RedRoom

Ана не стала дожидаться следующей партии в бильярде или очередного круга напитков. Собралась поспешно, будто в теле включился эвакуационный режим. Поблагодарила всех за компанию и почти бегом вышла в прохладный, влажный октябрьский вечер, который после душного, прокуренного бильярдного зала показался спасительным. Яркий, манящий свет от неоновой вывески бара остался где-то позади, как и все пустые разговоры, неуместные шутки и взгляды. Шум большого города немного притих, растворился в шелесте шин по асфальту, но внутри неё, в голове, становилось только громче. Она шла по улице быстро, не разбирая дороги. Каблуки отбивали сбивчивый ритм по влажному, блестящему от недавнего дождя тротуару. Руки были глубоко спрятаны в карманы пальто, а прохладный ночной ветер безжалостно бил в лицо, трепал волосы. Но не из-за пронизывающего холода она так нервно, до боли, кусала свои губы. И не из-за него так отчаянно хотелось курить. Уже в теплом, пахнущем дешевым аромадиффузором салоне такси, уткнувшись лбом в холодное оконное стекло и бездумно разглядывая смазанные, мерцающие огни вечернего, никогда не спящего города, она наконец позволила себе выдохнуть. Расслабить плечи. Перестать себя контролировать. И почти сразу, с пугающей отчетливостью, поняла — сердце всё ещё отчаянно колотится в груди, где-то под самым горлом, словно она только что пробежала марафонскую дистанцию. Она злилась. Опять! На него. На себя. На весь этот дурацкий мир. О, как же чертовски сильно она злилась. Снова и снова, как заевшую пластинку, прокручивала в памяти момент, когда он стоял за её спиной. Без двусмысленных намёков и пошлости, без его обычного дешёвого флирта. Просто подошёл, поправил её руку на кие. Без единого лишнего движения. Только его непрошибаемая уверенность, тотальный контроль над ситуацией и этот его чёртов обволакивающий, почти интимный бархат голоса. Но её тело, её предательское, неблагодарное тело, почему-то запомнило всё. Каждую точку случайного прикосновения. Его пальцы на её запястье. Его ладонь на её плече. Его тёплое, прерывистое дыхание у самого её уха. «Смотри не на шар, а на точку удара». Ага. Конечно. Легко сказать. Можно подумать, так легко сконцентрироваться на проклятом бильярдном шаре, когда у тебя за спиной стоит он?! И дышит тебе в шею. Сначала этот странный, почти издевательский флирт на вечеринке. То есть, ей всё ещё казалось, что это был флирт. Эти его кривые ухмылки, многозначительные паузы, и непонятные, изучающие взгляды. То он откровенно дразнит и провоцирует, то вдруг полностью игнорирует, словно её и нет вовсе. То он притягивает к себе, сокращает дистанцию, то резко, без объяснений, рвёт едва наметившийся контакт. А теперь — вот это. Подходит. Так близко. Касается. Так ощутимо. И… так же внезапно уходит. Оставляя её одну, растерянную, злую. Он ведь даже не удостоил её взглядом на прощанье. Не извинился за то, что так резко прервал их «урок». Как будто он своим уходом окончательно и бесповоротно обозначил, что она ему совершенно неинтересна. А может, и правда — ничего особенного и не было? Может, это она сама всё себе придумала? Нафантазировала? Придумала какие-то скрытые, тайные смыслы там, где их отродясь не было и быть не должно было? Что это всё — очередная его изощренная попытка покатать её на своих дурацких эмоциональных качелях? Заставить постоянно думать о нём? Вывести из равновесия? Или она сама, без чьей-либо помощи, просто… уже постоянно о нем думает? Может Третьяков и правда просто хотел ей помочь. Без задней мысли. Как коллега — коллеге. Без какого-либо сексуального подтекста. Как человек, который, возможно, так же, как и она, просто устал от вечного офисного накала. Хотел провести хотя бы один вечер без споров и немного расслабиться в компании коллег. Отвлечься от работы. А она уже строит безумные теории, додумывает то, чего нет, представляет себе, к кому именно Алекс так быстро уходит, кому пишет ночные