Заметки докторского общежития

Есть в жизни человек, который всегда прав. Он появляется в тот момент, когда ты в нём нуждаешься, и неважно, как коварен мир или тернист твой путь, он ждёт тебя на перекрёстке судьбы. Сквозь повороты, взлёты и падения вы непременно встретитесь. Это может случиться зимней ночью, когда, слегка захмелев от вина и азарта, ты стоишь у обогревателя. Или в неловкий, смелый, почти невероятный миг признания, которое сжимает сердце и не отпускает. Цзи Е, склонив голову, прошептал: — Мне кажется, я лунатик… Ли Вэй нахмурился и попытался оттолкнуть его, собираясь уйти. Громко рассмеявшись, парень схватил его и притянул к себе. Они рухнули на кровать, запутавшись в объятиях. — Это как сон… — Цзи Е растрепал волосы, раскинувшись над Ли Вэем, как осьминог, крепко прижимая его к себе. — Но такой шанс я не упущу. Юноша изо всех сил пытался вырваться: — Шанс? Ты уже профукал его в прошлый раз! Цзи Е принялся уговаривать: — На этот раз не отпущу, клянусь! Тогда ты всё испортил! Ли Вэй попытался отвернуться, но Цзи Е мягко повернул его лицо к себе и поцеловал. В этом поцелуе бурлила сладкая, болезненная страсть, готовая разорвать сердце, вызывая щемящую тоску и неудержимую радость. Ли Вэй тихо вздохнул. Цзи Е тут же склонился к нему, встревоженно спрашивая: — Что? Болит? Где? Тот гневно сверкнул глазами: — Ничего! Если уж начал, делай быстрее и не тяни! Ухмыляясь, парень заметил: — Мой дорогой, ты покраснел… — Ничего подобного! — отрезал Ли Вэй, нагло соврав. — Ещё как, — Цзи Е прильнул к его шее, покрывая её поцелуями. Его ласки были густыми, тягучими, заставляли разум плыть. Ли Вэй ощутил, как чужая рука скользнула ниже и сжала его. Тело Ли Вэя невольно выгнулось, но тут же было решительно прижато обратно. — Прости… — хрипло выдохнул Цзи Е ему в ухо. — Я тебя люблю. В тот же миг Ли Вэя захлестнула волна ошеломляющего наслаждения. Он был во власти движений Цзи Е, не в силах ни сопротивляться, ни отступить. Сильные руки не давали ему шанса вырваться, редкая для Цзи Е властность. Чуть хмурясь, юноша слышал лишь заглушавший его стоны гул в ушах. Эти звуки, как афродизиак, заставили Цзи Е резко вдохнуть. Его движения стали быстрее, искуснее, и вскоре Ли Вэй, не сдержавшись, достиг пика. — Ты… — пробормотал он, задыхаясь, но слова утонули в коротком вскрике. Цзи Е, взяв немного смазки, осторожно ввёл палец в его сокровенное место, куда прежде никто не вторгался. — Потерпи, потерпи… — успокаивал он, весь в поту. На самом деле он сам едва сдерживался, это тесное, жаркое тепло сводило его с ума, каждая секунда казалась мучительной. Ли Вэй вцепился в его плечи. Когда Цзи Е добавил второй палец, он заметил, как Ли Вэй, нахмурив брови, тяжело дышит. Пот струился по его лбу, чёрные волосы растрепались, прилипая к груди Цзи Е. Эта хрупкая, нереальная красота вызывала жгучее желание удержать его навсегда. — Больно? — хрипло спросил Цзи Е. Ли Вэй лишь тихо промычал. Парень медленно повторил: — Расслабься… расслабься… И затем, медленно, но уверенно, он вошёл в него. В момент, когда их тела слились, Цзи Е крепко прижал Ли Вэя к себе. Удивительное чувство, будто он оказался в раю, смешалось с безумной радостью от того, что Ли Вэй наконец принадлежит ему. Слёзы счастья готовы были хлынуть из глаз. — Я тебя люблю, мой дорогой, я тебя люблю, — задыхаясь, повторил он. Когда это началось? Когда ты стал моим якорем, моей последней чертой? Пока ты со мной, я не одинок. Пока ты рядом, у меня есть смелость, уверенность и надежда. Если тебя не станет, всё исчезнет. Я стану трусливым, жалким, вечно