Идентификация пустоты

      В шаловливых заигрываниях одной заинтересованной персоны с другой никогда не ясно, где проводится остережительная черта рассудочной рамки. На концертах неустанно упоминаемого Дэвида Боуи, пока он и его группа были в амплуа Spider From The Mars, любили забавлять публику всяческими шутками или непосредственно взаимодействовать с ней, дабы вывести на незабываемые эмоции. До него так мало кто делал, от того новаторский ход разрушения изолирующей четвёртой стены принимался на упоительное «ура». Но помимо главной звезды, ради которой все стремились потолкаться ближе к сцене и задавить впереди стоящего, рядом с ним неизменно испускал искусные ноты из Лэс Пола, отражающие уровень его музыкального гения, по совместительству лучший друг и аранжировщик — Мик Ронсон. Говорят, если и встречаются два неистовых маэстро, находя общий стиль языка, в их случае в прямом смысле, то начинается парад психоза без стоп-кранов.       Дэвид то прижимает гитариста к своей щеке, давая ему вместе подпевать в один микрофон:

«Ломайся, детка, ломайся Покажи мне, что ты настоящая Чмок, малышка, чмок И это всё, что ты чувствуешь».

      Постоянно уменьшая расстояние между губами, будто они сейчас возьмут и беспардонно сольются в поцелуе или закричат эти слова в раскрытые рты, чтобы песня отражалась эхом из одного горла в другое. Хотя самая лучшая часть начинается в тот неочевидный момент, когда во время ошеломительного соло с «She Shook Me Cold» рептилоид разворачивает излюбленного рокера и себя боком, что бы наверняка все зрители узрели, как он, по-плотски сцепившись с туго обтянутым металлически-золотыми штанами задом, помогает крутить ручку тремоло, искажая зажимаемые аккорды до пиликанья, а со стороны это выглядит как усиленное передёргивание хера. Публика заведена, музыканты на пределе, все довольны. Это ли не театральная интрижка на показ.       Ведь после выступления, где Боуи страстно облапал Ронсона, они наверняка разойдутся с одной единственной мыслью, что концерт прошёл успешно, и не полезут продолжать вскипевший между ними накал, а Зигги Стардаст, смывая облик инопланетянина, и вовсе пойдёт домой к своей жене. Но не будет ни грозного укора, ни стыдливой вины, так как это часть завлекания на шоу. Позаигрывали, влюбились на долю шумной секунды, впали головой в заразительный экстаз и забыли. Без страдальческого последующего романа со свадьбой и детьми.       Людус — это воздушная игровая любовь, настроенная на получение приятных удовольствий в виде кокетничества, но не слишком глубокая. Без привязывания колокольчика к шее.

***

      Что-то твёрдое настойчиво толкается в боку. Якорная голова трещит без ломающегося сопровождения. Городской шум просеивается отдалёнными брызгами. Но вот изнывательно накатывающая тошнота, будто сама и не хочет находиться в теле, и ищет деликатный способ устраниться. Отравленная вечерними похождениями кровь прилила к неподготовленной на такие случаи промежности. Рюши, охлаждающая мокрота мочки уха, неприязненные мурашки, крепкое объятие... Эван открыл глаза, тут же сщурив их от приглушённого столпившимися сверху облаками, но дневного света. Толчки не прекращались.       — Сэр, вам помочь?       Прилично одетый джентльмен — обычный прохожий, идущий на долбанную работу, приносящую мизерную зарплату, чтобы он наверняка взял огромный кредит на обеспечение семьи. Зачем ему заботиться о каком-то мужике, валяющемся без сознания в парке? Психоаналитик бодро поднялся в сидячее положение, а вместе с ним проснулась и ноющая боль отовсюду, где её и не должно быть по природе.       — Нет, спасибо, всё хорошо.       Гуляющий не ожидал встретить по пути вежливого бомжа, поэтому просто пошёл дальше по назначенному пути. Солитер огляделся, попутно вспоминая мутные события, приведшие его к этому огромному дубу. Времени на глубокую рефлексию концерта и ясного, как наяву, сна, не оставалось, потому что в штанах своей жизнью со своими причинами ожил детородный орган. В любой другой более-менее подходящей ситуации, он бы обрадовался столь праздничному состоянию возбуждения, но не когда вокруг городской общественный парк и не когда пробуждение хозяина произошло не в привычной домашней койке. Сквозь навалившуюся наковальней панику, почуялся соблазнительный аромат сигарет. Его собственных сигарет.       — Ты уже выспался? — знакомый густой баритон.       Эв испуганно обернулся по сторонам. Никого. Неужели сомнительные психоактивные вещества всё-таки вызывают настоящие галлюцинации? Или с ним беседует дерево?       — Шоколадный Chapman? — из-за угла вышла ожидаемая фигура в той самой примечательной пёстрой рубашке, совершенно не подходящей к типичному осеннему сезону Соединённого Королевства, да ещё и курящая названную с презрением марку, словно это какое-то оскорбление.       — Это мои? — в такой позе снизу вверх его пробрало пойманным уничижением.       — Не знаю. Кто-то мог подкинуть тебе их в карман, а я нечаянно взял и достал случайный подарок. — Адам хоть и пытался выдавливать присущую ему гадость, но интонация у него была весьма усталая.       — Ты лазил в моём пальто?       — Пока ты преспокойно спал тут, где с удовольствием упал, я, между прочим, следил, чтобы никакой псих не лез к твоему отключенному телу. Мне нужно было как-нибудь коротать ночное время. Да и зажигалки у меня нет.       — Но почему просто не разбудил? — Эвана поразила внезапная юношеская ответственность.       — Ты сильно крепко спал, раз даже не очнулся, когда я трогал.       