Посланник хаоса

      Выйдя из тронного зала, Каиса вновь встретила Брюнхильду.       — Как прошло? — раздался её голос.       — Я согласна стать валькирией, — резко ответила девушка. Эмоции брали верх, внутри всё горело, ей хотелось кричать и плакать от несправедливости. Но внезапное осознание, что ненавистью проблему не решить, а срываться на других — не выход, заставило её остановиться. Сделав медленный вдох и выдох, она снова почувствовала самообладание. — Буду рада работать с тобой. Не расскажешь, как всё здесь устроено?       — Давай проведу тебя в твою комнату, там всё и обсудим.       — Мне уже выделили комнату? — удивилась Каиса, следуя за воительницей.       — А ты думала? В наших кругах всё происходит довольно быстро, иначе нас не называли бы валькириями, — усмехнулась Брюнхильда, и в её глазах блеснул огонёк победы. — Ты же понимаешь, что это спецотдел, который не только сражается наравне с лучшими воинами Асгарда, но и имеет право выбирать, кто из погибших попадёт в Вальхаллу, а кому суждено отправиться гнить в Хельхейм. Без умения быстро и эффективно выходить из самых сложных ситуаций наши воины бы не справились.       В коридорах было на удивление тихо. Видимо, все направились выполнять приказ Одина. Слышались лишь шаги девушек, эхом разносившиеся по всему пространству. Они прошли через несколько залов, украшенных рунами и прочими символами, и вышли во двор, где находилась тренировочная площадка с огромным количеством снаряжения: копья, ножи, мечи, острые наконечники и железные дуги, которые, видимо, использовались для усиления удара кулаком.       — Но с чего ты взяла, что я подхожу под эти параметры? — засомневалась девушка.       — Поверь мне, тех, кто вернулся из Хельхейма, можно пересчитать по пальцам одной руки. Да и что-то мне подсказывает, что на твоё возвращение повлиял совсем не Локи, — загадочно улыбнулась она и завернула за угол.       Наконец они остановились у неприметной двери, в центре которой едва виднелась руна Тейваз, похожая на стрелку, указывающую вверх. Брюнхильда коснулась её очертаний, и дверь тут же открылась. Но когда Каиса, зайдя внутрь, неосознанно коснулась деревянной поверхности, руна загорелась и сменилась на Кеназ, которая была у неё на запястье.       — Вот видишь, у тебя ещё и руна-покровитель есть. Не каждый может получить благословение одной конкретной силы, не используя множество комбинаций, — улыбнулась валькирия. — У каждой из нас такая есть. Моя — Тейваз. Каждые наши покои помечены своей руной, дающей право на вход лишь её владелице. Так мы защищаем своё пространство и можем быть уверены, что никаких незваных гостей нас ждать не будет. Мои поздравления, дверь тебя приняла.       Комната оказалась просторной и светлой, в отличие от помещения, где жил Локи. Высокие потолки и большие окна, из которых можно было увидеть зелёные холмы, сады и леса, окружающие Цитадель, прекрасно гармонировали с массивным и объёмным интерьером. Пол был деревянным, настолько гладким и сияющим, что в нём отражалось происходящее за окном. В углу стояла большая широкая кровать с длинным покрывалом из какого-то благородного меха. Рядом с ней находился сундук таких же грандиозных размеров — можно было подумать, что туда поместится не только одежда или предметы быта, но и сама Каиса целиком. На стенах висели крючки для оружия, а в противоположном углу был стол из тёмного дерева с разложенными инструментами для заточки оружия и небольшой вазой с полевыми цветами. Пахло свежестью и сладкой пыльцой.       — Вот здесь теперь ты будешь жить. В сундуке можешь найти форму. Моя комната будет соседней, так что подходи в любой момент. Тренировочное поле ты уже видела, можешь находиться там сколько угодно, тренируйся, пробуй новое — всё в твоём распоряжении. Если пройти все спальные помещения, можно дойти до столовой, там почти всегда есть еда, хотя мы чаще всего едим вместе с остальными богами на пиршествах. Но если чего-нибудь захочется, можешь обратиться туда, — она загибала пальцы, словно стараясь не забыть что-то ещё. — Думаю, сегодня ты можешь отдохнуть, а завтра мы отправимся к эльфам, чтобы они придумали для тебя оружие и подобрали лошадь. И советую сходить в купальню и привести себя в порядок, а то твой внешний вид сильно выдаёт путешествие в царство мёртвых. Она слегка улыбнулась, заставив Каису смутиться.       — Спасибо большое. Я разберусь.       — Прекрасно, тогда до завтра. Тебя ждёт увлекательное путешествие, девочка из Мидгарда, — Брюнхильда вышла на улицу и захлопнула за собой дверь. Каиса подождала, пока её шаги полностью стихнут, и присела на кровать. Вот это да, как круто изменилась моя жизнь. Всего за несколько недель я успела побывать в темнице, в царстве мёртвых и даже стать валькирией. Что же меня ещё ждёт? — она опустила голову на руки и вдохнула исходящий от неё запах. — Какой ужас, мне и правда стоит наведаться в купальню…       Собрав всё необходимое, девушка вышла из комнаты. На двери снова загорелась Кеназ, говорящая о том, что помещение закрылось от посторонних.       Купальня находилась недалеко от тренировочной зоны. Место не сразу бросалось в глаза. Сначала можно было заметить лишь небольшой водопад, падающий с какого-то возвышения, скрытого облаками. Но, подойдя ближе, за прозрачной бегущей водой открывался каменный бассейн. Кристально чистая вода покрывала всё тело Каисы, от приятной прохлады по телу побежали мурашки. Вокруг было множество цветов разных видов, зелёный мягкий мох, словно ковёр, покрывал землю рядом. Воздух был наполнен ароматом хвойных деревьев и трав. Солнечные лучи прорывались сквозь водопад и листву деревьев, играя тенями на поверхности бассейна.       Только сейчас Каиса поняла, насколько устала. Опустившись под воду, она выпустила воздух через нос и на пару мгновений осталась в этом невесомом пространстве, в покое и умиротворении, где никто её не трогает, никто не мешает и никто не угрожает убить. На мгновение показалось, что она снова вернулась домой. Вынырнув на поверхность, она наконец-то полностью очистила свою кожу от грязи и помыла голову, распутав собравшиеся за всё это время колтуны. Пели какие-то птички, вода мирно журчала, а листья шуршали от мягких тёплых потоков ветра. Каиса вышла из воды, давая природе высушить её тело с помощью потоков воздуха.       В прозрачной глади воды она увидела своё отражение. Лёгкая белая рубашка ниже бёдер, широкая длинная юбка тёмно-красного, почти рыжего оттенка, что отражала связь Каисы с огненной руной Кеназ, полированные доспехи, словно из серебра, с золотой резьбой, изображающей руны, птиц и других асгардских животных. На ногах — кожаные высокие ботинки, подходящие для верховой езды и неровной дороги. Её чёрные волосы падали на плечи, а на голове появилась диадема с белоснежными крыльями по бокам. Где-то также крепился капюшон, вышитый разного цвета нитями. Он легко закрывал голову и прятал лицо, что помогало оставаться незаметной или сливаться с другими валькириями, когда это было нужно. На вид одежда казалась очень тяжёлой, однако, как только она надела всё, найденное в сундуке, её тело стало словно невесомым, а движения — более плавными и чёткими. Каиса покружилась, рассматривая себя со всех сторон и привыкая к новому образу. Однако краем глаза она заметила чью-то тень позади водопада, что мелькала сквозь падающие капли и отражалась от прозрачных поверхностей.       — Кто здесь? — немного испуганно спросила девушка, пятясь назад и перебирая в голове самые худшие варианты.       — Привет, бусинка, напугал? — вода расступилась, и тень медленно вышла вперёд.       Она не сразу узнала его голос, но где-то в сознании тут же появился образ с яркими густыми прядями.       Локи выглядел очень уставшим. С его рыжих волос медленно капала вода. Его обычно яркие и горящие глаза словно потускнели, стали мрачнее и безжизненнее. Создавалось впечатление, что Хельхейм высосал из него все соки. Одежда прилипла к телу, обрисовывая его ослабленную фигуру. Даже голос был лишён ехидной ироничности. В нём звучала усталость и что-то ещё очень слабое и непривычное, похожее на раскаяние. Он сжимал кулаки, словно пытался расслабиться, кусал губы, оставляя на них маленькие раны. Его что-то беспокоило и тревожило. Девушка на мгновение застыла. Страх от внезапного появления бога медленно сменился удивлением, а затем неприязнью, вызванной всплывающими воспоминаниями. Локи сделал шаг вперёд, протягивая руку, как это делают, сидя на корточках перед бездомным котёнком, который ещё боится этого мира и не способен доверять окружающим.       — Прости меня, — прошептал он. Голос, хоть и разносился эхом по купальне, казался чем-то эфемерным, словно голос в голове, придумывающий различные ситуации и желающий предугадать ответ собеседника.       — Я благодарен тебе, что ты не стала портить мой план и не рассказала Одину, как всё было на самом деле. Я знаю, что между нами было много недопониманий, но за твою помощь я считаю, что должен тебе. И мне бы хотелось не быть тебе ненавистным, хоть немного.       Его голос дрожал, как у маленького ребёнка, который извиняется за свой проступок перед мамой и ждёт соответствующего наказания, криков и обвинений. Было видно, что каждое слово даётся ему с трудом. Его некогда уверенная фигура словно стала меньше. Он периодически шаркал ногой, поправлял волосы, смахивал с лица капли и прятал взгляд.       — Ты выслушаешь меня?       Каиса вместо ответа лишь утвердительно кивнула. Она не могла найти слов, ей всё ещё было не по себе. Приятное время провождение резко сменилось чувством недосказанности. Локи присел на край бассейна, опустив ноги в воду и продолжая смотреть куда-то вдаль, похлопал по месту рядом с собой, приглашая девушку сесть.       — Знаешь, мне не приходилось о таком с кем-то говорить, — он вздохнул и стал рассматривать круги на воде, исходящие от его ног. — Вся моя жизнь была лишь чередой оправданий и мести, желанием спрятаться, скрыть свою личность и себя самого, слиться с окружающими, чтобы они не могли ничего обо мне узнать и сделать больно. Я знаю, каково это — терять своих родителей, и знаю, каково это — чувствовать одиночество и разрывающееся сердце, когда они оставляют тебя из своих личных убеждений, показывая, что ты не нужен даже им. Я уже толком не помню, как выглядела моя мать Лаувейя или как мы могли проводить время вместе. У нас это происходит немного иначе, чем в Мидгарде. Связь между родственниками схожа клятве верности, как та, что мы дали Одину, отправляясь в царство мёртвых. Её почти невозможно разорвать и нарушить, но даже в таком деле бывают осечки. Я помню, как Лаувейя пела мне колыбельную про звёзды и мир, а потом как всё объял огонь. Как она закончила песню словами «ты мне больше не нужен» и отправила меня по реке огня в надежде, что я в скором времени умру. Я помню её счастливые глаза, в которых не было ни капли боли. Она получила что-то благодаря мне и теперь разрывала клятву, данную миру во время моего рождения. Меня поглотил огонь, но я не почувствовал никакой боли и полностью с ним слился, сам став пламенем. Что бы я ни делал, у меня не получается забыть и оставить всё в прошлом. Я боялся стать ей, боялся показаться миру и просто плыл по реке, периодически изменяя свой облик, подражая всему, что видел вокруг. Я открыл для себя все миры, но увидел ещё больше боли. И как бы ни старался найти в мире справедливость, она просто ускользала из моих рук и исчезала, как исчезает всё, попавшее в языки пламени. Но, встретив Одина и заключив с ним очередную сделку, я понял, что здесь работает лишь одно правило: «убей или будь убитым». И тогда я сам стал властителем и творцом. Но что бы ни произошло, я никогда не мог нарушить ни одну данную мной клятву.       — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, — Каиса хотела положить ему руку на плечо, чтобы поддержать и, возможно, скрыть своё недоумение от внезапной истории, которая была совершенно не свойственна хитрому и лживому богу огня.       — Я хотел сказать не это, — он посмотрел ей в глаза. — Знаешь, почему ты здесь на самом деле?       Каиса покачала головой, так и держа руку в воздухе.       — Я не был с тобой полностью честен, рассказывая о твоём отце, — произнёс Локи, его голос дрожал, а глаза блестели от сдерживаемых слёз. — В тот день моя цель была гораздо сложнее, чем тебе могло показаться. На самом деле, мне не было скучно; в моих мыслях никогда не было намерения убивать людей без причины. Я должен был забрать тебя и отвезти в Асгард, чтобы с юных лет тебя обучили всем необходимым приёмам для борьбы с Суртом, тем, кто должен рассечь землю своим могучим мечом во время Рагнарёка. Твой отец… он заключил сделку с Одином ещё до твоего рождения. Я не знаю, какова была цена: возможно, это была внушительная сумма, а может, желаемая должность. Но когда настал день передачи, Один не получил то, что хотел, в указанный срок. Тогда меня отправили в Мидгард, чтобы всё выяснить, но твой отец попросту пренебрёг условиями сделки и решил снова продать тебя Йотунам, которые обещали нечто ещё более заманчивое. Поступил приказ — забрать тебя силой, а обманщика устранить. Но даже здесь всё пошло не по плану: твоя мать сумела скрыться вместе с тобой в лесу, воспользовавшись защитной магией, и это значительно осложнило поиски. Я сожалею, что тебе пришлось видеть его смерть, но это было необходимо. Ты можешь считать мои слова глупыми, но это правда. Возможно, я даже был немножко рад, что смог избавить от страшной участи крошечную девочку, судьбу которой решили за неё. Я не считаю свой поступок неправильным или плохим. Вернувшись бы в тот день, я сделал бы всё то же самое. Это действительно был единственный выход. Ты даже не представляешь, каким он был человеком и через что пришлось пройти твоей матери, у которой хотели отобрать единственное дитя. — Локи сделал паузу, позволяя словам осесть в сознании. — На самом деле, в пророчестве о тебе не было ни слова. Один использовал это как предлог, обещая народу волшебное избавление от страданий и надежду на светлое будущее. Пусть все будут счастливы, пока где-то в Мидгарде существует кто-то, способный спасти весь мир, ведь так намного легче жить, не так ли? Он всегда получал то, что хотел, и корил тех, кто не отвечает за свои слова. Вот такая история. Нет никакого чуда, никакого счастья и надежды, снова лишь одно предательство и боль. Я не хотел забирать у тебя те хорошие воспоминания, что остались с детства. Ненавидеть меня проще, чем нести этот груз в одиночку. Я всегда был козлом отпущения, и играть эту роль мне не составляет труда, но я посчитал нужным сказать всё это. Хотя бы за всё, что ты для меня сделала. Я рад, что мне пришлось повидаться с тобой после того дня.       Локи встал, собираясь покинуть купальню и, возможно, навсегда исчезнуть из её жизни, оставив её со всей этой информацией. Ведь теперь она знала больше и вряд ли захочет видеть его снова. Он дважды наступил на больную мозоль. Такое будет не просто простить.       — Постой! — закричала Каиса. Голос её был хриплым от слёз, нахлынувших от осознания всего разговора. Солёные капли градом стекали по её лицу, глаза покраснели, а от прежней уверенности не осталось и крошечной песчинки. Она ощутила одиночество так сильно, как не ощущала его никогда. Ей было больно, но эта боль была уже не от потери близких или от всех обстоятельств, что обрушились на неё в последнее время. Это сложившийся пазл в её голове. Она поняла, почему всегда рисовала руны, почему матушка запрещала ей уходить далеко, почему у них не было соседей, почему они постоянно убегали и боялись, и почему взрослая женщина, всеми силами оберегающая своё дитя, знала, для чего на их порог пришли воины. Вопросов стало как будто ещё больше. Почему они так поступили? Что чувствовала мама? Что заставило их ступить именно на этот путь и стоил ли он того?       Локи остановился, не оборачиваясь. Ему было больно видеть её слёзы. Он видел в этом обессиленном женском теле себя, когда сам лишился всего, что имел. Он не мог помочь ей словами, не мог сделать то, что могло бы хоть как-то сгладить углы. Но он всё ещё оставался здесь, рядом с ней, ведь когда-то давно это было единственным его желанием — разделить свою боль.       Каиса зарылась руками в волосы и опустила голову на землю, уткнувшись лбом в мягкий мох, ещё недавно ласкавший её кожу.       — Ты не можешь просто сказать мне это и уйти, — ослабшим голосом, почти беззвучно, шептала она. — Не сейчас, не снова. Локи мялся, не решаясь даже обернуться в её сторону. Он не хотел причинить ещё больше боли и не знал, нужны ли ей эти прикосновения и… вообще его присутствие. Он ощущал себя чужим, будто это его не должно было здесь быть, будто бы это она вторглась в его жизнь и нарушила тот вечный покой, что с таким трудом был получен.       Внезапно она бросилась в его сторону и прижалась к спине, обвив руками торс. Стало невыносимо тихо. Даже водопад словно затаил дыхание, лишь бы не нарушить атмосферу. Её тепло разливалось по телу бога, ощущалось сквозь ткань рубашки, пробирало до мурашек. И лишь периодические удары их сердец нарушали молчание.       Локи медленно развернулся, освобождаясь из её объятий. Он погладил её по спине, положил её голову себе на грудь и еле слышно прошептал:       — Прости.       Он знал, что ничего исправить уже нельзя, что слов будет недостаточно, что уже ничего не изменить. Каиса не ответила, лишь сильнее прижалась к его широкой груди. Она всё ещё не доверяла ему, всё ещё ненавидела, но ей это было нужно. Ей нужно было почувствовать себя слабой, нужно было свалить с себя этот груз, поделиться им и опереться на чьё-то более сильное плечо. Матушка всегда учила делать всё самой, ни на кого не надеяться, справляться своими силами, ведь никто никогда не справится лучше тебя. Жить с такой идеологией казалось прекрасно, однако теперь вся та многолетняя усталость вновь нахлынула с двойной силой.       — Что мне теперь делать? — Каиса сжала его рубашку, из-за чего по ней во все стороны поползли маленькие вмятины.       — Я не знаю, бусинка, я не знаю… — ответил он, целуя её в макушку.       Когда она открыла глаза, Локи уже не было. Она вытерла слёзы, собрала свои вещи и вернулась в комнату. На душе было легко. Она знала, что он ушёл не потому что собирался бросать её в трудное время, а потому что ей самой нужно было разобраться со своими чувствами, понять их истинный смысл и научиться жить по-другому. Это был новый этап, ещё один шаг вперёд, а может быть, и просто желание продвинуться дальше. Но она была уверена, что теперь всё как-нибудь наладится. Она станет валькирией, может быть, снова доверится Локи, но обязательно станет чуточку счастливее. Ведь теперь ей не нужно думать о своём предназначении, написанном для неё будущем. Она сама сможет строить свою судьбу и сама решит, что именно для неё будет важно.