Перемены

— Сивел, я хочу тебя поцеловать, — уже больше месяца мы созваниваемся с Сатурн каждый день, ни разу не пропустили и дня. И вот наши разговоры с какого-то времени стали вот такими, — Сивел, хочу тебя поцеловать за ушком, — хрипел её голос в моём ухе. Очень мне было неловко, когда в первый раз Сатурн спросила у меня: — Сивел, ты когда приедешь, можно тебя поцеловать? — голос Сатурна в телефоне звучал совершенно иначе — каждая фраза была уверенной и какой-то очень тягуче-тяжелой, наполненной смыслом и каким-то сладко-горьким вкусом, отчего казалось, что на том конце провода не семнадцатилетняя альфа, которая отказывается принимать в себе свою природу, а глубоко взрослая и знающая, что она хочет, альфа. Этот контраст создавал какой-то мой внутренний диссонанс, и мне хотелось всё чаще и чаще слышать звучание её голоса в трубке телефона. — А ты разве заслужила? — мне не хотелось сразу сдавать позиции, поэтому я выпендривался. — А что тогда желает, мой господин, если не хочет, чтобы его целовали за ушком? — голос Сатурна немного скрипел из-за телефонных помех, отчего тембр голоса становился ниже, и из-за чего у меня начинало сердце стучать быстрее. — Господин твой желает, чтобы его раба полностью подчинялась и даже не думала ни о какой свободе, — я немного увлёкся и зазвучал как клишированный герой из моих подростковых романов про «нефритовые дубинки и сочащиеся пещеры», но Сатурн этого не заметила, и слава богу. — Сивел, дай свой номер телефона мобильного, я хочу с тобой по видеосвязи созвониться, — эта просьба зазвучала, как гром средь ясного неба: такого я никак не ожидал от неё именно сейчас. Ибо я понял, что она хочет. И мне стало и очень страшно, и очень сильно захотелось, но я больше испугался, поэтому сказал: — И это ты тоже не заслужила, — всё продолжая ломаться как неприступный, я засмущался и вообще хотел уже бросить трубку, но Сатурн произнесла: — Я скоро к тебе приеду, Сивел, мне осталась неделя и всё — я буду у тебя на море и смогу заслужить твой поцелуй, — Сатурн звучала слишком по-взрослому: не было и намёка на смущение и страх, слова её звучали очень спокойно и уверенно. Именно так, что вызвали во всём моём теле дрожь и я не мог понять — это дрожь сладостного ожидания или моего испуга. Всё было очень сложно. — Даже не знаю, Сатурн, ты только по телефону такая смелая, а всё это время краснела и блеяла, стоило тебе только дотронуться до меня, — я чувствовал себя в безопасности, находясь за тысячи километров от неё и посему, мог себе позволить наглости. — Я тебя поняла, Сивел, когда я тебя увижу, то не буду больше бояться до тебя дотронуться. Я хочу до тебя дотронуться, Сивел, хочу залезть своей рукой тебе между ног, и сделать то, что мечтала сделать почти два года, — в ушах отдавался низкий, обжигающий хрип её голоса. Часы показывали двенадцать ночи, дома был только деда Лёня, который не спал, а смотрел передачу про масонов, а дома у Сатурна тоже не было никого: Лидочку отправили на исправительные работы к бабе Свете, а мама Аглая Фёдоровна, как начался сезон ночи музеев, совсем перестала появляться дома. И вот сейчас Сатурн говорила мне такие откровенные вещи, совершенно не стыдясь, я тихо сполз по стеночке, держа крепко телефон в руках, и моё воображение стало ярко рисовать картины, как Сатурн залазит ко мне в трусы своей рукой. По ощущениям хочу просто лечь и сдохнуть от кайфа. — Я, так понимаю, ты таким бесстыдством не занимаешься? — вопрос, который хриплым звуком стучал у меня в ушах, заставляя дыхание рваться, и плавил мысли, доводя