Дельфины здесь тонут: На твоей луне

Обними мои раны и будь со мной рядом

      Раннее пробуждение мамы, которая ходила буквально над головой и готовила себе кофе, мягко говоря, раздражало Кирилла. Он высунул голову из-под одеяла, глядя на неё с откровенным недовольством. — Мам, какого чёрта? — Не сердись. Уже десять, я устала ждать, пока вы все проснётесь. Можно мне хотя бы кофе сделать? — прошептала женщина. Когда электрочайник зашумел трескучими звуками, Кирилл закатил глаза и окончательно раскрыл их, уставившись в светлый потолок. Свет из окна слепил. Он поднялся, откинул одеяло и ступил босыми ногами на прохладный пол, затем поправил на себе мятую одежду. — Отлично придумали. Мне одному на работу идти. — Прости, сынок, не злись. Хочешь кофе? — мама слегка улыбнулась, поправляя на себе чёрный халат, который достала с его шкафа ранним утром. Кирилл отмахнулся и поплёлся в ванную, где встал под душ, зевая и почти засыпая от обволакивающего тепла, будто снова оказался в постели.       Сон Димы был крепче, и ему удавалось спать дальше, пока мама бродила туда-сюда, готовя завтрак. Вскоре послышался лепет Маши. Катя начала греть ей питание в микроволновке, заранее принесённое с собой, будто знала, что останется с ночёвкой. Кирилл наблюдал за ними, сидя в компьютерном кресле в спальне, с телефоном в одной руке и чашкой кофе в другой. Время от времени он поглядывал на племянницу и улыбался её выдуманным историям, которые она рассказывала, играя на накрытой покрывалом постели.       Он достал из кармана куртки визитку, переписал с неё номер и сохранил в телефоне, надеясь, что профиль парня появится в одной из социальных сетей. Но номер оказался рабочим, и на него не был зарегистрирован ни один аккаунт. Кириллу хотелось увидеть его снова — хотя бы издали. Даже если разговор невозможен, хотя бы услышать голос, встретить взгляд. Визитку он спрятал под настольной лампой, прикрепив к подставке скотчем, чтобы никто не нашёл. Квартира всё больше напоминала общежитие. После этого он облачился в спортивную одежду для сайклинга и собрался в офис на велосипеде — так можно было и с пользой добраться до центра, и прокрутить педали.       Ночью температура упала до пяти градусов, и утро оказалось холодным. Кирилл натянул на лицо нейквармер, закрыв нос плотной чёрной тканью, надел белый шлем на голову и очки. Полностью «упакованный», он оттолкнулся от земли, перекинул ногу через раму и разогнался — быстро, как любил.       На улицах кипела жизнь: из офисов выходили люди в строгих костюмах, с кофе в руках, разговаривая по телефону или обсуждая вчерашние отчёты. Они выглядели частью отлаженного, однообразного механизма. На этом фоне Кирилл на велосипеде казался чужаком и одновременно воплощением свободы.       Ветер пробивался сквозь ткань нейквармера, дыхание было резким и свежим. Город мелькал вокруг — серые здания, зеркальные офисные окна, редкие прохожие, оборачивавшиеся на этого стремительного бегуна на двух колёсах. С каждым нажатием на педали он ускорялся, растворяясь в утреннем Берлине, ощущая контраст между своей динамикой и размеренным течением офисного города.       Он знал, где остановился Алан, и отель находился как раз по пути в офис. Велосипед будто сам вёл его туда. Кирилл хотел хотя бы взглянуть на него издалека — просто убедиться, что всё в порядке. Этого было бы достаточно, чтобы стало легче.       Поднимаясь на склон, он встал с седла, всем телом навалился на руль и с силой давил на педали. Велосипед легко катился по инерции по ровному асфальту, пока не показалось здание апарт-отеля в историческом районе Митте. Его строгий фасад с бетонной и белой отделкой выделялся среди соседних зданий.       Кирилл остановился на другой стороне улицы, спрятавшись за припаркованными машинами. Убедился, что маска закрывает нос, поправил очки. Становилось теплее, и при нагрузке казалось, что даже жарко, хотя прохожие были в куртках. Парень опустил руки, давая телу отдых, и наблюдал за отелем. Перед входом был аккуратный газон с выстриженной травой. Люди выходили из дверей, другие мелькали за панорамными окнами первого этажа, доедая поздний завтрак.       «Я правда думал, что случайность сведёт нас здесь?» — усмехнулся Кирилл про себя, ругая собственную наивность. Он оттолкнулся от земли и развернулся, собираясь спуститься обратно.       И тут его внимание привлекла огромная собака на обочине.       Кано.       Кирилл едва не врезался в бордюр узким колесом, резко остановившись. Пёс тянулся к нему. Подняв взгляд по длинному поводку, он увидел высокого парня, убеждающего командами собаку не рваться вперёд.       Алан был в чёрной майке, несмотря на прохладу. Казалось, ему всё равно. Его тёмные глаза взглянули на велосипедиста, пытаясь рассмотреть лицо сквозь очки и маску, но виделась лишь узкая полоса кожи под глазами. — Sorry, he is not… angry? Angry (Простите, он не… злой), — пробормотал Алан, удерживая собаку. Огромный, уже пожилой маламут с сединой на морде тянулся к Кириллу, будто узнавая его. — That's okay. I stopped not because I got scared of him. I actually love dogs (Всё в порядке. Я остановился не потому, что испугался. Я вообще-то люблю собак), — быстро и без акцента ответил Кирилл, упираясь ногами в землю и наклоняясь к Кано. Пёс радостно обнюхивал его, подскакивая, словно приветствовал старого знакомого. — Да ты чего? — удивлённо одернул его хозяин. — He do not care of... about people. Usually. But now he is strange (Ему всё равно на людей, обычно. Но сейчас он странно себя ведёт). — Его ломаный английский нисколько не раздражал Кирилла. Тот не мог отвести взгляда от парня, лишь изредка обращая внимание на собаку, которая рвалась к нему куда сильнее, чем сам хозяин.       Он здесь. Перед ним. И снова говорит с ним — как когда-то. — I've only had one dog in my life, but I would love to have more. How old is he? (У меня была всего одна собака за мою жизнь, но я бы с удовольствием завёл ещё одну. Сколько ему?) — делал вид, что интересовался собакой он, лишь глядя на её хозяина словно на призрака, но за облепившими глаза чёрными очками не было видно его взгляда. Он боялся его и хотел одновременно. — Ah... — протянул тот, то ли не понимая вопроса, то ли не зная, как назвать число по-английски. — Ten (десять).       Алан присел на корточки, пытаясь успокоить собаку и почесывая её пушистый ворот, а Кано лишь смотрел своими тёмными, как у хозяина, глазами на Кирилла, высунув язык. — My English is very very bad, I'm sorry (Мой английский очень и очень плох, простите), — с сожалением сказал Алан, но стыда в его глазах не было, будто он сам над собой смеялся. — No worries (Ничего), — сказал Кирилл, уже прощаясь с ним взглядом и в последний раз глядя на собаку. Он словно ожил с фотографии, той полароидной, что всё ещё лежала где-то в его столе. Собака буквально отиралась о его руку, внимательно глядя в глаза сквозь тёмные очки. Будто всё равно видела их.       Послышался щелчок зажигалки. Он закурил. Кирилл словно вышел из гипноза по щелчку. Это ведь и впрямь он, перед ним, и такого больше не повторится. Как он мог себе позволить просто уйти и даже не сказать «привет» нормально? В груди и животе всё загорелось — от ярости на себя, от страсти и желания. — Do you have one more? (У тебя есть ещё одна?) — What? Cigarette? (Что? Сигарета?)       Кирилла словно обухом ещё раз по голове ударило — он не курил лет пять уже, ведь сигареты напоминали ему о нём.       Алан кивнул, затягиваясь и снова открывая пачку перед незнакомцем. Кирилл снял перчатки, взял одну, затем зацепил пальцем очки и потянул вниз, снимая их и оголяя свои серые глаза. Алан глянул на него мимолётно, переводя взгляд на пса и собираясь что-то сказать, но тут же вернулся к лицу незнакомца. Он молча посмотрел в его глаза, и в его взгляде читался немой вопрос. Он не был уверен. Кирилл зацепил пальцем ворот на носу и стянул вниз, оставив на шее и словно открывая свой секрет перед ним. Он вставил сигарету фильтром в губы, которые давно не ощущали твёрдый табачный косяк, и сразу же в нос ударил запах молодости. — Зажигалка? — уже по-русски продолжил он.       Алан замер. Он словно призрака увидел, медленно поднимаясь на ноги. Его губы слегка приоткрылись, хватая воздух, будто он собирался что-то сказать, но не мог. — Ч… что? — наконец послышался его голос на русском, и всё стало на свои места. Будто вся жизнь встала на своё место. Он снова говорил с ним, видел его. — Это ты. — Это я. — Кирилл кивнул, говоря с сигаретой во рту.       