Чёрная вода ✨

Вивьен выпрямилась и протянула Рейне два исписанных листа. Движение её руки было изящным, аристократичным, даже в унижении. Бумага казалась белой тряпкой капитуляции в её изысканных пальцах. Рейна взяла письма, её взгляд, привыкший выхватывать суть из морских карт и докладных записок, бегло пробежал по аккуратным, каллиграфическим строчкам. Она читала не слова, а подтекст: страх, тщательно скрытый под слоем достоинства, и отчаянную попытку сохранить контроль даже в этой ситуации.

"Достопочтенная Графиня Кроу-Шталь,

Я обращаюсь к вам как к женщине, чья судьба теперь связана с вашей волей. Моё тело и честь удержаны капитаном Рейной Гримвейв, приёмной дочерью Капитана Векс Гримвейв, чьё имя внушает страх всем. Она говорит ясно: за моё возвращение назначен выкуп в размере пятисот золотых монет. Срок дан — один месяц. Передача состоится в порту вольного города Эшпорт.

Капитан утверждает, что ей безразлично, из чьих рук придёт золото — из ваших или из рук моей матери. Но я знаю, что честь дома Кроу-Шталь будет поставлена под сомнение, если вы не ответите.

Я молю вас: сделайте то, что подобает будущей жене, и докажите, что вы готовы стоять за меня не только словом, но и делом.

Я держусь и жду.

С надеждой, Вивьен!

И второе письмо.

"Моя дорогая матушка, Ровена Элизабет Дюрэн,

Не тревожьтесь чрезмерно: я жива. Но теперь я нахожусь во власти капитана Рейны Гримвейв, дочери Векс Гримвейв. Эта женщина сурова, но в её словах есть сталь чести. Она требует за мою свободу пятьсот золотых. Передача выкупа назначена на конец месяца, в порту вольного города Эшпорт.

Капитан сказала: не важно, заплатите ли вы, или графиня Кроу-Шталь, что желает назвать меня своей супругой. Лишь бы золото пришло в срок.

Матушка, я знаю, сколько вам стоит каждое решение, и не смею просить невозможного. Но я умоляю: поспешите. Моё будущее — в ваших руках, и, быть может, в руках той, кому вы хотели бы доверить меня.

Я верю, что ваш ум и сердце найдут путь.

С любовью, Вивьен!