Мистера Я-Так-И-Не-Понял-Почему-Сон-Такой-Реалистичный передёрнуло при одном только воспоминании, что сделал этот парень в последние мгновения чёткой дремоты. При этом тёплое общение, которого не было в действительности, отпечаталось крайне приятно. Теперь будет сложно отделаться от увиденного в бессознательном облика учтивого, вежливого, робкого, располагающего и открытого «ученика», также, как и от влаги, нежно оставленной на ухе, которая, кстати, чудно кажется, или в самом деле... Эв, потрогав свою мочку, в конце концов встал. В джинсах зудяще щемило. Под утро земля достигает своей минимальной температуры, и его задница прилично так замёрзла.       Молодой человек протянул ему сгоревшую наполовину сигарету. Посмотреть в глаза стало непростой задачей, и не по причине одетых на пол-лица чёрных очков, снимаемых лишь в редких случаях, поэтому он, толком не оборачиваясь, молча её принял.       — Что снилось? — Солитер поперхнулся на первой же затяжке. Лица пусть и не видно, но заметно проницательная улыбка в вопросе додумывалась без особого труда. — Тебе, мужик, курить надо поменьше. Кашляешь как... — скученный табак с ароматизированным фильтром нагло отобрали.       Психоаналитик вот совсем не понял данного юмора. Ему пришлось потянуться вслед, на что Адам вытянул руку вверх и отвёл вбок. Нужно было как-никак достать до сладостного яда после почти двенадцати часового перерыва от никотина, когда он столь необходим зависимому организму. Хоть они и одного роста, от подобных непродолжительных изворотливых махинаций, нечаянно вышло, что Мистер Мне-Срочно-Необходимо-Прояснить-Мозги неуклюже упёрся всей массой к итак зажатому возле дуба шутнику, зато с успешным возвращением сигареты в ладонь правообладателя.       — Воу, приятель, да что же это такое привиделось тебе во сне? — Без сомнения, его стояк раскрыли со всеми стесняющимися потрохами.       — Мне ничего не снится, — он немного отошёл назад. Зрительного контакта, стало быть, не достичь, но, притуплённо всматриваясь, он обнаружил, что под носом у Ада еле-еле отчётливый, будто старательно стёртый мазок бордового цвета.       Он и не пытался скрыть любопытства, подойдя вновь ближе и ткнув пальцем в выделяющееся окрашенное место. Праудлав машинально отвернулся, пробуя заново убрать палевную полосу интереса. Эван, следуя подозрению, решил тихонько снять солнцезащитный аксессуар. Сетка из капилляров знатно расширена, и белок местами покраснел, как раскаты кровавого грома в белейших небесах, а в углу глаза и вовсе притаилась крохотная капля алого цвета. Веки ещё более томно прикрыты.       — Такое иногда бывает, — ответ опередил долго зреющий вопрос, — я думаю, мне пора.       Один слабый шаг и он инертно повалился вперёд, благо Солитер вовремя его подловил.       — Ты чего?       По закрытым глазам и безвольно лежащему в руках туловищу стало ясно — он без сознания. Автомобильная трасса недалеко, так что поймать кэб остаётся только задачей терпения, а вот тащить, как ни в чём не бывало, отключившегося хрупкого парнишу через ворота парка — уже проблема потревожней. Но вот прохожие, сильно загружённые своими унылыми проблемами, даже как-то не обращали на них и доли внимания, что, наверное, к лучшему. Эван не сильно похож на скрытно похищающего безгрешных людей маньяка, и он всего лишь понятия не имел, куда его отвести.       — С вашим другом всё в порядке? — Только водителю такси стало не по себе от второго пассажира.       — Он сказал это нормально.       Дорога не короткая, но шофёр срезал множество путей. Дом психоаналитика, куда быстрые рассуждения про себя подсказали ехать, расположен почти в противоположной стороне на север от сквера Виктории. Сначала он усадил податливого молодого человека рядом с собой, придерживая его за плечо, но почему-то тело стремилось упасть по горизонтали, голова запрокидывалась в том направлении, куда сила тяжести её произвольно определяла. Попытки похлопать по щекам совсем были ни к месту и вызывали неподобающее сомнение у таксиста. На крутом повороте во внутреннюю жилую улицу с практически одинаковыми солдатами-таунхаусами, уже близко к точке прибытия, Адам свалился сначала к нему на колени, а потом его ненароком развернуло затылком на паховую область. Эван слегка свёл ноги от поступившего изнывающего импульса, расползшегося с разительной реакцией. Предэякулят, с момента пробуждения, паршиво успел наследить мокротой на трусах, а после тяжёлого «касания» пятно и вовсе разрослось с трудно сдерживаемым воем.       «Что же такое привиделось во сне?», да откуда ему знать, от чего у него стояк? Вроде столько лет как не молодой, и нежданных поллюций вот совершенно никто не звал. Более того, ощущения, давящие не столько в пятки, сколько в мутящую голову и в член, кошмарно непривычные.       — Где... Где ты был? — Джини, почти что крича, с отчаянной горестью, вскакивает с кресла, не успевая перевести дух от захлёбываюших слёз. — Кто это? Что с ним? Он умер? Что произошло? От тебя несёт помойкой! Где ты был?       Мужчина с выдохшимися потугами доносит отключенного на диван, снимая с него обувь и раскладывая ноги вдоль гостиного взбитого дивана.       — Это Адам, мой... клиент. Ему стало плохо.       — И ты привёл его к нам? — она безудержно вытирала влажные капли с покрасневшего опухшего лица.       — Папа! Папа! Когда мы пойдём на аттракционы? — мальчик в голубой пижаме с мишками Тедди появился на лестнице.       — Валентин, давай перенесём нашу прогулку. Я сейчас немного занят.       — Но ты обеща-а-ал! — его тон ничуть не капризный, но по-взрослому осуждающий.       Великолепный супруг и замечательный отец посмотрел на изрёваную жену, с таким же винящим презрением, потом на жалостливого сына, затем на юношу без сознания, глубоко вздохнул и, не ответив ничего толкового, направился в туалет.       — Мама, не плачь. Он же пришёл, — малец спустился и утешительно погладил её по спине, — кто этот дядя?       Эван постарался закрыться на замок без привлекающего шума. Он долго собирался с расплетающимися в разные комки нитей мыслями, не понимая, на чём сфокусироваться, пока до него не допёрло, что первым делом стоит избавиться от зудящего полового органа, точнее, от эрекции. Холодная струя воды из-под начищенного до зеркального блеска крана привела в чувства исключительно разум, но никак не подействовала на пульсирующее возбуждение, доставляя всё больше дискомфорта совместно с накатывающей паникой. Неужели ему в самом деле придётся делать это?       Он сел на опущенную крышку унитаза, не принимая, но зато уже не отрицая прямолинейного факта, и спустил джинсы вместе с промокшими в одном месте трусами. Очередной, предельно наполненный кислородом вдох. Глаза закрыты. В угоду расслабления представляется будущий заслуженный отдых где-нибудь в красочной Испании, но насладиться несбывшимися фантазиями не получается, ведь чтобы туда попасть, нужно мучительно долго и муторно работать.       Вспоминается молоденькая жена, тогда ещё просто подружка, после третьего или четвёртого свидания, скромно постанывающая в миссионерской позе и невинно зрящая из-под кукольных ресниц под ним. Рука движется яростнее, но нулевой результат огорчает. Журналов Хастлер как у всех нормальных мужчин, потаённо припрятанных в секретном ящике на замке, у него не было, поэтому всплывали перед глазами те обнажённые дамы на глянцах, которых доводилось видеть какое-то время назад, почти что из прошлого десятилетия. Ладонь отвратительно натирается в мозоли. Кажется, его настойчивость в стараниях безуспешна.       В как бы приятные, смешивающиеся между собой образы, представляющиеся ранее, вероломно вмешиваются кадры с Адамом, будто кто-то испортил киноплёнку двадцать пятыми кадрами. Обжигающее солнце сквозь узкие жёлтые улочки. Адам, трогающий его обручальное кольцо. Вирджиния в одной скромной блузке и белых хлопковых трусиках. Адам под красным светом в кабинке. Американка, раздвигающая свою заросшую дырку. Адам, забирающий у него Chapman. Насыщенно синее море с относительно белым песком. Адам, лежащий затылком на паху. Джини, боязно развигающая ноги. Адам, нюхающий его шею. Адам, нюхающий шею и крепко обнимающий его. Адам, нюхающий шею, крепко обнимающий его и полизывающий его мочку. Посасывающий ухо. Оставляющий слюну. Эвана мощно передёрнуло, толкнув вперёд, он спешно открыл глаза и плохо сдержал протяжный скулёж, скручивающий в эйфории все органы. Сперма излилась поверх кулака.       Сидел в таком положении он минуты две или три, не двигаясь, так как настигший разрывной оргазм практически парализовал все немногочисленные конечности и сознание в том числе. Трусы пришлось выбросить в грязное бельё и нацепить штаны на голые ноги. Придавать особого значения случившемуся ему не дало психическое вытеснение неловких ситуаций. В конце концов, дрочил же он на свою жену и отпуск.       — Ты так и не ответил, где ты был? — супруга успела успокоиться, насыпая ароматный кофе в турку. — Боже, что с футболкой?       Когда-то белая ткань испачкалась оранжево-коричневыми брызгами. Он и не заметил такой мелочи.       — У меня были дела. Сейчас переоденусь.       — Я тебя прошу, сходи, наконец, с Валентином в луна-парк. Он весь месяц ждал этого дня, — она разочарованно скрестила руки, перед этим завязав потуже пояс домашнего охрового халата.       — А... — Солитер хотел указать на лежащего в беспамятстве, но его раздражённо прервали.       — Я вызову скорую. Если проснётся, то сам разберётся, куда ему идти.       Стальной аргумент принялся без спора. Ему действительно нечего опасаться, оставляя вот так вот покоиться в его доме. Он же сказал: «Такое иногда бывает». Через некоторое время входная дверь неохотно захлопнулась. К молотому кофе добавилась вода из-под крана, и сосуд поставили на плиту. С радио доносилась «Some people never know» группы сэра Пола Маккартни, подтверждающая своим звучанием неизменность его стиля «песен для бабушек». Вирджиния, дойдя до упокойного настроения, подпевала добрым строчкам и слегка пританцовывала, пока убиралась в полке с чаем и другими безобидными напитками. Гостиная и кухня расположены близко, как одна большая комната, и ничем не разделены. Незваный гость открыл глаза и посмотрел в её сторону. По нему и не скажешь, что вообще что-то было не так.       — Доброе утро, миссис... Солитер. Ведь я у Эвана?       Девушка вздрогнула, проссыпав чёрный чай с бергамотом повсюду. Он сбоку подошёл к столешнице, поэтому из-за дверцы шкафчика его фигуры не было видно.       — Здравствуй, Адам, — неприязненность в её голосе намекала на нежелательность долгого его пребывания в этом месте.       — Извините, что напугал, я не хотел. Вам помочь? — Он сел на корточки и тщательно собрал благоухающую заварку дорогой стоимости.       — Тебе уже лучше?       — Не совсем. Я ещё слаб и голова как-то подкруживается.       Любая женщина в абсолютно произвольном возрасте носит в себе материнские инстинкты. Когда она слышит, что кому-то плохо или что-то болит, дарование присущей заботы не даёт ей сидеть на месте, и все действия её направлены на удовлетворение и исцеление дитя. Добросовестность, управляющая поведением Джини во все времена дня и сумерек, заглушила разозлённость на своего супруга. Она потеплела. Как-никак, перед ней больной человек.       — Можете, ты мне расскажешь, где вы были этой ночью?       — Ох, Эван так и не поведал вам, что работает над новым психоаналитическим исследованием?       Девушка с настороженным удивлением взглянула на него, остановившись в утопительных по цвету глазах. Потом в ней промелькнула искра вознесённой радости.       — Неужели? Правда? Как здорово! Я-то думала, он совсем зачах на работе и больше не собирается никак продвигаться в профессиональном плане. А над чем он именно?       — Это пока секрет, — Праудлав хитро подмигнул, — я ему помогаю.       — Ах, как это замечательно! — За пару минут, проведённых вместе с ней, он заключил, что эта светлая особа — чрезмерно падкая на эмоции. — Будешь кофе? — они встали, закончив собирать остатки испуганной неосторожности.       — Не откажусь. Куда он ушёл?       — Они вместе с Валентином, это наш сын, пошли в парк развлечений, — она прибавила показатель газа на плите.       — И вы, конечно же, рады, что они проводят время вместе?       — Да, очень! Знаешь, мой муж весьма пассивный, когда дело доходит до досуга детей. Но если его попросить, ох, он такой хороший! — Джини развернулась к нему спиной, доставая миниатюрные чашки, раскрашенные золотыми узорами на индийский манер.       — А вы знаете, что долгое воздержание у женщин может привести к проблемам со здоровьем? — Адам положил руки настойчивой хваткой на её плечи.       — Нет. О чём ты?       — Наверное, это так больно, когда собственный любимый муж недотрахивает такую прекрасную леди, как вы, — прошёптывает прямо за ухом. Ладони проворачивают лёгкий массаж, прощупывая каждый позвонок возле шеи. С радио заиграла новая композиция Led Zeppelin «In My Time Of Dying», состоящая преимущественно из грувных злых риффов.       — Адам! Что ты делаешь?       — Вам хорошо, миссис Солитер? — одной рукой он повёл сверху под халат, ожидаемо найдя там небольшую оголённую грудь. Большим и указательными пальцами слегка натирает сосок, нежно обводя его по кругу, пока гладкий бугорок не вырастает на зов приятных ощущений. — Вам нравится, да?       — Подожди, это всё так неправильно... — она захотела возмущающе развернуться, но он начал выцеловывать тонкую изящную шею и, замерев от разморяющих ласканий, лишь протяжно ахнула.       — Эван ничего не узнает о нашем маленьком секрете, — вторая рука, нащупывающая махровую ткань на подрагивающей ноге, раздвинула передние края домашней накидки и, не прекращая поглаживаний, приближается к скрытым трусикам.       Вирджиния обхватила и оттолкнула его скандальные руки. Развернувшись, с животрепещущей всё нутро жалостью, посмотрела на ухмыляющегося юношу, что выше её на полголовы и смотрит по-хищному довольно. Больной несколькими минутами ранее и безумно похожий на молодую, но более уверенную в себе версию её любимого мужа. Чувства отчаяния и протеста не смогли объединиться в определённое состояние.       — Так нельзя, — она снова развернулась, оперевшись об чистейший гарнитур. И это было фатально глупой ошибкой — терять бдительность. Адам давяще прижал её к краю, вновь заведя пальцами уже под шёлковую ткань нижнего белья, во влажное влагалище, въевшись со спины настойчивым поцелуем в губы. Она вскрикнула, поддаваясь телом и отвергая происходящее поплывшим разумом.       — Вы ответили на поцелуй, — он отцепился от рта, разглядывая в бегающих эмоциях на лице безграничный страх, обморочное удовольствие и непонятную мольбу. От того, что он вытворял умелой мужской рукой, у неё поджались ноги и закрылись глаза. — Какая вы мокренькая, вы же вся течёте, миссис Солитер. Вы меня хотите? Вы хотите, чтобы я взял вас здесь и сейчас?       Казалось, Джини вот-вот расплачется от бури смятения, которая мечется нервами то от головы, то до промежности, задевая обливающееся раскаянием сердце. Молодой человек задрал сзади мешающий предмет одежды, проводя ладонью по кругленькой ягодице, и подцепил нижний край трусов, отодвигая их вбок. Цвета белья он не видел, но прекрасно представлял и ощущал, какие у неё густые чёрненькие волосы на лобке. Её клитор изнывал покалыванием от восцарившего в организме возбуждения.       — Прекрати, прошу!       — И бросить вас в таком состоянии? — Он с резким звуком молнии расстегнул свою ширинку, высунул испачканную в натуральной женской смазке руку и медленно размазывая, провёл ей по губам горе-жены, оттягивая девушку за тёмную неряшливую косу. — От Эвана вы не получите этого.       Неторопливо, аккуратно пристраиваясь сзади и схватив её с двух сторон за талию, протяжно вошёл в неё, когда мышцы дырки сокращались от противостояния хозяйки, тем самым не нарочно делая ему приятнее.       — Просто скажите «да».       Она закрыла руками лицо, громко всхлипывая. Адам хоть и влез как джентльмен, но значительно ускорил темп после нескольких вхождений. Внутри неё оказалось сногсшибательно туго и горячо. У них в паре с мужем явно давно не было секса, а юношу бесконечно разрывало от понимания, что он благополучно это портит. Загрязняет тошнотворную ангельскую невинность этой миссис, что задыхающе стонет под ним, как последняя шлюха. Он долбил её, пока она блаженно пускала слёзы, и животно целовал её губы, стонущие по несколько раз криком «да», когда его член упирался в крайнюю стенку пизды, доводя до очередного оргазма. Забытый кофе в турке успешно вылился, сбежав на плиту, и Адам кончил прямо в разрёваную Вирджинию.       После, он охладел к её персоне и утратил всякий интерес к ней. Грязное дело окончено, поэтому, вымыв руки мылом с экстрактом розы, преспокойно вышел из чужого дома, но и она не смогла обернуться и что-либо сказать, ведь её честь была размазана по её же горькому лицу. Пока она со злостью на саму себя оттирала плиту, её ноги в бешеном треморе не давали забыть о случившемся. Джини не понимала, было ли это изнасилованием, потому как всё язвительно сказанное им, было разочаровывающей правдой, а она не сильно пыталась вырваться из сексуальных когтей.

