Свинцовые летние дни: 1941–1943

      Следующий день начался с непривычно свежего воздуха и командного крика фюрера Шредера, что напомнило новоприбывшим подросткам, что они проснулись не дома в мягких кроватях, а на жестких матрасах палаток, пропитанных утренней влагой. Завтрак — овсяная болтушка без сахара — был поглощен голодными ртами в считанные минуты. Сегодня предстояли основные учения: ориентирование на местности и скалодром в полевых условиях.       После утренней зарядки, пения гимна и бодрящей ледяной воды в рукомойниках, которая, казалось, и мертвого ото сна пробудит, толпа парней, иногда шепчущихся или смеющихся над чем-то своим, направилась за фюрером. Фридрих слушал своих друзей — Карла и Ганса — вполуха и украдкой бросал взгляды на Леннарда, который даже ходил с какими-то присущими только ему расслабленностью и легкостью, словно его мысли находились не здесь. Его лицо летом быстро приобретало цвет молочной карамели, с легким румянцем и золотистым теплом на щеках, что странным образом завораживало и притягивало взгляд.       Учения начались со скалодрома — это был крутой, но не слишком высокий обрыв, с которого можно было аккуратно спуститься сбоку. Перед этим сверху они общими силами закрепили три толстые веревки с узлами через каждые полтора метра, чтобы было удобнее подтягиваться и цепляться руками и ногами. Земля под обрывом была рыхлая и местами покрыта мелкими камнями, а кустарник на склоне цеплялся за одежду и волосы, добавляя препятствий. Ветер шевелил высокую траву, а солнце уже полностью вышло и слепило глаза при взгляде наверх.       — Следующие! — скомандовал Шредер, когда первая тройка наконец забралась наверх и переводила дыхание. — Координация и взаимовыручка! Шульц, Фишер, Вайс. Вперед!       Судьба, казалось, насмехалась над ними. Фридрих стиснул зубы, кивнул Карлу, и они направились к веревкам, обгоняя неуверенно плетущегося Леннарда.       На трети пути, примерно два с половиной метра над землей, Карл, задыхаясь, нашел в себе силы поддеть Леннарда словом.       — Эй, Леннард, это тебе не глотки резать, а? Не так весело?       Леннард нахмурился и сжал челюсти, молча подтягиваясь дальше. Но Карл не унимался, явно желая разозлить Леннарда и оставить позади.       — Неужели ты этого в своих глупых книжках начитался? Может, не такие уж они и глупые... В какой из них учат убивать безоружных, а? Дай почитать!       Леннард, не выдержав, почти рефлекторно толкнул Карла локтем в момент, когда тот тихо издевательски смеялся, и тот пошатнулся. Происходящее заметил Фридрих.       — Эй! — его шепот был строгим и обжигающим. — Вы двое, прекратить! Ладно Вайс, но ты то что, Карл, творишь?! Здесь не соревнование, а командная работа. Заткнулись оба, пока Шредер не услышал.       — Но он!..       Карл не успел договорить, стыдливо замолчав под опасным взглядом дисциплинированного друга. Он нахмурился с немой покорностью, и Фридрих, кивнув, полез дальше. Леннард хотел последовать его примеру, но Карл, не в силах позволить художнику «поставить точку» в виде этого наглого толчка, резко и неожиданно дернулся вбок, чтобы ответно ударить Леннарда. Однако тот, вопреки своему образу в глазах других, среагировал вовремя и уклонился, и влажная ладонь Карла, сжимающая канат, неудачно соскользнула с него. Коренастое тело, не удержав вес и не имея достаточной ловкости и координации, с коротким криком рухнуло вниз с трех метров.       В тот же момент послышались испуганные вздохи товарищей и четкий голос Шредера.       — Прервать упражнение! Вайс, Шульц и те, кто сверху — быстро вниз! Принести аптечку!       Сердце Фридриха ушло в пятки. Он ненавидел Карла за его тупую агрессию, но это был его товарищ, солдат отряда. Без раздумий он спустился вниз, и Леннард, напуганный не меньше, последовал за ним.       Карл, вмиг окруженный ребятами, лежал у подножия крутого склона, скрючившись и зажмурившись от боли. Он пытался подняться на локоть, но снова падал со стоном.       — Нога... я ногу не чувствую, — сквозь зубы прошипел Карл.       Шредер уже осматривал его, аккуратно надавливая на ушибленное место и раздраженно хмурясь.       — Растяжение, а то и вывих. Идиотский поступок! — он выругался. — Что вы трое там устроили?!       — Это все Леннард! — из последних сил вскрикнул Карл, все еще корча гримасу боли и ужаса. — Он меня первый толкнул!       — Это неправда! — резко отозвался подбежавший Леннард. — Ну, то есть, правда, но...       — Фюрер Шредер, — раздраженно, но твердо заговорил Фридрих, перехватывая нахмуренный взгляд куратора. — Виноваты все трое. Карл не удержался от провокации, Леннард — от ответной реакции. А я не проявил достаточно строгости, чтобы пресечь их конфликт сразу. Дисциплина была нарушена, и это моя ошибка в первую очередь.       Леннард и Карл замолчали, почти синхронно сглотнув и переведя взгляд на фюрера. Тот устало, с нескрываемым раздражением, выдохнул.       — Ладно... Хорошо. Раз так, отвечать за эту глупость будете втроем. Это будет вашим наказанием и заодно практикой с ориентированием на местности. Фридрих, Леннард — соорудить носилки из подручных материалов. Деревня с фельдшером в двух километрах на восток отсюда. Доставите Карла в местную амбулаторию, а там видно будет — отправлять его домой или оставить в лагере, но освободить от физических нагрузок.       Карл еле заметно, почти вызывающе, усмехнулся, а Леннард, окинув взглядом его тяжелую тушу, беспомощно вскинул брови.       — Н-но, фюрер Шредер, мы же не справимся вдвоем! Отправьте с нами хотя бы одного сменщика...       — Отставить жалобы! Отцы, братья и родственники многих из вас сейчас на фронте. Солдат вермахта не думает об усталости, когда его товарища нужно доставить в лазарет — пусть хоть в десятках километров. Привыкайте к реальности! Вы — будущее нашей великой страны. Будьте выносливыми даже здесь, когда вашей жизни ничто не угрожает. Выполнять приказ! Остальные — в шеренгу, продолжить упражнение по списку!       Шредер вскинул правую руку в привычном жесте, и Фридрих молниеносно, почти рефлекторно, повторил движение быстрее всех ребят, гордо выпрямив спину и приподняв голову. Леннард последовал его примеру, но без энтузиазма — рука поднялась неуверенно, с мелкой дрожью, будто подчинялась не идеологии, а инстинкту сохранения лица.

