Путь к Раю

Анри бродил по унылым коридорам, бесцельно слоняясь по Аду от скуки. Светлые стены, кажущиеся такими темными сейчас, навевали ощущение тоскливой пустоты. Хоть он и знал, что брат смог бы мгновенно поднять настроение, общаться с ним не хотелось. То ли в Анри говорили остатки гордости, растерянные, впрочем, почти окончательно уже много месяцев назад, то ли теперь осталась лишь привычка ненавидеть. Он потерял счет времени. Месяцы, годы... Все равно ничего не менялось. За стенами темного корабля простирался не менее темный космос, пестрящий маленькими точками света, бесконечно далекими, как и Земля теперь. Завидев свет в одной из приоткрытых дверей, Анри, спотыкаясь от спешки, зашагал туда. Чтобы бесцеремонно вторгнуться в единственное освещенное место помимо главного зала — лабораторию. Решив для разнообразия немного посидеть здесь, в отсутствии гнетущей темноты, он, оглядевшись, вдруг заметил брата. Айон стоял возле контейнера с женской головой. И был так поглощен пристальным ее созерцанием, что обратил на Анри внимание, только когда тот тронул его за плечо. Вздрогнув, он обернулся, но, поняв, кто перед ним, растянул губы в облегченной улыбке. — Я тебя отвлек? — спросил Анри, заметив тень тревоги в его взгляде. — Нет, — тихо ответил Айон, опуская глаза. — Просто ты так неслышно подкрался. Грусть звучала в его голосе. О чем он думал, глядя на эту женщину? Зачем вообще пришел сюда? Анри попытался неуклюже отстраниться, когда брат обнял. — Ты давно ко мне не заходил. Ты меня все еще ненавидишь? Анри промолчал. Айон тяжело вздохнул, отпуская. — Я не знаю, — неуверенно буркнул Анри, соизволив все же ответить на вопрос. — Я здесь схожу с ума. Айон вновь перевел задумчивый взгляд на голову женщины. Ее лицо было столь безмятежным, что казалось, будто она просто спит. Холодом и покоем веяло от этого бледного лица с полуприкрытыми веками и безжизненными глазами. Анри поежился, отходя от контейнера на пару шагов. — Зачем ты держишь ее здесь? Что она значит для тебя? — Я часто прихожу сюда и смотрю на нее. — Зачем? В голосе Анри слышались неприкрытые отвращение и непонимание. Айон вздохнул, заглядывая ему в глаза. — Она наша мама. Сидя здесь, рядом с ней, я всегда вспоминаю то, что видел в памяти Правителя Ада. Я никогда тебе об этом не говорил. Но он показал то, что подарило мне мечту. Мама? Какого хрена он столько времени это скрывал? У него до сих пор было столько тайн и секретов. Скрытная, хитрожопая сволочь. Это касалось их обоих, это было важно — почему он не сказал? Усевшись на выступ в стене, Айон откинул голову, прислоняясь к контейнеру. С оттенком печали на лице, но по-прежнему спокойный, он смотрел так доверчиво и открыто, что Анри не стал затевать новую ссору. Только сел рядом и положил голову ему на плечо. — Расскажи мне о ней. О том, что ты видел, — тихо попросил он, сжимая руку брата. Во что бы то ни стало хотелось узнать. Все, что он скрывал. Или хотя бы что-то. Пока он хотел об этом говорить. — Я видел многое из того, что с ней произошло, — задумчиво произнес Айон, глядя в потолок. — Спрашивай, я расскажу тебе о ее жизни. — Каким был наш отец? — задал Анри вопрос после небольшой паузы. Спросить хотелось о многом. Это просто первым пришло в голову. — Жестоким, — усмехнулся Айон, поворачиваясь к брату, чтобы видеть его ошеломленное выражение лица. — Жестоким архангелом, правящим Раем. Он вполне мог бы составить конкуренцию нашему владыке. Его звали Адам. У него были такие же алые глаза, как у тебя. Архангел, Рай... Плевать, это можно было обсудить потом. Были вещи и поважней. — И как они с мамой жили? — спросил Анри, немного оправившись от шока. Если она была демоницей, а он нет... Как они вообще повстречали друг друга? Как долго были вместе? То, что ответил брат, оказалось чудовищней всего, что можно было вообразить. — Никак. Мы с тобой — плод изнасилования. Анри