Призрак

Тихий рокот самолётных двигателей создавал обманчивое ощущение безопасности. В салоне царила умиротворённая атмосфера: кто-то читал книгу, кто-то смотрел фильм в наушниках, а другие, удобно устроившись в креслах, спали. Стюардессы неторопливо разносили напитки, предлагая пассажирам кофе, сок или воду. Картер, уставший от монотонности полёта, разглядывал облака за иллюминатором. Облака, что плавно проплывающие мимо в иллюминаторе, напоминали ему пушистые горы из ваты. Он вновь вспоминал все события поездки: новые люди, необычные места, рассказы отца о работе – всё было наполнено живыми и яркими впечатлениями. В такие моменты весь мир казался ему таким бескрайним и волшебным. Дом тоже манил, но почему-то на сердце было тревожно, словно предчувствие чего-то зловещего. Но он не предавал этому большого значения, так как считал, что это всё из-за усталости бесконечных поездок и перелёта, что длился уже шестой час. Его отец, заметив, что сын начинает терять интерес ко всему вокруг, отложил свои записи. Он взглянул на Картера с тёплой улыбкой: — Может проведём небольшое интервью? Я его потом внесу в свою статью. — мягко начал он. — Ну, рассказывай, что тебе больше всего понравилось в нашей поездке? Может, что-то запомнилось больше всего? Картер, оторвавшись от окна, на мгновение задумался. В его голове замелькали картины из недавнего путешествия. Отец был журналистом, и этот месяц они провели в одном из отдалённых уголков Африки, где снимали репортаж о жизни местных племён. — Мне понравились закаты, — тихо сказал он. — Они там совсем другие, чем у нас дома… Они ярче. И.… танцы, помнишь, когда все собрались у костра? Отец рассмеялся: — Конечно. А что тебе показалось странным или страшным? Обряды, может быть? Картер нахмурился и замялся: — Да, немного. Они там резали козу. Мне было жаль её... На лице мальчика мелькнула лёгкая улыбка, когда он вспоминал менее мрачные моменты. Отец потрепал его по голове и вернулся к своим заметкам, сделав несколько новых пометок. Их короткий диалог немного разрядил атмосферу, но Картер чувствовал нарастающую тревогу. Она была похожа на тень, едва заметную, но настойчиво напоминала о себе. Но за лёгким разговором скрывалась нечто большее. Отец Картера, хоть и старался казаться спокойным, думал о том, как они с сыном пережили утрату, которая всё ещё оставляла шрамы на их сердцах. Любимая жена и мать умерла пять лет назад от рака сердца. Эта трагедия опустошила их обоих. Картер помнил, как его мама буквально угасала на глазах, а отец изо всех сил пытался держаться ради него. После её смерти он стал работать ещё больше, как будто надеясь, что усердие поможет заглушить боль. Картер всегда восхищался силой своего отца и старался брать с него пример. Но воспоминания о матери всё ещё оживали в тяжёлые минуты. Эта тревога усилилась, когда самолёт внезапно содрогнулся. Гулкий звук разнёсся по салону, и привычное спокойствие мгновенно разрушилось. Картер вздрогнул, крепко вцепившись в подлокотники кресла. Пассажиры начали оглядываться, недоумённо переглядываясь. Кто-то поднялся со своего места, пытаясь понять, что происходит. Через мгновение из хвостовой части салона послышались крики. Группа людей в масках и с оружием в руках ворвалась вперёд. Они выкрикивали команды на грубом, резком языке, который Картер не мог разобрать. Паника охватила салон. Люди вскрикивали, пытались спрятаться под креслами или бежать в туалеты. Террористы действовали быстро и жёстко, выбивая пассажиров из их укрытий. Один из них, высокий и крепкий, грубо ткнул прикладом женщину, которая пыталась закрыть своего ребёнка. Картер, дрожа, посмотрел на отца. Тот схватил его за руку и посмотрел прямо в глаза: — Всё будет хорошо, Картер. Я не дам тебя в обиду. Обещаю… Но отец не успел договорить. Один из террористов подошёл ближе и с силой ударил его прикладом по затылку. Мужчина осел в кресле и рухнул прямо на сына. Картер с трудом удержал его тело, чувствуя, как его руки затряслись. Сердце