Семейные драмы

Приятное прохладное дуновение ветра ворвалось в мою комнату, лаская участки кожи, которые не были прикрыты одеялом. На лице плясали яркие солнечные лучи, появление которых обычно раздражало меня, но в то утро я лишь слегка поморщилась и улыбнулась новому дню. Мышцы едва заметно ныли, напоминая о событиях прошедшей ночи. Я изо всех сил потянулась, напрягая каждую клеточку тела, а затем снова расслабилась, чувствуя, как спадает напряжение, и организм снова возвращается в рабочее состояние. Настроение было необычайно бодрым, энергия так и била через край. Мне хотелось вскочить с кровати и, высунувшись в окно, закричать во всё горло о том, как я люблю эту жизнь (и Бича). Однако, подумав и решив, что домочадцы вряд ли оценят мои оры с утра пораньше, я всё-таки отказалась от этого импульса. Я поднялась с постели и подошла поближе к распахнутому окну – вероятно, его открыл брат, чтобы я не задохнулась в душной комнате ночью. Уверена, мы вдыхали так глубоко, что вынюхали весь кислород, превратив его в углекислый газ. Ступни ощутили под собой мягкий слегка шершавый ламинат, нагревшийся под действием прямых солнечных лучей. Душа пустилась в пляс, и я отправилась вслед за ней, хаотично двигая бёдрами, махая руками и напевая себе под нос какую-то мелодию. «Надо поскорее принять душ и спуститься к Бичу. Интересно, он чувствует себя так же восхитительно, как и я? Наверное, у него отваливается поясница после вчерашнего секс-марафона. Сделаю ему массаж» – мысли метались в голове, сталкиваясь одна с другой, но все они крутились вокруг брата. Я хотела увидеть его после нашей ночи любви, посмотреть ему в глаза и увидеть в них такое же искреннее счастье, которое, наверняка, читалось в моих. За эти несколько дней, проведённых с Бичем под одной крышей, я напрочь забыла про то, что существовал какой-то сталкер, какие-то недопонимания в наших отношениях, да и про любые другие проблемы. Я не хотела ехать на дачу на все выходные, однако, эта поездка уже подарила мне незабываемые впечатления, а прошло всего каких-то три дня. «У нас впереди ещё целая неделя, чтобы насытиться друг другом» – я улыбнулась такому раскладу и направилась в душ. Я пренебрегла этим после окончания полового акта, поскольку сил хватило только на то, чтобы донести голову до подушки. Мочалка проходилась по всему телу, оставляя на нём мыльные дорожки. Из-за не смытых вовремя биологических жидкостей у меня началось небольшое раздражение в паховой зоне, но оно должно былобыстро пройти, так что я не заострила на этом внимание. Однако, к мысли о биологических жидкостях, под которыми я подразумевала пот и слюну, присоединилась мысль о члене Бича. Точнее говоря, не о самом органе, а о том, что он мог в меня извергнуть. Я продолжала на автомате намыливаться, но моя голова теперь была занята жуткими мыслями: «Что могло бы произойти, если бы брат потерял бдительность и не стащил меня со своего члена, на котором не было презерватива?». «Ебучая катастрофа» – вот единственный верный ответ на этот вопрос. Я понятия не имела, о чём думала, когда вставляла в себя его член, прекрасно зная о последствиях незащищённого секса. Я никогда не хотела детей, тем более от Бича (разумеется, дело не в нём, а в нашем кровном родстве, которое могло стать причиной генетических аномалий) – это моя чёткая позиция, как абсолютно стопроцентной чайлд-фри. «И что тогда это было, а, Санцет? Овуляция в голову ёбнула?» – дискуссия с самой собой продолжалась. Версия с овуляцией показалась мне очень правдоподобной, ведь тогда, как раз, была приблизительно середина цикла. И это напугало меня ещё сильнее, ведь во время овуляторной фазы вероятность беременности повышается до немыслимых высот. Вода из душевой лейки продолжала бежать, стекая по волосам, обнажённому телу, и утекая в канализацию. Я больше не натирала себя мочалкой. Моя правая рука потянулась к животу, ощупывая его. «Он не кончал в меня, но ведь в естественной мужской смазке тоже содержатся сперматозоиды, просто их меньше… Моя фертильность сейчас повышена, матка находится в самой благоприятной фазе для зачатия. А вдруг я…». Мне не хотелось произносить это слово даже в собственных мыслях. Я