вскочил, возмущенно топнув ногой. Как малое дитя. Капризное, недовольное тем, что что-то не соответствует его картине мира. — Я не хочу быть плодом изнасилования! — Скажи спасибо, что ты вообще есть, — усмехнулся Айон, равнодушно отворачиваясь от брата и с теплотой глядя на голову матери. Анри сердито засопел, сжимая кулаки. — Я не хотел тебе ничего рассказывать, — тихо и спокойно сообщил Айон. — Ты на все реагируешь, как ребенок. Не все ли тебе равно, как ты был рожден? — Нет, не все равно! — жалобно всхлипнул Анри. Вздохнув, Айон поднялся и обнял его, утешая. Анри прильнул, обхватывая за пояс и утыкаясь в надежное плечо. Прячась от жестокого мира. Как в детстве, когда его кто-то обижал. Он, похоже, так и не вырос с тех пор. Только научился убивать. — Если бы мы были людьми, мы бы все равно были несчастны? — Мы бы уже умерли. Люди редко переживают первую сотню лет, — усмехнулся Айон, но тут же пожалел о своих словах, когда брат вздрогнул и разрыдался. Прижимая Анри к себе и шепча ему на ушко успокаивающие и бессмысленные слова, Айон ласково гладил его по волосам. Ребенок. Ранимый, чувствительный, наивный ребенок. Он нуждался в чьей-то опеке и заботе. Он ни на что не был способен сам. — Мне плохо... — тихо всхлипнул Анри. — Утешь меня... Айон усмехнулся, отвечая на поцелуй, последовавший за этой просьбой. — Тогда пойдем отсюда, — прошептал он, кусая брата за ушко. — Нет! — упрямо заявил тот. — Тут единственное место, где светло! — Зачем тебе понадобился свет? — со вздохом поинтересовался Айон. — Ведешь себя как капризный ребенок. — Прекрати называть меня ребенком! Поняв, что этот спор ни к чему не приведет, Айон просто подхватил брата на руки и понес к себе, невзирая на протесты. Анри утихомирился только тогда, когда его положили на кровать и навалились сверху, придавливая весом тяжелого тела. Он доверчиво смотрел, различая в темноте очертания знакомого лица. Все было прекрасно видно. Но он все равно испытывал дискомфорт. Тьма навевала тоску. Такая безжизненная и безмолвная... Как и все здесь. — Я никак не могу привыкнуть... — как можно тише произнес Анри, словно опасался темноты вокруг. — Хотя и прошло уже столько времени... Айон коснулся губами щеки, заставив зажмуриться. — Сосредоточься на других ощущениях, — усмехнулся он, залезая руками под одежду. Анри послушно закрыл глаза и попытался расслабиться, полностью доверившись ему. Ощущая, как ласковые губы одаряют поцелуями шею. А рука, вцепившаяся в волосы, слегка оттягивает голову назад. Он сам обнял брата, поглаживая мускулистые плечи. Помогая быстро стащить рубашку, мешающую ласкам. Айон ухмылялся, с вожделением глядя на его тело и освобождая от совершенно лишней одежды. Уже оставшись полностью обнаженным, Анри вдруг сжался, когда руки брата легли на бедра. Отстранился, насколько возможно, и негромко спросил: — Мы с тобой когда-нибудь были близки? Над ухом в ответ раздалось разочарованное рычание. — Тебе лучше знать. Ты же меня всегда отталкивал. — А ты столько всего от меня скрывал... — Просто заткнись и перестань думать, — тяжело вздохнул Айон. — Ты все равно не умеешь этого делать. Анри презрительно и обиженно фыркнул, но тут же глухо застонал, стоило брату прикоснуться губами к животу. — Ты считаешь, что я хуже тебя? — спросил он уязвленно. — Нет, не считаю, — снова вздохнул Айон. — Не хочу считать. Я всегда хотел видеть тебя равным себе. — А на самом деле до сих пор считаешь меня своим рабом! Айон оскалился, блеснув в темноте клыками. — Ты достал меня, — яростно прорычал он. — Ты ни черта не хочешь понимать. Осознавая, что дальше не последует ничего хорошего, Анри крепко обнял брата, прижимаясь к нему и страстно впиваясь в его губы. Он гладил напрягшиеся мускулы, заставляя его расслабиться и перестать злиться. Чувствуя, как постепенно он начинает отвечать на поцелуй, как нежно проводит ладонями по телу. Только когда