Алан замолк. Его расфокусированный взгляд бегал по лицу парня, по его телу и снова возвращался к глазам, будто не мог поверить. Он резко шагнул вперёд, обнимая его рукой, а в другой всё ещё держа поводок. Дыхание перехватило. Кирилл начал дышать глубже, чаще, обнимая его в ответ обеими руками и по-прежнему сидя на велике. Пальцы вжимались в его спину, будто не веря, что он правда был там физически. Его кожа была холодной от ветра. Запах уже другого одеколона приятно заполнил ноздри, лишь слегка напоминая тот самый запах его присутствия. — Блять, я... Как ты... — снова отпрянул от него Алан, изучая взглядом повзрослевшее лицо Кирилла. Он уже не выглядел словно мальчик с немного курносым носом и пухлыми потрескавшимися губами. Однако губы и впрямь были те же. Глаза были наполнены какой-то усталостью или мудростью, но отблескивали так же, как годы назад, а лицо стало более худым, с острыми чертами. — Это был ты? Вчера? Я чувствовал что-то странное, клянусь. — Да, это был я, — подтвердил парень коротко, еле выдавливая из себя слова, а Алан снова обнял его, накрыв его затылок рукой и прижав к себе. — Блять, я не верю.       Кирилл не мог говорить, лишь пытаясь дышать глубже и хватаясь руками за него, будто если отпустит, то он снова исчезнет. Тело Алана было плотным, плечи твёрдыми, слегка тёплыми и такими знакомыми. Колени начинали дрожать предательски. Кирилл снова ощутил себя тем подростком, студентом, который когда-то безумно зациклился на нём, который не умел ещё выражать эмоций и желаний, который всего боялся. — Ты такой... Ты так изменился, — сказал Алан, держа его за плечо и осматривая с ног до головы. — Ты так вырос... в смысле, ты будто крепче стал. Ахуеть. — Он взглянул в его глаза, и Кирилла окончательно покосило.       Он тут же слез с велика, кидая его на траву рядом, но не подавая виду, что голова шла кругом, будто при панической атаке. Кирилл присел и наконец начал гладить активно морду собаки, улыбаясь ему и обнимая, как когда-то обнимал в 2015-ом. Кано поднялся на задние лапы, передними упираясь в плечи парня, и тот едва не свалился от его напора. — Кано, ты чего? — смеялся Кирилл, а тот лизал его лицо, окончательно признавая своим.       Алан словно дар речи потерял, снова лишь глядя на него. Кирилл поднялся, выпрямился и встретился с ним взглядом. Они просто смотрели друг на друга. Ни один, ни другой не знал, как себя вести, но отдалиться и уйти не могли. Просто глядя в глаза напротив, они молчали, словно обмениваясь только энергией, и этого уже хватало, чтобы сбить с ног. — Что с твоим лицом? — наконец спросил Кирилл, скрещивая руки на груди, обтянутые чёрным спортивным лонгсливом. — Что? А... Это просто проблемы на лицо, как говорится, — быстро проговорил тот, будто не желая отвлекаться на такие мелочи, как обсуждение происхождения его ссадин. — Ты выглядишь как Спайдермен.       Алан и Кирилл оба расплылись в улыбке, глядя друг на друга словно дети. Оба ощутили себя снова в прошлом, когда всё было наивно и просто. Проще, чем сейчас, по крайней мере. — Ну, тебе всегда больше нравился Бэтмен. — Да нет, почему же? Человек-паук смотрится лучше. На PlayStation 4 так точно. — Да ладно, ты ведь небось лишь на его зад смотрел, когда тот над Нью-Йорком летал, — усмехнулся Кирилл, закатывая глаза и опуская взгляд на пса. Кано довольно вилял хвостом, будто ощущая атмосферу разговора и несказанную радость между ними. — Заткнись, — с ухмылкой ответил Алан, поворачивая голову в сторону и видя приближающуюся к ним Яну на каблуках и в обтягивающих брюках. На её плечах было пальто, которое она лишь накинула, но не надела на руки. Её ноги были длинными, но не тощими, а линия талии и бёдер словно идеальная. Она выглядела так, будто собиралась на корпоратив.       «Человеку-пауку он бы предпочёл только женщину-кошку», — подумал про себя Кирилл, рассматривая эффектную брюнетку и усмехаясь про себя. Судя по кольцу на пальце Алана и его подруги, они состояли в браке. — Привет, — первым обратился к ней Кирилл, решив не мучить её паузой. — Это друг мой из Москвы, представляешь? — Вы чего, случайно встретились? — удивилась она, поднимая свои аккуратные брови и глядя то на незнакомца, то на Алана. — Ага, типа того, — согласился парень. — Меня Кирилл зовут.       Он протянул ей руку, и та пожала её, обхватывая своей — тонкой и женственной. Яна улыбнулась ему, и за пухлыми губами с матовой тёмной помадой виднелся ряд передних зубов. — Я дико хочу кофе, пойдёмте внутрь и выпьем? Алан, — немного ошарашенно она взглянула на него, — тебе не холодно? — Нет, — коротко отрезал он, снова глядя с любопытством на загадочного Кирилла, материализовавшегося словно из воздуха. Он словно снег на голову свалился, и Алан выглядел явно не готовым к этой встрече. Но и недовольства на его лице не было — лишь приятный шок. — Я выгляжу немного не по теме для ресторана, — усмехнулся Кирилл, всё ещё стоя с белым шлемом на голове. — Какой ресторан? Там просто кофейня при отеле. Давайте, пойдёмте, — качнула она головой, зовя тех с собой, и пошла по траве на каблуках, проваливаясь иногда пятками в землю. — Я могу уйти, — негромко сказал Кирилл Алану, поднимая свой велик и не понимая, какой реакции ждать от него. Может, он вовсе не хотел его видеть — и впускать в свою жизнь тем более. — Почему? Я хочу с тобой поговорить. Очень, — пронзительно взглянул Алан. Таких глаз не было ни у кого другого. Кирилл лишь слабо кивнул, следуя за ним и пристёгивая велосипед цепью к стойке у входа. Сняв шлем, он прошёл внутрь за высокой фигурой Алана с огромным псом на поводке. В лицо ударил поток горячего воздуха, мгновенно согревая. — Давай я Кано отведу в номер? — спросила Яна, протягивая руку, чтоб парень отдал ей поводок. — Я сам отведу и переоденусь, а ты закажи кофе, — тихо ответил Алан. Кирилл остановился чуть позади, расстёгивая лонгслив. Алан повернулся к нему ближе, заглянул в светлые глаза. — Я быстро вернусь. Ты не уйдёшь?       Кирилл молча посмотрел в его тёмные зрачки и отрицательно покачал головой. Словно и правда мог просто убежать. Хотя раньше именно так и поступал. — Hi, three coffee, please (Хай, три кофе, пожалуйста), — неуверенно попросила Яна у работника за барной стойкой. А тот словно не расслышал, немного наклоняясь вперёд: — Wie bitte? (Что, простите?) — Вы какой кофе пьёте? — спросил её Кирилл, а девушка лишь на секунду зависла, затем ответила, что сама бы не отказалась от капучино. — Könnten Sie bitte für uns einen Cappuccino mit normaler Milch, einen Espresso und einen Americano mit einem Löffel Zucker zubereiten? (Не могли бы вы приготовить для нас одно капучино с обычным молоком, один эспрессо и американо с ложкой сахара?) — заговорил Кирилл с пареньком, и тот активно закивал, прося их присесть и обещая всё принести. — Куда ты хочешь сесть? — взглянул он на девушку, а та оглянулась, прикусывая губу в помаде и бегая взглядом по полупустому холлу. Внутренний интерьер отеля сочетал тёмные оттенки с яркими акцентами, создавая атмосферу современного искусства и уюта. Яна пошла к столику у окна, стуча каблуками по недавно вымытому полу. Уборщица была неподалёку, намывая полы ближе к закрытой зоне завтрака. — Ты тут уже как свой? — с любопытством смотрела девушка на друга своего партнёра, рассматривая его словно инопланетянина. — Нет, отнюдь. Я что ни есть чужой. — Да ладно, вон как говоришь уже хорошо, — приняла она ответ парня за простое стеснение. — Я ведь кофе просто заказал, — усмехнулся он. — Вы с Аланом учились вместе? — Нет. Он встречался с моей сестрой, мы общались какое-то время, и я улетел. — Понятно, — кивнула она, отводя взгляд. Кирилл ощутил лёгкий дискомфорт, будто сказал что-то лишнее.       Кофе вскоре стоял перед ними. Кирилл взял свой эспрессо и подвинул ближе, ставя локти на колени и расслабляя спину. После выпитого вчера алкоголя в теле ещё была какая-то слабость. — Это Алану принесли? — немного удивилась та, наклоняясь, поправляя длинные ровные волосы и глядя на блюдце, на котором лежал один стик сахара. — Он даже с сахаром угадал, представляешь? — Экстрасенс, — усмехнулся парень, замалчивая тот факт, что он помнил, какой кофе пил её жених, и это вовсе не случайность.       