***

      Стоит вездесущий шум из детских радостных визгов и механического трения аттракционов. Из колонок играют какие-то бесявые детские песни, вперемешку с хитовыми синглами: уже предельно надоевшая ABBA «Mamma Mia», тупая и неочёмная Pussycat «Mississippi», откровенно скучный и надоевший своим старым стилем Rod Stewart «I Don't Want To Talk About This» и совсем непонятно, почему тут играющая The Who «My Generation». Попсовая попса, которую обожают все пустоголовые взрослые. От каждой точки развлечения также доносятся какие-то характерные мелодии, от чего воздушное пространство парка сводится в давящее неразборчивыми звуками-лоскутами полотно.       Психоаналитик терпеливо стоит возле карусели «Чаепитие в стране чудес» и ждёт, когда оно, наконец, закончится. Обычные двухместные кабинки в виде огромных чашек, катающихся по неправильному кругу, слабо напоминают, на какой сказке основано данное развлечение. Однако его сын счастливо хохочет, значит, пока всё в относительном порядке. Прошло пару часов с того момента, как он принял катастрофически мало никотина, а его наполовину полная пачка Чапмана подозрительно досадно исчезла из пальто. Переполняющее сверх нормы раздражение стебательно щекотало его.       Он бы мог подойти к любому родителю, притащившемуся со своим чадом сюда, и показаться попрошайкой без гроша, но и зажигалка у него также упала в невидимую дыру в кармане, и вообще, уверенность в его поступках можно не отбавлять, так как из пустого места итак ничего не вытащить.       Бездарно борясь с напоминанием своей зависимости, отвлекаясь на увиденное под луной в ночи, он не бросал попыток проанализировать это. Было бы гораздо проще, если бы этот сон ему рассказал кто-нибудь из клиентов, и тогда трактовка состояла бы из банального: «Кого вам напоминает этот человек? А этот предмет? А что вы чувствовали в этот момент? Всё просто: во сне вам казалось, что вы статуснее остальных, даже великих психоаналитиков, значит, вы отрицаете в пробуждённом состоянии свой потенциал, но внутри способны на многое». Он допускает такой вариант, пусть и с конвой сомнений, но говори он в лицо этому человеку с этим сновидением со стороны расшифровку его тайного желания быть буквально ближе к Адаму, то такое ему бы не понравилось. Но вот Эван категорически был против подобного пояснения в свою сторону. Это же неправда.       Ощущение стеснения от провоцирующих действий юноши в точности совпадают с реальными. Вероятно, на этом, перенос и заканчивается. Зато, кричащий он о своей проблеме, так долго не признаваемой им самим же, в сложнейшем анализе не нуждается. Другое дело — что теперь остаётся делать, наконец, раскрыв великую загадку очевиднейший депрессии, что решалась десяток лет?       Позади блевотрона — ограждающая железная сетка, чтобы в случае чего дети выпадали не на территории ярмарки, а за её пределами, и ответственность лежала не на управляющих. Солитер увидел там что-то яркое, отличающееся от блеклых оранжево-красных напоминаний разгорающейся осени на деревьях и кустах. Показалось? Бесшумно подошёл ближе и, встав за неширокий ствол, выглядывая из-за него. Сперва он захотел окрикнуть имя того, чья броская полосатая одежда узналась с неожиданным удовлетворением. Не показалось. Но рядом также стояла фигура с коричневой кожей в бирюзовых клёшах, сине-белой рубахе, алым восточным жилетом с золотой вышивкой и атласной бордовой ленточкой-повязкой на густых волосах до плеч, прижимающая его к дырчатому забору. Они курят заканчивающийся косячок, от того и шмоняет прелой травой.       Мужчина обошёл древесный столб, дабы улучшить обзор, но всё ещё незаметно прячась. С этого угла обзора оказалось, что правой рукой Адам надрачивает индусу, даже не отпуская головы. Точно не показалось. В перерывах между затяжками они томно целуются с наслаждением, хихикая шёпотом и обсуждая что-то про буддизм. Слышимость слабая из-за громко играющего карнавального органа от каруселей.       Эван сначала обернулся назад, сомневаясь в увиденном. Ему никогда не приходилось лицезреть подобный больной вид отношений, тем более так близко. Интересным казалось то, что его клиент вёл себя совершенно иначе, с другого ракурса, с другим человеком — от него исходил шлейф феминной нежности, никак не ассоциирующийся с присущей ему дерзостью. Мерзкое чувство, сопоставимое со скрипящей необоснованной завистью, так как он привык, что заигрывает Ад на постоянной основе именно с ним.       «Какая к чёрту зависть? — он подумал сам за себя. — Это просто тошно, рядом же гуляют дети!» Но потом он снова повернулся, в ожидании чего-то, чего сам не понимал, внимательно следя за соединяющимися, как насосы, ртами. Неужели высокомерного юношу тянет на азиатских парней? Праудлав, не прекращая поступательных движений «верх-вниз» ладонью, кинул почти догоревшую самокрутку в сторону, присел на корточки и сиюминутно довёл не чистокровного англичанина до извержения кончи ровно себе в пасть, и, верно, проглотил её, поцеловав коричневую необрезанную головку.       «Чтобы не испачкаться», — догадался Мистер Зачем-Я-За-Ними-Наблюдаю. Перед уходом выходец из Индии застегнул бархатные штаны, страстно поцеловал второго в губы, на что получил шлепок по упругой заднице, и напоследок, ещё раз, будто им было всё мало, прикоснулся губами с продолжительным, неестественно чувствительным слюнообменом, отдав шёлковую ленту. Адам повязал её себе на шею, как изысканный шарфик.       — Понравилось?       Тот, коричневый, только скрылся за множеством деревьев, и Солитер всерьёз задумался, кому это было адресовано. Молодой человек развернулся, сразу найдя неосторожно прячущуюся голову. Он повторил свой вопрос:       — Тебе понравилось? — его тон был снисходительно сердитым.       Он нелепо спрятался за тонким стволом, притворяясь, что Адам говорит сам с собой, а его тут и в помине никогда не было.       — А, ты хочешь поиграть в прятки? Но это как-то нечестно, ты там, а я за оградой, — Ад сцепился с железными выемками, как находившаяся в клетке зверушка.       Эв стыдливо выглянул, всё ещё придумывая любое толковое оправдание за содеянное.       — Мы не сможем так играть. Купи мне входной билет.       — Хорошо.       Когда они отошли от кассы-будки с заострённой крышей и жёлтым флажком, упитанный охранник с седыми усами хмуро оглядел одетого не по погоде, на что тот вдогонку показал ему выигрышный язык, совсем как маленький ребёнок.       — Он не хотел меня пускать без этой бумажки.       — Тебе лучше? — психоаналитик, пусть и с виноватым осадком, но был странно искренне рад, идя вот так рядом с безобразно воняющим жжённой травой. Наверное, потому, что хотя бы теперь будет не скучно находиться среди хлещущих своим праздным настроением крепких семей.       — Как видел сам. Так тебе доставило это удовольствие? — молодой человек настойчиво лыбился.       — Что именно? — скрывать очевидный факт слежки было мнимо глупо.       — Влезать в чужую личную жизнь! — он остановился, разозлённо окатив заслуженной злостью. — Это неприятно, когда за тобой наблюдают. Я и Карим специально уединились.       — Он... Кхм, твой... парень?       — Мы так выглядели? — по мимическому выражению юноши можно смело утвердить, будто перед ним умственно-отсталый. — Когда-нибудь ты это, наконец, поймёшь. Он мой знакомый. Мы случайно встретились. У него случайно была с собой травка. А у меня случайно с собой нет никакой платы. Я же потратил вчера всё до последнего пенса с тобой.       — И ты решил...       — А что мне оставалось делать? Всё, что у меня всегда с собой — моя натура, а Карим любит, когда у нас именно натуральный платёж.       — Он тебе нравится?       — Я ему нравлюсь. Этого достаточно.       Развлекательные палатки привлекающих весёлых цветов стояли по бокам от главной тропы. Вдали виднелось сравнительно миниатюрное колесо обозрения. Они неспешно проходили мимо упрощённой версии тира, где красивыми большими буквами на отдельной вывеске написано: за попадание три раза подряд — выигрыш — мягкая игрушка.       — Молодые люди, подходите, подходите, не стесняйтесь! Испробуйте неуловимую удачу!       Эван купил талон и пошёл первым. Выпендриться или произвести впечатление. Он приклонил голову к подобию оружия, закрыл один глаз, типа так делают во всех нуарных фильмах, но вот видеть цель, состоящую из нескольких бумажек с изображёнными животными, вращающуюся по кругу в виде карамельного леденца, стало ровно вполовину неудобнее. Левой рукой поднял ствол в, казалось бы, верное положение, а правой нащупал спусковой крючок. Промах. Пуля пролетела мимо, уткнувшись в мягкую стенку сзади с множеством дыр. Он открыл второе веко, потому что такое способ оказался нерабочей фигнёй. Промах.       — У вас осталась одна попытка, сэр.       Раздосадованный мужчина уже хотел нажать спуск наобум, но успел лишь вздрогнуть от ощущения прижавшегося к спине другого человека. Праудлав прикоснулся к его запястью, наводя прицел чуть раньше движущейся бумажки, и плотно обхватил другой конечностью пальцы на крючке. Острая скула к костлявой скуле без какой-либо дистанции.       — Ну и несёт от тебя, — как реакция на ожидаемый подкол, Адам сильнее упёрся тазом к его пояснице, чем заставил Эва пожалеть о сказанном и напрячь все мышцы в зажатом теле.       — Расслабься. Я же помогаю.       Щелчок. Дуло выстрелило прямо в цель с нарисованной лисой, проделав дыру у неё в носу.       — Поздравляю, джентльмены! Вот ваш заслуженный приз, — у плюшевой белой лисички объёмные пластиковые глаза вшиты аккуратно, но взгляд у неё полоумно раскосый.       — Можешь отдать её сыну.       Солитер не припоминал, чтобы хоть раз пробалтывался о наличии у себя детей. Но догадка не успела продвинуться далеко в рассуждения, так как он в панике спохватился за голову, понимая, что оставил дитё кататься одного без присмотра.       — Где он, кстати?       Хотел бы он сам знать. «Дорогая, прости, я потерял нашего мальчика, потому что отвлёкся посмотреть, как два парня курят марихуану и дрочат за забором». Джини точно устроит истерику. Он побежал к тому чашечному аттракциону и с ужасом отметил, что среди знакомых смеющихся детей, катающихся уже не по первому разу, не видит своего. Его не пугает факт того, что он пропал. Нет. Страшны последствия, поджидающие дома.       — Вон там случайно не он? — юноша, подойдя без скорого темпа, указал на лавочку возле светящейся карусели с лошадками, где мальчишка сидел на коленях у взрослого человека.       — Валентин!       — Папа! А меня дядя Дэни покатал на пони и угостил сладкой ватой.       — Эван, на моём месте мог оказаться похититель со злыми умыслами, — Дэниэл улыбался своей не привлекательной улыбкой, придерживая ребёнка за талию, — тебе стоит быть аккуратней, оставляя его одного в таком многолюдном месте.       Ад стоял с выигрышной игрушкой, как-то потерянно смотря на сидящего мужчину. Для Эва тот случай в клубе для нетрадиционно ориентированных молодых людей так и остался несопоставим, ведь он и не понял, что мальчиком-пионером был его клиент. Если бы он это знал, то и на молчаливо переговаривающих между собой отреагировал бы иначе. А то, что обменивались они определёнными словами лишь по глазам, было точно.       — Это твой друг?       Психоаналитик посмотрел на парня с вызывающей красной ленточкой на шее и в зацелованной такого же цвета футболке. Он бы сказал ни разу не уверенное «да», но не совсем до конца осознавал в себе, кем они являлись по отношению друг к другу.       — Да, — Праудлав ответил настолько сухо, насколько же тяжело было поверить, что это прозвучало от него.       — Какой интересный выбор наряда, — Бэмби прямолинейно пожирал его сквозь свои уродливые очки для зрения.       — Это мне? — Валентин спрыгнул с взрослого колена и радостно подбежал к белой лисе в руках юноши, отдавая кусок розового съедобного облака в руки отца.       — Пошли, сын.       — Я ещё хочу вон на ту, — мальчик показал пальцем на катающийся по кочкам радужный паровозик.       — Хорошо, но давай не долго. Потом домой.       — Почему же? — Адам с наивным выражением лица облизал палку с остатками сахарной ваты, держащуюся в чужих руках. — Я вот, например, хочу сходить в зеркальный лабиринт.       — Это займёт много времени.       — Если ты пойдёшь со мной, то нет, — он кокетливо подмигнул. Вроде у мужчины уже выработался иммунитет на его постоянное заигрывание, и он просто воспринимал эти жесты как должное.       — Валентин, оставайся здесь и никуда ни с кем не уходи. Жди, пока я приду.       Ребёнок довольно побежал к карусели, а они пошли к протяжённому закрытому помещению, где мистер снова оплатил вход за двоих.       — Если у вас возникнут проблемы с поиском выхода, через десять минут я к вам подойду, — проинструктировала женщина с объёмными светлыми кучерявыми волосами, в смешных очках, увеличивающих её глазницы втрое.       