Разбитые очки

Дин лежал в постели. Ткань одеяла — чужая. Подушка и кровать — тоже. Он это чувствовал, но остался у Лоры. Не потому что не хотел домой и не ради ночёвки с Лорой. Рядом была причина. Он открыл глаза, повернул голову. На соседней подушке спал блондин. Волосы мягкими прядями легли на лоб; ноябрьский утренний свет тонко подсвечивал скулы. Белые ресницы отбрасывали едва заметные тени, брови — густые, аккуратные. На губах — бледный, почти прозрачный цвет; дыхание тёплое, ровное. Лёгкая щетина темнела по линии челюсти, и от этого лицо казалось ещё более взрослым и красивым. Ключица угадывалась под тонкой хлопковой футболкой. Пахло чистой кожей, стиранной тканью. Хотелось наклониться ближе, провести пальцем по ключице, задержать ладонь на запястье, где выступила жилка. Майк. Вчера вечером, когда ужин подошёл к концу и со стола уже всё убрали, свет в доме был включён. Джейк и Моника, родители Лоры, начали собирать вещи к утренней поездке в Европу — на конференцию или, скорее, консилиум врачей. Моника не рассказывала дочери подробностей, лишь упомянула, что это важно. Поездка касалась в первую очередь её, но Джейк, воспользовавшись отпуском, решил поехать вместе. Так они договорились провести время вдвоём, во Франции. Майку удалось починить телефон Лоры парой  манипуляций. Теперь он стоял с Дином на заднем дворе, деля одну сигарету на двоих. Ночь была тихая, звёзды висели над садом. Завтра выходной, суббота — мысль о том, что можно провести день вместе, не выходила у Майка из головы. Он выдохнул дым, глядя в небо, и произнёс: — Ты завтра проведёшь со мной день? Дин слегка усмехнулся, втянул прохладный осенний воздух и скосил взгляд на сигарету, тлеющую в руке Майка: — Ты, наверное, хотел добавить ещё, что хочешь провести со мной ночь? Майк покраснел, отвёл глаза. — Ну… я просто попросил тебя сегодня остаться здесь. Ты согласился. — Если что, — Дин поправил очки, посмотрел прямо на него, — в комнате, которую дала нам Лора, только одна кровать.  Майк замялся, смутившись ещё сильнее. — Ты и правда смущаешься после того, что между нами было? — тихо добавил Дин, чуть наклонив голову. Майк, немного нервничая, начал говорить почти шёпотом: — После той трагедии на реке… в больнице… ты отверг меня. Дин спокойно ответил: — Тогда просто был неподходящий момент для телесных ощущений. — Да, ты прав… просто у меня были… — Майк запнулся, замолчал. Дину стало любопытно. Он посмотрел на него внимательнее и спросил: — Что «были»? — Просто… у вас тяжёлая история. По твоим рассказам. После того, как он тебя спас, мне показалось, что ты… — начал было Майк, но Дин перебил: — Вова натурал. И мы с ним когда-то в детстве были друзьями. Сейчас всё это в прошлом. У меня даже мысли никогда не возникало, что мы можем быть в каких-то романтических отношениях. Майк нахмурился: — Тогда зачем он меня ударил тогда, четвёртого сентября? Дин вздохнул, отводя взгляд: — Вова… Зачем он вообще что-либо делает? Зачем он переехал сюда? Зачем пытается показать себя другим, хотя я знаю, какой он? Мне никогда не были понятны его действия. С того самого момента, как он начал курить траву, нюхать кокаин, пить этот чёртов дешевый алкоголь… В общем, я не хочу об этом говорить. Майк немного усмехнулся и сказал: — Так ты сам хотел узнать, что у меня на уме. — Да, ты прав, — кивнул Дин, но чувствовал, что разговор зашёл слишком далеко. Майк снова спросил: — То есть для тебя это ещё болит? Дин выдохнул: — Ну… то, что такой хороший мальчик вырос таким маргиналом, то да. Пока они продолжали душевный разговор на заднем дворе, в комнате Лоры закрылась дверь. Мэг уже успела переодеться в розовую пижаму, завязала волосы в пучок и села на кровать. Комната была типично девчачья: розовые стены, занавески с узором, мягкие игрушки на полке, торшер с абажуром в цветочек. Лора сидела у туалетного столика, смывала макияж ватным диском. — Так получается, Майк и Дин теперь в отношениях? — спросила Мэг. Лора чуть повернулась, усмехнулась и ответила: — Вообще, для меня это очень интересные истории разворачиваются. И знаешь, мне нравится, что я во всём этом. Она посмотрела в зеркало, задержала взгляд на своём отражении и продолжила: — Я всегда мечтала, чтобы у меня были друзья-геи. Чтобы я могла как-то помочь им быть вместе. У меня была такая… миссия, что ли. Я начиталась книг, насмотрелась сериалов про несчастную любовь геев, где они не могут быть вместе. И решила, что если получится, я буду немножко таким купидоном. Я понимаю, что особой роли я не сыграла, но сам факт, что сегодня Майк и Дин у меня… Лора резко повернулась к Мэг, распахнув глаза: — Мне так хочется взглянуть в замочную скважину и увидеть, чем они там занимаются… Ты думаешь, я извращенка? Она опустила руки и виновато посмотрела на подругу. — Да нет, — улыбнулась Мэг. — На самом деле мне тоже интересно. Ты когда-нибудь смотрела гей-порно? — Да, — уверенно ответила Лора. — И, если честно, я мастурбирую только под него. Мэг на секунду замялась, потом призналась: — Ты знаешь, я тоже. Я не понимаю, откуда у девушек этот фетиш, но в ТикТоке видела — это очень распространено. Лора нахмурилась, будто обдумывая, и произнесла: — Мне кажется, это потому, что там только двое мужчин. Мы не видим, как издеваются над девушкой. Замечала? Геи относятся друг к другу особенно… трепетно. Ну, если не считать БДСМ, конечно. — Хотя даже если БДСМ, — вставила Мэг, — всё равно чувствуется страсть, какая-то любовь. Даже когда один бьёт другого во время минета — в этом есть близость. — А когда мужчина делает это с женщиной, — подхватила Лора, — во взгляде женщины видно только то, как она считает минуты до конца «рабочего дня», чтобы оплатить аренду квартиры. Печально это всё, если честно. Мэг опустила голову, стала гладить одеяло на кровати и спросила: — Лора, скажи… ты думаешь о том пистолете? Лора застыла. Она смотрела в зеркало, медленно обернулась к Мэг и тихо ответила: — Мэг, прошло больше двух месяцев… Мэг посмотрела на неё и сразу опустила взгляд. — Может, и правда пистолет просто уплыл? 