Фигура Алана показалась за спиной девушки, сидящей вальяжно в кресле и рассказывая о том, как те пытались посмотреть город, но бродили лишь по безымянным улицам, так и не найдя Берлинскую стену. Парень переоделся в чёрную обтягивающую футболку известного бренда и кэжуал-брюки, разбавив всё кроссовками — словно напоминая, что не настолько стар, чтобы надеть туфли. Он упал в кресло между ними, пока Яна продолжала свой монолог. Кирилл окинул взглядом его профиль, глядя на коротко стриженные виски и затылок, затем снова перевёл взгляд на девушку. — Мы бы могли такси вызвать, но пробок столько было, что мы решили просто сесть в какой-то ресторан, и в результате так и не увидели исторических мест за пару дней пребывания тут, — с сожалением говорила она, обращаясь взглядом к своему парню, который потянулся за чашкой и сделал глоток. — А ты давно тут живёшь, Кирилл? — Да, мучительно долго. Семь лет уже. — Круто, ты вовремя свалил, — кивнула она, вздыхая и вспоминая ситуацию с экономикой и политикой в современной России. — А почему уехал, если не секрет? — Не секрет, — начал он, сделав ещё глоток эспрессо и откинувшись на спинку кресла, расслабляясь, чтобы продолжить: — геем быть сложно в России.       Алан поперхнулся, быстро откашлявшись и обращая взгляд к другу, который так резко сказал то, что раньше боялся даже про себя произносить. В глазах Алана тот был невероятно смелым, и это было заметно по тому, как он с удивлением и шоком уставился на него в тот момент. Он ведь не знал, что Кирилл всё ещё был достаточно труслив, чтоб не признаться в этом своей семье. — Что? Ты гей? — спросила Яна, снова окидывая его взглядом, словно тот не выглядел «по-гейски». — Да, — кивнул он, глядя в ответ в глаза Алану, словно напоминая ему, что не забыл ничего. Тот же, кажется, напрягся. Чтоб Алан не подумал, что Кирилл собирается разоблачать его перед девушкой, Кирилл тут же продолжил: — я это тут окончательно понял и решил остаться. — Офигеть, ты смелый, — неожиданно без осуждения ответила Яна, попивая свой капучино. — Я бы никогда не сказала, что ты гей. Ты такой… Ну, девушкам ты бы нравился. — А он что, по-твоему, должен в юбке ходить? — вскинул бровь Алан, негромко говоря ей и отводя наконец взгляд от Кирилла. — Не утрируй, я не это имела в виду. А у тебя есть парень? — игриво улыбнулась та, будто быть геем в её понятии было как-то весело. Парень не показал своих эмоций, лишь кивнул. — Правда? Он тут, с тобой? — Ага, — соврал снова Кирилл, пытаясь не сталкиваться взглядом с Аланом, который тоже будто боялся взглянуть на него в тот момент. — Он немец? — Украинец. Мы живём вместе.       Внутри был какой-то ураган. Кирилл хотел уйти, но заставлял себя сидеть на месте, чтобы показать всему миру, что он тоже чего-то достоин. Он тоже жил, как и Алан, который и в брак вступил, и небось детей завёл. Хотелось от ярости кричать. Он ощущал себя глупым, наивным и разочарованным. Зачем всё это случилось между ними вообще? Всю жизнь сломало, оставив разбитым, а потом сталкивая с ним снова и добивая окончательно. — А давайте вместе встретимся? Парное свидание, или как там, — засмеялась девушка. Она одна выглядела искренней и счастливой в тот момент. Оба парня были словно в воду опущенные, сидя с каменными лицами. «Типичные русские», — подумал бы кто-нибудь со стороны. — Не знаю, у меня работа. — Ну давай после работы. До скольки ты работаешь? — До семи.       «Нахуя я это делаю? Мне ведь в бар после офиса. Я ведь не хочу их видеть, не хочу гулять с ними. Зачем соврал снова?» — засыпало голову вопросами к самому себе, но ответов на них не было. Всё происходило слишком сумбурно. — Давайте в восемь встретимся? Покажете наконец эту Берлинскую стену, — с задором спросила Яна, улыбаясь Кириллу. Парень пожал плечами. — Может, он не хочет, чего ты давишь на него? — заговорил Алан, который так редко подавал голос в ту встречу. — Да нет, напротив. Давайте в восемь встретимся.       «Блять, ты идиот, Кирилл, ты идиот!» — закричал про себя он, но на вид был спокоен. — Класс! Нужно договориться, где встретимся. Я схожу в уборную, окей? — сказала она парням, поднимаясь, поправляя на себе короткую кофту и направляясь к лифтам, где были туалеты.       Алан и Кирилл молчали, словно оба вдруг переменились в настроении. Кирилл был в ярости на самого себя. Он всё время прятал палец с кольцом, пытаясь незаметно стянуть его и убрать подальше, но оно предательски плотно сидело на фаланге. Левую руку приходилось прятать то под ногой, то держать где-то в стороне, лишь бы не показывать Алану, что он о нём думал и тем самым ещё больше опускал себя. — Ты правда хочешь, чтобы эта странная встреча состоялась? — послышался негромкий низкий голос. От него будоражило. — Я не знаю. Если тебе это неинтересно, я не приду, — сглотнув ком в горле, сказал Кирилл, словно понимая, что никакой роли в его жизни он не сыграл. Словно и не было ничего. Лишь он один жил прошлым. — Может, встретимся лишь вдвоём? — спросил Алан, поворачивая голову и глядя прямо в глаза Кирилла, который ответил тем же. — Зачем? — Потому что я так хочу. — Твоя жена будет в номере скучать? — немного усмехнулся тот краем рта, словно над самим собой и над ситуацией. — До вечера, Алан. В восемь у вашего отеля встретимся.       Хватая пальцами шлем и натягивая другой рукой на нос плотную ткань, скрывая половину лица, Кирилл поднялся с кресла. Он сделал лишь шаг в сторону, но Алан схватил его за запястье, остановив, и заметил на пальце своё кольцо. Поднял взгляд снизу вверх, сидя в кресле и крепко удерживая его руку.       Кирилл задышал чаще, сжимая зубы и губы, которых не было видно за повязкой, а брюнет лишь молча смотрел на него из-под тёмных бровей. Челюсти у Алана дёрнулись на скулах, но слов он не нашёл, лишь выражая глазами всю боль.       Кирилл почувствовал, как накатывает, вырвал руку и быстро направился к выходу. Он натянул на глаза тёмные очки, скрывая помутневший взгляд, провернул код на замке, снял цепь, кое-как обмотал её вокруг рамы, надел шлем и запрыгнул на байк, уезжая прочь — будто убегая от самого себя и своего стыда.       Несколько раз он пропустил нужные повороты, резко тормозя и разворачиваясь на узких улицах, едва успевая за потоком машин. Иногда внимание рассеивалось, и он почти не смотрел на светофор, выныривая из облака пара и выдыхая едкий холодный воздух.       Сердце колотилось, лёгкие жгло, но с каждой секундой тело наполнялось адреналином, а мир вокруг ускорялся. Он ловко миновал толпу, прокручивал педали и, наконец, выехал на знакомую улицу, где вдали показалась знаменитая арка. Лёгкое чувство победы и усталость смешались в груди, пока он, задыхаясь и не веря себе, спрыгивал с байка перед входом в посольство через те же кованные ворота.       От стыда хотелось разбиться о стену. Переполняла злость за потерянные годы. Он ведь тоже мог бы быть с кем-то, мог бы влюбиться, жить спокойно, а вместо этого годами учился существовать с болью. — Блять, что за… — вырвалось у Кирилла нервным голосом у раковины. Вода текла, он пытался стянуть с пальца проклятое кольцо, и оно, наконец, упало в раковину. Он отступил на пару шагов, глядя на отражение своих мокрых глаз в зеркале. Ненависть к себе переполняла. Резко отвернувшись, он со всей силы ударил ногой по пластиковой урне. Та отлетела, ударилась о стену, с грохотом упала на кафель, а смятые салфетки разлетелись по полу. Он снова встал у раковины, опираясь на вытянутые руки, ссутулившись над ней. — Какой же я, сука, долбоёб… — нервно засмеялся он, закрывая лицо рукой и сжимая переносицу пальцами.       В таком состоянии заставить себя делать хоть что-то было невозможно. Подойдя к менеджеру, он сказал, что хочет рассчитаться и уйти. Мужчина ошарашенно переспросил: «Что?!», но Кирилл, не реагируя, неспешно ушёл по коридору. Сил ни на что не осталось.       Дома ждал Дима. Вернее, вовсе не ждал. Он сидел на постели, стуча пальцами по клавиатуре ноутбука, когда внезапно вошёл Кирилл. Парень удивлённо посмотрел в дверной проём, не поднимаясь, думая, что это вернулась мама или Катя, недавно уехавшие по домам. — Кирилл? Я думал, ты уже на работе. Тренировался просто?       Кирилл молча кинул шлем на пол, расстегнул лонгслив и бросил его туда же. За ним полетела и остальная одежда. Он остался в боксёрах, развернулся и ушёл на кухню. — Кирилл? — нахмурился Дима, поднимаясь и настороженно идя за ним, не понимая, почему у того такое тяжёлое настроение. — Ты в порядке? — Нет, я не в порядке.       