сообщения, кто его так нетерпеливо ждёт дома. Смешно же. Нелепо. Просто по-детски глупо. «Соберись, Ана, это совершенно не в твоем стиле, — мысленно одернула она себя. — Ведешь себя так, словно снова вернулась в пубертат — туда, где впервые увидела того самого крутого, недосягаемого старшеклассника, по которому сохнут все девчонки в школе, и который никогда в жизни даже не посмотрит в твою сторону. Ты не закомплексованная школьница — ты взрослая, состоявшаяся женщина!» «Мне должно быть абсолютно всё равно на него», — она почти произнесла эту фразу вслух. С усилием. С внутренним нажимом. «И мне обязательно будет на него всё равно. Очень скоро. Потому что, если всё пойдёт по моему плану, он очень недолго задержится в нашем агентстве. И тогда уже точно не будет никаких этих его «сыграем?», никаких непонятных полутонов в голосе, никаких случайных касаний за спиной». Пальцы на коленях сжались сильнее. Такси плавно свернуло к её дому. Ключи предательски выскользнули из онемевших пальцев прямо у двери квартиры. Ана раздраженно чертыхнулась сквозь зубы, быстро подняла их, с трудом нащупала в полумраке подъезда замочную скважину. Наконец, зашла в свою квартиру, небрежно сбросила пальто прямо на спинку стула в прихожей — не на вешалку, как обычно. Разулась так же небрежно, оставив ботинки носком к стене, не убирая их в шкаф. Сейчас ей было не до порядка. На кухне было темно и холодно. Только тусклый уличный свет от фонаря напротив созавал причудливые тени на полу. Она не стала включать верхний свет, не стала пить воду, хотя во рту было раздражающе сухо. Просто прошла мимо — прямиком в спальню. Привычно открыла крышку ноутбука. Тихий звук запуска операционной системы — словно щелчок взведенного курка в напряженной тишине её груди. RedRoom. Lexx_707. Она даже не успела толком подумать, зачем снова заходит сюда. Руки сами все делали.

***

Он появился с лёгким опозданием и как назло — таким, каким Ана его не ожидала. Никакого шоу. Никакого «Lexx». Просто парень. В белой майке, с чуть взъерошенными, влажными после душа волосами и усталостью, затаившейся в плечах. Алекс сидел немного расслабленно, левая рука опущена, правая тянулась к бутылке воды. В камеру он не смотрел — сперва сделал глоток. Только потом повернул голову, будто нехотя впуская в этот кадр зрителей, уголок губ приподнялся в ленивой полуулыбке. — Простите за задержку. День был… с перегрузом. Чат оживился, когда любимый персонаж «вышел на сцену». HoneyMoss: «Обижусь насмерть, Лекс. Это пятница. Мы чуть не нарушили традицию.» Он усмехнулся, но не в камеру. В сторону. — Традиции — это важно. Голос был мягкий, хрипловатый. Не игривый, не бодрый. Скорее тёплый, но чуть ускользающий. Ана заметила это сразу. Алекс не был «включён» до конца. Присутствовал, но не целиком. Говорил отстранённо, словно мысли его витали далеко за пределами его квартиры. Он ушёл из бара торопливо. И она знала — из-за эфира. Но внутри всё равно застряло навязчивое: есть ли кто-то действительно важный в его жизни? Любимый? Постоянный? А может, он вообще не по девочкам, и все это — лишь хорошо продуманный образ? «Почему, чёрт возьми, мне это важно? Почему меня волнует, кто он и с кем он?» «Вселенная говорит, что тебе нужно потрахаться!» — мрачно напомнил голос Лизы в голове. Глаза скользнули по комнате — на красно-розовую коробку с той самой штукой, к которой она так и не притронулась. Ана отмахнулась, резко, как будто стряхнула с плеча что-то липкое и вернулась к эфиру, читая комментарии. «Соскучились.» «Сними майку.» «Ты сегодня какой-то особенно красивый.» Магия момента рассыпалась в пыль. Ана резко откинулась на спинку кровати, пальцы рефлекторно сжали мышку. Она не собиралась участвовать в этом маскараде. У неё была фора. Она знала, как он пахнет. Знала, как он замолкает, когда спор проигран. И смотреть на него вот так — через стекло и чат — было почти оскорблением. Нужное сообщение родилось