6 сентября. Ночь. Лора сидела у реки, рыдала, стонала, сжимая в руках волосы. Мэг сидела по колено в воде, светила тусклым фонариком, перебирала каждый камень, поднимала и шептала: — Так где же он?.. Мы же положили его здесь… Лора, глядя в небо, сорвалась на крик: — Всё, Мэг, его нашли! Полицейский, тот самый, он сто процентов пошёл в нашу сторону и сказал патрульным… или кому-то ещё… Он мог приказать обыскать реку. Она ударила кулаком по камню, под которым тогда был спрятан Glock 26. Мэг выбралась из воды, тяжело дыша, и сказала: — Послушай, Лора, наверняка он просто уплыл. Если бы пистолет нашли, к тебе и ко мне уже пришли бы. Но всё тихо. Лора закричала на неё: — Каким образом пистолет мог выскользнуть из-под этого камня? Ты что, и вправду в это веришь?! Мэг ответила устало: — Я просто хочу в это верить… — Это безумие, — выдохнула Лора. И вот, когда Мэг и Лора вспомнили ту ночь, Лора смыла остатки макияжа и села рядом с ней на кровать. — Послушай, всё нормально. Столько времени прошло — пистолет не обнаружили. Даже если кто-то его и нашёл… он не знает, чей он. Лора прищурилась, будто решилась раскрыть тайну: — Отец рассказал … пистолет он когда-то достал нелегально. Он не зарегистрирован. Вот так Мэг и Лора уже два с половиной месяца жили в неведении. Уплыл ли пистолет каким-то фантастическим образом? Или кто-то его нашёл. Но именно этот кто-то и нашёл его в реке под тем самым камнем. Кто-то, кто знал, где искать. Кто-то, кто прятался в лесу той ночью. Кто-то, кто забрал оружие и оставил его у себя с единственной целью — посеять сомнения. Довести дочь Джейка до безумия. Или, возможно, даже до самоубийства. Но тот, кто забрал пистолет, не знал одного. Лора сошла с ума ещё в десять лет — в тот самый миг, когда не смогла выстрелить в стрелка, который убил её брата. Утро всё ещё продолжалось. Дин, лежа в кровати и продолжая смотреть на Майка — на этого ангела, — вспоминал вчерашний разговор на заднем дворе.  Мысль, что когда-то промелькнула в его голове, вернулась вместе с потоком других: о том, кто когда-то ударил, кто предал дружбу, кто спас, кто оправдывался, кто смотрел с виной в глазах. Он закрыл глаза, пытаясь стереть эти мысли, но они не уходили. Вместе с ними в душе вспыхнула непонятная эмоция, странное чувство. Чтобы заглушить его, Дин просунул руку под спящего ангела, второй накрыл сверху и положил голову ему на грудь. Майк, просыпаясь, глубоко вдохнул запах шампуня на волосах Дина, улыбнулся и тихо прошептал: — Мне щекотно… Дин не отстранился, только ответил хрипло: — Мне всё равно. Майк обнял Дина со всей силы, будто плюшевую игрушку, и укутал их обоих белым одеялом, мягким, как облако. Дин поднял взгляд и встретился с глазами Майка — в них отражался он сам. Майк провёл рукой по его волосам, легко задевая за ухо, как гладят кота. Потом снова прижал к себе, закрыл глаза и стиснул зубы так сильно, что Дину стало даже немного больно от крепких объятий. — Какой же ты… — выдохнул Майк. — Ну, какой же я? — спросил Дин, глядя в упор. Майк чуть улыбнулся: — Мне кажется… я начинаю в тебя влюбляться. В этот момент за дверью что-то грохнуло. Сразу после послышались торопливые шаги. Дин и Майк переглянулись — и не выдержали, засмеялись, поняв, что девчонки подслушивали. Для Вовы день начинался скучно. Серая комната. Та же кровать. Та же тишина. Проводить время с какими-то пацанами не хотелось. Мысли заполняли голову — как сделать так, чтобы Дин воспринимал его хотя бы как человека, заново, без прошлого. Он поднялся, пошёл в душ. Обычно по утрам любил прохладную воду, чтобы взбодриться, но сегодня включил кипяток, будто хотел выжечь всё, что копилось внутри. Еда не лезла. Вернувшись в комнату, он снова сел на кровать. Глаз зацепился за пластинку таблеток, торчащую из-под матраса. Вспыхнула ярость. Вова сорвал один матрас, потом другой — десятки таблеток рассыпались по полу, загремели, покатились по углам. Он встал у окна, почесал затылок, выдохнул. Повернулся, подошёл к комоду, схватил книгу, их книгу — и разорвал её на клочья. Бумага летела по комнате, как сухие листья. Но этого оказалось мало. Он достал телефон, снял чехол. Под пластиком лежала фотография — те самые 13-летние мальчишки на лужайке, улыбающиеся в камеру, сквозь солнечные лучи. Дин и он. Вова смотрел на фото несколько секунд. Потом рванул его пополам. И сразу пожалел. Но было поздно. В доме Миллеров, наоборот, было весело. Атмосфера напоминала сцену из «Друзей». Лора сварила макароны, засыпала их тёртым сыром и поставила форму в печь. Потом взяла яблоко и стала нарезать дольками. Мэг сидела на барной стойке, болтала ногами и каждый раз, когда Лора отворачивалась, умыкала по кусочку. — Эй! — возмутилась Лора, заметив это. Мэг только пожала плечами: — Ну сори… эти