Наперекор судьбе.

Вопреки прогнозу, серое, затянутое облаками небо не торопилось сбрасывать осадки. Нетипичный зной душил, предвещая грозу и долгожданный прохладный ветер. Полина рассматривала себя в большом зеркале шкафа: укладка получилась идеальной и хотя через несколько часов лёгкие локоны не продержаться и начнут выпрямляться, времени ей не было жалко. Краситься не стала – настроение не совпадало с желанием. В этом они с Дашей отличались: та делала себе макияж, независимо от того, что происходит вокруг. Словно ритуал, походящий на то, как Полине нравилось ухаживать за кожей своего лица. Много действий, один итог: красота. Но в воздухе висело странное напряжение, сковывающее плечи. Девушка слегка ссутулилась, поправила задравшееся платье и выдохнула: – Она, должно быть, работает сейчас. Пришло осознание. Мысли о подруге приносили тяжесть, но не такую острую, как раньше. Уже несколько дней в этом помогал Максим – то отвлекал, то наоборот, настаивал говорить, высвобождая наружу эмоции. Полина кротко улыбнулась воспоминаниям о проведённом времени не в одиночестве: тепло сразу разлилось по сердцу. Стрелка часов подвела к нужной цифре. Девушка остановилась у обувницы и с подкравшимися сомнениями смотрела на туфли. Купленные для работы, ни разу не продержались на ней больше пяти минут – ходить в них спокойно так и не научилась. С выпускного, где она подвернула ногу и долго хромала, Полина дала обещание – без крайней нужды не надевать. В итоге выбор пал на белые кроссовки. Они хорошо сочетались с чёрным платьем с короткими рукавами. Из угла вышла мама и с любопытством разглядывала дочь. – Когда мы с папой водили тебя туда, ты не была такой нарядной. – Конечно, я ведь совсем маленькая была, – улыбнулась Полина. – Тогда мне вообще не хотелось никуда идти, и уж тем более красиво одеваться. – Если ты придёшь домой безрадостная, считай, что этот парень нежилец, – улыбка женщины выглядела крайне жутко. – Это невозможно, – девушка издала смешок. – Но даже если что-то пойдёт не так, в тот музей водили меня и вы, и в то время, выставка... – Помню, помогла тебе найти себя, – прервала мама. – Каждый год благодаришь меня и Илью за это. Глубокий вздох, но улыбка женщины оставалась мягкой и успокаивающей. Родители так и не узнали всей правды о том, что произошло в Испании: Полина сказала лишь, что с Дашей у них «пауза» в общении, ссылаясь на её загрузочные дни. Они понимали, что дочь что-то недоговаривала, но не давили – поддерживая уютной атмосферой в доме, что создавали своим настроением. – Если бы вы не уговорили меня, я бы работала сейчас каким-нибудь, м-м-м... – протянула девушка, перебирая профессии. – Психологом, наверное? – С людьми ты умеешь работать, – кивнула та. – Но где же твой Максим? Полина смутилась, спрятала руки за спиной. – Сейчас будет. И словно по зову, раздался звонок. У двери вспыхнул монитор – появился тот самый. Мама помахала рукой на прощание и прошла на кухню. Полина ещё раз окинула себя взглядом в зеркало, не заметив ничего лишнего, влияющего на вид, повернула ключ в замке и вышла в подъезд. В спускающемся лифте она обратила внимание на его костюм. – Ты приоделся. Неужели ради какой-то выставки купил рубашку с брюками? – Нет, – наскоро ответил Максим. – В этой одежде я обычно помогал дедушке. Полина прищурилась, но кивнула, показывая, что поняла. – Ну, а ты? – Теперь его взгляд приковался к ней. – Даже совесть не позволяет сказать, что ты просто «приоделась». Выглядишь... Пока он пытался подобрать нужное слово, девушка шагнула ближе и приложила указательный палец к его губам. – Не продолжай, я догадалась. Лицо вспыхнуло красным, выдавало все застрявшие в голове слова, а от парня, удивлённо глазевшего на неё, перехватило дыхание, будто воздуха в кабине перестало хватать. Она резко отстранилась, но непонятное жжение от его губ всё ещё горело на коже, усиливая желание тела быть ближе. – В общем и целом... спасибо. – пробормотала девушка и отвернулась. Словно ёжик, затерявшийся в лесу, приложила ладони к груди. К счастью, лифт остановился. Двери раскрылись, приглашая в большое пространство. На улице небо темнело, тучи окрашивались в более мрачные цвета. Посреди очередного зала музея Полина слушала экскурсовода, рассказывавшего группе подростков об истории картины, висевшей у него за спиной. Слова