Кирилл взял пачку сигарет со стола, достал одну и, вставив фильтр в зубы, посмотрел на Диму. — Зажигалка есть? — Ты ж не куришь… Кирилл, что случилось? — Дай зажигалку, — требовательно и серьёзно сказал он.       Дима молча достал её из кармана шорт и бросил. Кирилл поймал, сразу закурил и распахнул окно. На голое тело хлынул холодный воздух. — Вечером планы не строй. — Ладно, — ответил Дима, скрестив руки на груди от холода. Кожа покрылась мурашками от резкой смены температуры. — Скажешь, почему, или мне лучше не трогать тебя сейчас? — Встретил старого друга. Он хочет вечером увидеться. Я сказал, что приду со своим парнем. — Окей… Это типа я? — Типа того. Просто сходи со мной и сделай вид, что мы вместе, ладно? — Кирилл сел на подоконник, прислонившись спиной к стене и поджав колени.       Дима согласился. Он молча сидел рядом, пока Кирилл выкуривал вторую сигарету за последние пять лет. Дым приятно наполнял лёгкие, делая их снова грязными, но именно этого ему сейчас и хотелось. Это был единственный вред, который он мог причинить себе с удовольствием, словно наказывая за собственную глупость. В горле жгло от крепости сигарет, голова слегка кружилась после тренировочной нагрузки, и он прикрыл глаза, расслабляясь и откинув голову назад.       Не хотелось ни есть, ни пить, лишь изредка закуривать и лежать, уставившись в потолок. Возвращался тот самый Кирилл, который снова замыкался в себе и погружался в собственную фрустрацию. Раньше он хотел рассказать Кихуну о встрече, с которым регулярно переписывался и иногда созванивался, но теперь стыд сковывал его слова. Он никогда и никому не признается, каким наивным оказался, как его растоптала суровая правда. Сводило скулы от избытка эмоций, от невозможности их выплеснуть наружу.       Дима наблюдал за ним украдкой, боясь заговорить, опасаясь любой реакции, словно не понимал, чего ожидать в таком состоянии. Мог ли Кирилл обернуться агрессией? Или быть чересчур резким? Лучше было не испытывать судьбу и просто ждать. Дима продолжал работать, периодически отправляя голосовые коллегам, но Кирилл не слышал ничего, кроме глухого гула в ушах. В какой-то момент он и вовсе заснул. Снилось что-то тревожное, и каждый раз он просыпался в холодном поту, пытаясь снова погрузиться в дрёму, ведь реальность была тяжелее любого кошмара.       На часах показывало шесть. Кирилл скрылся в душе и стоял под горячей водой, словно пытаясь смыть с себя не только пот, но и память, стереть прошлое, вернуться в 2014 и не встречаться с ним вовсе. Если бы не он, Кирилл думал, что был бы давно счастлив. Под кожей будто всё горело и чесалось от кипятка, пока он наконец не вышел из кабинки, оставляя за собой пар и отчаянную боль, которая больше не хотела уходить.       Он стал в центре комнаты с телефоном и отписывал коллеге о том, что тот болеет и не выйдет на смену, но в благодарность заберёт его смену завтра один, и тот радостно согласился поработать одному, чтоб завтра взять выходной. — Что мне надевать? – спросил Дима, стоя у шкафа купе и скользя взглядом по пустым полкам шкафа. Кирилл натягивал джинсы на бёдра, рубашка висела расстёгнутой, плечи напряжены. — Возьми любую рубашку с тремпеля. Или что угодно. Похуй. — Можно я джинсовку просто поверх свитера? Я не хочу рубашку… — Дима достал пиджак, держа его в руках, словно мог в нём найти ответы на вопросы, которые стеснялся озвучить. — Ради бога. Если штаны будешь брать, то ремни сверху возьми, иначе с тебя они будут сползать. — Ну да, логично… — согласился Дима, продолжил капаться в вещах. Он надел белый свитер с горлом, затянул ремень на чёрных джинсах, сверху накинул одну из любимых джинсовок Кирилла. Тот же, лениво застёгивая рубашку, суя ноги в белые кроссовки, словно не замечал происходящего. — Можешь просто сказать… зачем ты соврал, что я тебе парнем прихожусь? Это кто-то вроде бывшего? — Дима шагнул чуть ближе, но не слишком, опасаясь резкой реакции. — С чего ты взял? — переспросил Кирилл, стоя в чёрном перед ним, и завершая образ бомбером сверху. —А кому ещё врут о таком? —Ну да, —Кирилл остановился, черные очки на глазах отражали тусклый свет лампы. — Просто хочу старым знакомым из России доказать, что я Европеец. — Не пизди, — коротко отрезал Дима, раздражение от того, что был в неведенье правды, будучи втянутым в эту историю, пробивалось сквозь сдержанность. — Бывший, да. Но его жена не знает про это, поэтому просто улыбайся и будь рядом, окей? — Нихуя, — удивлённо приподнял тот брови, поправив на себе чёрные джинсы и выровнявшись. — Ладно, замётано.       В коридоре повисла тишина. Свет лампы падал узкой полосой на пол, отбрасывая длинные тени. Каждое движение, каждое дыхание казалось громче обычного.       Такси с услужливым и вежливым мужчиной уже ждало у дома, когда те вышли и запрыгнули на заднее сиденье. У Кирилла было негласное правило — говорить по-немецки лишь с арабами. Он не любил людей называть таким словом, но делал это по-доброму, ведь иного в русском языке пока не было. Переехав из своей страны, он понял, насколько много расистов в России, а ведь раньше и правда казалось, что все гастарбайтеры — зло. Теперь, став одним из них, он знал, насколько важно просто понимание коренного населения и уважительное отношение к своей персоне.       По пути к отелю Дима то и дело смотрел в окно на ночной город Берлин. Он раньше за границей не был вовсе, и для него Германия была лучшим, что он видел в своей жизни. Он восхищённо говорил Кириллу об увиденном, показывая пальцем, словно ребёнок, и это напомнило ему Тимура, брата Алана.       «Блядский Алан,» — снова и снова повторял он про себя, словно начиная ненавидеть его. За то, что тот сломал его, или лишь сломил? За то, что из головы не выходил так долго. Это вызывало злость, слепую ярость. Если бы он даже убил его, это вряд ли бы прошло. Даже ненавидя его, он всё равно хотел видеть его раздетым не меньше. — Danke, einen schönen Abend noch (Спасибо, хорошего вечера), — попрощался Кирилл с улыбающимся парнем-водителем, выходя из машины с Димой и хлопая дверьми. На улице перед отелем пока не было ни Алана, ни Яны. Они стали у входа, и Кирилл нервно выдохнул, будто всё ещё не был готов видеться с ними. — Он тебе нравится, да? — послышался голос Димы, который наблюдал за Кириллом и видел его таким впервые. — Что? Нет, — махнул тот рукой, усмехаясь со сказанных им слов. Чисто фактически, он и не врал. «Нравится» — это не то слово.       Кирилл присел на лавку у урны, доставая сигареты, украденные у друга днём, на них было написано «Куріння вбиває!». Дима сел рядом с ним, забирая у того одну прямо из губ и вставляя в свои. Парень молча выудил ещё одну сигарету и наконец прикурил. Друг сделал так же, воспользовавшись зажигалкой. Дима положил руку на спинку лавки, ногу согнув в колене и садясь набок, чтобы видеть ресепшен за стеклом. — Как он выглядит? — Кто? — нахмурился Кирилл, глядя на него. — Бывший твой. Может, увижу его раньше. — Не знаю, высокий, тёмные волосы. Он не славянской внешности, осетин. — Я не знаю, как они выглядят, — честно ответил Дима, улыбаясь и затягиваясь. Он резко постучал его по колену, выдыхая по мере сказанного: — С татуировкой на шее? — Да. — Они идут от лифта. Поцелуй меня. — Что? — Кирилл опешил. — Мы пара или как?       Кирилл задумался на секунду, сначала думая отмахнуться от затеи, но потом вспомнил, как днём Алан видел своё кольцо на его пальце. Подумал, наверняка, что тот буквально помешан на нём. Это било по самолюбию. Кирилл увёл руку с сигаретой подальше и прильнул к другу, целуя его губы мягко. Дима накрыл его щёку ладонью, впервые целуясь с парнем так открыто при людях. Их губы неспешно двигались в поцелуе, пока за спиной не послышались шаги. — Привет, — улыбнулась девушка, стоя в красном платье и коротком кожаном пиджаке. Она с неподдельным любопытством смотрела на пару, впервые видя геев, словно в России их не было вовсе, и это было явлением чисто европейским.       Кирилл оторвался от губ своего «парня», садясь ровно и глядя в сторону собеседницы. За её спиной стоял высокий Алан, который будто и внимания не обратил на их наигранный поцелуй. Хотя, почему «наигранный»? Они ведь иногда целовались.       