зелёные яблоки слишком вкусные. Кухня была светлая, почти вся в белом: глянцевые шкафчики, барная стойка, плитка на полу. Из неё плавно открывался проход в гостиную — та была совсем другой, в коричневых тёплых тонах. А ванная на первом этаже и вовсе выбивалась из общей картины — вся в болотном зелёном. Эклектика была фирменным стилем матери Лоры, которая оправдывалась фэн-шуем, Лора давно перестала спорить. Пока в доме Миллеров было легко и почти весело, Дин решил съездить к отцу. Сидел в трейлере отца, на окраине города. Тот стоял прямо возле мастерской — маленький, но ухоженный, обжитой. Внутри всё было в бежевых и коричневых тонах: мягкий свет, аккуратные занавески, фотографии семьи на стенах, старые полки с книгами. Атмосфера была почти домашней, даже уютной, хотя это всего лишь трейлер. Дин накинул на себя лёгкую серую кофту с высоким воротником. На нём были тёмные брюки, кроссовки он снял и подставил босые ноги под маленький обогреватель у стены. В руках держал кружку чая, но так и не притронулся. Его взгляд упирался в окно. Снаружи отец разговаривал с каким-то мужчиной. Том был в сером пальто, высокий, с тонкой тёмной шапкой на голове. На нём были серые джинсы и простые кроссовки. Его собеседник выглядел иначе — так, что сразу бросалось в глаза: длинное тёмное пальто, чемодан в руке, на шее красный галстук, выбивающийся ярким акцентом. Для Дина это сразу стало знаком: человек важный, при должности. Пусть он и не разбирался в таких тонкостях, но почувствовал — это не случайный знакомый. Разговор длился недолго. Мужчины стояли напротив друг друга, почти не жестикулируя, только изредка кивали. Наконец, отец пожал руку этому человеку, тот кивнул и пошёл прочь. Том остался стоять ещё секунду, провёл ладонью по затылку, потом по носу — его старая привычка, когда он нервничал. И, наконец, медленно направился к трейлеру. Дин отставил кружку и сел ровнее. В тот момент, когда дверь открылась, он понял — разговор с отцом будет важным. Том сел на маленькую табуретку прямо напротив Дина. Он поднял взгляд, но слова застряли. Губы дрогнули, и только после паузы он произнёс: — Нам придётся продать мою компанию. Дин застыл. — Что? — он потянулся, положил руку на плечо отца, будто хотел заставить его поднять голову. — Пап, зачем? Что-то случилось? Том снова опустил взгляд. — Так надо, сынок. За твою учёбу не переживай. Всё будет продано… за двадцать три миллиона долларов. Он тяжело вздохнул. — В Гэри главный офис останется, но уже под другим человеком. — Но… строительство — это же вся твоя жизнь, — Дин нахмурился. — Как ты будешь без этого? Отец выпрямился, но взгляд оставался усталым. — Сыночек, если бы я мог рассказать… но не могу. Это для тебя, понимаешь? Он будто искал слова и наконец продолжил, явно придумывая объяснение на ходу: — Начали сыпаться жалобы. Один дом… там потолок рухнул. Женщины дома не было, слава богу, но аквариум её разбился, рыбки… ну, в общем, подала в суд. Пошли разбирательства. — Почему ты мне не рассказывал раньше? — тихо спросил Дин. Том встал, повернулся к сыну спиной, достал из шкафа бутылку водки, плеснул в рюмку. — Да что тут рассказывать… — пробормотал он и сделал глоток. Дин поднялся, шагнул ближе. — Пап, мне важно знать. Мне всегда интересно, просто… я не в этом бизнесе. Отец обернулся, положил широкую ладонь на щёку сына, мягко провёл пальцами по лицу. — Ох, Дин… всё нормально. Я начну заново. Построю новую компанию. Имя своё при мне оставлю. Он на мгновение задумался, глядя куда-то сквозь сына, и в уголках губ появилась лёгкая улыбка. — «New Horizon Builders», — произнёс он медленно. — Новые горизонты. Звучит правильно. Он ещё раз сжал плечо сына, словно ставя точку: — С этого и начнём новую главу. Дин снова сел. Отец снял пальто, но остался стоять, словно ждал последних слов сына, зная, что Дин вот-вот уйдёт. — Ты так и не вернёшься домой, папа? — спросил Дин. Мужчина, на вид грозный и сильный, с широкими плечами и мощной спиной, ответил с такой отчаянностью, что Дину стало его жалко: — Сынок, мне бы хотелось… но есть одна проблема, которая мешает. Я не могу тебе рассказать. Дин провёл языком по зубам, отвернулся в сторону, потом поднялся. — Всё, папа, я устал от этих недосказанностей. Маме плохо без тебя. У тебя есть какие-то проблемы, о которых ты не можешь сказать. Давай я начну приходить, когда ты сможешь рассказывать мне всё. С этими словами Дин хлопнул дверью трейлера и ушёл на автобус. Возвращаться домой он не хотел: знал, что разговор с мамой неизбежно зайдёт об этом же. А значит, и она что-то скрывает — и скрывает давно. Оставшись один, Том долго смотрел в окно, следя, как сын уходит. Он прекрасно понимал, почему врёт. Не чувствовал себя виноватым — делал это сознательно. Потому что знал: если Дин узнает правду, попытается действовать и тем самым может погубить собственную жизнь. Том решил, что лучше уж сын обидится на него, чем окажется втянут в опасность. Пусть даже их отношения рухнут, лишь бы Дин хотя бы с матерью сохранил связь. Главное — чтобы она не вздумала рассказать всю правду. Вернувшись к Лоре, он едва успел закрыть за собой дверь, как сверху послышались шаги. По лестнице спускалась Лора: чёрные замшевые сапоги до колена, коричневые облегающие штаны, поверх чёрного корсета — тонкая коричневая водолазка, теплое пальто. Волосы стянуты в тугой хвост, лёгкий макияж, глаза подкрасила чёрным. У зеркала в резной