его руки снова оказались на бедрах, Анри разорвал поцелуй. — Что ты чувствуешь? — выдохнул Айон прямо в губы. — Мне хорошо... — улыбнулся Анри. — Только страшновато... — Темноты боишься? — усмехнулся Айон. — Темноты... И тебя... Даже не знаю, чего больше... Упершись ладонями в грудь Айона, потянувшегося к губам, Анри тихо спросил: — Ты же не сделаешь мне больно? Наверное, глупо было спрашивать после стольких раз, когда он уже причинил боль. — Никогда не сделаю, — усмехнулся Айон, беря за запястья и заводя руки за голову. Анри недоверчиво хмыкнул, осторожно попытавшись освободиться из захвата. Айон навалился лишь сильней, не позволяя вольностей. — Не сделаю, если ты будешь помнить одну простую вещь... — продолжил он, медленно проведя языком по шее. — И какую? — нахмурился Анри. — Ты мой, — сообщил Айон, кусая. Несильно, просто чтобы продемонстрировать власть. Анри протестующе дернулся, издав гневный вопль. Айон крепче прижал к себе и успокаивающе погладил по волосам. Но Анри не желал успокаиваться, крича и дергаясь в попытке исцарапать брата и вырваться. — Прекрати, — прошипел Айон, впиваясь в голову когтями. Жалобно заскулив, Анри обмяк в его объятиях, чувствуя, как по щекам стекает кровь, и брат нежно слизывает ее, дрожа от наслаждения. Кровь всегда имела особое значение. Ее вкус многое мог сказать о душе. Анри сам пил кровь Мираэль, когда они занимались любовью. А она пила его. Но совсем не так. Не против воли. Этого хотелось им обоим, это было приятно. Сейчас было только страшно и противно. Брат удерживал силой, и никак не получалось ему противостоять. — Неужели тебе нравится причинять мне боль? — всхлипнул Анри. — Вовсе нет, — прошептал Айон, сцеловывая слезы с лица. — Мне просто нравится вкус твоей крови... И это был единственный способ быстро тебя успокоить. Не психуй больше — и я не буду так делать. Словно извиняясь, он стал покрывать нежными поцелуями. Выгнувшись, Анри невольно потерся об него бедрами, спровоцировав этим хрипловатое рычание. И почувствовал, как острые когти вонзились в плечи, причинив боль. Хотя Айон обещал, что не сделает больно. Лживый, властный мудак. Так хотелось, чтобы он был заботливым и ласковым, как в детстве. А он плевал на прямые просьбы и творил, что хотел. Принявшись зализывать ранки, Айон гладил брата, ощущая его мелкую дрожь и вслушиваясь в тихие постанывания. Он вообще не придавал значения этой безобидной игре. Это доставляло удовольствие и не причиняло вреда. Такие легкие царапины мгновенно заживали на их совершенных телах. — Я пошел за тобой тогда потому, что очень привязан к тебе... — тихо хныкнул Анри, прижимаясь к брату. — А не для того, чтобы убить тебя... Не для того, чтобы помешать... Я не думал, что так все выйдет... Просто было то, что я должен был тебе сказать... И не сказал... Айон замер. В темноте зловеще блеснули его глаза. — И что же? — удивленно спросил он. Анри приподнялся, садясь на постели. И, нашарив руку брата, сжал ее в ладонях. Так было спокойнее. Так он мог чувствовать родное тепло. И отслеживать реакцию на свои слова. — Еще тогда... Еще до восстания... Я пытался поговорить с тобой... Но ты велел мне не думать... Ты не захотел меня слушать... Айон вздохнул, накрывая ладони своей и поглаживая. — Хорошо. Теперь я слушаю тебя. — Я хотел... — начал Анри. Голос звучал уже слишком жалобно. — Когда говорил о возможных потерях в этой войне... Я хотел спросить, не боишься ли ты, что я умру во время восстания... Или я ничего не значу для тебя, как и все остальные... Ты просто забудешь обо мне и пойдешь вперед... Перешагнув через всех... Даже через меня... Содрогнувшись всем телом, Анри громко всхлипнул и поднес руку к лицу, закрывая глаза. — А потом... — продолжил он с надрывом. — Ты приказал уходить... Бросить наших раненых соратников... О них ты тоже совсем не сожалел... Подтянув колени к груди, Анри уткнулся в них