Посланник хаоса

      Каиса опустилась на кровавую землю. Её платье, некогда синее, потемнело настолько, что казалось, сама девушка истекает кровью и теряет последнюю надежду на жизнь. Она сжала в руке амулет, висевший на груди, который дал ей Локи в начале пути.       Я больше не могу… — шептала она, думая сорвать с себя защитный камень и наконец умереть, как ей было предначертано с детства. Зачем он оставил её жить? Почему не убил ещё в ребячестве? Зачем ей все эти мучения, когда грудь сдавливает настолько, что невозможно дышать, когда не хватает слёз, когда глотку разрывает от безумного крика, который не может вырваться наружу и освободить страдающее тело от оков? Она будто разом лишилась всего. Опять.       Волосы падали на безжизненное лицо, покрасневшее от слёз или отблеска огня на стенах, который медленно угасал, забирая с собой радость и надежду. На душе было пусто. Хотелось кричать, плакать, бить руками о землю, делать что угодно, лишь бы заглушить боль и избавиться от одиночества, которое огромной ладонью сжимало горло и не давало сделать спасительный вздох.       Пусть. Пусть я умру здесь, — проносилось в голове. — И правда, что я могу сделать? Поддалась глупым убеждениям и надеждам, посчитала себя главным героем, что это я спасу весь мир, что я важная шишка во всей этой истории и весь мир крутится вокруг меня. Я не главный герой, у меня нет ни сил, ни внутренней свободы, чтобы противостоять даже слезам, которые отчаянно пытаются вырваться на свободу. Я одна в этом чужом мире, как я могу справиться с этим, если даже на себя не могу взглянуть без лжи? Могучая воительница, которая может противостоять богам? Как же смешно. Весь этот путь я подстилалась под других, доверилась богу обмана, послушала его сладкие речи и поверила, что я правда его союзник и мы рука об руку пройдём этот путь и спасём мир, как в детских книжках, где герои влюбляются, а их любовь может противостоять всему миру. Я слабая и никому не нужная, ничего не изменится, если я умру, никто обо мне даже не вспомнит, уже просто некому вспоминать… Они найдут ещё одну дуру, на которую возложат такую же миссию, возможно другая девушка и правда сможет с этим справиться, но не я. Не я…       Каиса сорвала с себя амулет и швырнула в стену, из-за чего камень погрузился в мокрое мясистое нечто, которое полностью поглотило его, не оставив и следа. Девушка злилась, её мысль о прекрасном звуке разбивающегося о поверхность камня и осколках, которые с соответствующим звуком упадут на пол, не осуществилась. Она даже не в силах что-то сломать. Какой же это отвратительный мир. Какая же она отвратительная.       Силы, которые ещё могли держать тело, постепенно начали пропадать, в глазах помутнело. Видимо, действие амулета прошло, и Каиса начала погружаться в сладкий сон, который зовут смертью. Считается ли это самоубийством? Куда она попадёт после смерти? Что с ней будет дальше? И есть ли это «дальше»? Хотя всё это было неважно, она уже была в чертогах смерти.       Перед глазами, где-то среди чёрных пятен затухания жизни и потери сознания, появилось какое-то движение. Чья-то фигура подходила ближе. Неужели это Локи вернулся за ней? Может, он всё-таки не так плох, и она что-то для него значила? Она ему не мешала, не была обузой и всё-таки заслужила спасения и жизни в этом мире рядом с ним. Или же это были всего лишь предсмертные галлюцинации, стремящиеся подарить последнее наслаждение перед бесконечной темнотой? Уголки губ слегка дрогнули. Она улыбнулась, и весь мир потух.       Сознание иногда возвращалось, и девушка ощущала движение. Она словно лежала на дне лодки и плыла по мягкому тягучему водоёму, качалась на волнах, ощущала невесомость и вновь видела чей-то силуэт, который греб веслом, продвигаясь вперёд по реке, унося душу девушки прочь из этого мира. Неужели именно так ощущается смерть? Тело было невероятно тяжёлым и мягким, шевелиться не получалось, да и это было не нужно. Всё уже было неважно. Ничего не имело смысла. И Каиса снова погрузилась в сон.       Глаза снова приоткрылись. Её несли. Каиса чувствовала, как болтаются ноги, как откинута назад голова, как чьи-то руки поддерживают её под спиной и коленями. Было тепло и уютно. Просыпаться не хотелось. Уже было всё равно. Она полностью подчинилась воле другого существа. А может смерть забрала её? До чего же приятными были эти прикосновения… Глаза снова закрылись, и мир исчез.       