молниеносно. CherryPie26: «Я правильно понимаю, что пятничные традиции для собравшихся — это два часа надежды, что Лекс всё-таки снимет майку?» Он прочитал. Она заметила, как взгляд серых глаз на долю секунды зацепился за её реплику. Уголок губ дёрнулся — почти улыбка, почти признание. Но — ничего. Ни слова. Ни намёка. Он просто продолжил, как ни в чём не бывало: — Сонечка, ты говоришь, сегодня в Праге дождь? Ммм… Знаешь, я люблю такие вечера. Немного сырости, немного тишины и — правильная музыка. HoneyMoss: «Опа-па, кто тут такая дерзкая сегодня…» LeonFromMars: «Эй, Лекс, ты реально проигноришь?» MilkyWay420: «CherryPie26 ворвалась, так ворвалась!» Ана встала, будто что-то укололо её изнутри. Оставила ноутбук, подошла к окну, достала сигарету, зажгла — но не спешила затягиваться. Пламя дрогнуло, как и её бровь — в удивлении. И тут же — в каком-то злом, неприятном азарте. Не обида, не разочарование в чистом виде. Скорее — немой вопрос и вызов: «Даже так?!» — Игнор, серьезно?! — выдохнула она в полголоса. Алекс видел. Он точно видел. И он сделал вид, что — нет. Не ответил. Не подыграл. Выбрал промолчать. Что ж. Так даже интереснее. Она вернулась к трансляции, пальцы снова скользнули по клавиатуре. Её второй ход был выверенным. CherryPie26: «За 20 минут ты снял только часы? Учитывая такой темп, к финалу мы доберёмся где-то через полгода. Предлагаю скрасить ожидание за игрой в слова, я начну: «Черепаха».» И снова тишина. Но в этот раз не пустая. Заряженная. Он прочитал. На этот раз по-настоящему. Сначала тихо рассмеялся, коротко, с тем самым тоном, который она уже знала — чуть удивлённый, чуть довольный, немного ленивый. Его взгляд стал внимательнее, и впервые за вечер он действительно посмотрел в камеру — с лёгкой усмешкой и тенью вопроса. — Вишенка, — проговорил он, пробуя это слово на вкус, привычным движением головы, отбросил со лба прядь челки, словно произнёс не имя подписчицы, а тайную команду, запускающую старую программу. — Не знал, что за такими милыми никнеймами могут прятаться такие… тролли. «Тролли? — мысленно усмехнулась Ана, устраиваясь поудобнее на кровати. — Значит, так ты это называешь, Третьяков. Ну что ж… добро пожаловать в моё болото! » — Так чего же ты на самом деле хочешь, Вишенка? — добавил он, и его голос стал чуть ниже, но в нем всё ещё слышались смешливые нотки. — Только, пожалуйста, без сложных заданий. Не мучай меня слишком сильно, дорогая. Я устал. CherryPie26: «Тролль? Возможно. А может, я просто не люблю однообразие. Но если твой «усталый пятничный мозг» не в состоянии справиться с такой элементарной задачкой, как игра в слова, тогда я могу предложить что-нибудь попроще. Например, «крестики-нолики»?» Ана отправила сообщение и с каким-то новым, незнакомым ей до этого азартом уставилась на экран, ожидая ответной реакции. Алекс снова рассмеялся, на этот раз громче, свободнее. Кажется, такой ответ лишь позабавил его. Он откинулся на спинку кресла, в котором сидел, и несколько секунд просто смотрел в камеру. — Ого, вздумала кусаться? — протянул он с деланным вздохом. — Хочешь поиграть в слова? Хорошо. Пусть будет: «Апельсин». Тебе на «Н». И учти, я играю только на интерес. Или на желание. Твоё, разумеется. Чат тут же взорвался новой порцией комментариев: HoneyMoss: «Ого! Lexx, кажется, у тебя появилась конкурентка!» DarkMuse_X: «Вишенка, не сдавайся! Я за тебя болею!» VelvetChains: «Игра на желание? Какие будут ставки?» Ана проигнорировала подписчиков. Её внимание было полностью приковано к Третьякову. К его голосу. К его усмешке. К этому вызову. «Апельсин». На «Н». CherryPie26: «Наглость. Тебе на «Т» Он снова усмехнулся, взгляд стал более внимательным, оценивающим. — «Наглость», говоришь? Смело. Особенно для тролля. Мой ход: «Тайна». Тебе на «А». И насчет желаний… Будь осторожна, Вишенка. Мои желания иногда могут быть… слишком откровенными. Даже для такой смелой девочки, как ты. CherryPie26: «Амбиции. На «И». А я не боюсь откровенности, Lexx. Гораздо страшнее — скука. А с тобой максимально скучно сегодня.» В этот момент Алекс чуть подался вперед, его глаза сузились. На секунду на его лице застыло недоверчивое выражение, которое тут же сменилось знакомой хищной усмешкой. Кажется, последнее сообщение его не просто зацепило, а наоборот раззадорило. — Скучно? — переспросил он медленно, его голос снова стал серьезнее. — А у тебя особая миссия спасти мою аудиторию от скуки? CherryPie26: «Возможно, я готова добровольно взвалить на себя столь благородную цель. А пока, мои «Амбиции» всё ещё терпеливо ждут ответный ход. Или правила игры в слова для тебя сложнее, чем изображать томные вздохи в прямом эфире?» Ана отправила сообщение и с каким-то новым, почти забытым азартом прикусила кончик ногтя, глядя на экран. Это все больше было похоже на рыбалку — забросить наживку и ждать, клюнет или нет. На этот раз его реакция была почти мгновенной. Он снова тихо рассмеялся — тот самый короткий, чуть хрипловатый смешок, который она уже начинала узнавать. Затем чуть подался к камере, и в его серых глазах снова мелькнул знакомый озорной блеск. Усталость, кажется, немного отступила. — Ах, Вишенка, Вишенка… — протянул он, растягивая слова и чуть качая головой из стороны в сторону. — Ответом на твои «Амбиции» будет… «Искушение». Тебе на «Е». И будь добра, постарайся в этот раз без намёков на мою умственную неполноценность, а то мой «усталый мозг» может и обидеться. Чат не унимался: HoneyMoss: «Lexx, она тебя сделала! Признай! 😂» DarkMuse_X: «Вишенка просто огонь! 🔥 Lexx, держись!» VelvetChains: «Какие глубокие у вас тут игры, ребята!» CherryPie26: «Единство. Тебе на «О». А насчет твоей «обидчивости» — не принимай так близко к сердцу, Lexx. Просто не люблю, когда мужчины слишком быстро сдаются и прикрываются усталостью. Это не сексуально.» В этот раз он не рассмеялся, а внимательно, не отрываясь, смотрел в камеру, и Ане на мгновение показалось, что он смотрит прямо на неё, сквозь экран. — «Не сексуально», говоришь? — переспросил он понизив голос. — А что для тебя «сексуально», Вишенка? Будем считать, что в этом словесном баттле я, так уж и быть, проиграл. Твое желание? Алекс потянулся за бутылкой с водой. Пил медленно, почти ритуально, не отрывая прищуренного взгляда от стены сообщений в чате. Он снова полностью включился в эту свою роль — роль Lexx’а. Чат, почувствовав это, взорвался новой волной обожания: DustyVenus: «Проси, проси его за всех нас!» BitterPeach: «Чувствую, Сонечка из Праги сейчас нервно курит в сторонке и рвет на себе волосы!» Ана набрала следующее сообщение, несколько раз мысленно прокрутила его в голове, взвешивая каждое слово. Это был рискованный ход, но отступать было уже поздно. И, если честно, не очень-то и хотелось. CherryPie26: «Для меня сексуально, когда мужчина хорош в самоиронии. Слабо тебе прямо сейчас нарисовать на лице маркером усы и довести этот стрим до конца, не смывая их?» И в ту же самую секунду, как её палец оторвался от клавиши «Enter», она с ужасом осознала: сердце колотится в груди так сильно, так оглушительно, что, кажется, его слышно даже через экран. Слишком быстро. Слишком сильно. Словно она только что не просто написала какую-то глупость в анонимном чате, а совершила нечто непоправимое, перешла черту. Словно она только что нацарапала неприличное слово на свежевыкрашенном заборе и теперь в панике спешила скрыться в ближайшем темном переулке, пока её не поймали и не отругали строгие взрослые. «Чёрт, я действительно это сейчас пишу? Я в своем уме?» Алекс прочел её сообщение сразу … Она видела, как его взгляд на мгновение замер, сфокусировался, затем стал чуть тяжелее. Не то чтобы серьёзный — скорее, вовлечённый. Заинтригованный. Тот самый особенный взгляд, который бывает у человека в момент между «ты это сейчас серьёзно предлагаешь?» и «а почему бы, собственно, и нет… ну раз уж мы начали…» — Обычно они, — парень