лицом. Несколько минут был слышен лишь его отчаянный плач. Айон не произносил ни слова, не пытаясь даже как-то утешить. Не дождавшись ответа, Анри продолжил: — Когда ты заговорил об этом здесь... Когда сказал, что мертвые не имеют значения... Даже если они были твоими близкими... Я понял, что ответ ты дал мне еще тогда... Тебе все равно... — Я тоже очень многое хочу тебе рассказать, — произнес Айон после некоторого молчания. — О том, что на самом деле чувствовал я. Мы уже довольно долго здесь, но ты ни разу меня не выслушал. Если ты боишься услышать, что я равнодушен к тебе, то не бойся, я такого не скажу. Я не люблю лгать. — Я хочу, чтобы ты объяснил, почему так поступил... — тихо проскулил Анри. — Почему так изменился... — Я считал, что ты запасешься терпением и дождешься исполнения моей мечты, — усмехнулся Айон, откидываясь на подушки и расслабленно прикрывая глаза. — Хотя бы первого шага. Мне казалось, мы всегда успеем поговорить. Казалось, ты понимаешь. Я не мог тогда думать ни о чем другом. Только о своей мечте. И бегство из Ада... Я ничего не говорил тебе, чтобы ты остался ни при чем, если меня поймают с поличным. Только такое решение гарантировало тебе жизнь. Я ничего тебе не рассказал не потому, что мне плевать на тебя. А потому, что хотел тебя защитить. Глупый младший братик... Утерев слезы, Анри лег брату на грудь, прислушиваясь к ровному, но частому биению сердца. Наверное, эти слова успокоили. Или просто в истощенном организме кончились силы на истерики. Но после такого объяснения стало гораздо легче простить. Айон погладил по голове и запустил пальцы в волосы, ласково улыбаясь. — Теперь нам не от кого убегать и некуда торопиться. Я очень о многом хочу с тобой поговорить. И сейчас самое время. К тому же, тебе все равно совершенно нечего делать. — А мне вот нечего сказать... — тихо прошептал Анри. — Кроме того, что я тебя люблю... Айон засмеялся, прижимая к себе. — Мне этого достаточно. Анри улыбнулся, задиристо кусая его в шею. Он даже начал ощущать себя немного повеселевшим. Появилось чуть больше поводов верить в любовь. И от признания брата возникло чувство защищенности, которого так не хватало. Почему только он не сказал этого много месяцев назад? — Старшие братья должны заботиться о младших так, чтобы было понятно, что это забота, а не равнодушие и жестокость! — Я это учту, — усмехнулся Айон и, не желая оставаться в долгу, укусил за ухо. Они затеяли шутливую возню, как в детстве, не сумев остановиться. Кусали друг друга за что попало и радостно хохотали, пытаясь увернуться от чужих клыков. Впервые за все время, проведенное в космосе, Анри смеялся. Наконец он смог высказать то, что терзало большую часть жизни. И не услышал ответа, которого так боялся. Впервые стало по-настоящему спокойно и хорошо. — Братик... — разбудил тихий и вкрадчивый бархатный голос. — Пора вставать... Анри недовольно засопел, накрывая голову подушкой и пытаясь отвязаться от навязчивого брата. Но Айон с усмешкой куснул за бок, заставляя обратить на него внимание. — Что, вчера нарезвился всласть и будешь спать теперь двое суток? — Я с этой темнотой вообще во времени не ориентируюсь! — процедил Анри. — Темно — значит, ночь! Значит, буду спать! — Можешь жить в лаборатории, — великодушно разрешил Айон. — Только вряд ли тебе понравится соседство с головой нашей мамы. — А, наплевать! — заявил Анри, решительно вставая. — Я хочу свет! Тащи постель в лабораторию! Айон хмыкнул, пораженный такой наглостью. — Сам тащи. — Братик, ну ты же такой хороший! — заискивающе заныл Анри, обвивая его за шею и чмокая в щеку. — Ты же должен обо мне заботиться! — Ты ласков со мной, только когда тебе что-то нужно, — вздохнул Айон. — Вовсе нет! — заверил Анри и, прильнув к брату, уткнулся ему в плечо. — Если хочешь, я что-нибудь для тебя сделаю... — За постель? — усмехнулся Айон, поглаживая по волосам. — Ну и за постель