Заметки докторского общежития

Хуан Цзянь только вернулся из Нудзяна, как его настиг звонок от капитана спецназа. Тот обрушился на него с яростной бранью, не давая вставить ни слова. Молодой господин чувствовал себя жалким и пристыженным, как побитая собака. Он лишь слабо оправдался:  — Да не я же просил сватать…  Держа трубку, Су Инь усмехнулся:  — Смотри-ка, малый, ты теперь ещё и спорить вздумал?  — Я… я не спорю…  — Ага, ещё и врать в открытую научился?  — Я не вру, честно…  — Это ты называешь «не врать»?  — Милый, да как я посмею…  Су Инь вспыхнул:  — Ох, теперь ещё и сладкие речи завёл, лицемер?  Хуан Цзянь рухнул на колени:  — Виноват! Каюсь! Умоляю, дайте шанс исправиться, стану новым человеком!  — Вот это уже похоже на правду, — произнёс капитан с изящной насмешкой. — Но если не исправишься, берегись! Изнасилую и убью.  Мысленно ухмыльнувшись, молодой господин подумал: Ох, дорогой, давай, изнасилуй и убей, я уже простыни расстелил, одежду сбросил, весь в предвкушении! Только не пощади… Эти дни воздержания, сущий ад, не для людей!  Он швырнул трубку, выхватил пистолет и, выскочив наружу, рявкнул:  — Где Имин?! А ну, вылезай!  Толпа кинулась удерживать его, прикрывая бегство младшего брата. Шутки ли! У старшего брата охрана с боевыми патронами! Один выстрел из армейского пистолета, и младшему не просто конец! Голову снесёт напрочь этому мелкому негодяю.  — Имин, слушай! — Хуан Цзянь с размаху бросил пистолет на стеклянный столик, отчего тот треснул. — Ещё раз за моей спиной фокусы выкинешь, я с тебя шкуру спущу!  Разразившись гневной тирадой, он в окружении переполоха гордо прошествовал в дом, чтобы, снова пристыженный, позвонить Су Иню и вымаливать прощение.  Но опасения капитана не оправдались. Шэнь Сюань был в полном порядке. Как и прежде, заигрывал со студентами на лекциях, подтрунивал над заведующим кафедрой в кабинете, а в свободное время подшучивал над Хуа Маньлоу. Недавно он обзавёлся новым хобби: «воспитывал» юного Цинь Юэдуна, подсовывая ему под видом изучения японского сомнительные журналы вроде «Токийского Вавилона». Однажды, когда Ян Чжэнь готовил ужин, мальчишка робко потянул его за рукав и спросил:  — Ян Чжэнь, а ты знаешь… почему сакура красная?  *** Шэнь Сюань оставался всё тем же вольным и беспечным, будто ничего не изменилось. Тан Фэй исчез из его жизни, Рождество ещё не наступило. Кто-то шепнул профессору, что Тан Фэй уехал в Австралию, но тот лишь улыбнулся, не выдав ни тени чувств.  Жениться он по-прежнему не собирался, и новых лиц рядом с ним не появлялось. Ночи напролёт он пропадал в пекинских клубах, тусуясь с друзьями. Цинь Цзянь нередко среди ночи поднимал ‭«жену» и «детей», чтобы ехать к нему играть в карты.  Профессор по-прежнему притягивал людей, мужчин и женщин, как мотыльков на свет. Но свет этот был холодным, без малейшего намёка на тепло.  *** Весной, после занятий, Шэнь Сюань возвращался домой. Подъехав к гаражу, он неосторожно задел фару встречного «Лексуса». Приглядевшись, узнал машину. Опустив стекло, он увидел Тан Фэя, который помахал ему с водительского сиденья.  Профессор с презрением усмехнулся, загнал машину в гараж и, не оглядываясь, направился к подъезду.  — Эй, Шэнь Сюань! — Тан Фэй догнал его и схватил за руку. — Погоди, хочу поговорить. Та прошлогодняя драма для телевидения завершена, последнюю сцену снимали в Сычуани. Слышал, ты едешь туда на конференцию. Не заглянешь на съёмки? Там будет банкет, посмотришь и уедешь.  Шэнь Сюань остановился, бросив равнодушно:  — Какое это имеет ко мне отношение?  — Шэнь Сюань, — Тан Фэй почти умолял, — просто взгляни, ладно? Мы же не чужие. Ты видел сценарий, когда мы ещё были вместе. Хоть какая-то память, правда? Мне будет спокойнее, если ты посмотришь. А если нет, в душе пустота останется…  Профессор подумал, что это чистое безумие, кто вообще зовёт «посмотреть» на сериал? Но присутствие Тан Фэя будоражило, сердце колотилось. Он лишь горько усмехнулся:  — Ладно, отпусти руку. Я подумаю.  Тан Фэй остался внизу, глядя, как Шэнь Сюань поднимается по лестнице. Его взгляд, даже на расстоянии, обжигал. Профессор, одной рукой держась за дверную ручку, другой прижимая грудь, тяжело дышал. Он думал, что сердце успокоилось, стало будто неподвижная гладь древнего колодца, но один взгляд Тан Фэя и всё рушится.  Чёрт возьми, до чего же я жалок, — промелькнуло в его голове.  *** Съёмки масштабного исторического сериала завершились в Дэяне, в Сычуани. Шэнь Сюань закончил конференцию, отказался от ужина с организаторами, и Тан Фэй приехал за ним, чтобы отвезти на съёмочную площадку. Вспоминая прошлогоднюю встречу с той актрисой у павильона, профессор чувствовал себя отвратительно. Всю дорогу он терзал Тан Фэя холодными насмешками и уничтожающими взглядами.  Писатель молчал. На съёмочной площадке прошла пресс-конференция, банкет был в разгаре. Организаторы раздали буклеты с описанием сериала и списком актёров. Шэнь Сюань мельком взглянул и заметил неладное. Имя той актрисы отсутствовало.  Он задумался. Заметив его молчаливость, знакомый гость подмигнул:  — Что с тобой, профессор? Без тебя на банкете как-то пусто…  Тот отмахнулся:  — Не трынди. Слушай, а что с той актрисой, с ХХ? Её же утвердили на роль?  Понизив голос, мужчина хмыкнул:  — Не слышал? Тан Фэй наотрез отказался её брать. Чуть ли не штраф в кругленькую сумму заплатил, чтобы расторгнуть контракт. Сказал, что она не подходит под его видение персонажа. Совсем с катушек слетел, всем нервы потрепал…  Шэнь Сюань улыбнулся, промычав что-то невнятное, но в груди сжалось, болью отозвалось в сердце.  Зачем ты это сделал? — подумал он. — Тащил меня сюда через полстраны ради какой-то ерунды. Такая упёртость, такая решимость… Но надо же уметь отпускать. Не сегодня, так завтра мы всё равно разочаруем друг друга.  Зачем так? Десять лет любви... Неужели нельзя оставить последний мостик, чтобы уйти с достоинством?  После банкета все разошлись. Тан Фэй вызвался отвезти профессора в гостиницу. Не сдержав смешок, тот бросил:  — Я что, маленький? Боишься, меня на ночной дороге украдут?  Молча затягиваясь сигаретой, Тан Фэй взял его за руку:  — Всё равно дай проводить. Хоть немного побуду рядом, мне легче станет.  Шэнь Сюань не стал спорить и сел в машину. Они проехали через половину Дэяна в молчании, под мерцание неоновых огней. В гостинице, Тан Фэй, уже в поднимающемся наверх лифте, вдруг протянул руку, поправил прядь волос на лбу профессора и улыбнулся:  — Смотри-ка, я только сейчас заметил! Ты совсем не изменился за десять лет. Тогда эта прядь торчала, и сейчас так же…  Шэнь Сюань оттолкнул его руку, но Тан Фэй перехватил её и прошептал:  — Шэнь Сюань…  Голос был тот же, что при их первой встрече, низкий, мягкий, магнетический, от которого немного кружилась голова.  Профессор очнулся, резко оттолкнул его и рявкнул:  — Хватит, чёрт тебя дери!  Тан Фэй молча смотрел на него. Они стояли, глядя друг на друга, пока лифт не звякнул, прибыв на этаж. Двери начали открываться, но вдруг земля содрогнулась. Писатель пошатнулся и рухнул на пол.  Лифт затрясло сильнее, снаружи донеслись крики о помощи, звуки паники, далёкий грохот рушащихся зданий... Свет мигнул и погас. Вздрогнув, Шэнь Сюань спросил:  — Что это?  Нащупав его в темноте, Тан Фэй крепко обнял, его голос был полон тревожного спокойствия:  — Землетрясение.  Лифт остановился на миг, а затем стремительно полетел вниз, и в шуме падения их приглушённый крик утонул. *** Перевод команды Golden Chrysanthemum