Оба поднялись с лавки, докуривая по пути и неспешно шагая к центральной улице. Небо уже потемнело, солнце недавно скрылось за горизонтом, а температура воздуха упала. Было довольно прохладно, и Яна обнимала себя руками, стуча каблуками по асфальту. Кирилл сообщил, что лучше поехать на автобусе, иначе они быстро замёрзнут, и все единогласно согласились.       Стоя у высокой знаменитой телебашни на остановке, Яна достала телефон и пыталась сфотографировать достопримечательность, а Дима то и дело изучал взглядом Алана, который поглядывал иногда на Кирилла, чаще лишь глядя по сторонам с каким-то безразличием в глазах. Ему будто было плевать и на Берлин, и на их променад, словно его вынудили туда прийти. Он молчал, казался как обычно загадочным.       Яна же была счастливой и весёлой, не обращая внимания на своего парня и разговаривая о Германии и о том, как там живётся на самом деле. Мимо них плёлся на вид бездомный мужчина, волоча за собой огромный пакет, полный пластиковых бутылок. — Боже, что он с ними делает? — изумлённо смотрела на него девушка. — Они сдают их. Одна бутылка — 25 центов. — Реально? Четыре бутылки — одно евро? Тоже пособирать, что ли, — пошутила она, будто в уме просчитывая доход от такого заработка. — Если ты с банкой сидишь на лавке, вокруг тебя такие вот особенные, словно голуби, соберутся и будут в упор заглядывать, лишь бы ты допил быстрее и отдал Pfand одному из них, — объяснял Кирилл, стоя перед остановкой немного впереди и высматривая автобус, и наконец один приехал — N8.       Все дружно вошли в салон посередине, садясь друг напротив друга. Дима был у окна, разговаривая бесконечно с Яной и показывая ей по пути бары и кафе, куда хотел бы сходить. Кирилл сел напротив Алана, боясь поднять взгляд, лишь бы не смотреть ему в глаза. Он боялся, что снова сдастся, если встретит взгляд. Он дал себе обещание делать вид, что счастлив и без него, у того ведь всё получилось.       Автобус катился по невзрачной узкой улице, а за окном мелькали фасады зданий с неоновыми вывесками и ярким светом, лишь бы завлечь кого-то, хотя зацепить взгляд. Вокруг было много людей, и автобус останавливался время от времени на переходах, пытаясь продолжить путь, но потом попадался на светофор и снова стоял. За ними на горизонте, за домами, скрывалась светящаяся башня, постепенно отдаляясь. Когда послышалась остановка Bernauer Straße, озвученная противным женским голосом диктора, Кирилл уже стоял у двери, а за ним шли Дима с Яной. — Ты тоже тут ещё не был? — спросила она, разделяя его восторг. — Не-а, я только приехал пару дней назад, — ответил он, поправляя ворот свитера и готовясь к уличной прохладе. — А вы? — Ну, где-то ходили, но конкретно сюда так и дошли. Алан, чего ты такой хмурый? — слышался разговор за спиной. Кирилл лишь смотрел через стекло дверей, ожидая, когда водитель остановит на обочине, и они наконец выйдут. — Я не в отпуск приехал, если ты не забыла, — ответил тот, прислонившись к поручню плечом и не переводя на неё взгляда. — Ну можно ведь как-то попроще быть? — Тебя есть кому развлекать, что ты от меня хочешь? — Да ничего не хочу, — фыркнула она и вышла из автобуса первой, как только двери открылись, отпихнув Кирилла со своего пути. Тот лишь нахмурил брови, глядя ей вслед немного возмущенно, но вышел сразу следом, не задерживая поток людей.       Кирилл задал направление, и обиженная девушка пошла вперёд. Алан почему-то не пытался её догнать и сказать что-то, лишь шагая в стороне с руками в карманах бомбера. — А они разве не туристами приехали? О чём она говорила? — тихо спросил Дима, буквально на ухо Кириллу. — Понятия не имею, — честно ответил тот, наблюдая за походкой девушки в обтягивающем красном платье ниже колен. На одной ноге был разрез, и она выглядела одновременно элегантно и откровенно. Было в Яне что-то особенное, что-то притягивающее, и в понимании Кирилла те с Аланом были хорошей парой. Он тоже был довольно необычен во всех понятиях, с широкими плечами и высоким ростом, а она — притягательна и хрупка. Вместе они выглядели словно с обложки журнала.       У одной из старых стен, покрытой грубой штукатуркой, тянулось пёстрое граффити — яркие краски казались почти живыми на фоне приглушённого ночного света. Лица, надписи, абстрактные узоры и растекающиеся буквы переливались в свете уличных фонарей, а кое-где — в отсветах неоновых вывесок соседних баров.       Город вокруг шумел: мимо пробегали прохожие в пальто, пряча руки в карманы; звонко перекликались трамваи, стуча колёсами по рельсам; редкие велосипедисты скользили вдоль улиц, оставляя за собой холодное дыхание пара. Где-то впереди играла уличная музыка — глухой бас пробивался сквозь гул машин и разговоры. И над всем этим стояло чувство свободы: стена с граффити будто дышала историей города, а ночной Берлин жил своей собственной, всегда немного сумасшедшей, но чарующей жизнью.       Дима находил общий язык с девушками довольно быстро, и, как и с Катей недавно, тот теперь общался с Яной, идя вперёд и иногда смеясь с ней с увиденных причудливых граффити. — Кирилл, где целующиеся мужики? — спросил Дима, развернувшись к нему на ходу. Тот шёл позади с Аланом, изредка перекидываясь с ним несколькими фразами, будто они были друг другу чужие. — Впереди. Потом пойдём в ресторан, он дальше по прямой от стены. — Окей, — кивнул тот, догоняя подругу и пересказывая ей, что сказал его «парень». — Ахуенно, должно быть, жить жизнью европейской. Я рад, что ты таки освоился и выбрался из того болота, — говорил Алан, посматривая на стены, но не испытывая интереса к сумбурным и иногда непонятным рисункам. — Ну, — боролся с собой Кирилл, желая сказать правду и пожаловаться, но нужно ведь было делать вид, что он счастлив. Хотя какое отношение это имеет к якобы его интрижке с Димой? — Если честно, это не моё. — Почему? — Много причин. Начиная с самого банального — о людях, которые слишком отличаются от меня, и заканчивая системой в целом. Мне кажется, я предпочёл бы страну попроще для жизни, — честно ответил парень, держа руки в карманах и неспеша шагая где-то позади вечно летящих вперёд Яны и Димы. — Какую же? — Алан всё ещё был слишком серьёзен. Это начинало напрягать. — Ну, ты был в Чехии? — Чехии? Нет, не был. — Люди там очень приятные. С Польшей не перепутай только, — улыбнулся тот, и Алан взглянул на него мельком. От его внимания сразу хотелось говорить больше, словно ребёнок за застольем, которого наконец начали слушать. — Прага всё ещё является лучшим городом, который я видел. Ну, после Москвы, конечно… — голос стал чуть тише в конце, будто Кирилл при одном воспоминании о доме сразу серел. — Уместнее было бы с Питером сравнить. — А я никогда не сравню ничего ни с Питером, ни с Москвой. Это как первая любовь — никогда не забывается и навсегда в памяти останется непревзойдённой.       Оба замолкли, глядя себе под ноги и иногда на проходящих мимо людей. Кирилл не считал себя первой любовью Алана, ведь ею была Яна со школы, но про себя он мог говорить точно, и его, может быть, нелепая и никому не нужная страсть никогда не угаснет. Чем дольше он жил, тем больше убеждался в этом, но смириться всё никак не мог. — Что такое Wartehalle? — крикнул Дима, пальцем показывая на старое кирпичное здание с большими окнами, явно выделяющееся от урбанистичных и скучных построек до него и после. Название ярко светилось по центру, а в окнах горел приятный глазу зелёный цвет. — Зал ожидания. Это просто помещение для корпоративных мероприятий. — Красиво. — Ресторан по ту же сторону улицы чуть дальше, переходите, — добавил Кирилл, и они с Аланом уже направлялись на противоположную сторону улицы, не сговариваясь, будто понимая друг друга без слов.       На улице стояли небольшие столики, где уже сидели люди и попивали свой лонгдринк через трубочку или бокал вина, и тёплый свет из заведения через панорамные окна мягко ложился на летнюю зону.       Интерьер ресторана был современным и минималистичным, сдержанным по характеру, но уют создавали мелкие детали: подушки на диванах, вазы с разными цветами на каждом столике, коврики под ногами. Слева тянулся ряд небольших столов вдоль длинного дивана с мягкой обивкой. Их дополняли лёгкие деревянные табуреты на тонких металлических ножках. Атмосферу оживляли яркие декоративные подушки и пледы с узорами и принтами — они контрастировали со спокойными серыми стенами и мягкой мебелью.       