просто не могла быть беременна. Это неправильно. Так не должно быть. Настроение, в котором я прибывала после пробуждения, медленно рассеивалось, уступая место охватывавшей меня тревоге. Я знала, что, даже если зачатие случилось, дёргаться нет смысла ещё минимум неделю, ведь анализ на ХГЧ сдают не раньше, чем через семь дней после «выстрела в цель». Но мысль о потенциальном залёте прочно укоренилась в сознании. Нужно было срочно обсудить это с Бичем. Именно он проводил мне лекции на тему полового воспитания на протяжении нескольких лет, так что и теперь он должен был меня успокоить. Может быть, он даже съездит вближайшую аптеку за таблеткой экстренной контрацепции, на всякий случай. Я смыла с себя остатки шампуня (видимо, следуя за мышечной памятью, я успела помыть ещё и волосы, пока находилась в состоянии транса) и поспешила выскочить из ванной, на ходу обматываясь полотенцем. Вновь оказавшись в своей комнате, я ощутила, что ветер, дувший из открытого окна, больше не казался приятно-освежающим. Он пронизывал до мурашек. Даже соски набухли от холода и болезненно потирались об мягкое полотенце. Я накрыла их ладонями, сквозь ткань, чтобы согреть и успокоить неприятный зуд. На душе скребли кошки от осознания того, насколько я глупая и безвольная, раз позволила подобному случиться и подвергла нас с братом риску. Разумеется, я бы хотела однажды ощутить, как его горячая сперма выстреливает прямо в меня и с влажно-хлюпающими звуками растекается по стенкам влагалища. Но перед этим нужно было сходить к гинекологу и попросить прописать мне оральные контрацептивы. Теперь же мне хотелось прописать самой себе по ебалу. Наверное, я слишком сильно себя накручивала, ведь прекрасно знала, что, стоит мне сказать о проблеме брату, и он всё решит. Но спокойнее от этой мысли впервые не становилось. Я не знала, как начать с ним ТАКОЙ разговор, как реагировать, когда он начнёт винить во всём себя (а он точно начнёт), и что делать, если у него не получится достать экстренную таблетку в ближайшие сорок восемь часов. Всё нутро гремело от настойчивых тревожных серен, которые убеждали меня в том, что я уже потратила весь свой лимит везения, и в этот раз мне точно придётся сполна расплатиться за всю удачу, взятую в кредит. Взгляд внезапно метнулся в сторону письменного стола, на котором я заметил белоснежный лист бумаги, сложенный пополам. Я точно знала, что его там оставила не я. Подойдя поближе, я взяла листок в руки и, не медля, развернула. Страница была покрыта угловатыми прописными буквами с характерно-низким наклоном. Этим же почерком были написаны письма Бича, которые я получала в то время, когда мы находились на вынужденной дистанции из-за нашего «обожаемого» сталкера. На лице сперва просияла улыбка, выражающая предвкушение. Я надеялась прочесть что-то вроде любовной записки, где брат описал свои эмоции от прошедшей ночи и пожелал мне доброго утра. Но радость на лице потухла так же быстро, как и зажглась, когда я начала вчитываться. «Принцесса, Нам нужно всё прекратить, закончить эти отношения. Как бы банально это не прозвучало, но дело не в тебе, я просто не хочу оказывать на тебя дурное влияние своей похотью. Да, сейчас тебе может казаться, что сама хотела всего, что происходило между нами, но, когда ты ещё немного подрастёшь, тебе станет кристально ясно, что я – самый настоящий грумер и подлец. Я хочу, чтобы ты знала, что я не делал это намеренно, у меня и мысли не было, что я своим воспитанием приведу к чему-то настолько неправильному, ужасному, аморальному. Я искренне хотел быть с тобой, я всегда буду тебя любить, а наши свидания навсегда останутся в моей памяти как самые лучшие моменты жизни. Ты самая прекрасная, умная и чудесная девушка на свете, так что, умоляю, не ищи причину в себе. И, пожалуйста, не ищи меня. Надеюсь, что вскоре ты забудешь меня как страшный сон и найдёшь достойного парня-ровесника, с которым построишь счастливые отношения и семью. Может, даже дашь ещё один шанс Мистеру Кучеряшке. Прости, что не сумел набраться смелости и сказать лично, просто подумал, что, если увижу хоть одну слезинку в твоих глазах – точно не смогу уйти, а я должен. Будь счастлива, моя любовь.