тоже... Задумавшись на пару минут, Айон улыбнулся. — Есть еще одно место, где всегда светло. В главном зале. Там растения, им нужен свет. — Предлагаешь мне спать в главном зале? — воодушевился Анри. — Нет, — засмеялся Айон. — Я хотел с тобой прогуляться к фонтану. — Ну пойдем, — пожал плечами Анри. — Мне все равно, куда идти, лишь бы там было светло. Одевшись, братья направились по мрачному коридору к еще одному уголку света в Аду. Ускоряя шаг, словно устремлялся в рай из тьмы, Анри с радостным восклицанием ворвался в зал и, добежав до сада, повалился на траву. Пытаясь привыкнуть к яркому свету, он жмурился и счастливо улыбался. Айон сел рядом, глядя на него со снисходительной нежностью. — Я рад, что смог сделать что-то, что заставляет тебя улыбаться. Анри положил голову ему на колени, уставляясь наверх, в прозрачный потолок. Космос за ним оставался неизменным так же, как и всегда. По крайней мере, так казалось — ведь было совершенно наплевать на расположение звезд. Айон почему-то вдруг накрыл рукой глаза, заслоняя обзор. — Только не вздумай опять грустить. Анри дернул ушком, заслышав шум воды, на который до этого не обращал внимания. Почему-то в этом саду сейчас было спокойно. Не только из-за присутствия брата, но и из-за самого зала — ярко освещенного, сохраняющего остатки природы. Плеск воды успокаивал, позволяя чувствовать себя в безопасности. Казалось, что здесь просто не может произойти ничего плохого. Никогда не происходило. Все воспоминания об этом месте несли только свет и тепло. Любовь близких. Здесь они проводили время вместе. И с Айоном, и с Мираэль, и с другими — с теми, кого брат потом забрал с собой. — Братик... — тихо позвал Анри. — В детстве мы ведь долго не знали, что где-то под нами есть жизнь... Айон грустно усмехнулся, гладя по волосам. — Ты не считаешь наше детство особенно счастливым, не так ли? — Не знаю... — задумчиво протянул Анри. — Ты, наверно, был единственной частью счастливого детства... А еще... В тот момент, когда ты замыслил восстание... Я испугался... Я остался совсем один... — В какой момент ты начал во мне сомневаться? — Когда ты начал отдаляться от меня... Айон встал, сбрасывая с себя. Отошел, прислонился к дереву. Направил взгляд вдаль, скрестив руки на груди. Куда-то в космическую пучину. Или в глубины своей души. — Мне было тяжело, когда ты меня предал, — произнес он спокойным, но усталым голосом. — Я был в отчаянии. Я не верил, что это произошло. Эту боль я могу, наверное, сравнить лишь с той, которую испытал, потеряв свою семью. Ты тогда словно умер, заточив себя навечно в Аду вместе с женщиной, которую едва знал, но все равно променял меня на нее. Я надеялся, что ты одумаешься. Но все мои надежды пали прахом. Почему ты остался? Неужели пустая жизнь в Аду — это лучше, чем быть со мной и ни в чем не нуждаться? Почему помешал вместо того, чтобы присоединиться? Чем так ценен Ад, что ты рискнул собой ради него? Анри растерянно и виновато смотрел на брата, не зная, что ответить на эти слова. Ненависть и обида в тот момент руководили им, и решение, которое он принял, было последствием боли, от которой он никак не желал отказываться. Лишь сейчас в душу закралось сожаление о том, чего уже нельзя было изменить. — Моя жизнь для тебя как на ладони... — тихо произнес Анри, опуская глаза. — Но я абсолютно ничего не знаю о тебе... За то время, что я провел в Аду, ты изменился... Я хочу знать о тебе хотя бы чуточку больше... Хочу понять... — Понять меня ты не сможешь, — мрачно усмехнулся Айон. — Ты ребенок, глупый и эгоистичный. Вспыльчивый, несносный, подверженный страстям, привязывающийся и желающий обладать. Твои потери — это сломанные игрушки, в которые ты играл ради забавы. Ломая и калеча их. Анри вскочил, сжимая кулаки, но отпрянул под строгим и безжалостным взглядом. — Почему ты так говоришь обо мне?! — воскликнул он ошеломленно и злобно. — В