Справа была барная стойка с тёмной мраморной поверхностью и закруглёнными углами. Из-за неё выглянула худенькая девушка и подошла к гостям. Людей в помещении было немного, и свободные столики тоже имелись, но Кирилл на всякий случай заранее забронировал один через Google Maps, назвав официантке своё имя. Она взглянула в планшет и усадила их за столик у окна, по другую сторону ресторана. Там были два ряда диванов друг напротив друга, напоминая американский дайнер по расположению столиков.       С потолка свисали вытянутые цилиндрические лампы с тёплым приглушённым светом, создавая камерную атмосферу. Освещение играло важную роль: оно было мягким и локальным, делая пространство уютным даже при минималистичной концепции. Алан сел первым, а Яна, будто показывая обиду, уселась напротив него. К ней присоединился Дима, а Кириллу, который плёлся в конце, прихватив куртки друзей, выбора не оставалось: сесть рядом с серьёзным парнем в чёрном.       Они были не настолько близко, чтобы касаться локтями, но Кирилл ощущал его запах. Он листал меню, стараясь носом незаметно втянуть аромат, словно пытаясь хотя бы ментально прикоснуться к нему. — Блин, тут всё по-немецки… — вздохнул Дима, а лицо Яны уже демонстрировало перенагрузку на её мозг: она приоткрыла рот и нахмурила тонкие брови, пытаясь понять хотя бы что-то. — Откройте Google Maps и по отзывам найдите блюдо, которое нравится, — сказал Алан, сам всё ещё пытаясь вчитаться. Дима достал телефон, и они с Яной уставились в него, ища ресторан на карте и рассматривая фотографии, сделанные здесь ранее другими людьми. — Рыба, хочу лосось! — внезапно сказал Дима. Яна начала качать головой, из-за чего массивные кольца в её ушах забавно тряслись. — Тоже это хочу, — повторила она за сидящим рядом приятелем.       Кирилл перевёл взгляд на Алана, который уже опустил меню на стол, опираясь на него локтями. Его профиль на фоне ночных огней за стеклом задержал взгляд Кирилла чуть дольше, чем стоило, и Алан посмотрел на него в ответ. — Что ты будешь? — спросил Кирилл, снова глядя в карту блюд в своих руках. — Пирог, небось, с мясом и рисом. — Ага, — Алан будто улыбнулся, и Кирилл мельком снова взглянул на него, убеждаясь в этом. — Банальный осетин. — А ты? Авокадо боул? — предположил Алан негромко. — Да, — усмехнулся Кирилл, правда поглядывая на это блюдо в списке других. — Азиат, блин.       Иногда ощущая того самого человека, которого знал так давно, Кирилл понимал, что перед ним и правда тот же Алан, но уже с прошлым и новым опытом, который слегка изменил его. В сухом остатке это был тот же человек, который, кажется, помнил Кирилла. В его взгляде и молчании скрывалось что-то тёплое, хоть внешне он был холодным.       Им быстро принесли бутылку красного вина, поставив её в центр с бокалами. Официантка разлила красный нектар по сосудам, пожелала хорошего вечера и удалилась. — Ну, за ваше путешествие, что ли? — сказал Кирилл, подхватывая пузатый бокал пальцами и приподнимая его. Все коснулись бокалов друг друга и отпили понемногу. — Тяжело это назвать путешествием, — вздохнула Яна, и в её голосе слышалась нотка тревоги. — Кстати, а почему вы здесь? — наконец задал интересующий Диму вопрос. — У нас проблемы в России возникли… — начала девушка, взглянув на своего возлюбленного, сидящего напротив, будто перекладывая вину на его плечи. — Просто нужно было уехать на короткое время. Из-за моей активной общественной деятельности большие люди заинтересовались мной, — продолжил Алан, словно избавляя её от ноши в виде себя и отвечая за свои поступки. — Углубляться не стану, но мы вынужденно приехали на два месяца. Изначально мы были в Эстонии, у подруги, а потом решили покататься. Кое-кто очень хотел посмотреть мир… — Ну уж прости, что я хотела увидеть Европу, а не сидеть на месте, — приняла на свой счёт Яна, кидая это в ответ. — К тому же, нас ограбили в Париже. Из сейфа в номере отеля достали наличку и мои паспорта. Мы подали заявление в полицию, и нам сказали, чтобы мы обращались в любое посольство для подачи заявки на возвращение. В общем, мы сюда приехали и сделали это здесь. Ехали мы долго… — снова будто прилетело в адрес Яны. — Ну блять, ты ж без документов за руль не сел бы. Простите, что я хоть как-то пытаюсь водить. — Моя бабушка ловчее в интернете сёрфит, чем она по автострадам. Мы плелись часов двадцать из Франции, я чуть не ебанулся.       Кирилл и Дима переглянулись, смеясь с его слов, но пытались сдерживаться, ибо Яна бы обиделась. Она была тем человеком, который обижался на каждое слово, и уже скрестила руки на груди, сверля супруга укоризненным взглядом. — Мы подали заявку уже, но они сказали, что займёт больше времени, а у нас самолёт уже послезавтра в Таллин. Мы хотели ещё раз увидеться с моей сестрой перед… — Подругой, — холодно вставил Алан. — Ну какая разница! Она близкая подруга, как сестра мне. Хотели ещё раз с ней провести время, вернуться сюда за машиной и поехать через Польшу и Беларусь обратно.       Алан вздохнул, будто не был в восторге от этой затеи, будто всё происходящее его раздражало, но пытался молчать.       «С каких пор он стал таким терпилой?» — подумал Кирилл, вспоминая прежнего Алана и не видя в этом взрослом парне того самого напористого и упрямого. Неужели родители его прогнули и вынудили жениться? Он превращается в типичного славянского мужчину, который сидит у телека и жалуется на жизнь? Но тот явно не выглядел как один из тех толстеющих мужиков в майке-алкоголичке, и вовсе не из-за этнической принадлежности, а из-за стержня, который выражался в его пристальном взгляде, стиле одежды, в том, как он сидел.       Яна жаловалась, что придётся лететь одной, ведь билеты уже были куплены, а Кирилл лишь задумался, погружаясь в свои мысли. Он мог бы помочь им, ускорить процесс и попросить коллег выдать Алану временные документы вне очереди, но это значило бы, что тот улетит уже послезавтра. Алан тоже понимал это, ожидая, что Кирилл что-то скажет, будто в тот момент именно он решал судьбу друга — полетит ли он в Эстонию или останется на неделю с собакой. Он ощущал, что Алан хотел покоя и не желал возвращаться в холодный Таллин к подруге жены, которую явно недолюбливал.       Кирилл промолчал, не рассказывая Яне, где он работает, решая просто дать всему идти своим чередом.       Парень откинулся на спинку дивана после трапезы, попивая остаток вина из бокала, а девушка напротив показывала Диме фотографии на своём телефоне, рассказывая, как они поднимались на Эйфелеву башню и как та горела ночью. Кириллу это было неинтересно: он уже бывал там пару раз, а вот Дима с открытым ртом рассматривал снимки. Он явно был в восторге от путешествий, чего не мог о себе сказать Кирилл, ведь везде его преследовало то же чувство одиночества — и не важно, была ли самая знаменитая в мире башня у него за окном или просто фонарный столб.       Тем более в тот период времени, когда Европа с каждым часом наполнялась украинцами, путешествовать было практически невозможно — беженцы были везде. Многие искали убежище, но некоторые пользовались бесплатным проездом и катались по странам, вызывая лишь злость у Кирилла. Он не хотел видеть людей в целом.       Внезапно руки Кирилла лежащей у бедра на диване что-то коснулось. Он знал, что это был он, и не опустил взгляд, замирая, делая вид, что слушает рассказы Димы о местах, куда тот хотел бы съездить. Палец сначала касался лишь мизинца, почти не двигаясь. Тепло руки пробежало по коже, дыхание перехватывало, и каждый вдох казался лишним.       Пальцы скользнули выше, обхватив руку и сжимая её в лёгком, почти неуловимом объятии. Ладонь была горячей. «Зачем он это делает? Чтоб спровоцировать?» — мелькнула мысль, но сопротивляться было невозможно. Это было всего лишь прикосновение, и всё же оно разжигало что-то внутри.       Кирилл перевернул кисть и лёгкой тягой прижал её к ладони друга, пальцами скользя по костяшкам. Каждый изгиб, каждая линия на коже казалась знакомой и одновременно новым открытием. Пока Яна с Димой болтали и доедали рыбу, серьёзный тёмноволосый парень под столом медленно проводил ладонью по гладкой коже запястья Кирилла. Сердце колотилось, рот пересох, но он смотрел прямо, кивал на взгляды Яны, и ощущал что-то, о чём раньше и мечтать не мог — просто быть рядом, ощущать присутствие.       Ему нужно было так мало. Казалось, просто сидеть рядом, позволять пальцам «рисовать» на коже — и этого хватало, чтобы почувствовать, что мир наконец остановился на мгновение.       