Твой непутёвый брат

P.S. Переверни страницу». Трясущимися руками я перевернула лист в надежде увидеть там слова о том, что это всё одна большая и несмешная шутка. Но, вместо этого, снова столкнулись с длинным серьёзным текстом. «А также я, по чистой случайности, узнал о том, кем был наш сталкер. Боюсь, что тебя это шокирует, но всё-таки ты имеешь право знать. Это Холл (да-да, наш дядя Холл), он признался мне в этом вчера перед тем, как ты застала меня рыдающим в машине. Он сказал, что застукал нас в новогоднюю ночь и решил проучить, поэтому украл ключи от моей съёмной квартиры и установил там камеры. А также, именно он сфотографировал нас на тусовке. В любом случае, не бойся, он тебя больше не тронет. Его главная цель была в том, чтобы доказать нашей маме, что я – такой же ублюдок, как он. Почему? Потому, что он – мой биологический отец. Он был одержим своей сестрой и изнасиловал её, потому что был уверен, что так она останется с ним, но она выбрала нашего твоего папу. Поэтому, когда Холл узнал о нас с тобой, увидел в этом шанс отомстить нашей маме, показав, какого сына она воспитала. Теперь, когда я исчезну из вашей жизни, у него больше не будет такой возможности». Что-то в моей голове пронзительно-громко щёлкнуло. Пазл сложился. Маму изнасиловал не какой-то рандомный парень, а её родной брат. Вот почему мамины родители не позволили посадить насильника в тюрьму – им был их старший сын. Картина наконец-то стала полной, но я не испытала ни капли облегчения. Это по-прежнему был полный пиздец. Бич – дитя инцеста. Он наверняка был полностью разбит данной новостью. Как я могла этого не заметить? Почему не заставила рассказать всё, когда нашла его плачущим в машине Холла? И самый главный вопрос: «Как Бич мог так со мной поступить?» Наверное, это был дико эгоистичный вопрос, учитывая обстоятельства. Я понимала, что брат испытал шок, его картина мира разрушилась в одночасье, но как он мог снова бросить меня. Наша история – это наша история, и она в корне отличается от истории мамы и Холла. У нас всё было по взаимному согласию. Так какого чёрта Бич снова меня бросил? Он ведь обещал, клался, божился, что больше не оставит меня, что не позволит каким-то дурацким предрассудкам встать на пути нашей любви. А что в итоге? Мой затуманенный слезами взгляд обратился к кольцу от Картье на безымянном пальце правой руки. В памяти всплыл дань, а точнее говоря – ночь, та самая новогодняя ночь, когда Бич одел мне этот маленький обруч из жёлтого золота. Тогда я думала, что он станет символом нашей вечной любви. Однако, письмо, которое я продолжала удерживать в левой руке, убеждало в обратном. Он ушёл. Уехал. Бросил меня. ОПЯТЬ. Я бегом рванула к лестнице, уже совершенно не думая ни о беременности, ни о том, что своим топотом могу разбудить кого-то из домочадцев. Ноги пропускали половину ступеней, я будто летела, не замечая никаких препятствий на пути и молясь лишь об одном: «Только бы он не успел уехать». Я знала, что, скорее всего, уже опоздала, но моё сердце всё равно замерло, когда я дёрнула на себя и распахнула дверь в комнату брата. Разумеется, его там уже не было: ни его одежды, ни спортивной сумки с вещами – только его запах и… айфон. Я подошла ближе и убедилась – на столе действительно лежал телефон Бича. На секунду в душе вспыхнула надежда: «Он не мог уехать без него, а значит, ему придётся вернуться». Но надежда быстро покинула меня, когда я осознала, что устройство не случайно забыто, а намеренно оставлено здесь. «И, пожалуйста, не ищи меня» – пронеслась в голове строчка из письма. Из