ответ на мое желание понять ты лишь снова меня унижаешь! Айон шагнул вперед, хватая за подбородок и заставляя смотреть в глаза. — Я хочу до тебя донести, что это не твоего ума дело. Не лезь в мою жизнь и мою память. Анри вырвался, презрительно фыркнув. — Каким ты был, таким и остался! — заявил он, разворачиваясь и уходя прочь. Все, что брат сказал о нем — он будто говорил о себе. И совершенно этого не понимал! Дубася стены со злости, Анри шел по коридору, пока не остановился у двери в лабораторию. В ярости пнув по ней ногой, он решительно вошел внутрь и направился к голове матери. За волосы извлек ее из контейнера и замахнулся, выпустив когти. Яростное желание хоть каким-то образом сделать брату больно начало ослабевать, когда Анри всмотрелся в безмятежное лицо, замечая в нем родные черты. Айон был очень похож на мать. «Какой она была? Любила ли нас? — задумался Анри. — И почему брат к ней так относится? Почему так бережет то, что от нее осталось?» Он сам ничего к ней не чувствовал. Потому что ничего о ней не знал. А Айон не хотел рассказывать. Требовал верить и понимать — всегда требовал — но что, черт побери, можно было понять, если он совсем ничего не говорил?! Размышления прервал неслабый удар по затылку, и через секунду голова матери была уже в руках Айона. — Ты еще и хватаешь, что не нужно, — мрачно произнес он, возвращая голову на законное место. — От тебя одни проблемы. — Ну и убей меня! — злобно процедил Анри, потирая затылок. — Чего терпишь?! — Еще раз тронешь ее — получишь, — спокойно сообщил Айон и за шкирку выволок из лаборатории. Анри ругался, брыкался и изо всех сил старался исхитриться пнуть его. Но так и не удалось. Айон запер лабораторию, запаролив дверь, и строго приказал: — Чтоб я тебя больше не видел в этой части Ада. — А то что? — ехидно поинтересовался Анри, пытаясь нарваться на конфликт. — Прекрати провоцировать, — негромко, но уверенно велел Айон. — Если ты меня доведешь, тебе в любом случае очень не понравится то, что я с тобой сделаю. Анри притих, вняв угрозе. Айон смягчился и обнял за плечи. — Прости, если я был слишком резок. Ты сам виноват, что сюда полез. Даже его просьба о прощении звучала как «ты сам виноват». У него нашлось бы оправдание любой гадости. С ним можно было поладить лишь одним способом — полностью подчиняться во всем. Не задавать вопросов, не иметь желаний. Только удовлетворять его. — Почему ты не хочешь говорить о себе? — прошептал Анри, прижимаясь к брату и нашаривая его руку. — Ты вообще всегда так редко со мной разговаривал... Или... Ты тоже чего-то боишься? — Не спрашивай меня об этом, повторяю снова. Ну почему он постоянно пытался отделаться? Вот и сейчас только тяжело вздохнул, погладив по волосам. Как будто устал от того, что с братом нужно считаться. Как будто это было так утомительно — прислушиваться не только к самому себе. Анри уткнулся ему в плечо, совершенно ничего не понимая, но решая больше не приставать. Хотя бы из самосохранения. Вместо этого он начал ныть о том, что ему скучно. Поэтому Айон вернулся с ним в сад, и они вновь уселись под деревом. Не желая портить восстановленную идиллию, Анри прижался к брату, молча и выжидающе глядя на него. Айон поцеловал в лоб и устало поинтересовался: — Ну что еще? — Ничего... Не стоило, категорически не стоило пытаться объяснить, что не так. Айон не хотел об этом знать. Это просто стало бы новым поводом с ним поссориться. А без него Анри еще быстрее сходил с ума. Он стал теребить его волосы от скуки, пропуская между пальцами мягкие седые пряди. Такие длинные и красивые. Это занятие так увлекло, что около четверти часа он не доставал Айона претензиями, давая ему возможность думать о своем. — Братик... Ты не хочешь со мной говорить потому, что я глупый? — спросил он через некоторое время. Айон вздрогнул, растерявшись от внезапного вопроса. — Вообще-то... — замялся он, подозрительно