до дрожи. — Я-я… — только и смог произнести, дурея от такой Сатурн. — Если тебе как следует вставить, ты кончишь обильно и густо... — пальцы ног поджались, и тягучая волна возбуждения прошлась до низа живота, и сладкой судорогой свела мои ноги. А голос Сатурна тем временем шептал, проникая в мой разгорячённый мозг: — Я бы подошла к тебе сзади, пока ты отвлечённо смотришь в окно, рядом со столом, и обняла бы, уткнувшись носом тебе в шею, вдыхая твой сладко-цитрусовый запах. — А-ах, — стон сорвался с моих губ, я не смог сдержать его и стал прикрывать рукой своё лицо, плохо соображая, что Сатурн меня не видит даже. — Когда ты так глубоко стонешь, твоё личико теряет остатки сдержанности, обнажая твоё пульсирующее наслаждение. Не могу сдержать себя и, приоткрывая твои нежные губы, целую, проникая глубоко языком. — Ха-а, а-ах, — стоны слетают с моих губ, мы не делаем это в реальности, но почему я так остро всё ощущаю? — Что на тебе сейчас надето? — возвращает меня в реальность шершавый бархат её голоса. — Чёрная футболка и белые шорты, — я смотрю на себя в зеркало и вижу красное лицо и шалый взгляд. — Уверена, ты выглядишь обворожительно, как всегда, — даже в такой ситуации, Сатурн не может не сделать комплимент. — Сатурн, а ты в чём? — сиплый, совершенно незнакомый голос, исходит из меня. — А я в своих домашних штанах, футболке и рубашке… Футболка значит, хм. Сивел, подними подол и прикуси его зубами. Выше, Сивел, чтобы была видна твоя грудь, — глухой, вибрирующий голос, пробирает меня до дрожи и я, повинуясь ему, задираю футболку и зажимаю её в зубах, смотря на себя в зеркале. — Сделал? — Мм… Хмхмх, — мычу я на её вопрос. — Хороший мальчик, а теперь потрогай себя за сосок, слегка пощипывая его. — Мммм, — пальцы касаются жаркой поверхности кожи, и я жмурюсь от удовольствия. — Я медленно тебя облизываю, пробуя на вкус, а потом прикусываю твой пульсирующий сосок, подёргивающийся от лёгкого касания, и нежно играю с ним языком, когда он становится твёрдым, — голос Сатурна был живым: низкий, тягучий тембр, будто ласкал кожу изнутри. — Ах, мм, ммм, — только и смог я простонать. — Ты здесь такой чувствительный, Сивел. Хочу тебя поцеловать, моя омега, — когда Сатурн произносит «моя омега», я вздрагиваю, ощущая себя полностью уязвимым перед её словами, и жажду, чтобы она повторила их снова. — Потрогай себя снизу, Сивел, уже стоит? — Да, — кажется, я вот-вот не выдержу и расплавлюсь от своего желания. — Ты уже насквозь мокрый и бельё липнет к твоей коже? «Ужас, как она вообще смогла такое произнести?» — подумал я, и мой член стал пульсировать ещё сильнее. — Мр-р, я не права? — в голосе Сатурна послышались мурлыкающие нотки, отчего мои нервы настолько напряглись, что дотронься до меня, я тут же взорвусь. — А-ах, — снова простонал я, не в силах произнести то, из-за чего я просто сгорю от стыда. — Расскажи мне, что ты сейчас ощущаешь? — лениво-требовательно просит её голос. — Я не скажу! — всё, я вконец расплавился и не в силах был отвечать на такие откровенно развратные вопросы Сатурна. — Представь, ты ощущаешь мои пальцы на своём стволе, едва ощутимое касание к влажной головке, я слегка тру кончик… всё ещё отвечал бы так же? — голос Сатурна дразнил, рождая настолько реалистичные картины, что ощущения накрыли меня как цунами. — Безумно хочу распробовать каждый сантиметр твоего тела, хочу всей ладонью почувствовать, как твой член наливается кровью и становится тяжелее, а потом на самом пике, надавить на кончик, — блядский голос хрипел, становясь глубоким и словно влажным, будто