Наперекор судьбе.

По окну струйками стекала дождевая вода. Тревожные сны раз за разом будили, и утро встретило недосыпом. Пустая пачка сигарет издевалась над тремором пальцев, из-за чего лежала скомканной и брошенной на подоконнике. Взгляд поднялся к тёмным тучам, голова наливалась тяжестью. В таком состоянии выходить на улицу не тянуло. Может, это именно тот момент, когда стоит попробовать бросить курить? Телефон завибрировал на тумбочке. Усиленная боль в висках на несколько секунд зажмурила глаза. Спам-сообщение сразу отправилось в чёрный список. Пальцы вывели переписку с Дашей на экран, и Полина начала перечитывать недавние сообщения. Раньше, она всё замечала под конец – смирилась, что такова уж её натура. Но именно рисование изменило это: научило всматриваться в детали – в мимо проходящих людей, в обронённые слова с иным подтекстом. И потому, короткое «всё в порядке» от подруги не давало покоя. Оставался единственный выход – проверить лично. На кухне гремела посуда. Девушка вышла: – С добрым утром. Ты сегодня моешь посуду? – Доброе, донь, – папа улыбнулся, – вообще, очередь мамы. Но она спит, пусть лучше отдохнёт. А ты сегодня ранняя пташка... Полина промолчала, глянула на продукты на столе: – О, и в магазин сходил? – Да. Захотелось приготовить завтрак. Не откажешься? Она не сдержала улыбки: – Ни за что. У меня уже слюнки текут. – Ну, жди потрясающий омлет от не менее идеального повара Ильи Владимировича, – подмигнул мужчина. Он закончил с посудой, а Полина ушла в душ, смыть остатки тревоги и ночной липкости. Наткнулась на маму, сразу, как вышла из ванны: – О! Доброе утро. Женщина сделала глоток холодной воды из стакана: – Доброе. Ты рано встала. Выспалась? Зацикливаться на режиме сна не хотелось, Полина кивнула для вида, и перешла к другой теме: – Чувствуешь запах омлета и ветчины? – живот предательски заурчал. Мама улыбнулась: – Как раз хотела сказать, пошли кушать. За столом девушка сидела с вилкой во рту. Размышляла о желании, что поселилось ещё до того, как Даша успела написать. Если полететь в Испанию – как это воспримет подруга? Сердце сжималось при мысли, что Полина станет лишней, обузой. Родители о чём-то непринуждённо говорили, пока не заметили отсутствующий взгляд дочери. Мама коснулась её ладони, мягко возвращая в реальный мир: – Когда много думаешь, голова болит. Поделись с нами? Полина вытащила вилку изо рта, оставила на тарелке, – Даша ответила. – Так? – Та приподняла брови, искренне заинтересованная: она всегда была в курсе, что происходило в их дружбе. Папа отнёс посуду в раковину: – Надеюсь, хорошие новости. Дочь поджала губы, задержала ответ, уставившись на узоры изображённые на скатерти. Тогда, мама сжала её ладонь, неосознанно крепче, – всё хорошо? – Она написала, что всё в порядке. Что даже папа очнулся и сейчас восстанавливается. Врать не было смысла, но противное ощущение, что что-то не совпадает с реальностью, не отпускало. – Это очень хорошие новости, – мама отпустила руку девушки. – Он был в коме? – уточнил папа. Полина кивнула: – Я узнала только вчера... Спасибо за еду. Пойду к себе. Родители переглянулись, но не остановили. Сомнения множились с каждым днём. Сон становился прерывистым, полным кошмаров. Организм не выдыхал, отражая усталость во внешности. Отказ от сигарет лишь усугубил ситуацию. Лишил привычного ритуала перед сном, который хоть как-то помогал расслабиться. Это было сравнимо с ребёнком, у которого отняли конфету – всё складывалось в огромный комок стресса, которому Полина проигрывала. Она переоделась, расчесала волосы. И всё-таки решилась выйти на улицу – вдохнуть спасительный глоток свежего воздуха, в котором так остро нуждалась. Перед входной дверью столкнулась с мамой, что скрестила руки на груди, и со всей строгостью в голосе заявила: – Тебя уже и патчи не спасают. Под глазами всё серое. Зная тебя, будешь только думать и ничего не делать. – Ты что имеешь в виду? – растеряно спросила девушка, переводя взгляд на зеркало. Под нижними веками проступали едва заметные тени. – Удивительно. Их почти не видно, но ты сразу обратила внимание. – Конечно вижу, – мама сделала акцент на этой фразе. – Ты же моя дочь. Полина встретилась с взглядом. Серьёзным, взволнованным. Губы задрожали, а в голове забегали мысли: – Я... не знаю, что делать. Мне надо поехать к ней. Чувствую – нужно. Но постоянно сомневаюсь. Может, не стоит? Она ведь писала, что всё в порядке. Имя не прозвучало, но обе знали, о ком речь. Мама обняла дочь, прижала к плечу. Этого хватило, чтобы застывшие слёзы свалились. – Если чувствуешь, значит, не сомневайся. Даже если твои опасения не подтвердятся – это будет прекрасная новость. Ты повидаешься с Дашей и вернёшься домой с лёгким сердцем. – Но если... – голос задрожал, на что мама провела ладонью по её волосам. Девушка очутилась в пристанище из пуховых одеял и мягких подушек. – А если наоборот... – женщина сделала паузу. Полина замерла, словно ждала выговора перед казнью. – Ты сможешь ей помочь. Вы ведь лучшие подруги, ближе никого нет... Не считая родителей. Понимаешь, к чему я клоню? Девушка судорожно выдохнула, кивнула и осторожно высвободилась из объятий. Встретившись глазами со своим отражением в зеркале, усмехнулась сквозь слёзы: – Вот теперь точно помятая. – Лети, пока не передумала, – мягко улыбнулась мама. Полина шмыгнула носом. Ночью уже стояла в аэропорту, с билетом в руке. К удаче, виза оказалась не просроченной – вспомнила она о ней в последний момент. Длинный ремень сумки всё время сползал с плеча, волнение от предстоящей встречи охватывало нутро, но девушка упрямо подавила его: – Постарайся. Всего день, но это поможет вам обеим. На фоне раздался механически-отстранённый голос, что заученно объявил: посадка на рейс началась.