Уголок губ Рейны дрогнул в подобии улыбки. Умная девочка. Она не просто писала, она маневрировала, пытаясь стравить двух потенциальных плательщиц, чтобы увеличить свои шансы. — У моей матушки нет денег, — вдруг произнесла Вивьен, и её голос вернул Рейну из мира расчётов в реальность каюты. Рейна медленно подняла на неё взгляд. — У губернатора нет денег? — в её голосе прозвучало неподдельное удивление. Она знала цену всему, от пряности до человеческой жизни, и ценность губернаторской дочери была для неё аксиомой. Девушка подняла на Рейну глаза, и капитан впервые увидела в них не только слёзы унижения, но и глубокую, взрослую горечь. Слёзы блестели на длинных ресницах, но не катились по щекам, застывая там, где их сдерживала гордость. — Моя матушка… — Вивьен замолчала, подбирая слова, будто ступая по острым камням. — Я не всё понимаю в её делах, но… но она во что-то ввязалась. Мы потеряли почти всё. Чтобы сохранить… должность… матушка решила выдать меня за Графиню Кроу-Шталь. — Она сделала паузу, и следующий выдох прозвучал приговором самой себе: — Деньги… может быть, только графиня Кроу-Шталь даст вам выкуп. На мою матушку можете не рассчитывать. В каюте повисла тишина, густая и многозначительная. Рейна отложила письма на стол, её пальцы слегка постукивали по дубовой столешнице. Пятьсот золотых за призрачную надежду? План, такой ясный секунду назад, дал трещину. Этот брак был не союзом ради власти, а отчаянной попыткой банкрота продать последний актив. И этот актив сейчас сидел перед ней, пытаясь не дрожать. — Мне плевать, кто за тебя заплатит, дитя, — наконец сказала Рейна, и её голос вновь приобрёл стальную безразличность. Она не могла позволить себе сомнений, они были роскошью, которую капитан не мог себе позволить. — Лишь бы платили. Она повернулась к двери. — Агата! Девушка на стуле встрепенулась. Её глаза расширились, в них вспыхнула первобытная паника. — Вы! Я же написала письма! Я всё сказала вам! Нет! Не отдавайте меня ей! Рейна наблюдала за этой вспышкой ужаса, и странное, холодное удовлетворение потеплело в её груди. Эта паника была доказательством её власти, более весомым, чем любые золотые монеты. Она наслаждалась этим моментом, растягивая его. Дверь открылась, и в проёме, как воплощение всех кошмаров Вивьен, возникла Агата. Её запах — смесь пота, гнили и рома — ворвался в каюту раньше неё. — Агата, — Рейна говорила, не отрывая взгляда от Вивьен, — отведи девчонку в каюту под лестницей. Запри её там и следи, чтобы никто к ней не прикасался. Кормить её будешь тем же, что подают мне. Ступай. Агата, чьи жадные глаза уже обещали Вивьен все ужасы трюма, нахмурилась. — Можно мне… — она облизнула беззубый рот, — я осторожненько, не попорчу её… — Нет, Агата, — голос Рейны прозвучал резко. — Пока что девчонку никто не тронет. Уведи и запри её! На мгновение в маленьких глазках Агаты вспыхнуло неповиновение, но оно тут же погасло, задавленное годами дисциплины и страха перед капитаном. Она кивнула, и её лицо снова стало маской покорности. — Как прикажете, капитан. Она шагнула вперёд и грубо схватила Вивьен за руку. Девушка вскрикнула, коротко и отчаянно, её тело затряслось от страха и отвращения. Она попыталась вырваться, упереться, но Агата, сильная, легко оторвала её от стула и потащила к двери. — Нет! Пожалуйста! Я всё сделала, как вы сказали! — голос Вивьен сорвался на высокой, истеричной ноте, когда она переступала порог. Рейна сидела неподвижно, слушая, как её крики затихают в коридоре, заглушаемые тяжёлыми шагами Агаты. Потом дверь захлопнулась, и в каюте воцарилась тишина. Опустошённая, оглушённая тишина. Рейна медленно перевела взгляд на два листа бумаги, лежащие перед ней. Белые острова в море тёмного дерева. Она провела пальцем по изысканному почерку Вивьен, ощущая лёгкую шероховатость чернил. В каюте всё ещё стоял её запах — лёгкий, цветочный, нежный. Аромат жасмина и чего-то неуловимого, что принадлежало только ей. Он был чужд этому миру смолы, пороха и пота. Он был призраком, тем, чего у Рейны никогда не было и не могло быть. Она всё ещё видела перед собой её лицо. Надменное. Гордое. Испуганное. Синие глаза, полные ненависти и слёз. «Красивое золотоволосое создание», — подумала Рейна с неожиданной для самой себя горечью. И тогда в её сознании, привыкшем к простым решениям — атаковать, забрать, продать, — возникла странная, почти еретическая мысль. «При других бы обстоятельствах…» При каких? Если бы она не была пиратом, а Вивьен — не аристократкой, чья жизнь свелась к цене выкупа? Если бы они встретились в вольном порту, и Рейна, подобно обычной поклоннице, могла бы попытаться завоевать её улыбку, а не сломать её волю угрозой насилия? Она представила, как подходит к такой девушке, как та краснеет, отворачивается, а может быть, даже бросает на неё заинтересованный взгляд из-под длинных ресниц. Но это были глупые, опасные фантазии. В жизни Рейны Гримвейв не было других обстоятельств. Её мир был высечен из камня и омыт кровью. В этом мире не было места для чего-то столь хрупкого и прекрасного, как Вивьен Дюрэн. Такие вещи либо ломались, либо их продавали. Третьего не дано. Она с силой отодвинула от себя письма, словно они могли обжечь. Нет. Она не позволит этой девушке, её запаху, её слезам поселиться в её голове. Вивьен была товаром. Сложным, дорогим, вызывающим странное любопытство, но — товаром. Рейна встала и подошла к иллюминатору, глядя на тёмные, бесконечные черные воды. Теперь ей предстояла новая игра — игра с новой, неизвестной фигурой на доске.