Под покровом сна

      Лицо стянуло от соленых слез. Нора подтянула колени к груди и уткнулась носом в подушку. Впервые за долгое время она чувствовала себя настолько беспомощной и слабой, что хотелось завыть. В комнате не было никого, это лишь радовало. Девушка аккуратно села на кровать и запустила дрожащие пальцы в волосы. Ей отчаянно хотелось отвлечься от первобытного ужаса, вмиг забыть кошмарный сон, однако он раз за разом проигрывался в ее голове, заставляя гадать, что же произошло дальше с ней в этом водовороте пугающих событий? В этом вопросе не было никакого смысла, однако теперь, когда все ее предыдущие сны накладывались друг на друга, создавая единую историю, Нора не могла отрицать очевидное, это уже было глупо и донельзя наивно, а такое она позволить себе никак не могла. Она поднялась, чтобы дотянуться до тумбочки и ощутила резкую боль в плече. Остановившись на миг, она оттянула ворот своей пижамной футболки и взглянула на саднящие царапины. Они располагались ровно там же, где была стесано плечо во сне. Но это невозможно. Ведь так?       Быть может это очередная ступень безумия, которую необходимо пройти на тернистом пути к просветлению? Может быть так. Сейчас Нора решительно не желала думать о том, что ее жизнь повторяет сценарий Уэса Крэйвена.       Она достала из ящика свой блокнот и открыла нужную страницу. Чтобы погрузиться в эту проблему с головой, необходимо было напрочь выгнать мысль о том, что это все неважно. Сны имеют значение. Это утверждение нужно было принять как аксиому, прекратить ставить под сомнение все свои чувства и эмоции, позволить себе притвориться героиней паршивого артхаусного кино.       На мгновение Нора замерла перед чистым листом, отчего-то чувствуя огромную ответственность за все, что она напишет сейчас. Выдохнув, она крепче стиснула ручку.       «3. Тело Мальте нашли в черном чемодане на свалке, это я узнала из выпуска новостей. Я оказалась в каком-то странном районе (предположительно, неблагополучном) и подверглась нападению».       Короткая запись, никак не отражавшая все эмоции и страхи. Быть может, это и к лучшему. Быть может, так станет легче воспринимать все события как нечто, не касающееся Нору непосредственно, ведь если сделать вид, что жизнь — это сцена из затянувшегося фильма или монотонной книги, мыслить рационально становится гораздо проще.       «Во снах одна и та же история, но промежутки времени разные (от трех часов до недели), существует много пробелов.»       Действовать Нора могла только во сне, но придумать план можно было и сейчас, в относительно спокойной обстановке. Для успеха нужна уверенность. Девушка прикрыла глаза, концентрируясь на всех событиях и вспоминая все возможные документалки, просмотренные долгими вечерами.       Стоило начать с фактов, которых было не так много. Во-первых, в убийстве чаще всего подозревают партнера или родственника; во-вторых, во время убийства Нора была единственным свидетелем; в-третьих, убийца появилась в квартире таинственным образом, потом также неожиданно исчезла. Скверные вводные. Потенциально, за пропущенную неделю у героини сна могли возникнуть проблемы с законом или же она скрывалась по другой, не менее ужасной причине. На самом деле, могло произойти много всего, о чем она даже не догадывается, что, на самом деле, пугало еще больше. Неизвестность — самое худшее, что может произойти с пытливым разумом, озадаченным загадкой. Ложные следы, ошибки, доводы — были чем-то, а неизвестность оказывалась пустотой, ничем. В любом случае, ее положение уверенно можно было назвать паршивым.       Невольно Нора подумала о Лете, о том, что она в какой-то степени столкнулась с той же проблемой, что и старушка. Быть может, тогда она сумеет дать пару советов или наставлений? Девушка стало смешно от этой мысли, ведь раньше она и подумать не могла, что ее надеждой станет странноватая старушка с альцгеймером.

