Свинцовые летние дни: 1941–1943

      После обеда очередного дня палаточного выезда фюрер Шредер, довольный утренними успехами на стрельбище, объявил час «свободного времени». Большинство парней разбилось на группы для игры в футбол или отправилось поплавать. Леннард же, воспользовавшись моментом, направился к палатке, чтобы достать из рюкзака блокнот и карандаш. Он собирался не просто рисовать пейзаж или товарищей, гоняющих мяч — обычно, если представлялась такая возможность, он делал это с видом человека, поглощенного официальным заданием, «готовил иллюстрацию для стенгазеты гитлерюгенда». Эта видимость полезности позволяла ему украдкой наслаждаться самим процессом, не вызывая подозрений.       В тот же самый момент с другой стороны к палатке шел Фридрих, чтобы взять планшет с бумагами и составить рапорт об успехах отряда за предыдущий день.       Они встретились в проеме палатки, загородив друг другу путь. На секунду повисла неловкая пауза. Их странная синхронность, проявленная на учениях, дала о себе знать и здесь. Фридрих отступил на шаг, пропуская Леннарда внутрь первым — жест, несвойственный ему, продиктованный скорее внезапной растерянностью, чем вежливостью.       Леннард сразу же опустился на матрас, подтянув к себе рюкзак и уже предвкушая медитативный процесс рисования. Он расстегнул молнию, и первым делом из рюкзака, вместе с блокнотом, выскользнула и упала на одеяло та самая потрепанная книга в темно-зеленой обложке.       Фридрих, стоя на колене у своего спального места и перебирая содержимое планшета, краем глаза уловил знакомое название, отпечатанное готическим шрифтом. Его рука на мгновение замерла. Мысль пришла внезапно, почти импульсивно. Возможно, это было желание снова почувствовать то интеллектуальное напряжение, что было за шахматной доской, но теперь в безопасном, идеологически выверенном русле. А может, просто попытка протянуть ниточку того странного взаимопонимания, что возникло между ними.       — «Заратустра»... — сказал Фридрих, переводя взгляд на самого Леннарда. — Дай почитать.       Леннард замер, заметно сглотнув и уставившись на него.       — А? — его голос сорвался, отсрачивая неизбежный ответ.       — Дай почитать, говорю, — повторил Фридрих. — На досуге, после рапорта. Освежить в памяти.       В палатке повисла густая тишина, закладывающая уши. Фридрих не видел, как побелели костяшки пальцев Леннарда, сжимающих блокнот. Не видел, как по его загорелому лицу пробежала тень чистого, животного ужаса. Дать ему книгу? Ту самую, без цензуры? Это было равносильно самоубийству. Достаточно было Фридриху прочитать несколько страниц, чтобы понять — это не та выхолощенная версия, что одобрена сверху. Это было инакомыслие в чистом виде, преступление. Но отказать? Вызвать подозрения? Сказать «нет» шарфюреру? Это было невозможно.       Мозг Леннарда лихорадочно работал.       — Она... она склеенная, — с трудом выдавил он. — Страницы сыпятся. Я боюсь, что развалится.       — Ничего, — голубые глаза Фридриха были спокойны, в них читалось лишь простое любопытство. — Я буду аккуратен. Дай хоть на полчаса.       Он протянул руку. Это был не приказ, а просьба. Но в устах Фридриха даже просьба звучала как утвержденный свыше факт, не терпящий возражений.       Леннард стоял на краю пропасти, его сердце колотилось где-то в горле. Словно в замедленной съемке, он поднял книгу и протянул ее Фридриху. На его лице была маска покорности, но внутри все кричало от ужаса.       — Только... аккуратно, — повторил он тихо.       Фридрих взял книгу и коротко кивнул.       — Конечно. Спасибо.       Он сунул книгу под мышку вместе с планшетом и вышел из палатки, оставив Леннарда одного с блокнотом в немеющей руке. По спине последнего бежали мурашки. Он только что вручил Фридриху гильотину, и теперь его судьба зависела не от его собственных действий, а от внимательности и настроения человека, который для него был одновременно и тюремщиком, и странным союзником, и самой большой неопределенностью в его жизни. Оставалось лишь надеяться, что Фридрих не успеет добраться до чтения из-за объемного отчета.       А Фридрих, выходя на солнечный свет, уже с нетерпением перелистывал в уме страницы, предвкушая чтение «сильных», «правильных» мыслей, которые еще больше укрепят его дух и подтвердят его правоту. Он не подозревал, что держит в руках не оружие для своей армии, а ключ от клетки, в которую его самого упрятали.