махнул рукой в сторону монитора, где продолжал бурлить чат, — настойчиво просят что-нибудь снять. А ты, Вишенка, наоборот, хочешь что-то добавить. Это… это определённо что-то новенькое. Ана затаив дыхание и прикрыв рот ладонью, чтобы не выдать своего волнения, наблюдала, как он медленно поднялся и вышел из кадра. Вернулся через пару коротких, но в тоже время таких мучительно долгих секунд. В его руке был зажат синий перманентный маркер. Алекс медленно повернул маркер к камере, колпачком вперед, будто это была шпага, и он только что принял вызов на дуэль. Или подписывал какое-то важное соглашение. Наклонился чуть ниже, к объективу камеры, и так же неторопливо, с почти детской сосредоточенностью, нарисовал себе на лице усы. Такие, какие обычно рисовали мальчишки в школе на фотографиях в учебниках: нелепые, лихо закрученные вверх, с нарочитой, почти карикатурной театральностью. — Ну что, довольна? — его голос прозвучал хрипло, с подавленным, глупым смешком. — Можно считать эти усики… пропуском в твои трусики? Сердце пропустило ещё один оглушительный удар — словно кто-то с силой хлопнул в груди тяжёлой дубовой дверью, пока Ана глупо улыбалась в экран, пытаясь дрожащими от волнения пальцами набрать новый, остроумный ответ. CherryPie26: «Хорошая попытка. Но для моих трусиков, боюсь, этого будет маловато. Да и рановато ещё, не находишь?» — «Ещё»? — мгновенно переспросил он, с лукавой, всезнающей усмешкой, что Ана тут же пожалела, что вообще ввязалась в эту игру слов. Алекс, казалось, не до конца осознавал, насколько нелепо выглядит со стороны. Пока случайно не заметил своё отражение в маленьком контрольном окне трансляции, в углу экрана. Камера безжалостно подсвечивала не только его лицо, но и нарочито лихо закрученные синим маркером усы, кривые и по-детски нелепые на этом скуластом, немного хищном лице с характерными запавшими щеками и упрямым, чуть усталым, но таким пронзительным взглядом. И в этот самый момент он вдруг рассмеялся. По-настоящему. Сначала — тихо, почти неслышно, с лёгким оттенком недоверия к самому себе. Потом — всё громче, свободнее, безудержнее. Настолько сильно и заразительно, что ему пришлось откинуться на спинку своего кресла, на мгновение прикрыв лицо рукой, будто он сам не мог до конца поверить, что действительно на это пошёл. Но это был смех не стыда или смущения — а совершенно неожиданной, искренней радости. Живой, открытый, оглушительно громкий звук, разносился по комнате, многократно отскакивая от стен, возвращался обратно, полностью заполняя собой все доступное пространство. Проникал сквозь динамики ноутбука Аны, прямиком ей в душу… Алекс убрал ладонь от лица, всё ещё широко, обезоруживающе улыбаясь. Потом снова взглянул в камеру — будто на очень старого, почти забытого, но до боли дорогого друга. Того, кого совсем не ждал сегодня увидеть, но чьему появлению почему-то был несказанно рад. Затем потянулся к пачке сигарет, лежавшей на столе, привычным движением вытащил одну, зажал её между губами. Чиркнул зажигалкой. Маленький оранжевый огонёк жадно вспыхнул, на мгновение затрепетал на самых кончиках его пальцев. Он глубоко, с видимым наслаждением, затянулся, не спеша, выпуская густое облако дыма в сторону. Мягко, почти нежно. — Вот это я понимаю — настоящая пятница, — наконец сказал Третьяков в экран, и его голос всё ещё немного хрипел и подрагивал после такого безудержного смеха. Он не стёр эти дурацкие усы. Наоборот — стал носить их с какой-то особой, мальчишеской гордостью. Расправил плечи, устроился в кресле увереннее, свободнее, с тем самым выражением лица, которое бывает у людей, которые блестяще выиграли важную словесную дуэль и совершенно не собирались сдавать свои позиции. Алекс больше не выглядел нелепо с этими усами. Он выглядел… настоящим. Живым. Как человек, который прекрасно знает, что он сейчас смешон — и именно поэтому, в этот самый конкретный момент, он был невероятно красив. И этот его