охваченным страхом. Я буду скитаться, потерянный, без опоры, без дома. Ли Вэй, ты никогда не должен меня покинуть. *** Утром, когда зазвенел будильник, Цзи Е почувствовал, как Ли Вэй шевельнулся в его объятиях. Он поспешил выключить будильник, но было поздно. Ли Вэй открыл глаза, и сперва мутный взгляд стал ясным, а затем его лоб наморщился. Он уставился на Цзи Е, как питон на добычу. Цзи Е, напустив самый невинный тон, произнёс: — Приве-е-ет! Доброе утро-о-о! Раздался громкий удар. Ли Вэй одним пинком скинул его с кровати. — Ай! Ай! — сидя на полу и держась за голову, Цзи Е завопил: — Мой дорогой, я виноват, виноват! Больше не буду, клянусь! Вернись в кровать, холодно же! Ли Вэй уже собирался спрыгнуть с кровати, чтобы продолжить расправу, но при движении резкая боль пронзила его тело. Его лицо побледнело, затем покраснело, потом снова побледнело, а в памяти всплыли все томительные подробности страстной прошлой ночи. — Цзи Е! — прорычал он. Тот жалобно откликнулся: — Здесь! Ли Вэй, сверля его взглядом, спросил: — Сколько раз? Цзи Е, притворяясь непонимающим, переспросил: — А? Что? — Сколько раз?! Парнишка принялся загибать пальцы, бормоча: — Один раз, два, три… Сидя на кровати с каменным лицом, Ли Вэй поднял три пальца: — Воздержание. Цзи Е в отчаянии воскликнул: — Что?! Три дня? Ли Вэй лишь улыбнулся. — Три… три недели? Улыбка не исчезала. — Три… три месяца?! Ли Вэй продолжал улыбаться. — Не-е-ет, мой дорогой! — Цзи Е бросился к нему, но, заметив его взгляд, передумал и обхватил столбик кровати, завывая: — Три года?! Это же смерть! Ты не можешь быть таким жестоким! Юноша изящно похлопал в ладоши, и Цзи Е мгновенно притих. — Кто сказал про три года? — Ли Вэй поднялся и направился в ванную, небрежно бросив: — Я имел в виду три века. *** С трудом отгоняя Цзи Е, который лез обниматься, Ли Вэй привёл себя в порядок, спустился вниз и сел завтракать. Мать Цзи уже ждала в столовой. Сияя улыбкой, она схватила его за руку: — Ура, семья Ван отозвала иск! Ли Вэй благодарно улыбнулся, но тут же мать Цзи, сохраняя образ добродетельной матери, быстро спросила: — А вчера вечером вы… ну, занимались сексом? Не меняясь в лице, Ли Вэй высвободил руку: — Нет. Мать Цзи разочарованно протянула: — Как так? Почему нет? — Меня удивляет ваш интерес к моей личной жизни. Согласно традициям, такие темы не обсуждают с матерью партнёра… — Дорогой! Ли Вэй растерялся: — …Что? — Если у Цзи Е и правда проблемы в этой «сфере», — мать Цзи с чувством сжала его руку, — разводитесь, я не буду тебя винить. Ты хороший парень. Или, знаешь, если ты возьмёшь инициативу, это тоже нормально… Отец Цзи, глядя на жену, спросил: — Дорогая, почему наш гость ушёл в такой ярости, даже не позавтракав? Вытирая пот со лба Цзи Е выглянул из кухни: — Я же специально для него сварил кашу, а он даже не попробовал! Растерянно глядя на дверь гостиной, которая всё ещё дрожала от громкого хлопка, мать Цзи беспомощно развела руками: — Я всего лишь предложила ему… другой подход. Ну, знаете, в интимных делах. И понятия не имею, почему он так покраснел… *** Едва Ли Вэй добрался до университета, как у него тревожно задёргалось веко. Через несколько секунд, как он и ожидал, из-за угла лабораторного корпуса лениво вышагал Шэнь Сюань. Увидев Ли Вэя, тот напустил на себя серьёзный вид, кашлянул и спросил: — Где ты утром шатался? Даже на мою лекцию не явился! Помедлив, юноша ответил: — Принимал душ. Шэнь Сюань оживился, ткнул его локтем и подмигнул: — О, с Цзи Е в паре, как уточки-мандаринки? — Ха! Нам до вас с Его Величеством далеко, — напуская напыщенный