раме, нарочно состаренной под XIX век, она поправила серьгу и взмахнула хвостом. — А тебе Майк не звонил? — спросила она, протягивая Дину ключи. — Нет. А что? Лора наклонилась, подтянула шнурок на сапоге и, выпрямившись, сказала: — Мы собираемся на конную ферму «Санридж Ранч», она в горах, минут пятнадцать-двадцать отсюда. Хотим покататься верхом. Нас отвезёт отец Майка. Думала, он тебе позвонит. Она бросила на Дина быстрый взгляд и сразу поняла: нет, не написал, не позвонил. — Тогда собирайся. Он уже подъезжает. Дин кивнул: — Хорошо, сейчас. Он вышел во двор как раз в тот момент, когда к обочине медленно подкатила тёмно-коричневая машина-пикап 2003 года: длинный кузов, лёгкая ржавчина на арках, мягкая бежевая обивка салона, два ряда сидений. Дверь со стороны водителя открылась. Высокий светловолосый мужчина Нэйт Грейсон, лет сорока пяти, выбрался наружу — тёплый пшеничный блонд с лёгкой сединой, тёмно-синяя фланелевая рубашка под графитовым пальто, джинсы и коричневые кожаные ботинки. Он уверенно зашагал к двору. — Доброе утро, — поздоровался Дин, протягивая руку. — Доброе, Дин! День вы, конечно, тот ещё подобрали… Сегодня обещали дождь к вечеру. Но, зная синоптиков, он может начаться в любое время, — мужчина крепко пожал ладонь.  Распахнулась снова дверь, и из машины вышел Майк. На нём была чёрная куртка, тёмные джинсы и удобные сапоги; из кармана выглядывали чёрные перчатки. Лора подошла ближе, улыбнулась, пожала руку отцу Майка. — Ну что, можем ехать? — спросила она. Нэйт кивнул: — Да, Лора. А где Мэг? — Так вон она бежит, — Лора показала рукой. И правда, вприпрыжку мчалась Мэг. На ней была чёрная водолазка, утеплённые тёмные леггинсы, высокие сапоги. Куртка расстёгнута, волосы собраны в тот же хвост, что и у Лоры. Она вскинула руку, будто дала понять, что это точно она, хотя была уже в двух шагах. — Ну мы можем садиться, да? — сказала она с наивной улыбкой, раскинув руки в стороны. — Да, Мэг. Привет. Садись, — сказал Нэйт. Лора открыла заднюю дверь и села в машину, за ней забралась Мэг. Майк сел на заднее сиденье третьим. Дин понял, что ему придётся занять место рядом с отцом Майка, на переднем. От этого по спине пробежала лёгкая дрожь — чувство, будто он знакомится с родителями любимого человека. Хотя это было не так… но ощущение почему-то было именно такое. Нэйт обернулся и спросил: — Ну что, Дин, садись. Едем? Он кивнул, забрался на переднее сиденье и захлопнул за собой дверь. Когда сел отец Майка, ржавый пикап дрогнул, завёлся, и они тронулись с места, чтобы провести этот день в горах — в дружной компании. Ферма стояла в холодной ноябрьской тишине. За домом тянулся открытый загон, переходящий в длинный ангар с жестяной крышей. Внутри — стойла, тёплый пар, запах сена, кожи и лошадей. У распахнутых ворот седовласый мистер Даркинс тёплой водой смывал грязь с передних ног гнедой Лайлы. Плотная хаки-куртка, фланелевая рубашка, потёртые сапоги; вязаная шапка съехала на ухо. Он провёл ладонью по боку, вытер капли с её лба. — Лайла, девочка… Знаю, воду не любишь. Сегодня — молодец. С дороги подкатил тёмно-коричневый пикап с ржавчиной по бортам. Мотор стих у ворот. Первым вышел Нэйт Грейсон подошел, тепло пожал руку хозяину фермы. — Мистер Даркинс, у вас прекрасное место. — Спасибо, Нэйт. Заходите. Даркинс снял перчатки, накинул на крюк, вытер руки тряпкой и кивком позвал остальных: Лору, Мэг, Майка и Дина. Доски под ногами скрипнули, воздух стал гуще. — Выбирайте, — сказал он. — Пусть каждая лошадь найдёт именно вас. Майк не колебался: белая, крупная и спокойная — он сразу оказался у её головы, и та доверчиво потянулась. Дин остановился у чёрной — сильной, строгой, с блестящей гривой.  Лора шла медленнее; рыжая с дерзким взглядом будто позвала её — дёрнула ухом, переступила. Лора улыбнулась и подошла ближе. Мэг выбрала серую — ниже ростом, задумчивую. Нэйт провёл ладонью по шее коричневой — ровной, уверенной — и остался возле неё. — Значит так, — перечислил Даркинс. — Белая — Клаудия, чёрная — Рэйвен, рыжая — Рози, серая — Лилу, моя коричневая — Мэри. Как всегда: будто они выбрали вас. Рози резко переступила, будто не хотела сегодня скакать. Лора едва качнулась, уже ладонью у неё на носу: — Тише, девочка. Всё хорошо. — Горячая, — кивнул Даркинс. — С ней мягко, надо.  — Она мне подходит, — сказала Лора, не отводя взгляда. — Учимся садиться, — повернулся он к Мэг. — Левая в стремя. Корпус — плавно вверх. Не прыгай, не вались назад. Думай, будто танцуешь. Мэг попала с первого раза, Лилу стояла, как вкопанная; Мэг коротко обняла её за шею. Лора подтянула полы пальто, упёрлась ладонью в лук седла, повторила движения. Рози вздрогнула, качнулась боком, но Лора удержалась, погладила по холке — дыхание лошади выровнялось. Майк и Нэйт сели быстро, почти синхронно, с привычной лёгкостью. Видно было, что у обоих есть опыт. — Ну, теперь ты, парень, — сказал старик, подойдя к Дину. — Рэйвен ждёт. Чёрная лошадь стояла в сторонке. У неё была глубокая, как бездна, шерсть, чуть отливавшая синим, и острый взгляд. Дин застыл. Он стоял у стремени, но не двигался. — Боишься? — спросил Даркинс. — Немного, — честно признался Дин. Старик положил руку ему на плечо. — Не думай о страхе. Он всё равно будет. Подумай о том, что ты рядом с живым существом, которое чувствует тебя лучше, чем ты себя самого. Не ломайся — будь прямым, как дерево. И мягким, как вода. Лошади уважают