сам по себе был прикосновением, лаская и возбуждая до дрожи в кончиках пальцев. — А-ах, ах, — мои стоны стали более учащёнными. — Стонешь? Ты представил, как мои пальцы двигаются по тебе? Мой маленький омежка, как можно быть настолько охуенно-возбуждённым? Столько времени сдерживался без мастурбации… Будь я рядом, я достала бы свой член и потёрлась о твой. Я обхватила бы рукой оба ствола и сжала их в тесное кольцо и надрачивала бы, пока ты не стал умолять вставить тебе. — Ах, а-ах, ах, — я больше не мог себя сдерживать, ещё мгновение и я кончил бы. — Постой, мой омега, тебе пока нельзя кончать… — снова её голос раскалённым железом вошёл в мой пустой мозг, — Я снимаю с тебя одежду, сначала футболку, затем шорты. Трусы спущу вниз, ведь мы на грани, чтобы почти потерять контроль. Ты обнажён? — Да, — я приоткрываю глаза, слыша её вопрос. — От одной мысли, что ты стоишь нагой в своей комнате, облокотившись на стол, у меня перехватывает дыхание… Сивел, как думаешь, ты готов к тому, чтобы тебя хорошенько отодрали прямо сейчас? — Да, не могу больше ждать… — я сам не понял, как эти слова вырвались из меня, но то, как это сказала Сатурн, просто рассы́пало последние крупицы моего разума. — Я обхватываю тебя за талию, прижимаясь членом к твоей мокрой заднице, медленно провожу больши́м пальцем и давлю на ямку под подобравшейся мошонкой, беру мягко в свою ладонь безволосые яички и ныряю сразу двумя пальцами в возбуждённую и мокрую плоть, бережно растягивая тугие мышцы. Когда ты уже готов меня принять, я с силой вхожу, сразу до упора. — А-ах, — её слова и мои пальцы, которые я засунул себе в задницу, растягивая и ощущая, как из меня всё течёт, доводили меня до грани безумия. Мозг словно растаял в горячем от моего возбуждения воздухе, а тело откликалось вульгарной дрожью, растворяясь в наслаждении. — Почти выходя, дразню кончиком головки твою напряжённую плоть и засаживаю обратно в тебя глубже, снова и снова. Наклоняюсь к твоему розовому ушку и шепчу тебе: ты можешь лишь покорно принимать мой член, который долбится в тебя, мой маленький господин. — А-ах, я кончаю, кон… Ммм… а-ах… ах… — каждый её воображаемый толчок в меня, каждое прикосновение её голосом, каждый шёпот доводил меня до грани, где мозг плавился, а тело дрожало в бесконтрольной судороги страсти. Мысли таяли, растворяясь в жаре кожи, в глухом, скользящем трепете, и я уже не мог себя сдерживать — я замираю на несколько секунд, ощущаю, как тело становится перетянутой струной и в следующее мгновение гнусь дугой, и звонкий стон срывается с моего рта. Боже, я реально словно только что был под ней. Сползаю на пол, голова слабо соображает, тело дрожит от ещё не забывшегося оргазма, и рука тянется к телефону. — Сатурн, — прохрипел я надсадно, — А ты тоже… — Нет, — мягкий голос Сатурна никак не коррелировался с её ответом. — Как так, я что один как какой-то извращенец дрочил? — связь с реальностью стала возвращаться, и я понял, что звуки телевизора больше не слышно, и факт того, что сейчас произошло, обрушил на меня обжигающий стыд. — Мама дома, поэтому пришлось насладиться только твоими милыми стонами, срывающиеся с губ задыхающимся шёпотом, но я тебе обещаю, что в ванной я наверстаю упущенное и буду дрочить до самого утра, — говорит она этим своим чёртовым сексуальным голосом, — И всенепременно, мой господин, я буду кончать, представляя твою задницу и мой член внутри тебя. Это уже было совершенно невыносимо, и я возмущённо выкрикиваю в телефон: — Извращенка! И, сбросив звонок, я с радостным хихиканьем, мчусь в ванную.