глаз вновь хлынули слёзы, и я ощутила тотальную безысходность – без телефона его даже отследить не поучится, не получится и позвонить, чтобы убедить передумать. Всё кончено. По-настоящему кончено. Моё тело распласталось на его кровати. Лицо уткнулось в подушку, и я продолжила рыдать во весь голос, ощущая повсюду запах до боли знакомого парфюма. Некогда любимые ноты ветивера и древесины теперь разрывали сердце в клочья. На мои всхлипы и истерический вой сбежались все – перепуганная мама, недоумевающий отец, едва проснувшиеся сёстры и даже дядя Холл. Увидев последнего спокойно стоявшим в дверях, я вскочила с постели и метнулась к нему так быстро, что никто не успел меня остановить. Сжаты до боли кулаки били его в грудь, а изо рта вырывались злобные крики: «Это ты виноват! Всё из-за тебя! Ты – грёбаный ублюдок!!! Ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу…» Холл не пытался уклониться от ударов или спросить, за что ему достались такие «нежности», ведь он прекрасно знал ответ. Зато остальные члены семьи – нет. Все они стояли, ошеломлённо глядя на происходящую потасовкус открытыми ртами, и только мама решилась подойти. – Санцет, солнышко, что он сделал? – не дождавшись ответа от меня, она обратилась к своему брату, уже значительно грубее, – Что ты сделал с моей дочерью? Отвечай немедленно! – Ничего я с ней не делал! Это твоя дочь прямо сейчас лупит меня ни за что, ни про что, если ты не заметила. Какого хера меня всегда пытаются сделать крайним? У дяди отлично получалось играть роль невиновной жертвы, и я бы сама поверила ему, если бы не узнала всю правду. Мои руки продолжали его колотить, царапать до тех пор, пока папа не заключил меня в объятия и не оттащил в сторону моё беснующееся тело. – Холл, тебе сейчас лучше подняться к себе, – строгим приказным тоном окликнул его отец, – поговорим потом. Тот не стал возмущаться, а лишь молча вышел из комнаты. Ярость всё ещё бурлила во мне, будто перемещаясь внутри организма по венам, вместо крови. Но, когда объект моей ненависти скрылся из поля зрения, физическая агрессия сошла на нет, и я просто осела на пол, скатившись спиной по стене. – Спасибо, пап, иначе я бы его покалечила, – честно призналась я, переведя дыхание, – а сейчас я бы хотела поговорить с мамой… наедине. Я обвела глазами всех присутствующих, обречённо улыбнулась и кивнула в сторону двери. Никто не стал со мной спорить, и уже через мгновение папу и сестёр как ветром сдуло. Мы с мамой остались одни. Она опустилась на пол и присела рядом со мной. Эта сцена выглядела неправильной. Не подобает взрослой, серьёзной леди с безупречными манерами рассиживаться на полу. Но в этом жесте крылось нечто нежное, внимательное, понимающее. Впервые в жизнимама не требовала от меня подняться на её уровень, а самостоятельно опустилась ко мне. Снизошла с Божественного Олимпа. Вероятно, она чувствовала, насколько ужасная ситуация произошла, и как дерьмово я себя чувствую. Даже её взгляд смягчился, когда она посмотрела на меня. – Что случилось, родная? – заметив, что после вопроса по моим щекам снова потекли слёзы, она заботливо приобняла меня, – ну тише-тише, моя маленькая, расскажи мне, что произошло. – Бич… он узнал, кто его биологический отец… – прошептала я. – Что? Откуда..? – внезапно на маму свалилось осознание, – Чёртов Холл… Как он посмел? Где Бич? Санцет, где твой брат?! – Я не знаю, он оставил мне письмо, в котором обо всём рассказал и попросил не искать его. Он уехал, мам… он сбежал от нас… – я продолжала всхлипывать, утопая в маминых объятиях. Она осторожно