честность. Дин кивнул, сделал глубокий вдох, положил левую ногу в стремя, опёрся и, хоть с трудом, но забрался. Рэйвен фыркнула, но не сдвинулась. Он аккуратно взял повод, сидел, не двигаясь. — Хорошо, — сказал Даркинс. — Так и держи. Нэйт оглянулся: — А куда вообще можно ехать? Только вокруг загона? — Можно выезжать за ферму, — ответил Даркинс. — Можно по лесу. Они знают дорогу домой. Всё равно вернутся. Но вы справитесь. Эти лошади — послушнее большинства людей. Мэг уже пустилась по кругу по внутреннему полю, за ней выехала Лора. Но у Нэйта зазвонил телефон. — Так, ребята, вы меня подождите, — сказал он, спрыгивая с седла. — Мне нужно поговорить. Он отошёл в сторону. Майк вздохнул, зная, что это будет надолго. — Он ресторан открыл в Боулдере, я рассказывал тебе, помнишь? — тихо сказал он Дину. — Всё, что было, ушло на него. Сейчас туговато. Дин молчал. Майк повернулся к нему, улыбнулся: — Слушай… Ты хочешь остаться с девочками, покататься тут, в манеже, или поедешь со мной по лесу? Дин посмотрел ему в глаза. — Ну… как ты хочешь. — Я хочу с тобой вдвоём, — сказал Майк. — Тогда и я хочу, — ответил Дин. Пока Дин с Майком обсуждали маршрут, Лора и Мэг уже скакали по загону.  Мэг держалась уверенно, будто делала это не впервые — оседлала свою серую Лилу и с каждым кругом чувствовала себя всё свободнее, тело подстраивалось под движения лошади, руки уже не сжимали поводья с прежней неловкостью. Её волосы выбивались из хвоста, щёки горели от холодного воздуха. Она вдруг поняла: может, это и есть её новое дело. Ботаника оставалась любимой наукой, но в этот момент, скача по кругу, она на секунду представила, как могла бы завести свою ферму. Жить на ранчо. Своё дело, своя земля. Почему бы и нет? Лора скакала постоянно чуть впереди. Рыжая Рози была беспокойной. Всё детство она провела среди лошадей — покатушки летом, выезды с мамой в конные клубы. Последний раз она скакала в четырнадцать — до взросления, до всего. Потом всё закрутилось. И выстрел 4 сентября, и страх, и тревога… Сейчас же всё исчезло. Лошадь, воздух, скорость. Ни трагедий, ни воспоминаний. Только она, низкое ноябрьское небо, и копыта, стучащие по влажной земле. Она прикрыла глаза на секунду и позволила себе забыться. С закрытыми глазами также ехал Дин по лесной тропе, медленно покачиваясь в седле. Ветер скользил по лицу — сырой, прохладный, — и серое солнце порой пробивалось сквозь редкую листву, оставляя бледные пятна света на щеках. Он открыл глаза: вокруг было поздне-осеннее — бурые листья под копытами, местами голые ветви, влажный, остывший воздух. Рэйвен уверенно шагала вперёд. Слева, почти вровень, ехал Майк — и когда Дин повернулся, он увидел его взгляд. Ту самую улыбку, до боли знакомую. Так смотрели его родители. С нежностью. С любовью. И это пугало. Чужой человек — вот так — с головой в чувства? Серьёзно? «Мы были с тобой всего пару раз… И ты уже влюблён? — пронеслось в голове. — Как для будущего юриста — не лучшее качество». Но уже в следующую секунду Дин осёкся. «Кого я обманываю? Зачем я впускаю именно эти мысли? Я же сам что-то чувствую к нему. Он… он не такой, как все. Заботливый, тёплый, почти приторный, настоящий. А секс с ним… Это было… Он делал со мной то, что я всегда мечтал почувствовать. С четырнадцати. Почему я это глушу? Кто во мне отталкивает его? Ответ был. И он его знал. Но принимать не хотел. — Тебе нравится здесь? — тихо спросил Майк, смотря на лес вокруг. — Да, — так же спокойно ответил Дин. И посмотрел на него тем же взглядом, с которым несколько секунд назад Майк смотрел на него. И Майк, перехватив этот взгляд, вдруг стал серьёзнее. Он отвёл глаза на мгновение, вздохнул — но не сказал, что чувствует. Просто продолжил игру, «забавную». — А ты бы хотел проводить здесь больше времени? Ну, с лошадьми. Со мной. Можешь назвать это своим новым хобби? Дин задумался, провёл рукой по чёрной гриве Рэйвен, почувствовал тепло под ладонью. — Учёба всё-таки, — пробормотал он. — Но если время будет, то да. Хотя… Не скажу, что чувствую к лошадям то же, что ты. Но быть здесь… с тобой… мне нравится. Он замолчал, испугавшись, что говорит слишком много. Что этими словами подталкивает Майка — ещё на шаг ближе. — Мне приятно, — мягко ответил Майк. — И, знаешь… Я понимаю, что ты не чувствуешь того же, что я. Дин не ответил сразу. Он опустил глаза. — Майк, просто… — Я не давлю, — перебил тот. — Ты не должен что-то чувствовать. В этих словах была такая тоска. Дину стало больно. Он почувствовал вину. Он не просил этой симпатии — но она всё равно здесь.  — Ты мне очень нравишься, — тихо добавил Майк. — И, возможно… возможно, я влюбился. Не прошу, чтобы ты влюбился в ответ. Просто хотел, чтобы ты знал. На секунду оба замолчали. Дин покраснел, снова посмотрел в небо. Серое, — но проблески света всё прорывались. — Майк… Мне приятно это слышать. Может… может, мне нужно время. — Время у нас есть, — улыбнулся Майк. — И даже если его не будет — мне было важно сказать. Они не заметили, как выехали к заброшенному открытому сараю с навесом, где под крышей грудами лежало сено. Дождь начался резко: застучал по листве, по седлам, по коже рук. Дин подставил лицо, прищурился. И усмехнулся: — Вот видишь… твой отец был прав. Майк спрыгнул с Клаудии с улыбкой: — Слазь тоже. Он подошёл к Дину, взялся за поводья Рэйвен — крепко, бережно. Дин спрыгнул. Лошади слегка фыркнули, не дёрнулись. — Хочешь туда