мальчика колотилось, страх сковал всё его существо. Самолёт изменил курс, и каждый его манёвр казался болезненным напоминанием о том, что прежний мир больше недосягаем. Картер связанный сидел в углу - напряжённый и напуганный до предела. Сердце билось так сильно, что, казалось, его можно услышать даже сквозь рёв двигателей. Страх был тотальным, всепоглощающим — словно монстр, чьё незримое присутствие подавляло любое чувство реальности. Когда самолёт сел на заброшенной полосе, Картеру надели мешок на голову и вывели наружу. Темнота вокруг была абсолютной. Картер не видел, куда его ведут, не понимал, кто эти люди и что ждёт его дальше. Каждый шорох, каждое движение казались ему предвестием конца. Страх сжигал изнутри, лишая воли и сил. Террористы, не обращая внимания на крики и плач, начали связывать пассажиров, надевая каждому на голову мешки из плотной ткани. Картер чувствовал, как грубые руки затягивают верёвки на его запястьях, оставляя следы боли. Его толкнули в спину, заставляя подняться и идти. Он спотыкался, почти падал, но жёсткие удары в спину вынуждали его двигаться вперёд. Где-то позади раздался выстрел. Один из пассажиров, пытавшийся сбежать, упал замертво. Этот звук заставил всех затихнуть. Теперь никто не осмеливался сопротивляться. Плач и мольбы о спасении слились в один тревожный гул, который Картер слышал даже через плотный материал мешка. Когда их вывели из самолёта, Картер почувствовал прохладный ночной воздух. Его ввели в здание, где каждое движение сопровождалось резкими командами террористов. Вскоре он оказался в маленькой камере. Пол был покрыт грязью, в воздухе стоял удушающий запах плесени, сырости и старой, запёкшейся крови. Где-то в углу воняло мочой и высохшем дерьмом. В тусклом свете, проникающем через маленькое окно под потолком, Картер сидел на холодном полу, прижав колени к груди. Он не знал, где его отец, и это незнание медленно разрушало его изнутри. Каждый день превращался в испытание. Террористы били его, когда он пытался заговорить. Еда была редкой и отвратительной. Картер пробовал говорить с другими заложниками, но те либо молчали, либо не отвечали, затерявшись в своих собственных страхах. Постепенно он замкнулся в себе, погружаясь в бездну отчаяния. Единственное, что держало его — это мысли о семье, но даже они превращались в мучительную боль. Он винил себя за то, что не смог защитить отца, за то, что оказался слабым. Ночи становились неотличимыми от дней, пока, наконец, одна из них не ознаменовалась чем-то иным. Грохот артиллерийских выстрелов разорвал тишину. Казалось, весь мир содрогался от взрывов и автоматных очередей. Картер, обессиленный и избитый, едва понимал, что происходит. Вдруг Картер услышал далёкий скрип двери, этот скрип означал то, что в здание, где он находился кто-то зашёл. Он услышал множественный топот и короткие фразы вперемешку с командами. "Чисто", "Держу", "пошёл". — Брен, тут 200-ые гражданские — сказал один из бойцов. — Чёртовы, твари... так. Лэр, Дон, пойди осмотритесь, может найдёте кого живого. - бросил человек с грубым голосом, на что оба сказали: "Есть". Дверь его камеры со скрипом распахнулась, прямой и яркий луч света залил всё пространство камеры и в проёме появился человек в балаклаве. Его глаза были единственным, что Картер смог разглядеть. Он быстро осмотрел углы камеры, и подозвав напарника, присев на одно колено осмотрел тело мальчика. — Этот вроде жив — сказал боец, светя ручным фонариком в глаза Картеру. — Принято. Бери его и уходим — коротко бросил второй. Подняв Картера, тот попытался говорить, бредил о том, что нужно спасти других заложников, но услышал страшный ответ: — Они уже мертвы. Террористы убили всех перед нашим штурмом. Они думали, ты умер от голода и побоев, поэтому не тронули. Эти слова стали последним, что Картер услышал, прежде чем потерять сознание. Когда он очнулся, его везли на базу. Вокруг была тишина, но внутри мальчика бушевал шторм. Его прежний мир больше не существовал.