***

      Подобие носилок из связанных между собой палок и курток было хлипким и ненадежным. Фридрих взял на себя переднюю часть, в то время как Леннард, под наглые и издевательские взгляды лежащего к нему лицом Карла, тащил заднюю, менее тяжелую. Дорога была адом. Каждый корень, каждый камень и каждая даже самая маленькая ямка отзывались болью в натруженных мышцах.       Фридрих шел, стиснув зубы, его шея была напряжена и покрылась каплями пота. Он чувствовал за спиной тяжелое дыхание Леннарда и слышал редкие комментарии Карла, которые, признаться, раздражали больше всего остального.       — Ну что, художник? — его голос был наглым, но хриплым от боли. — Тяжело? Небось, не привык к настоящей работе? Недавно у тебя в руках был нож, а сегодня уже носилки. Не по чину, да?       Леннард молчал, стараясь идти ровнее и дышать глубоко и размеренно.       — Молчишь? — Карл фыркнул. — И это после того, как ты решил показать, какой ты крутой. Резал, говоришь? — он приподнял голову и бросил взгляд назад, на затылок Фридриха. — Интересно, Фридрих, а он и правда резал? Или ты его прикрыл, как обычно?       Фридрих почувствовал, как у него похолодела спина. Он резко повернул голову так, чтобы Карл услышал.       — Заткнись, идиот. Береги силы.       — А мне-то чего беречь? — уперся тот. — Мне и так хреново. Из-за него, кстати! Да ладно, Фриц, просто интересно. Он же тряпка. Всегда ею был. И вдруг — такой герой... Не верю я что-то.       Они вышли на поляну, и Фридрих приказал сделать короткий привал. Он с облегчением опустил носилки и присел на корточки, чувствуя, как дрожат его руки от напряжения. Карл, прислонившись к дереву, смотрел на обессиленого и запыхавшегося Леннарда с вызовом и наглой ухмылкой.       — Ну что, палач? Покажешь сноровку? Может, и мне горло перережешь, раз я тебе так не нравлюсь?       Леннард стоял, опустив голову и уперевшись руками в колени, его волосы были влажными от пота и оттого закручивались в еще более очерченные кудри. Он тяжело дышал, жадно хватая воздух ртом, и Фридрих заметил, как его тонкие пальцы сжимаются на трясущихся коленях.       — Перестань, Карл, — снова сказал Фридрих, но уже без прежней уверенности. Угроза висела в воздухе.       — А чего ты заступаешься? — Карл зло ухмыльнулся. — Он же теперь крутой. Ты сам так сказал.       И в этот момент Леннард поднял голову. Его янтарные глаза потемнели и блеснули от влаги — то ли от пота, то ли от слез ярости и унижения. Он посмотрел не на Карла, а на Фридриха. И в его взгляде было все: и ненависть, и отчаяние, и немое восклицание: «Это твоя вина!»       Потом он на пару секунд застыл, смотря куда-то за Карла, после чего, одним движением достав кинжал из ножен, резко и целенаправленно зашагал в его сторону. Тот инстинктивно отпрянул, вздрогнув и испуганно прикрывшись руками, но Леннард лишь присел около другой стороны дерева, чтобы перерезать несколько тонких выпирающих корней, между которыми запутался небольшой ежик. Зверек, ощутив свободу, мигом убежал в лес, а Фридрих сомкнул отвисшую челюсть. На мгновение ему показалось, что... Да нет, это было невозможно. Чего он еще ожидал?       — Замолчи уже. Работать мешаешь.       Голос Леннарда был тихим, низким и совершенно чужим. В нем не было ни страха, ни злости — была лишь нечеловеческая усталость и презрение.       Карл замолк, ошеломленный и сбитый с толку. Он нервно достал из рюкзака флягу с водой и отпил, избегая встретиться с Леннардом взглядом.       Фридрих смотрел на Леннарда, и что-то внутри перевернулось. Это был не тон Леннарда, которого он знал. Это был тон человека, которого он сам создал своей ложью. Призрак, который начал обретать плоть.       Спустя несколько минут они молча подняли носилки и пошли дальше. Но теперь тишина между ними была другой — тяжелой, как свинец, и заряженной, как ручная граната без чеки. Фридрих больше не чувствовал за спиной просто слабака. Он чувствовал бомбу, которую сам же и завел.