долго подбирая слова. — Я просто не думаю, что ты можешь меня понять... И не знаю, как ты можешь отреагировать на некоторые мои поступки... — Ты боишься, что я в тебе разочаруюсь? — В общем-то, да... Или наплюешь мне в душу... Так что никому это не надо. Разговор окончен. Анри тяжело вздохнул, обиженно боднув брата в плечо. — Ты такой упрямый! — Кто бы говорил, — усмехнулся Айон, сгребая в охапку и прижимая к себе. Анри смотрел на него наивно и одновременно умоляюще, как ребенок, выпрашивающий конфету. Утомленный его выходками, Айон только закатил глаза. — Ну расскажи! — снова стал ныть Анри. Если было неэффективно требовать, может, брат сдался бы под натиском настойчивой мольбы? Потершись щекой о плечо Айона, Анри ласково куснул его в шею, за что сам был укушен за ухо. И, хихикнув, зарылся лицом в седые волосы, оставшись вполне довольным. Наверное, к брату просто нужно было найти особый подход. Ведь иногда — крайне редко — он все-таки раскрывал душу, все-таки говорил о том, о чем обычно не хотел. — Ну расскажи... — повторил Анри вновь. — Я обещаю, что нормально тебя выслушаю... Я хочу знать, что ты чувствуешь... Что ты пережил... Айон тяжело вздохнул, утыкаясь в макушку. — Ну хорошо... — сдался он наконец. Анри радостно улыбнулся, прижимаясь к брату. Тот вновь вздохнул и крепко обнял. — Я расскажу тебе о своей семье... О женщине, которую полюбил... И о сыне, которого она мне родила... Может быть, позже я расскажу тебе и о нашей матери... И о многом, многом другом... — Но сначала расскажи о себе, — попросил Анри и устроился поудобнее, приготовившись внимательно слушать. Это сработало. Достаточно было отнестись к брату в соответствии с его картиной мира — как к повелителю — и сразу появлялась возможность им манипулировать. Этим стоило бы пользоваться каждый раз, когда от него было что-то нужно. У него вызывало отторжение все, что противоречило его гордыне. Зато он расслаблялся, стоило подыграть ему. Айон усмехнулся и поцеловал в глаза, так выжидающе глядящие на него. — С чего бы начать...

***

В пустынном, совершенно безлюдном переулке девочка, на вид не старше пятнадцати лет, с иссиня-черными волосами, густой волной растекающимися по плечам, одетая в простое нищенское платьице, о чем-то оживленно спорила со взрослым мужчиной, довольно грубо держащим ее за руку. Тот кричал на нее, но, получая в ответ протест, все больше злился. В конце концов, попытка девочки вырваться была пресечена ударом по лицу. Мужчина потащил ее куда-то, упирающуюся, но она вдруг вывернулась, с силой ударив его в живот, да так, что он согнулся пополам и повалился на землю, хрипя от боли. Айон, наблюдавший эту заманчивую картину, удивленно вскинул бровь. Нечасто доводилось видеть подобное. Быстро подойдя к собирающейся убежать девочке, он цепко схватил ее за руку. Она рванулась, испуганно завизжав, и попыталась ударить. К своему глубочайшему изумлению, Айон почувствовал неслабую боль от ее удара, нанесенного под дых — выше она просто не дотянулась. Закашлявшись, он непроизвольно ослабил хватку, что позволило ей вырваться и, напоследок ударив в грудь, быстро побежать прочь. Не желая сдаваться, Айон последовал за ней, приняв истинный облик. Распахнув крылья и поднявшись над землей на пару метров. Вышло догнать ее и, подхватив на руки, взлететь высоко в небо. Он ждал, что она завизжит от испуга, но ей вновь удалось удивить. — Ты демон? — спросила она, с любопытством оглядывая город, над которым они поднимались все выше и выше. Айон хмыкнул, озадаченно отметив, что весь ее страх исчез, а руки уже доверчиво обвили шею. — Да, я демон, — подтвердил он. — А кто ты? — Я никто, — засмеялась девочка. — Потому что у меня нет того, для кого я могу быть кем-то. — Интересно, — усмехнулся Айон. — У тебя и имени нет? — Имя есть. Меня зовут Мариса. Но зачем мне имя, если тот, кто мне его дал, больше не зовет меня? Айон