На улице значительно похолодало, когда компания вышла из ресторана. Алан прикурил, давая одну Кириллу без слов и предлагая сигарету так же Диме — тот согласился и поблагодарил. Он посматривал на друга, на высокого незнакомца, будто до конца не понимая, действительно ли между ними могло что-то быть в прошлом, или Кирилл просто пошутил над ним. Хотя в редкие моменты, когда их взгляды сталкивались, ощущалось невидимое напряжение.       Гуляя по ночным улицам с руками в карманах, Яна уже забыла про обиду на парня и схватилась рукой под его локтем, плетясь за ним и иногда разговаривая с Кириллом, расспрашивая его про город и интересуясь, где он работает. Он рассказал лишь о баре. Её длинные волосы от ветра развевались за спиной, и она словно порхала, держась за Алана, чтобы не улететь. Девушка выглядела воздушной и лёгкой. Кирилл понимал, почему тот мог выбрать именно её. — Давно вы вместе? — спросил Кирилл, сам не зная зачем. — Ну, два года брака. До этого мы встречались со школы с перерывами, ведь разъехались по разным городам. Но, встретившись, снова тянуло друг к другу, и мы сошлись окончательно. — Круто, — коротко прокомментировал парень, не чувствуя ничего, когда слышал это. — А вы? — Мы… — глянул он на Диму, который продолжил за друга, помогая тому: — Полгода онлайн общались, — немного преувеличил он, — и Кирилл буквально вытащил меня из Адища. Когда война началась, он настаивал на переезде, встретил в Польше, я ему очень благодарен.       Дима взял Кирилла за руку, а тот немного опешил, ведь никогда не расхаживал ни с кем за руку, и это напоминало детство, казалось смешным. Но он лишь погладил его холодную ладонь пальцами, будто благодаря, и тут же отпустил. Кирилл не почувствовал ничего, когда тот касался его. Он опустил взгляд, погружаясь в свои тяжёлые мысли. Стало больно, что не мог приказать себе любить другого. Он казался самому себе безнадёжным. Он был обречён страдать.       Идя вдоль тех же улиц, по которым проезжали пару часов назад на автобусе, они добрались до высокой башни, которая была словно маяком, и Яна начала фотографировать её огни, пытаясь сфокусировать камеру айфона и меняя ракурсы. Дима делал то же, но снимая видео шумных улиц с толпами людей, шатающихся так же бездумно, как это делали они. — Я вывожу Кано в полночь, — внезапно послышался низкий голос неподалёку, и Кирилл заглянул в его глаза. Он не понимал, было ли ему что обсудить с ним или нет, не до конца понимал, зачем тот хотел его видеть, но кивнул. Алан принял это за согласие на совместную прогулку, и они продолжили неспешно идти к отелю. Яна жаловалась, что её ноги устали и она замерзла, поэтому без раздумий они вернулись обратно, не продолжая вечер. — Зайдёте, посидим на баре? Там вино тоже есть, — доброжелательно предложила Яна, держась за руку Алана, а тот лишь безучастно присутствовал, будто призрак. — Не знаю… — взглянул на часы Кирилл, задирая немного рукав бомбера. Стрелки показывали половину двенадцатого. — Я не против, — сказал Дима, пожимая плечами и стоя с руками, спрятанными в джинсовке. На нём она была слегка свободна, навевая стиль 80-х, когда все ходили примерно так же. — Мне на работу завтра, я бы поспал, — сказал Кирилл, отказывая скорее из-за того, что больше хотел встретиться с Аланом наедине и понять, тот же ли он или уже совсем другой. Пока что он казался чужим, и лишь слегка родным. — Ну, тогда ладно. Было классно с вами погулять. Может, встретимся ещё? Я через 9 дней буду снова в Берлине. Пока меня не будет, Алан, хоть выйди погуляй с ними, — пнула Яна парня в бок. — Посмотрим, — холодно сказал он, отошёл от девушки и пожал руку Диме, на которого за вечер и не посмотрел ни разу почти, будто боясь в нём увидеть что-то, чего нет в нём самом. — Спасибо, что пришёл. Было приятно познакомиться. — Мне тоже, — улыбнулся ему Дима, кивая, и затем обнимаясь на прощание с Яной.       Пожимая руку Алану, как ни в чём не бывало, Кирилл взглянул на его лицо, замечая, как боковой свет отеля ярко подсвечивает одну его половину. Скулы и щеки играли тенями: свет ложился так, что линия скул становилась резче, а нижняя часть лица — подбородок и область вокруг губ — приобретала почти скульптурный рельеф. Глаза в тени выглядели ещё более выразительными и тяжёлыми, свет едва касался радужки, оставляя её глубоко утопленной.       Кирилл сглотнул ком в горле, словно выдержать его взгляд было нереально. Он взглянул на Яну, приобнял её тоже, попрощался и они разошлись. Парень сразу уткнулся в экран телефона, вызывая Uber. — Ты как? — спросил Дима, стоя напротив друга и глядя на его освещённое синим светом лицо. — Нормально, а ты? — Кирилл поднял взгляд на собеседника. — Спасибо, что сходил со мной. — Он правда твой бывший? Он же натурал, похоже… — ещё раз взглянул тот вслед удаляющейся в лобби отеля парочке. — Это важно? — Ахуеть, — приподнял он брови, глядя куда-то в сторону и задумываясь. — Что? — переспросил тот, вызвав машину и пряча руки в карманы. — Никогда бы не сказал. Он, конечно, непростой человек. — Почему ты так думаешь? — Не знаю. На него взглянешь, и будто становится неловко. Он так смотрит, будто сквозь. Но Яна классная, — покачал тот головой, переминаясь с ноги на ногу и ощущая, что пальцы в кроссовках мёрзнут. — Ты ведь ещё хочешь его? — Чего? — опешил от вопроса Кирилл, резко развернув к нему голову и хмуря брови. — Что за выводы сегодня? — Да брось, это заметно. Ты изменился в его присутствии, будто стал тише. — Может, это взгляд его тяжёлый так влияет на меня, как ты выразился, — отшутился тот, отмахиваясь от друга.       Они вернулись в холодную квартиру, в которой из тёплого была лишь дружелюбная кошка, постепенно привыкающая к новому гостю, но всё ещё игнорирующая его, приветствуя лишь хозяина. Кирилл скинул с плеч бомбер, вешая его в шкаф и доставая оттуда форму для велоезды. Дима стоял неподалёку в шортах, потягиваясь и обращая внимание, что тот снова куда-то собирается. — Ты что, тренироваться будешь? Поздно ведь, — спросил парень, усаживаясь на крой постели и с изумлением глядя на переодевающегося Кирилла в сайклинг одежду. — Хочу проветриться перед сном, завтра времени не будет на это. — Хм, ладно… И долго ты? Я думал, вместе посидим. — Прости, — с сочувствием и лёгкой спешке ответил Кирилл, подошёл к парню и кратко поцеловал его губы, уходя и скрываясь в коридоре.       Дима остался сидеть на кровати, не до конца понимая друга, но решая не беспокоить его. Тот натянул на лицо повязку, взял шлем и вышел из квартиры. Мягкая подошва New Balance кроссовок с шуршанием касалась ступенек, пока он спускался на первый этаж, натягивая попутно перчатки на пальцы.       Холодный воздух обжигал лицо, но не проникал к шее. Перчатки туго облегали руки, ощущались только вибрации руля и редкий звон цепи на неровностях. Обтягивающие штаны держали мышцы в тепле, срезая ветер, и каждый поворот педалей давался уверенно и ровно.       Ночной город казался полупустым — улицы то заливались жёлтым светом фонарей, то внезапно погружались в тень. Редкие прохожие и машины только подчёркивали ощущение, что он один движется по этому пространству.       Кирилл ехал быстро, но не на пределе — в каждом движении была сдержанность, будто он намеренно оставлял себе запас скорости. Спешки не было; напротив, появлялось странное желание растянуть дорогу, задержать этот хрупкий момент перед тем, что ждало в конце. Чем дольше длился путь, тем дольше можно было оставаться в этом состоянии.       Ветер стучал в шлем, цеплялся за плечи, но ритм педалей оставался ровным и упрямым. Город скользил мимо, а время будто замедлялось, растворяясь в холодной ночи.       Остановившись немного вдали от отеля, чтобы не попадать под окна, он упёрся ногой в бордюр и восстановил дыхание. Алана не было видно. Он снял шлем, поднял лёгкий велик и поставил его у перекладины низкой металлической перегородки, вдоль которой уже стояли несколько велосипедов. Кирилл пристегнул свой цепью, оставил шлем и с облегчением выдохнул. Ноги немного гудели от нагрузок, и он опустился задом на бордюр. Парень чередовал ноги: вытянул левую, опускаясь вниз почти до голени массажем пальцев, потом сменил на правую, задерживаясь в каждом положении и растягивая мышцы. Ветер шуршал вокруг, а дыхание становилось всё глубже и спокойнее.       