Внутри было темновато. Внизу зеркальных стен была установлена светодиодная лента, светящаяся насыщенно синим.       — Зачем делать такие комнаты? — спустя пару шагов Эван напористо столкнулся со своим отражением, уткнувшись носом.       — А ты посмотри на себя.       Он огляделся, понарошку выбирая, в какое же из одинаковых вездесущих зеркал заглянуть. Его лицо... Дотошно считать он, конечно, не стал, но бредилось, что еле заметных морщин вполовину меньше. Или это свет так падает специально. Он себя разглядывал до тех пор, пока его несильно ударили по затылку, снова прижав к самому себе.       — Эй!       Адам убежал, забавляюще хохоча. На чистой поверхности остался смазанный отпечаток от кожи.       — Это не смешно! Я мог его разбить.       В лабиринте глухая изоляция, однако постукивание каблуков убежавшего протопталось по ушам откуда-то слева, куда он следом и направился. Его силуэты повсюду, на что бы он не посмотрел, как в безвылазном плену между собой, собой и собой. Самое противное то, что они ещё и выпучено смотрят в ответ, заранее зная его неожиданный поворот. Идиоты, сами не знают правильного пути. Вон даже посинели от злости.       Спустя какое-то время он начал нехотя к ним привыкать, всё-таки это его изображение, хотя разочаровало отсутствие цоканья беглеца, а соответственно и подсказки к злосчастному выходу. Бродить оказалось удобнее с выставленными вперёд руками, нащупывая, точнее, обляпывая стекло или, если везёт, проход. Несколько раз его обязательно заводило в тупик. По закипающим ощущениям прошло гораздо больше десяти минут. Дурацкое развлечение. Почему существует только единственная истинная тропа? Эв понимал, что его дорога к свободе верная по характерному запаху испорченного лекарства, и вот следующий угол пройден, а за ним и притаившийся юноша, закрывающий собой дверь.       — Что-то ты долго, — по удовлетворённой издёвками роже было бы справедливо хлопнуть, — а теперь финальная загадка. Называется «холодно-горячо». Ты наверняка её знаешь.       — Я туда больше не развернусь.       — А ты и никуда не пойдёшь. Она тут.       — Кто?       — Игра, — он сделал шаг вперёд не отводя взгляда, — у тебя есть кое-что, что принадлежит мне, а у меня что-то твоё.       — Дай мне выйти отсюда, — Эван нахмурил брови и коснулся ручки, но Адам перекрыл к ней доступ, встав ровно перед ней.       — Я начну.       Он, как обычно, бесцеремонно, словно его никогда не учили минимальному этическому понятию личного пространства, залез к нему в карман, шустро ощупывая бедро через ткань пальто. Мужчина отпрянул, как от вонючего бездомного из Ист-Энда, но парень силой притянул его обратно или просто смущённый побоялся, что его верхнюю одежду порвут. Тогда игрок со своими специфичными правилами засунул руку во второй карман и с пробежавшим восторгом на лице достал оттуда свои солнечные очки.       — Тут ты должен был сказать «горячо», — он нацепил их на себя с безобоснованным пафосом. Эв пришёл к выводу, что в громадных очках ему тяжелее читать непонятные умыслы молодого человека, зато так он не видит вечно следящего взгляда, хотя и уверенно предполагает о его наличии.       — Горячо, — тяжёлый выдох получился чуть дёрганей, чем задумывался. — Всё?       — Ну, если ты не мечтаешь вернуть свою пачку сигарет и щедро даришь её мне, то всё.       — Так она у тебя? — озарение, наконец, снизошло со звоном молотка, буквально презираючи плюнув на макушку. Два плюс два не может он сложить. Психоаналитик уже совсем и забыл о ломоте в костях и беспричинном негативном настроении.       — Теперь твоя очередь искать.       От непонимания, что же от него требуется, он стал в конце концов аналитически думать. Если подлец спокойно разговаривает, то она точно не во рту. Да и с большой вероятностью не поместилась бы туда. Он без куртки, карманов на рубашке спереди нет. Из рукавов пачка бы вывалилась. Под кожей остроконечных ботинков она бы помялась. Остаются только узкие джинсы. Она может быть в задних выемках.       — Повернись.       — Ты должен нащупать.       Солитеру стало неловко, ведь чтобы проверить свои догадки, нужно было посмотреть туда, куда порядочные люди средь бела дня не спускают обзор, даже если в лабиринте темно, как звёздной ночью. В бедренных карманах нелегко прослеживается тонкая палочка и очертания плоского квадрата, по-видимому, то самое мини-зеркало-столик для белых порошков. Но, о, господи... Он никогда не позволял себе опускаться столь низко, как сейчас, соответственно, не обращал внимания на пусть и не гигантское, но рельефчатое достоинство, только подчёркивающееся облегающей тканью. Осознание жести усугубилось, найди он возле этого выпирающий прямоугольник на уровне лобка, подходящий по размерам под искомое.       — Я не буду тебя там трогать. Просто отдай.       — Не я эти правила придумал, — а кажется, что всё-таки это его непотребная игра, и она переходит все дозволенные границы.       — Чёрт, — то ли он обзывает юношу, то ли это обыкновенное ругательство, — зачем ты её туда запихал?       — Если ты её уже так быстро нашёл, то просто забери. В чём проблема? — он схватил его руку и долгожданно прижал её к закрытому сокровищу. — Вот теперь — горячо.       — Знаешь что? Оставь её себе. Я отказываюсь это делать, — Эван брезгливо вырвался, сдался, даже не попробовав выиграть, хотя цель виднелась прямо на глазах, практически попала в руки.       Адам действительно расстроился. Перед ним что-то щёлкнуло, отключился на неопределённое время экран телика, он не совсем понял, что произошло, от того выглядел беззащитно растерянным. Похоже, он не ожидал такого отказного расклада запланированного события. Это было ясно по поджатым надувшимся губам.       — Как скажешь. Я буду их сладко курить, вспоминая тебя и твой бессовестный проигрыш, — юноша достал раздорную пачку и переместил в обычный боковой карман.       Они молча вышли с обратной стороны помещения, как после какой-нибудь деликатной ссоры. Парк по-прежнему буйствовал в красочных криках и веселье. Какое-то время никто не решался проронить и слова.       — У тебя милая жена.       — Спасибо.       — Мой тебе совет: говори хоть иногда, что любишь её.       — Хорошо, — мужчина покосился на него, додумывая, к чему это вообще прозвучало. — Тебя подвезти?       — Нет, — и как самая настоящая обиженка, он ушёл не попрощавшись, почти выхаркнув незаслуженную вину чётко в лицо, что потом весь остаток дня стекала по мозгам, въедаясь в прожилки, как кислота.