вид парировал Ли Вэй. — Просто помылся, причесался, переоделся в чистое… ничего особенного. Разочарованно махнув рукой, профессор оборвал его: — В следующий раз не пропускай занятия. — Да, да, понял, ваше старшинство. А если вам скучно, в общежитии Хуа Маньлоу всегда наготове, ждёт ваших приказов. Шэнь Сюань, вспомнив, что у него есть ещё одна «жертва» для развлечений, расплылся в улыбке. Эта улыбка была острой, как лезвие меча, и спокойной, как древний колодец, полный холодной решимости и просветлённой мудрости. Словом, улыбка императрицы само освобождение! (И правда, с Хуа Маньлоу, универсальной машиной для снятия скуки, можно было достичь и того, и другого.) Он хлопнул Ли Вэя по плечу: — Молодец, товарищ! И с этим Шэнь Сюань величаво направился к докторскому общежитию. Ли Вэй, сохраняя позу почтительного прощания, проводил его взглядом на добрых полсотни метров, а затем, скривившись, потёр плечо и пробормотал: — Ну и удар у него, чёрт возьми… Ай! Цзи Е, гадёныш! Зачем так кусаться?! Но не успел Шэнь Сюань дойти до исследовательского корпуса, как его перехватил Цзи Е. Тот, с явным беспокойством на лице, метался из стороны в сторону и, завидев Шэнь Сюаня, бросился к нему: — Профессор! Вы не видели Тан Фэя? Тот, оглядев Цзи Е с придирающимся взглядом, будто выбирал рыбу на рынке, решил, что Хуа Маньлоу всё же интереснее, и небрежно махнул рукой: — Ушёл за сигаретами. Зачем тебе Тан Фэй? — Да вот, проблема у меня. Думал, спрошу у профессора Циня, но он точно не ответит честно. Остаётся Тан Фэй, но это было так давно, вдруг он уже и не помнит… Эй, профессор Шэнь, что это вы на меня так уставились? Шэнь Сюань улыбнулся. Его инстинкт учуял запах сплетни. С энтузиазмом он потащил Цзи Е к тенистой клумбе, усадил на бортик и заговорил: — Садись, садись, не стесняйся! Чувствуй себя как дома! Цзи Е, устроившись поудобнее, с сомнением спросил: — Вы… Шэнь Сюань, не давая ему договорить, продолжил: — Да, это я! Если что-то беспокоит, спрашивай прямо у меня. Как говорил великий Конфуций, учитель должен передавать знания, наставлять и разрешать сомнения… Цзи Е моргнул, понурил голову и вздохнул: — Нет, с вами это не сработает. — Да что ж такое, дитя моё! Почему ты такой упрямый? Я всё-таки университетский профессор! Цзи Е, глядя в сторону, пробормотал: — Я знаю, что вы профессор, но можете ли вы рассказать, как ухаживать за Тан Фэем после того, как вы… ну, были с ним? Тут нужна специализация, а вы… не тот, кто в этом деле главный. Шэнь Сюань подскочил, грызя ногти, отшатнулся на двадцать метров с воплем, а затем так же стремительно вернулся, вцепился в Цзи Е и, брызгая слюной, завопил: — Ли Вэй?! Ты его… съел?! Ошарашенно кивая, Цзи Е подтвердил: — Да, съел, съел. Профессор дрожа от возбуждения, воскликнул: — Так спрашивай у меня! У меня же опыт! Ох, дитя, зачем искать Тан Фэя, когда тут такие сплетни! — …Значит, он и правда был с вами. Шэнь Сюань, усаживая его обратно, с благородной грацией скрестил ноги и, разведя руками, сказал: — Спрашивай. — Ну… в общем… на следующее утро нужно что-то особенное? Какие-то пищевые добавки? Шэнь Сюань задумался: — Хм… не знаю. — А вдруг жар? Надо ли ставить капельницу? Шэнь Сюань снова задумался: — …Не знаю. — А лекарства? Какие противовоспалительные лучше? Нужно ли что-то для… особых мест? Шэнь Сюань, почесав затылок, ответил: — …Тоже не знаю. Чувствуя себя неловко, он пояснил: — Понимаешь, я тогда сразу уснул. Что было дальше, вообще не помню. Утром встал и пошёл на работу. Знаешь, середина семестра, экзамены, статьи, проекты, оценки, повышение… дел