гладила меня по спине. – Это я во всём виновата… Нельзя было впускать Холла в нашу семью. Он клялся, что изменился и осознал все свои ошибки, и я зачем-то его послушала. Нельзя было верить ни единому его слову! Я должна была защищать Бича и всех вас, но, вместо этого, я позволила этому монстру искалечить психику моим детям. – Ты ни в чём не виновата. Ты такая же жертва, как и мы. Я понимаю, почему ты не сказала мне всей правды, почему не смогла противостоять Холлу и почему позволила ему вернуться в семью. Ты просто хотела вычеркнуть этот ужасный эпизод насилия из своей жизни, хотела верить, что Холл одумался, понял свою вину. – Наверное, ты права. Мне было проще сделать вид, что ничего не было, и мы обычная семья, без страшной тайны. Но это не отменяет того, что Бич сбежал не только из-за Холла, но и из-за меня. Я всю жизнь винила его во всех смертных грехах, а в последний год вообще будто с цепи сорвалась. Теперь он, наверняка, думает, что я ненавижу его и считаю таким же ужасным человеком, как его биологический отец. Я сильно перегибала палку и даже не успела извиниться. – Да, ваши отношения не были идеальными, но все ведь имеют право на ошибку, – незаметно мы поменялись ролями, и теперь уже я успокаивала маму. После долгого разговора мы какое-то время просидели в тишине, обнимая и жалея друг друга. В последнее время между нами произошло больше душевных бесед, чем за всю жизнь. Я мечтала об этом с самого детства, но не была готова к тому, что в комплекте с откровенностью и заботой окажется столь травматичная для всех нас история. Страшно представить, как мама справлялась с такой тяжёлой ношей в одиночку все эти двадцать лет. Пережить подобный ужас и не двинуться головой – это настоящий героизм. – Мы найдём его, Санцет. Найдём и вернём домой, – заключила мама, после чего грациозно поднялась с пола, будто ничего и не было, и вышла из комнаты. А я так и осталась сидеть на прохладном ламинате, прокручивая в голове всё, что произошло за последние часы: наш с Бичем шикарный секс, его письмо, раскрытие дела со сталкингом, разговор с мамой, – и пыталась понять, что делать дальше. Какая-то часть меня жалела брата и сочувствовала ему, но другая – ненавидела его всем сердцем. Впервые мне действительно не хотелось его искать, даже чтобы высказать всё, что я о нём думаю. Он бросил меня, прекрасно зная, как мне будет без него тяжело, как больно станет на душе от его письма. Я тысячу раз говорила ему, что мне плевать на нашу родственную связь, что я люблю его, что не хочу, чтобы он в одиночку решал судьбу наших отношений. Однако, он в очередной раз продемонстрировал, насколько ему насрать на меня, мои чувства и просьбы. Так почему мне должно быть не насрать на него? Я твёрдо решила поставить точку. «Пусть он шляется, где ему вздумается и заливает свои проблемы бухлом до посинения. Я не обязана страдать из-за его тупых импульсивных поступков и уж точно не обязана ждать его как верная собачка» – с этой мыслью я покидала его комнату, закрывая не только дверь, но эту главу своей жизни, которая уже достаточно вынесла мне мозги. Никаких больше страданий по человеку, который не сдерживает собственные обещания. Никаких надежд на совместное будущее. НИ-ЧЕ-ГО. Конечно, ожидать, что мне удастся за один день избавиться от всех чувств, распиравших меня изнутри, было весьма самонадеянно, но я собиралась, как минимум, попытаться. «Не через день, не через неделю, но, может, через пару месяцев у меня получится перестать тебя любить» – подумала я, стягивая с пальца золотое кольцо исжимая его в ладони.