вновь усмехнулся, про себя отмечая странность ее суждений. Среди людей — да и демонов — нечасто попадались интересные экземпляры. Непредсказуемые. Способные хоть чем-то удивить. Ей удалось сделать это дважды всего за несколько минут. Ее загадочность порождала вопросы, распаляя огонь жажды познания. Она могла быть полезна. Возможно, крупно повезло, что он повстречал ее. — Откуда в тебе такая сила? Мариса пожала плечами. — Она всегда у меня была. Из-за этого меня все сторонились. Или пытались использовать. Но мне все равно они все не нужны. — Почему ты не боишься меня? — спросил Айон, видя, как она стремительно наглеет, удобно устраиваясь у него на руках и болтая ногами. Ладно, пусть она и не такое повидала — но вряд ли ей доводилось лететь в облаках вместе с демоном, которого она видела впервые в жизни. Вряд ли у нее вообще могли найтись причины хоть кому-то доверять. — Потому что ты хороший, — улыбнулась она, прижимаясь щекой к лицу. — Демон с седыми волосами. Мне говорили о тебе. Ты восстал против Ада. — Вряд ли люди могли говорить обо мне что-то хорошее, — усмехнулся Айон, заглядывая в любопытные глаза Марисы. Бездонные. Черные как смоль. — Люди глупые, — отмахнулась она. — Они ничего не понимают. Они не знают тебя. — Ты ведь тоже меня не знаешь, — заметил Айон. — Очень опрометчиво совершенно меня не бояться. — А я и так вижу, что ты хороший! — заявила Мариса, с восторгом глядя на него. — У тебя глаза добрые! Айон расхохотался. — У меня? Добрые глаза? Мариса со странной нежностью погладила по щеке. — Добрые... И грустные... Тебе кто-то сделал больно? Кто-то, кому ты верил и для кого ты жил? Айон вздрогнул, едва не уронив ее вниз. Она испуганно взвизгнула, крепче обняв за шею. И виновато посмотрела, немного придя в себя. — Прости... Я не хотела, чтобы ты вспоминал о плохом... Я больше не буду. Весь оставшийся путь они молчали. Мариса прижималась, уткнувшись в плечо. Ей почему-то было совершенно наплевать, куда он нес ее. И что собирался делать после. Она доверилась за «добрые глаза». Гораздо позже он узнал, как это работало. Каким образом, лишь взглянув на кого-то, она сразу могла понять, можно ли ему доверять. Они долго летели над лесом. В самую глушь. Туда, где никто не стал бы искать. Когда вдали показалась полянка, Мариса приподнялась, вытянув шею, чтобы получше ее рассмотреть. Айон приземлился там, возле небольшого домика, и поставил Марису на землю. — Тут никто тебя не тронет, — доброжелательно произнес он, положив руку ей на плечо. — Ты будешь в безопасности. Живи здесь, а я буду иногда приходить. Мариса заулыбалась и обняла, прильнув к широкой груди. Глядя снизу вверх доверчивыми, почти влюбленными глазами. Айон усмехнулся и погладил ее по волосам. Она смотрела с таким восхищением, с каким никто уже давно не смотрел. Он обещал, что она будет в безопасности. Обещал — и не сдержал слово. Его не было рядом. Она погибла. Сын погиб. А с ним навечно осталось чувство вины. Чувство безвозвратной утраты. Он все терял на своем пути. И как же сложно было понять, почему. Его ли это ошибка. Или ему просто не повезло.

***

Анри поднял голову, задумчиво глядя на брата. Айон смотрел с привычной усмешкой, в его глазах блестела озорная искра. Было так тяжело вспоминать — но так хотелось извлечь из этого урок. Поверить, что он страдал не напрасно. Без этого абсурдного оптимизма, без желания превратить поражение в победу — у него не осталось бы ничего. — Ты заинтересовался ее способностями? — спросил Анри, чувствуя, как рука брата ползет по шее и чешет за ушком. И начиная непроизвольно мурлыкать от наслаждения. — Да, — ответил Айон, задорно улыбаясь. — Я так и не узнал, откуда у нее эти способности. Кто ее родители. Но узнал многое о ее жизни. О ней самой. Мы сблизились, проводя время в уединении. Я полюбил ее. — Расскажи дальше! — потребовал Анри. Айон засмеялся. — Потом, братик. Потом...