***

Пациент: Эван Мартин Солитер Возраст (полных лет): тридцать три Жалоба: переменная апатия, преимущественно бессонница, но с недавним нехарактерным сном. Терапия: ...

      Мистер Солитер, принявши некоторое количество психоактивных веществ вперемешку с солидным объёмом спиртных напитков (проигнорируем данную ситуацию), покорно уснул посреди улицы и наблюдал второе за прошедшую неделю сновидение. Полностью отказывается вспоминать первое, а также растолковывать последнее.       С его слов, вчерашняя дремота вызывала смешанные впечатление: ему льстило собственная придуманная статусность и всеобщее уважение, однако с появлением там нетипичного клиента из реальной жизни, сопровождалось смущением и после пробуждения выявилась эрекция, хотя, опять же, с утверждений пациента: «такого не было несколько лет точно», от чего диагноз импотенция ставится пока под вопрос.       Примечательно то, что с появлением юноши в его жизни, когда они вместе, большая часть депрессивного состояния сходит на нет. Наблюдается улучшение настроения, хотя сам Эван всячески отрицает сей факт. Возникают какие-никакие эмоции, пусть иногда и в негативном ключе, но с нашей точки зрения — выявленная ранее очевидная апатия преобразовывается наилучшим образом. Молодой человек многозадачно интригует его своей персоной. Отсюда следует предположительная терапия — больше времени проводить с ним. «Он, конечно, говнюк ещё тот» не принимается как оправдание. Физиологическая иллюзия сглаживания кожи лица нас озадачила. Безусловно радует, что он выспался.       По приходу домой, при попытке обнять свою озабоченную какой-то тревогой жену, она оттолкнула его, извинилась и, начавши плакать, устремилась закрыться в ванной комнате.       Но он и не настаивал. «Не сильно то и хотелось».

***

      Этот день ознаменовался во всей Британии тем, что впервые прозвучала нецензурная лексика с семейного развлекательного канала телевиденья. Всполыхнувшая своей заразительною популярностью панк-рок группа, была приглашена в качестве гостей на интервью к Биллу Гранди в «Today Show», вместо известных уже всему миру Queen.       «Сегодня в нашей телепередаче Sex Pistols, которые окружили меня, — в объективе, человек восемь, на вид только переступивших подростковых возраст. — Они такие же пьяные, как и я сам», — началась программа с незамысловатой шутки ведущего. Они были в прямом эфире, и это был дебют группы на телике. Бассист Глэн Мэтлок уже начал подкалывать интервьюера, на что тот пренебрежительно общался со зрителями, называя их «той» группой, не упоминая лишний раз абсурдное название безобразного коллектива. Когда дело дошло до подсчитывания выделенных денег рекорд-студией в размере сорока тысяч футов стерлингов, гитарист Стив Джонс, съязвив, выдал:       «Мы, блядь, потратили их, не так ли?» Тридцать восьмая секунда шоу, а всё капиталистическое «правильное» английское сообщество либо повырубали трансляцию, либо с настигшей паникой стали объяснять своим детям значение высказанной брани. Билл Гранди никак не отреагировал, продолжив потужно-непринуждённую беседу:       «Я же не знаю, так потратили?»       «Ага, спустили всё в пивной», — в кадре возникал беспорядок из-за передающих друг другу стаканы с пойлом и переговаривающих между собой участников. Билл Гранди несколько раз вопросил, серьёзны ли они, на что получал только утвердительные усмешки.       Их сравнили с непревзойдёнными классиками, такими как Бетховен и Моцарт.       «О, да, они замечательные люди. Они направляют нас», — Джонни Роттен или по-общеупотребляемому Гнилой Джонии, раскачивается на стуле, отвлекаясь по сторонам, показывая то и своё слабоумие, то ли придерживаясь позиции «мне насрать, где я нахожусь».       «Но что, если они заводят и других людей?» — ведущий, казалось, заинтересовался интеллигентным тоном.       «Это уже их крутое дерьмо», — солист с высветленным до рыжего торчащим хаером и отталкивающими зубами, схожими с крысиными, тихонько пробубнил последнее, вильнув в камеру, а потом куда-то на стену, пока рука другого участника группы, без его лица, отдельно махала в камеру. На просьбу повторить ответ, Джонни иронизированно выдал:       «Ничего! Просто грубое слово. Следующий вопрос!»       Но интервьюер настоял на своём, и ужасный певец всё-таки сказал «Дерьмо».       Когда Гранди перешёл к женской части группы, между ними шутливо завязался заигрывающий контекст по поводу встретиться где-нибудь после шоу, после чего его обозвали «грязным ублюдком».       Так региональный канал Лондона был отравлен, и добрая половина населения услышала непристойный мат оттуда, откуда она не должна была звучать никогда. Высший класс возмущён по раскрасневшиеся уши, а вот Эван знатно посмеялся с вечерней передачки. Похоже, трещину даёт не только его жизнь.