Каиса проснулась. Она лежала на чём-то очень мягком и тёплом. Неужели все ей просто приснилось? Какой же странный сон. Надо будет обязательно рассказать матушке, посмеяться вместе с ней и начать заниматься домашними делами. Что же нужно было сделать сегодня? Принести воды, приготовить завтрак, собрать цветов… Что-то она забыла. Что-то очень важное. Но что…       — Ты проснулась, дорогая? — раздался мягкий женский голос, он был немного охрипший, напоминающий скорее ломающийся голос юного мальчишки, который вот-вот станет мужчиной. Но чувственность и нежность, что незнакомка вкладывала в свою речь, выдавали в ней женственность. Она, наверное, была очень красива и сильна. Может, именно такой и хотела стать Каиса, когда только попала сюда.       — Ох, мама, мне снился такой странный сон, — Каиса потянулась и слегка приподнялась, открывая глаза. — Я словно попала в…       Она замолчала, осознав, где находится. Это был не её дом, и перед ней не мама.       — Где я? — вырвалось из ее уст.       — Там же, где и была. В Хельхейме, — произнесла женщина, поворачиваясь к Каисе лицом.       Это была огромная женщина, несколько метров ростом. На ней были лохмотья, покрытые тонкой коркой льда, сверкавшей при каждом движении. Длинные чёрные волосы, местами заплетённые в косы, падали на широкие плечи, отливающие голубизной. На шее висело ожерелье из больших клыков, черепов и частей человеческих (и не только) тел. Чёрные глаза смотрели на девушку с чистым интересом, без ненависти или злобы.       — Прости, не представилась, здесь не часто встретишь гостей. Я Мордгурд, хранительница моста через реку Гьёлль. Ты, наверное, попала в пещеру, где царствует мой пёсик Гарм. Там у него всё немного… своеобразно. Все-таки кто-то же должен встречать гостей, пока меня нет. Уже познакомилась с ним? Он очень милый и послушный, хотя иногда его мутит от съеденных людей. Никто же не следит за своим здоровьем перед смертью. Хотя следовало бы, не всё же может переварить наш желудок. Ох, прости, ты, наверное, испугалась. Расскажи о себе, мне так интересно, зачем ты здесь. Не часто увидишь живых, да ещё таких крошечных, как ты, — она улыбнулась и села в позу лотоса рядом с Каисой. — Рассказывай.       Ошарашенная Каиса посмотрела на свою спасительницу и потянулась к шее, где раньше висел амулет. Не найдя его, её окутал страх. Почему же она ещё жива?       — Ой, ты о своей безделушке. Я не нашла его, но повязала тебе браслеты, оставшиеся от одного интересного молодого парнишки, что был здесь незадолго до тебя, — Мордгурд показала на один из черепов на своей шее. — Гарм принёс его в пасти пару дней назад. Жалко, не удалось спасти мальчишку, уж очень он был симпатичный.       Каиса взглянула на свои запястья. На них были кожаные браслеты, украшенные рунами и волнистыми линиями, а в самом центре вышита надпись «Хермод». Неужели это тот самый Хермод, что пошёл спасать Бальдра? Видимо он использовал их как обереги от смерти. Но если даже такой сильный воин потерпел поражение… На что может рассчитывать Каиса? Она поникла, в глазах отразились беспомощность и усталость. Прикушенная губа кровоточила, и горький вкус крови напомнил ей, что она давно не ела.       — Он был твоим другом, да? Я сожалею, тут сложно остаться живым, — она засмеялась, — ему просто не повезло, но можешь радоваться, ведь, скорее всего, он вознёсся в Вальхаллу и теперь с удовольствием распивает эль где-то с другими богами. По крайней мере, здесь я его больше не видела. Неужели у тебя такой маленький словарный запас? Так и не сказала почти ни слова. Может, тебе что-то предложить? У меня, конечно, не так много продовольствия, да и такого, что можно было бы съесть живым, но, возможно, ты найдёшь что-то в сумке того мальчика.       Она протянула Каисе небольшой мешочек, испачканный кровью. В её руке он был совсем крошечным и невесомым. Но, оказавшись в руках девушки, он словно обрёл вес и придавил ей колени своей тяжестью.       — Спасибо большое, — выдавила из себя Каиса, открывая мешочек.       — Ты говоришь! Какая радость! — Мордгурд захлопала в ладоши так, что стены затряслись, а с потолка начали падать камушки.       Пошарив в мешочке, Каиса нашла несколько ломтиков хлеба, которые тут же отправились в рот.       — Меня Каиса зовут, — еле проговорила она с набитым ртом.       — Какими судьбами, Каиса? — Мордгурд снова улыбнулась и уставилась на девушку.       — Уже и не знаю. Меня и одного напыщенного идиота Один отправил спасти Бальдра. Но мой спутник меня бросил, а я совершенно не знаю, что делать. Жизнь больше не имеет смысла, оказалось, что люди, которым я доверилась, на самом деле лживые твари, да и о моём предназначении явно что-то умолчали. Спасу я мир от Рагнарека, да, конечно, — произнесла она с иронией. — Наверное, легче будет умереть, чем терпеть это всё дальше, я слаба и беспомощна. У меня нет друзей, нет цели, нет смысла. Родители умерли, доверять тут некому. Да и Бальдра я спасти не смогу, значит, Один всё равно убьёт меня.       Каиса показала великанше свою метку с чёрным вороном.       — Зачем ты спасла меня? — прошептала она.       — Ты красивая, — ответила великанша. — Одно дело попасть сюда не по своей воле, но лишать себя жизни просто так глупо, не думаешь? Знаешь, сколько людей из Мидгарда попадают сюда живыми? Да никто! Мне так хотелось найти себе собеседника и узнать, что же там такого в других мирах. Мёртвые говорят только о муках и боли, но тебе так повезло, что ты ещё можешь всё повидать! Ты видела Асгард, видела Одина, у тебя даже магия есть! Это так здорово, я тебе завидую.       — Завидуешь? Да это наказание!       — Тогда это самое лучшее наказание, которое может быть! Представь, сколько всего есть в мире, сколько всему можно научиться и кем ещё можно стать! Здесь никто не разбрасывается словами, если ты правда спасёшь мир от Рагнарека, то мне бы безумно хотелось идти в бой вместе с тобой! Идти в битву, зная, что шанс на победу очень мал. Так могут поступать только настоящие воины, которые верят в себя несмотря ни на что и погибают с прекрасным чувством собственной правоты, до конца следуя своим идеям и веря в свои идеалы! Как бы и я хотела умереть так же.       — Нет у меня никаких идей. Мне безразлично, что случится с этими мирами, Асгардом, Одином и моей родиной. Я ненавижу свою жизнь и всех, кто отнял у меня моих любимых.       — Это же чудесно! Какая война может быть без гнева! Так иди же за ним, веди за собой остальных, воспламеняй их сердца, и если всему суждено погибнуть, так пусть всё погибнет от твоей руки. Отомсти за себя, встань во главе и сделай всё, чтобы они поняли, с кем имеют дело.       — Ты так думаешь?       — Конечно. Ты в самом начале пути, ты свободна, от тебя ждут лишь, когда ты поведёшь всех в бой. И только тебе решать, когда и против кого начинать этот бой. Мне предначертано вечно сидеть у входа в Хельхейм и проводить мёртвых к центру, где восседает Хель. Моя жизнь скучна, мне не с кем драться, некого любить или потерять, нет возможности умереть достойно, отстаивая свои идеалы и ценности. Но всё это можешь ты. Тебе нечего терять, кроме твоих мыслей, желаний и чувств, так не дай же им забрать у тебя и это, внушив собственную ничтожность. Ты среди богов, дорогая, так стань же богиней сама. Ты уже здесь, и это замечательно! Продолжай борьбу, ведь только в ней можно найти настоящий смысл и вознестись в Вальхаллу, где вечный праздник и пир наградят тебя за твои труды.       — Это всего лишь слова. Что я могу сделать? — Каиса слегка расслабилась, но противоречивые мысли всё равно имели место быть.       — Вспомни, как Один взошёл на престол? Неужели он не был просто стариком, не умевшим колдовать, не обладаашим огромным ростом, как мы, великаны? Но он создал руны, подчинил себе миры, и теперь мы все боимся этого одноглазого дедулю, который возомнил себя богом. А я, родившаяся здесь, внушаю страх всем людям и богам, попадающим сюда, ведь именно мне приходится говорить им о смерти и о том, что они потеряли. Ты не та, кем тебя создали, и не та, о ком все говорят. Ты воин, несущий свою волю к свободе. Тебе дали всё, осталось лишь воспользоваться и показать всем, кого они считали обычной девочкой из Мидгарда!       — Но как же я смогу всё это сделать одна! — воскликнула Каиса.       — Хочешь, я помогу тебе? — заявила великанша.       — Чем ты мне поможешь? Тебе тоже не под силу достать отсюда Бальдра. Да и что со мной будет, даже если я смогу его вернуть? И самое главное, какое тебе дело, вернусь я в Асгард или нет?       — Я, может, и не могу найти этого мальчика, но могу отвести тебя к Хель. Она правит этим миром, и даже смерть ей неподвластна. Но, конечно, всё будет не даром.       — И что ты хочешь?       — Возьми меня с собой в битву. Я хочу умереть в бою, хочу пойти за тобой и показать, на что способна обычная хранительница моста! Поставь меня в первые ряды своих воинов, когда наступит Рагнарёк. За это обещание я помогу тебе.       — Как странно, что ты хочешь умереть.       — Но разве ты сама не хотела умереть несколько часов назад? Разве не лучше подарить своей смерти смысл?       — Если я дам обещание взять тебя с собой на войну, ты сделаешь всё возможное, чтобы я перестала бояться Одина и отомстила Локи?       — Да, да, да! — возбуждённая Мордгурд даже подпрыгнула от переполняющих её эмоций.       — Я обещаю, что отомщу всем, кто причинил мне боль, докажу всем, что чего-то стою и разыграю карты по-своему, потому что с этого дня всё в моих руках! И я клянусь тебе, Мордгурд, что возьму тебя в бой! — Каиса встала, оказавшись где-то на уровне пупка великанши.       — Так пошли же! — прогремел голос Мордгурд, и они направились к выходу из пещеры, служившей ночлегом для хранительницы моста. Если, конечно, здесь вообще имелось понятие «ночь»