проникали куда-то внутрь, сжимали и скручивали внутренности. Тело предупредило – теперь ей не сбежать. Она подошла ближе, каждая деталь изображения притягивала, вовлекала в ощущение гнёта, что стискивал в вине и сожалениях, заставляя верить в то, что девушка и есть нарисованный художником человек. Во мраке он прижался к земле, скрючившийся, как в утробе матери. Держался за голову, словно пытался скрыться от собственной слабости и внутренней борьбы. Шесть вытянутых пальцев, указывающих на него, своей жестокостью превращали картину в насмешку. Размытые тени прошлого нависли над жертвой и доказывали очевидное... Она застряла в ловушке собственных переживаний. Полина не заметила, как осталась одна. Тревожно потёрла шею. Будто искусственная помеха, сдавливающая кости, смогла бы исчезнуть. – Душно здесь, да? – Выдохнула она, чувствуя взгляд Максима. – Может... – Он пытался подобрать подходящие слова, замечая, как её лицо принимает неестественно-бледный цвет. Глаза нашли подпись под картиной. Одно слово, казалось, ошпарило. Ударило в солнечное плетение, выплёскивая все заглушённые чувства наружу. Полина прочла название с выдохом, – «вина»... – взялась за голову и с трудом выдавила: – Выйдем?.. На улице она опёрлась спиной о боковую стену здания, чтобы создать хоть какое-то ощущение реальности. Рука машинально потянулась к сумке, чтобы достать пачку сигарет, но вспыхнувшая мысль напомнила: ничего подобного девушка там не найдёт. – Жаль, что ты не куришь, – растерянность скрылась за улыбкой. – Хорошо, что ты бросила, – спокойно ответил Максим. – Теперь можешь не прятаться за затяжками. Он был прав, но сейчас ей не хватало храбрости это признать. Парень слегка наклонился к ближе, взгляды встретились: – Не прячься, ты не из таких людей. Губы дрогнули, по щекам потекла тёплая влага. – Дождь пошёл... – прошептала Полина. Максим вытер пару выкатившихся слёз с женской щеки большим пальцем, – если так можно сказать... Назовём это дождём, что смывает все горести? Эти слова побудили разрыдаться сильнее. Она вцепилась в него, уткнувшись в грудь, а он прижал ближе дрожащее тело, обхватив за талию – создалось ощущение опоры. – Я никчёмная подруга, – вырвалось сквозь всхлип. – Ты правда себя такой считаешь?.. В моей жизни не было никого лучше. Парень начал поглаживать её волосы, но та только крепче сжала его рубашку. – Это я виновата, – пробормотала Полина, ощущая солоноватый от слёз привкус губ. – Если бы я не была такой навязчивой... если бы послушала её!.. Она стиснула его так крепко, что из Максима сорвался рваный вздох. – Ты такая же навязчивая, как и я бизнесмен, – попытка улыбнуться провалилась. – Ты не понимаешь... – Девушка подняла на него заплаканные глаза. – Почему ты не споришь? Не просишь успокоиться?.. Парень долго смотрел на неё, – потому что хочу, чтобы тебе стало легче. Мрачность внутри начала спадать, приводя с собой усталость. Полина отвела взгляд: – Это невозможно. Максим мягко улыбнулся и бережно стёр оставшиеся слёзы с её раскрасневшихся щёк, – спасибо. – За что? – Ты наконец заплакала при мне, – он приподнял бровь, – это о многом говорит. Во-первых, ты смогла хоть немного, но выпустить то, что держала в себе, – помедлил, – крутая. Девушка нахмурилась и усмехнулась: – А во-вторых? – Ты доверилась мне, – мужские ладони оставались на лице, из-за чего она ощущала приятное покалывание под ними. – Конечно... Полина прерывисто втянула воздух. Приходя в себя, затерялась в его каре-зелёных глазах. Сердце сбивалось с ритма. Она чуть отстранилась, положив руки ему на грудь. Хотелось создать дистанцию – и одновременно не отходить ни на шаг. – Всё в порядке? – Нет... совсем нет. Неодолимая жажда быть ближе, чем возможно, вернулась сильнее прежнего. Взгляд всё чаще опускался на губы желанного. Максим невольно нахмурился: – Хочешь поехать домой? Девушка отрицательно покачала головой. Точно не сейчас. Не когда её ладони чувствуют, как бешено колотится его сердце. Она бы не простила себе вновь упущенную возможность. – Тогда... – Он склонился ближе, и её окутало его горячим дыханием. – Мне поцеловать тебя? – Давай, – уверенно ответила та. С каждой встречей, в них наполнялось что-то, что вылилось в миг, когда их губы встретились. И тогда Полина поняла: всё это время, истинный смысл чувства жил в Максиме. Она нашла его. И себя.