***

      Нора вышла в общий зал, стоило первым рассветным лучам лизнуть серое низкое небо. Она бессмысленно бродила по комнате, не решаясь выйти навстречу зябкому утру в сад. Было пустынно — ни души. Женщина невольно задумалась, где обитают остальные пациенты, сидят ли они в своих комнатах в свободное время или собираются вместе где-то без нее? Ей казалось странным, что вне терапии ей встретилась лишь Лета, а остальные испарились, будто их и не было.       Нора зашла в кафетерий, где стоял нагреватель для воды, и сделала себе черный чай, за неимением кофе это был лучший способ взбодриться. Стоило девушке сесть за маленький круглый стол, как из коридора послышался звонкий смех, такой протяжный и высокий, что можно было безошибочно определить, кому он принадлежал. Это была Элли. Нора, крепко обхватив горячую чашку, поспешила обратно в общий зал.       Элли действительно была там, стояла и разговаривала с кем-то. Нора никак не могла рассмотреть собеседника, не выйдя в центр комнаты, потому что он стоял где-то у прохода. Женщина постаралась прислушаться, в надежде, что сможет узнать голос собеседника или ненароком узнать что-то важное или интересное, однако Элли развернулась, услышав тихий скрип половиц под кроссовками Норы.       — Привет! — решилась заговорить она.       Голос после сна был такой ломкий, острый. Элли тут же смущенно прокашлялась и улыбнулась своей неестественной пластиковой улыбкой.       — О, Нора! — с явно поддельным энтузиазмом произнесла девушка.       С самого утра она выглядела идеально: волосы собраны в пучок, голубое платье выглажено, а туфли с небольшим каблуком безупречно чисты.       — Ребекка, тут наша новенькая, мы вчера с ней виделись на сеансе терапии, — защебетала она, смотря куда-то в коридор. — Выходи познакомиться.       Из коридора медленно вышагнула девушка. Нора пораженно приоткрыла рот, сильнее стискивая чашку с чаем, выплеснувшимся наружу от того, как резко она сделала шаг назад. Кончики пальцев побледнели, а пульсирующая боль от ожога отступала на второй план, потому что в этот миг было совершенно не до этого. Ребекка усмехнулась, окидывая ее взглядом.       — Нет… — прошептала Нора.       Такого просто не могло быть, это ведь чистое безумие. Рыжие волосы Ребекки были заплетены в высокий хвост, а на пухлых губах виднелась небольшая ссадина, покрывшаяся бордовой коркой, фарфоровая кожа, запятнанная редкими веснушками, блестела в желтоватом свете ламп. Нора узнала ее, узнала, потому что не могла прогнать этот образ из головы уже несколько дней, мысленно возвращалась к нему каждую свободную минуту в тщетной попытки приоткрыть вуаль тайны, совершенно не ожидая, что разгадку принесут ей на блюдечке, вот так просто.       Ребекка носила лицо убийцы из сна.       Абсолютная, леденящая кровь уверенность. Несмотря на то что во сне капюшон скрывал яркие изумрудные глаза, Нора знала — знала каждой клеткой своего существа. В глубинах души зародилось чувство, доселе незнакомое — гибрид восторга и ужаса, сладкий яд узнавания. Страх пульсировал в венах, но причины его ускользали от рационального анализа. Инстинкт кричал: беги, скройся, растворись в толпе, пока угроза не поглотила тебя целиком.       Но этому случиться было не суждено, потому что Нора вновь замерла на месте, неотрывно глядя на девушку. Ситуация из сна повторилась в жизни с поразительной точностью, дежавю. Вновь она пережила леденящий ужас и накатывающую волну усталости, мышцы оцепенели, а глаза невозможно было отвести от лица Ребекки. Нора продолжала смотреть, как ее привычный мир разбивается в щепки, а Ребекка лишь усмехалась, будто точно знала, что чувствует ее собеседница.       — Доброе утро… Нора, — с хищной полуулыбкой произнесла она.