смех… такой искренний, такой обезоруживающий… Ана всё ещё чувствовала в груди теплое, вибрирующее эхо его смеха. И с удивлением поймала себя на мысли, что ей, впервые за весь этот безумный вечер, совершенно нечего больше написать в ответ. Все слова вдруг показались ненужными. Потому что в нём сейчас не было ни холодного, отстраненного Lexx’а, ни уже привычного, самодовольного Алекса. Сейчас на экране не было маски, никаких защитных конструкций, не было ни следа той показной усталости или нарочитого равнодушия. Он просто сидел перед камерой — немного растрёпанный после смеха, с этими нелепыми синими усами на лице, в своей простой, немного тесной белой майке. Как обычный человек, которому, возможно, впервые за очень долгое время не нужно было больше притворяться кем-то другим. Ни перед кем. Её захлестнуло неожиданно. И совершенно неконтролируемо. Не потому, что он был объективно красив или сексуален в этот момент. А потому, что такого Алекса Ана ещё никогда не видела. Внутри разлилось очень тёплое, странное, почти нежное чувство — как будто она очень долго наблюдала под проливным дождём за диким, непокорным котом, а он вдруг доверчиво свернулся мягким, мурлыкающим клубком у её ног. И позволил себя погладить. CherryPie26: «Это было хорошо. Даже слишком хорошо, Lexx. Не думала, что мне когда-нибудь понравятся мужчины с усами. На сегодня, пожалуй, всё. Нескучных снов!» Он медленно опустил сигарету, позволяя тонкой струйке дыма лениво виться в сторону от камеры. — Так рано уходишь, Вишенка? Самое интересное только начинается, — он сделал ещё одну затяжку. На этот раз — чуть короче, чуть быстрее, чем обычно. Выдохнул дым в сторону, но свой пристальный взгляд от объектива не отвёл. Он всё ещё был полностью в камере. И в этой игре. — Теперь ты не будешь так строга ко мне? — его голос снова смягчился. — Может, ты ещё что-нибудь хочешь от меня? Алекс говорил всё так же легко, играючи, но взгляд был уже другим — прямым, изучающим. Он её запомнил. Он точно её запомнил. DustyVenus: «Лекс и Вишенка — моя новая римская империя! Я официально шипперю!» Третьяков по-прежнему сидел в своем кресле, с глупыми усами на лице, с дымящейся сигаретой в правой руке и с «домашним» выражением лица, словно стрим перестал быть откровенной трансляцией для сотен зрителей, и превратился в уютные кухонные посиделки — немного дурацкие, немного уставшие, но непременно в те, с которых до последнего не хочется уходить. Где-то под рёбрами поднимался знакомый, давно забытый жар — тот самый, что просыпался в ней в моменты триумфа. Когда удавалось взять верх. Переиграть. Даже тех, самых уверенных в себе. Азарт. Чистый, незамутненный. Сообщение о микро-донате. Всего $10. CherryPie26: «Это в качестве извинений для твоей половинки. Надеюсь, она не будет сильно ревновать за то, что я пометила её мужчину.» Алекс задумчиво провёл кончиками пальцев по завиткам нарисованных усов, потом — по щеке, едва слышно цокнув языком, и снова посмотрел прямо в камеру, чуть насмешливо, но уже беззлобно прищурившись. — Если тебе так сильно интересно, Вишенка, свободен ли я… могла бы просто спросить… Ана застыла. Глаза расширились — как от пощёчины. Сердце на миг споткнулось, пропустив удар, а потом рвануло с новой, удвоенной силой, когда она резко выпрямилась в постели, будто в комнату бесцеремонно ворвался посторонний — и застал её за чем-то непозволительным. Боже. Как же это всё глупо. Она столько времени выдумывала каждую деталь, тщательно выстраивала свою линию поведения, оттачивала реплики, искала нужную форму, подбирала правильную подачу. А он… Всего одной короткой фразой сбил её с ног. Простой. Совсем не остроумной. Но такой точной. Такой личной. Прямо в цель. Почти не меняя своей спокойной интонации, но с тем особым, едва уловимым оттенком в голосе, от которого по её шее и спине снова прокатились мурашки, Алекс продолжил: — Так что, Вишенка, насколько тебе интересна моя личная жизнь?