невпроворот! Глядя на него с искренним сочувствием, Цзи Е выдавил: — Профессор, думаю, для вас и Тан Фэя будет лучше, если вы останетесь внизу. Шэнь Сюань, ты рождён быть ведомым. Потому что, если бы ты был ведущим, ты был бы просто идеальным… но ужасным ведущим. В итоге маленький верный пёсик Цзи Е всё-таки отправился искать своего предшественника по этому пути, товарища Тан Фэя. Тан Фэй, человек беспечный и не склонный к пустым сплетням, честно признался: — Я правда не знаю, и всё тут. Скрывая досаду, паренёк подумал: Неужели мне сегодня так не везёт, что я наткнулся на двух никчёмных болтунов подряд? Тан Фэй устремил взгляд вдаль и погрузился в воспоминания: — Подумай сам, это было десять лет назад… Десять лет! Тогда я был юн, свеж, в белоснежных одеждах, в самом расцвете молодости… Цзи Е хмыкнул, не удержавшись: — Хватит заливать! Шэнь Сюань тогда был младше тебя, вот уж кто был юн и свеж в белоснежной одежде! Писатель, с сигаретой в зубах, сидел на скамье у входа в лавку, размахивая руками и оживлённо жестикулируя: — Да не в том дело! Мужчина, знаешь ли, с возрастом только лучше становится! Зрелость, надёжность, опора! А Шэнь Сюань тогда был слишком юн! Лицо как персик, нежное, румяное, будто растает во рту… Ха! — он самодовольно ухмыльнулся. — Рядом со мной у него просто не было шансов! С видом прилежного ученика, Цзи Е кивнул и серьёзно спросил: — И что было после того, как «растаял»? Тан Фэй почесал затылок, мучительно задумался и, наконец, с досадой махнул рукой: — Чёрт, я и правда не помню! Всё так быстро произошло, забыл… Заметив скептическое выражение на лице Цзи Е, он поспешил добавить: — Но я точно помню, что мы заснули! Он заснул, я заснул… Короче, спали, клянусь! — А потом? — Потом? Стали жить вместе, ясное дело! — Тан Фэй развёл руками. — Ты прикинь, я был таким красавцем! Покорял толпы длинноногих красавиц! Зрелый, надёжный, с харизмой! За мной девчонки табунами бегали! Как Шэнь Сюань мог меня не выбрать? Да какие у него были причины? Никаких! Я был нарасхват, о, то было время! Будто скакал по цветущим улицам Чанъаня, одним взглядом покоряя тысячи сердец! Даже Шэнь Сюань, говорят, рыдал и умолял… — Умолял о чём? — раздался мягкий голос Шэнь Сюаня, который незаметно возник за спиной писателя и склонился к нему. Тан Фэй окаменел, но тут же вскинулся, расплываясь в заискивающей улыбке, и потянул профессора за руку: — Ой, дорогой! Что ж ты стоишь, не устал? Когда пришёл? Даже не предупредил! — Только что. Как раз, когда ты расписывал, как покорял толпы длинноногих красавиц. Тан Фэй хлопнул себя по бедру и воскликнул: — Точно, точно! Я Цзи Е рассказывал, как ты тогда был нарасхват! За тобой толпы гонялись, а я? Как я мог тебя не выбрать? Ну скажи, какие у меня были причины? Никаких! Цзи Е, ты представляешь, какой популярный был профессор? По Чанъаню на лихом коне, и все падали к его ногам! Шэнь Сюань с притворным удивлением покачал головой: — Ну, это ты загнул. Перехвалил. — Ничуть! — сияя улыбкой, Тан Фэй услужливо поднёс профессору зажигалку. — Любимый, в моём сердце ты всегда юный, в белоснежных одеждах, полный жизни… Помнишь, как мы впервые встретились? Ты был такой… ошеломляющий, неподражаемый… Цзи Е, не выдержав этого спектакля, молча поднялся и отправился искать Ли Вэя. Через полчаса, проходя мимо того же места, он заметил, что Тан Фэй и Шэнь Сюань всё ещё там, увлечённо спорят. Они торговались, как два петуха, о сроке воздержания: то ли месяц и три дня, то ли месяц и два. Сцепившись в жарком споре, они так и не пришли к согласию. *** Перевод команды Golden Chrysanthemum