зайти? — спросил Дин, глядя на навес. — Думаю, да. Наверняка это тоже часть фермы мистера Даркинса, — ответил Майк. Дождь усилился. Настоящий позднеосенний ливень. — Быстрее, — крикнул Майк, засмеявшись. Они вместе побежали к укрытию, тянув за собой лошадей — те послушно последовали, ступая по грязи. Гривы Рэйвен и Клаудии блестели. Сено внутри оставалось сухим, пахло древесиной. Они спрятались. Дин стоял мокрый. Сначала промок не весь, но за пару минут вода прошила ткань до кожи. Он встряхнул волосы, улыбнулся ливню. Майк привязал лошадей к железной стойке под навесом и встал в проёме рядом. Смотрел на Дина. Дин чуть повернул голову, боковым взглядом зацепил его и сказал: — Вот это прокат… Губы Майка коснулись его губ. Коротко. Потом щека, шея, и снова губы — дольше. Дин закрыл глаза. Майк отпрянул, провёл пальцами по его волосам. Дин тоже потянулся, убрал мокрую прядь со лба Майка. Снаружи ливень колотил по крыше. Внутри пахло мокрым деревом, железом и сеном. Лошади фыркали, из ноздрей шёл тёплый пар. Свет серый, рваный — через щели в досках. Ветер гнал листья, всё вокруг глухо шумело. Майк хотел застыть в этом моменте, просто стоять рядом и никуда не спешить. Дину было хорошо, но холод тянулся к коже. После этого Дин отстранился, протёр мокрые губы — что-то в нём ломалось. Он смотрел на Майка как будто испуганными глазами — и тут же то, что сломалось внутри, выбросил как ненужную деталь. Страсть взяла верх: он резко прильнул снова к Майку, и они сцепились в поцелуе. Гром, ветер, молнии, летящие листья, шум дождя — всё окутывало их, подыгрывая сцене. Целый день Лора, Майк, Мэг, Дин провели время в Боулдере, в разных местах: сначала боулинг — там Майк целовал Дина в туалете, прижимая к двери, снимая одежду, целуя, гладя, наслаждаясь. Потом посетили комнату-головоломку: нужно было найти ключ от двери. Это был «дом» в павильоне, смоделированный как старый особняк — с библиотекой, фальшивым камином, портретом со шифром и сейфом с циферблатом. По сути всё решили Мэг и Лора, потому что Майк снова цеплял Дина, зажимая его в углах. И пока девушки решали задачу, а Майк был охвачен Дином, Дин был охвачен своей головоломкой в голове.  Чувство, что «что-то не так», преследовало его. Он хотел избавиться от него, поэтому позволял Майку делать с самим собой всё, что тот пожелает. Дину казалось — так это чувство пропадёт, но стоило Майку впиваться, как оно то усиливалось, то исчезало, бросая Дина то в жар, то в холод. Вечером, после бара, где играла песня каких-то неизвестных рокеров, все провожали Дина, уже подходя к его дому. — И тогда, ха-ха, Мэг свалилась с лошади, повалив мистера Даркинса, у него вся спина была в грязи! Я спрыгнула с Рози и решила помочь — но тоже упала рядом. А когда твой папа это увидел, Майк, помчался к нам и сам подвернул ногу, — Лора рассказывала, хохоча. Рядом шла Мэг, держа её за руку. Мэг спросила: — А вы, парни, чем занимались? — и хитро улыбнулась. Майк смутился, протянул лишь: — Нууу… Лора, кипя, как и вся компания, закатывая глаза, ответила почти на всю улицу: — Наверное, тем же, что и в том доме-головоломке. Дин, остановившись напротив дома, сказал: — Так, Лора, Мэг, Майк — пока. Теперь ведите нашу тусовщицу домой. Майк хотел обнять Дина, но Дин сказал: — Обойдёмся сейчас рукопожатием. Майк посмотрел на дом Дина — в окне кухни  стояла мать и видела всё. Понял, кивнул: — А, точно. Ну что, пока, друг… Дин, долго держа ладонь Майка, ответил тихо: — Пока. Как только Дин вошёл, Лора подвернула ногу и, смеясь, сказала: — Не, ну правда, Мэг, когда нас так кто-то будет любить? Мэг, положив Лоре руку на плечо, ответила: — Все будет Лора. Майк, ну помогай же. Они открыли дверь и завели Лору домой. Лора обернулась в коридоре, немного сморщила лоб, упёрла руки в пояс: — Так, всё, я дома и никуда не пойду, не переживайте. Мэг посмотрела на Майка и снова на Лору: — Пока ты не сказала — я об этом и не думала. С улицы крикнули: — Мэг?! Ты там? — О боже, мама пришла, — ответила Мэг, обняла ребят. — Всё, я пошла, сейчас буду выслушивать часовой подкаст о том, какая я неблагодарная. Выйдя, не закрывая дверь, Майк слышал, как Мэг объясняла на пороге: что ничего бы не произошло, она была с друзьями, никто бы её не убил. — Ну что ж… спасибо за день, — сказал Майк, — что провела со мной… Он обнял Лору; та умилялась и прошептала: — Как я рада, Майк… — Почему? — Майк посмотрел на Лору, держа её за талию. Лора, глядя Майку в глаза, сказала: —  Потому что ты с Дином. Майку снова стало неловко. — Да ладно тебе, стесняешься стоишь.  А как… — Лора не успела договорить. — Всё, Лора, — перебил Майк, взялся за ручку двери и, показывая пальцем, добавил: — Смотри, не рассказывай о нас. Лора, провожая уходящего Майка, снова заливаясь смехом, сказала: — Ну всё, всё, я поняла. До встречи. Майк напоследок улыбнулся: — До встречи, Лор. Закрыв дверь, Лора вздохнула. День был тяжёлый, но запомнится — редкая смесь веселья и счастья, как им было хорошо. Скинула туфли. Родители приедут неизвестно когда — всегда так: «Мы на пару дней, скоро приедем», — и пропадали на неделю, на две, на три, оставляя её на бабушку, которая приезжала. Такие поездки начались, когда Лоре было шестнадцать: родители поняли, что можно оторваться от неё и пожить для себя. Поднимаясь по лестнице, ловя взглядом лунный свет, который сверху падал пятнами и скользил по стене, Лора услышала внизу щелчки. Оглянулась — из гостиной мигал свет настольной лампы. Такого в доме в Боулдере с ней ещё не случалось: обычно ночами она спокойно бродила по комнатам, без страхов и звуков, а сейчас — эти щелчки, этот мигающий свет — всё напрягало. Она стала медленно спускаться. Стало страшно; вспомнилось, как в Санта-Фе ей казалось, будто призрак брата преследует её. Там дом был старый — многое можно было списать на ветхость. — Здесь кто-то есть? — тихо сказала она, но никто не откликнулся. Свет ещё раз дрогнул и застыл включённым. Лора, затаив дыхание, заглянула в гостиную. В тот же миг лампа погасла — и в темноте вырисовался силуэт на диване. Это был Вова. Вова сидел в спортивном чёрном костюме. Он смотрел на Лору, не отводя взгляда. В его лице не было ничего доброго. Он выглядел зловеще. Лоре стало страшно. Она застыла у стены, прижав ладони к ней. Дышала часто, тяжело. Он пробрался в дом. Пришёл с недобрыми намерениями — она чувствовала это каждой клеткой. — Что тебе нужно?.. Что происходит?.. — выдохнула она. Вместо ответа Вова откинул голову назад. Лунный свет скользнул по его глазам. Он начал говорить. Голос был глухой, будто из-под воды. — Тогда, 5 сентября… Их словно одновременно откинуло назад — туда, в утро после выстрела. Вова в синей больничной палате. Его нога перевязана. Он лежит, бледный. Лора сидит рядом. Держит его за руку, плачет. Ручьи слёз катятся из глаз. Она поднимает на него взгляд и шепчет: — Пожалуйста… Давай сохраним это в секрете… Вова, прошу. Не говори, что я была там… Он понял: ей страшно.  Но он понял и другое — она тоже хотела выстрелить вчера. Просто не успела. Сейчас, в настоящем, Вова не отрывал взгляда. — Ты умоляла меня, — сказал он. — Чтобы я молчал. Чтобы никто не узнал, что ты была там, в ту ночь. 4 сентября. В той темноте. Лора резко отшатнулась от стены. — Уходи, — сказала она. Голос стал жёстким. — Немедленно. Или я вызываю полицию. Ты пробрался в мой дом.  Он усмехнулся: — Но ты ведь не хочешь что бы всё раскрылось. Стрелка так и не нашли. Но ты была там. Ты собиралась нажать на курок. Просила прощения, сделала вчерашний милый, благодарный вечер… А теперь я здесь. Он поднялся и медленно подошёл. Лора стояла посреди комнаты, не шевелясь, глядя в окно. Он провёл пальцами по её шее. Откинул локон на плечо. Его голос стал почти ласковым, шёпотом: — У нас есть шанс. Оставить всё в тайне. Если ты сделаешь то, что я попрошу. Лора резко обернулась. Он уже отошёл, снова сел, скрестив пальцы, наблюдая за ней с холодной полуулыбкой. Она дрожала — он это видел. Как кролик, которого положили на стол, а нож уже поднят. Он облизнул губы, медленно: — Всего одна просьба. И всё останется между нами. — Это шантаж, — ответила Лора. — Я не буду ничего делать. Вова пожал плечами. — Интересно, кто знает? Родители твои? Мэг знает. Дин. Майк не знает. Или ты ему рассказала? Вы же такие друзья. Такая весёлая компашка. Интересно, как в городе все отреагируют? Её взгляд стал стеклянным. В глазах заблестели слёзы. — Соглашайся, — сказал Вова. — У тебя нет выхода. Лора молчала. — Что тебе нужно?.. — спросила она. Он наклонился вперёд. Ладони сцеплены, локти на коленях. И тихо: — Сделай всё возможное, чтобы Дин был моим. Через пару минут хлопнула дверь. Лора сидела на полу в гостиной и рыдала. Но вытерев слёзы, она взяла телефон. Набрала номер. Стала говорить: — Алло, это я, Лора Миллер. Я сейчас в университете. Прошу, можете прийти? Мне кажется, здесь кто-то есть. Мне так страшно… Мужской голос, как будто только проснулся, ответил: — Лора, что ты там вообще делала в это время? — Я искала телефон… И вот, я его нашла. Я забыла его в своём шкафчике. Прошу, придите. Мне страшно выйти из лаборатории. Я прошу — скорее. — Хорошо, Лора. Подожди меня. Прошло двадцать минут. Лора получила ещё пару звонков от мужчины, которого умоляла приехать. Она сидела на столе в лаборатории — среди микроскопов, разбросанных коробок с лабораторными документами и пыльных мониторов. Смотрела в окно. Она услышала шаги. Соскользнула со стола. На ней был чёрный плащ. Под ним — тонкая кружевная блузка, просвечивающая. Ни лифчика под блузкой, ничего. Короткая кожаная юбка, колготки в сеточку, туфли с открытым носком. Лора стояла среди приборов и папок. Открылась дверь. Она не вздрогнула. Крепче сжала край стола и сказала: — Здравствуйте, Ричард Морган. Он вошёл, закрыл за собой дверь. Несколько шагов — медленных, как будто оценивающих. Осмотрелся. Заглянул под столы. Потом — посмотрел на неё. Ему было сорок. Профессор. Он был ничем не примечателен — ни внешностью, ни манерами. Черный свитер, серые брюки, коричневые туфли. Мужчина, в котором не было ничего, привлекательного для женщин. И уж точно — не для Лоры. Но она стояла. И не верила, что правда собирается это сделать. Ричард Морган стоял, сложив руки на груди: — Лора, что произошло? — Я потеряла телефон, — быстро сказала она. — Вспомнила, что оставила его в шкафчике. Пришла, услышала шаги… Хотя у входа есть охрана, мне стало страшно выходить. В стеклянном проёме двери видела силуэт. Она подошла ближе, положила ладонь ему на плечо: — Профессор, спасибо, что вы приехали. Вы такой хороший… милый. Ричард едва заметно отстранился. Он не хотел проблем и тем более не хотел повторять старую ошибку: однажды подобный инцидент уже стоил ему места, и именно поэтому он оказался в Боулдере. Но Лора не сдавалась. Она расстегнула плащ. В лунном