чтобы влажные ладони не съехали друг с друга, и ненадёжный замок не развалился в пух и прах, как это может случиться и с делом, которое он так надеялся провернуть без приключений. — Он же был ответственным по делу 197? — скороговоркой оттараторил он. Линнет не нашлась, что ответить. Зубы Смитт сумел ей заговорить, но она не подала вида, что Георг задел её за живое. — А главный следователь? — Георг уловил во взгляде женщины искру поражения, продолжил уже более смело. — Уизли? — давил вампир, подмигивая герцогине. Преимущество вновь перешло на его сторону, что было так по душе барону. Коллинз испытала жгучее желание отвести взгляд в сторону. Её попытка обвинить Смитта в убийстве мужа канула в Небытие, а ведь если бы ей это удалось, то долг автоматом списался бы. Но Линнет продолжала смотреть прямо в глаза барону. — Деньги будут? — сухо спросил он, желая поскорее разобраться в этом тёмном деле, дабы не стало ещё хуже. — У меня недостаёт один миллион. — честно призналась Линнет, понимая, что дальше тянуть некуда. — Это не мои проблемы. У вас было две недели. — Смитт вновь натянул фальшивую улыбку, не по-детски ликуя. Ещё одна маленькая победа на пути к большому краху, но не его. — У моего мужа было пять лет. — оправдаться не получилось, вампир вновь перехватил всё преимущество, оборвав Линнет на полуслове. — Но мне-то это невыгодно. — Смитт едва не проговорился, но герцогиня не обратила внимание на неловкую паузу, возникшую в его изречениях. Она всё же отвела взгляд, посмотрела на спящего сына, не подозревающего, что больше этот дом он не увидит. — Собирайтесь. — тон его оставался твёрд. Линнет с Вовой поехали в «Трансильванию».