Интуитивно заметив чужой взгляд, он поднял голову и увидел Алана по другую сторону улицы. Кирилл медленно поднялся, не отводя взгляда. Тот с псом на поводке направился к нему, и где-то посреди дороги они встретились. Он обнял Кирилла, ничего не говоря, держа одной рукой за затылок. Тот замер, опешив, но не двигался. Всё внутри будто сжалось. Парень ответил лёгким прикосновением под теперь более тёплой курткой Алана, ощущая тепло его тела. Сердце стучало быстрее, дыхание перехватывало.       Алан через мгновение отпустил его, всё ещё стоя рядом. Машины пока не мешали — улица была пустой. Кано вилял хвостом и нюхал ноги Кирилла, изучая новые запахи и, вероятно, чувствуя аромат кошки. Его глаза прямо в упор смотрели, словно прожигая. — Ты чего? — спросил Кирилл, глядя в чёрные омуты радужек. — Мне так тебя не хватало, блять, — тихо проговорил Алан, не отводя взгляд.       Кирилл не знал, что сказать. Слов не было, только чувства, переполняющие грудную клетку изнутри. Он словно до краёв заполнился этой внутренней лавой, но выпустить её не мог — чтоб снова обжечься? В мыслях мелькнула Яна, и он слегка отошёл, поглаживая голову Кано. Собака выглядела довольной, счастливо виляла хвостом. — Можно мне его повести? — спросил Кирилл, глядя на Алана. Тот кивнул и передал ему поводок.       Вечерний город был уже выдохшимся — широкая улица лежала почти пустой, редкие шаги и голоса разносились эхом. Изредка навстречу попадались туристы, громко обсуждающие что-то на своих языках, или пьяные компании, срывавшие смех на прохожих. Иногда проходили местные — спокойные, сдержанные немцы, и тут же растворялись за углом. Всё остальное пространство принадлежало только им двоим.       Алан и Кирилл шли рядом, не спеша, будто боясь слишком быстро закончить этот вечер. В их шагах не было цели — только желание идти, дышать одним воздухом и ловить ритм друг друга. Семь лет разлуки вдруг превращались в мираж, не верилось, что они снова рядом.       Кирилл, в обтягивающей сайклинг-одежде, выглядел почти вызывающе — мышцы угадывались под плотной тканью, фигура тянулась в каждом движении. От уличных фонарей тени ложились на его плечи и талию, подчёркивая линии тела. Алан то и дело ловил себя на том, что взгляд снова и снова скользит к нему — к изгибам, к лицу, к тому, как свет играет на коже.       Они молчали почти всё время, но в этой тишине было больше, чем в любых словах: возвращённое присутствие, тепло рядом и странная сладкая неловкость — как у тех, кто снова учится быть рядом после долгого отсутствия. — У тебя проблемы в России? Ты уверен, что тебе стоит возвращаться? — внезапно прозвучал голос Кирилла, нарушая молчание. — Это лишь временная мера. Когда вернусь, всё должно быть в порядке. — Тебе там так лицо разукрасили? — Да. Вывезли и избили битами. В больнице пришлось пролежать какое-то время, а потом собрался и уехал.       Кирилл посмотрел на него, немного оцепенев. Это звучало словно сцена из фильма. Он теперь связан с криминалом? Это объясняло бы наличие денег — машина была дорогой, как и элементы одежды. Каждая деталь говорила о том, что он вырос, стал обеспеченным. В мимике что-то изменилось, прошлое сделало его суровее. — Ты не боишься возвращаться? Откуда такая уверенность, что всё будет в порядке? — Я заплатил людям уже, они решают мои проблемы. Это не важно, Кирилл. Расскажи, как ты, — Алан стал немного впереди, пока собака шла по газону, нюхая незнакомые запахи. Кирилл поднял на него взгляд, рассматривая лицо, заживающую рану на губе, плечи в тёмной куртке, руки. — Я… Да, не знаю. Обычно. Работаю. — Теперь ты не скрываешься, насколько я понял. — От мамы и Кати всё ещё скрываюсь. А так — нет. Мне плевать. — Дима кажется приятным парнем. Ты молодец, что помог ему выбраться оттуда. Ты сделал то, что мы должны были сделать с моим отцом в своё время. Может, жизнь ему спас, — на губах Алана появилась лёгкая улыбка. Кирилл молчал, лишь глядя на него, словно рассматривая старого друга иначе. Алан вздохнул, словно с грузом на груди, продолжая смотреть на него. — А ты? Как твоя жизнь? — Не знаю. Просто продолжается. — Ты женат, это хорошо. Детей нет? — Нет. — Ну, будут ещё. Яна красивая, у вас будет отличный ребёнок, если унаследует твои глаза, — улыбнулся Кирилл сквозь сковывающую боль в груди. — Ты ведь не забыл меня, — словно сомневаясь, сказал Алан, но всё же озвучил. — Ты так повзрослел, будто это уже не ты вовсе, но кольцо ведь моё сберёг. — Ты думал, я забыл? — Думал. Все эти годы жил мыслями о том, что тебе тут хорошо.       Кирилл следил за пушистым псом, словно тот прямо с севера прибыл, выглядя слишком броско для того антуража. Он побрёл чуть в сторону от хозяина, словно роясь носом в траве. — Где Батраз? Почему Кано у тебя? — Батраз погиб. Кано со мной уже лет пять. — Что? — развернулся к нему Кирилл, нахмурив брови и думая, что ему послышалось. — Он разбился в 2016-ом. — Блять… — лишь представляя, каково было Алану тогда, парня одолела тоска. Почему его не было рядом, чтобы поддержать? Сколько ещё ужасного случилось в его жизни, помимо смерти двоюродного брата и угроз с избиениями? — Мне жаль, Алан. Он был классным парнем. — Да, он был хорошим человеком.       Голос Алана стал тише, а это значило, что он погружался в свои мысли и вспоминал прошлое. Кирилл шёл рядом, поглядывая на профиль его лица и желая коснуться, так что слегка потряхивало. Он связывал это с холодом. — Как Катя? — С ребёнком сидит сутками. Муж уёбан, надеемся, что разведутся, — коротко и лаконично ответил Кирилл. — Она мне говорила о дочери, когда поздравлял её с днём рождения пару лет назад. Я ахуел, конечно, рановато. — Не то слово… — Почему не расскажешь о ваших отношениях с Димой хотя бы ей? Думаешь, она не поймёт? — повернул голову к нему брюнет, а Кирилл лишь пожал плечами, не зная, врать ли дальше или нет. — Да… Да не знаю, — замялся он, звуча неуверенно. — Что? — Просто не знаю, не хочу, — закрылся Кирилл, отводя взгляд в сторону. Алан перестал допрашивать.       Они шли по тёмному парку, изредка попадая под фонари, и оба наблюдали за псом, будто тот делал что-то важное, а не просто бродил по газонам с опущенным носом в траву. — Ты здесь до конца апреля? — Да. А что? — Алан остановился, и Кирилл тоже, стоя впереди спиной к нему и глядя на собаку. — Не знаю, я рад. — Ты когда сегодня про первую любовь сказал, подразумевал меня, так ведь? — внезапно спросил Алан. Кирилл поднял голову, стоя ровно, взгляд бегал по тёмному парку, будто он искал слова, чтобы что-то ответить. — Ты когда с парнем своим спишь, думаешь обо мне?       Кирилл резко развернулся к нему, словно ожидая извинений за такой вопрос, но Алан лишь спокойно ждал ответа, глядя в светлые глаза в полутьме. — Ты ахуел такое спрашивать? — А когда я смогу ещё это спросить? Через семь лет? — Нахуй ты вообще это спрашиваешь? — Я думаю. — Что? — Я думаю о тебе, когда трахаюсь с Яной. — Зачем ты мне это говоришь? — стиснул зубы Кирилл, ощущая, как ком поднимается в горле. — Хочу, чтоб ты знал, что я тебя тоже помню.       Слова прозвучали как гул в голове, словно эхом отдаваясь в каждом нерве. Ветер, шум автомобилей, собственное дыхание — всё исчезло, оставив только это напряжение между ними. Кирилл смотрел на Алана, видя, как постепенно проявляется тот самый дерзкий, прямолинейный человек, который всегда умел выбить из колеи, заставляя чувствовать ещё больше. — Я не думаю о тебе, когда трахаюсь. Ты — это другой вид секса. Я даже не сравнивал бы это ни с чем. — Можно тебя попросить о чём-то?       Кирилл знал, о чём тот попросит, и лишь промолчал, сжимая пальцами одной руки поводок. Он сделал шаг к нему, и их носы соприкоснулись. Медленно провёл губами по выбритой холодной щеке парня, касаясь челюсти невесомо, вдыхая его запах. Всё в животе снова переворачивалось.       Рука скользнула к торсу под расстёгнутой курткой, пальцы надавливали на пресс через ткань свитшота. Алан прикрыл глаза, дыша глубже и расслабляясь. Их губы вскоре встретились в медленном, влажном поцелуе. Кирилл накрыл шею рукой, прислушиваясь к звуку их дыхания и не останавливаясь, чередуя прикосновения губ. Крепкая рука Алана легла на спину, и всё тело Кирилла будто пронзило током.       Они дышали друг другу в рот и боль в тот момент казалась искусством. Было одновременно плохо и хорошо, но ночь скрывала их, позволяя сделать то, чего днём не осмелились бы. Снова их тайна превратилась в любовь.