свете под полупрозрачной блузкой не было ничего — от холода проступали соски. Она взяла его шершавую руку, он попробовал отойти, но Лора прижала его к столу, подняла его ладонь к своим волосам, запустила пальцы в пряди, медленно провела. — Я вам нравлюсь? — шепнула. — Лора, не надо. Нет, — выдохнул он. — Нам нужно возвращаться. — Но, профессор, вы понравились мне с первого дня, как я вас увидела. И вот я здесь, перед вами… Ну что же вы? И вот он не сдержался. Он положил её на стол, смотрел на неё. Он не смог сдержать самому себе обещание. Он задрал её юбку. Разорвал на ней колготки. Лора просто смотрела на него и говорила: «Ну же, давайте. Ну что же вы так долго?» Он стал расстёгивать свои брюки. Лоре становилось всё больнее. Ей становилось мерзко от того, что происходит. От того, на что она пошла. Ради того, чтобы выполнить должное. Он вошёл в неё. Взял её за шею. Трогал её грудь. Разорвал на ней блузку. Он делал ей больно. Но она чувствовала эту боль вдвойне. Это был её первый раз. И первый раз она отдала взамен на своё будущее. Она подыгрывала всей этой ситуации. Это нельзя было назвать сексом. Она стала его целовать, чтобы всё выглядело более правдоподобно. Сначала без презерватива, потом с презервативом. Когда всё закончилось, он просто отошёл. А она, лежащая со слезами на глазах, встала. Закрылась плащом, завязала его, встала у двери и сказала: «Ну вот, теперь всё получится». Профессор обернулся, спросил: — Что получится? Лора достала телефон, включила запись, где прозвучала одна мимолётная фраза, которую, как думал профессор, она сказала для страсти. На записи же отчётливо слышалось: «Нет, пожалуйста, не делайте мне больно». Лора стояла у стены, держа телефон. А профессор сказал: — Тебе никто не поверит. Никто тебе не поверит. Ты сделала запись, а значит, ты меня совратила. — Нет, нет, профессор! Я могу сказать что угодно. Я жертва. Я могу сказать, что запись включилась случайно. — Нет, так не сработает, — ответил он. — Сработает, — сказала она. Он подошёл, взял её за шею, прижал к стене. Лора ударилась головой. — Удаляй. Отдай телефон, — сказал он. — Нет. Я вам его не отдам. Она закричала. Он закрыл ей рот. Потом отпустил, отошёл. Лора сказала: — Я знаю ваш секрет. Уже такое было, не так ли? Одна студентка, которая перешла из другого университета, второкурсница, рассказала мне, кто вы. И что вы сделали с другой девочкой в другом университете. Он снова подошёл, взял её за шею. — Ну да, да, конечно же, вы хотите… Вы хотите что? Задушить меня? Сделать ещё хуже? Вы душили ту девочку. Заставили её замолчать. Вы думали, что она слабая и не расскажет. Но она была сильной. Она рассказала. И вот теперь вы душите меня, потому что хотите воссоздать те воспоминания. Он отпрянул от этих слов и сказал: — Скажи, чего ты хочешь. Его глаза были налиты злостью, кровью. Лора ответила: — Сделайте так, чтобы Вова занимался частно— на дому или здесь, вместе с Дином. — И ради этого ты сымитировала всю эту ситуацию? Чтобы какой-то пацан занимался с другим пацаном? — Вова сказал вам передать. Иначе всё выльется в прессу. И то, что скрывал этот университет, случай четвёртого сентября, выйдет наружу. И больше сюда никто не пойдёт. Поэтому говорите с кем хотите, но сделайте так. — Но Дин сам решит, захочет он или нет, — перебил профессор. — Вам нужно заставить его. Иначе я пойду в полицию. Дело замяли, стрелка не нашли, Вова и его родители, они всё расскажут прессе. И все узнают правду. Не только Боулдер. Узнает вся Америка. Соглашайтесь. У вас нет выхода. И профессор в ту ночь согласился. Лора, возвращаясь домой, рыдала навзрыд. Она не верила, что на это пошла. Но так было нужно. Ей так было велено. Но не только это случилось в ту ночь. Когда Мэг шла к магазину вся в слезах — из-за того, что дома её ударила мать, а после отец, из-за того, что она целый день провела с друзьями и не брала трубку. На пороге магазина сидел мистер Том, отец Дина. У него в руках была бутылка пива, а рядом стояли ещё четыре пустые. Он был расстроен. В глазах блестели слёзы. Лицо красное. — Мистер Том… — сказала она, присев немного перед ним и взяв его за плечо. — Что-то случилось? — Мэг, привет, дорогая, — сказал он. Они уже были знакомы. Тогда, после того, что случилось на мосту, все в больнице познакомились. Все родители. Всех ребята. Майка, Лоры, Мэг, Дина, Вовы. И вот, когда Том увидел подругу Дина, он спросил: — Ты чего? Ты чего здесь, Мэг? Он вытер слёзы. Ему было стыдно. — Только не говори ничего Дину, прошу. — Нет, конечно, я не расскажу. Но я вижу, что вам плохо. Хотите, я с вами пообщаюсь? Мы можем поговорить, вы можете мне рассказать, — ответила Мэг. Он засмеялся и ласково сказал: — Да… да, Мэг. Ты же ещё маленькая, что ты поймёшь? — Я хотя бы попытаюсь вас понять, мистер Том, — сказала Мэг. Мистер Том снова посмотрел на неё. Она положила ему ладонь на колено. — Хочешь, мы можем погулять по городу? Или тебе нужно домой? — спросил он. — Больше всего сейчас я не хочу быть там. Поэтому я могу поговорить с вами и пройтись, чтобы вам стало легче, — сказала Мэг. У Тома произошло  в голове, в мыслях что-то страшное. Он пытался заглушить это, но всё равно согласился. Провести эту ночь с подругой Дина. И никто из них — ни Вова, ни Лора, ни Мэг, ни мистер Том — они не подозревали, во что всё выльется. То, что они сделали и сделают этой ночью. И что все события этой ночи разрушат конец истории.