Тотем Лазурного Дракона

Если бы Шань Чао пришлось составить рейтинг самых красивых мужчин столицы, командующий Се, без сомнения, занял бы первое место. А вошедший сейчас мужчина, вероятно, оказался бы на втором. Его лицо было белым, будто напудренным, губы — алыми, будто подкрашенными киноварью. Даже без улыбки его можно было назвать «прекрасным, как цветущий персик». Однако, присмотревшись, Шань Чао заметил разительное отличие от командующего Се. Даже в женском наряде, даже в красном свадебном облачении с фениксами, Се Юнь оставался холодным — его красота была всего лишь роскошной оберткой, скрывающей лезвие. А этот человек шагал с легкой небрежностью, и все его обаяние было напоказ — типичный легкомысленный аристократ. Императрицу прервали, но она не разозлилась. — О? — промолвила она. — Миньчжи пришел. Что за предложение у тебя? Тут Шань Чао наконец вспомнил, кто это. — Хэлань Миньчжи! Родной брат той безмозглой госпожи Хэлань-ши! Хотя теперь он должен был носить фамилию У. Императрица, ненавидящая своих сводных братьев за неуважение к их общей матери, сослала их из столицы и приказала Хэлань Миньчжи сменить имя на У Миньчжи, даровав титулы левого советника и ученого павильона Хунвэнь — намереваясь сделать его наследником рода У. Однако Хэлань, а ныне У, Миньчжи, имея тетушку-императрицу, сестру-фаворитку и пользуясь благосклонностью императора, проявил себя в политике весьма посредственно. Зато приобрел другую славу — любовника. Он не просто собирал цветы, но делал это отнюдь не по взаимному согласию. Говорят, что однажды Се Юнь направлялся на аудиенцию к императрице, когда случайно встретил Хэлань Миньчжи, и они вместе вошли в дворец Циннин. Оказалось, что императрицы не было на месте. С наступлением сумерек служанка необычайной красоты подала им чай. Увидев ее соблазнительную фигуру и прелестное лицо, Хэлань Миньчжи под предлогом выйти удалился, намереваясь подкараулить и оглушить девушку, чтобы удовлетворить свои низменные желания. Однако план провалился — при нападении на служанку поднялся шум, и Хэлань Миньчжи пришлось спешно сбежать до прибытия охраны. Когда служанка очнулась, скандал дошел до У Цзэтянь. Были вызваны двое подозреваемых — командующий Се и советник Хэлань. Но Хэлань Миньчжи нагло заявил, что это Се Юнь напал на служанку. Императрица, конечно, не поверила — если бы Се Юнь решил оглушить кого-то, даже комар не успел бы пискнуть. Но, несмотря на очевидность, его сестра, княгиня Вэй Хэлань-ши, устроила истерику перед императором, и после нескольких дней споров обоим «виновным» выписали штраф в виде трехмесячного жалования. ...Се Юнь, рожденный ставить других в неловкое положение, впервые сам попал впросак, да еще из-за похотливого мерзавца. Смириться с этим он не мог. И вот в одну безлунную ночь он в одиночку проник в усадьбу Хэлань Миньчжи, оглушил его, выволок наружу, избил до полусмерти, затем раздел догола и бросил у ворот увеселительного дома! Это было беспрецедентно жестоко. Если бы не то, что Хэлань Миньчжи был завсегдатаем тех мест, и куртизанки, выходившие ночью, сразу узнали его и спрятали внутри, вся столица стала бы свидетелем его позора. Круг мести замкнулся, но господин Миньчжи, конечно, не смирился. Однако доказательств не было — в ту ночь не только никто не видел Се Юня, но даже мыши и мухи в усадьбе не заметили вторжения. Словно это был призрак, не оставивший следов, бесследно. Так Се Юнь доказал свое мастерство, но с этого момента между ним и Хэлань Миньчжи завязалась смертельная вражда. А после того, как командующий пожертвовал рукой, спасая наследного принца у озера Тайе, старые обиды усугубились новыми. Выражение «при встрече врагов кровь закипает в глазах» здесь подходило идеально. К счастью, ни Хэлань Миньчжи, ни Се Юнь при дворе никак не проявляли своей вражды. И сейчас этот человек был исполнен изысканных манер. Он почтительно поклонился императорской чете и сказал с улыбкой: — Ваш скромный подданный услышал о конфликте между Северной стражей и Доблестной конницей. Решение императрицы безупречно, но предложенный поединок, пожалуй, не лучший выход. Императрица У слегка нахмурилась, но не подала виду: — Почему не лучший? Хэлань Миньчжи посмотрел на Юйвэнь Ху, затем на Шань Чао, потом его взгляд скользнул по Се Юню, который, сидя рядом с императрицей, подпирал голову рукой и даже не удосужился открыть глаза. — Пусть гвардеец Шань был с оружием, факт остается фактом: он победил генерала Юйвэня. Даже если сейчас он проиграет главнокомандующему в рукопашной схватке — это ничего не докажет. А потому продолжать поединок бессмысленно. Не только Шань Чао и императрица У, но даже сам Юйвэнь Ху удивленно уставился на Хэлань Миньчжи. Что за бред он несет? Почему вдруг встал на сторону Северной стражи? Императрица спросила: — Если так, значит, по-твоему, им стоит соревноваться в стихосложении? — Вовсе нет, у меня есть иное предложение. Хэлань Миньчжи улыбнулся и неспешно продолжил: — Северная стража оттачивает бой мечом на тренировочных площадках, а Доблестная конница сражается за страну. Каждый из них совершенствуется в своем навыке, это вполне естественно. Раз первое испытание было в пользу Северной стражи, то по справедливости второе должно дать преимущество Доблестной коннице. Поэтому лучше заменить поединок на верховую стрельбу — так мы проверим, сможет ли гвардеец Шань повторить свой успех. Как Вы считаете, Ваше Величество? Эти слова звучали настолько разумно, что Шань Чао, не ожидавший такого от изнеженного аристократа, на мгновение остолбенел. «Ну естественно... — до него наконец дошло: — Даже если этого молодого повесу раздели догола и вышвырнули у ворот увеселительного дома, это сделал сам беспощадный командующий Се. Пусть он проиграл в силе, но не в хитрости — а значит, нельзя считать его просто никчемным бездельником!» Очевидно, императрица У думала о том же. Она на мгновение задумалась, затем бросила короткий взгляд на Се Юня — в ее глазах читались сомнения. Немой вопрос был очевиден: «Если перейти к верховой стрельбе, будут ли у Шань Чао хоть какие-то шансы на победу?» Се Юнь слегка приоткрыл глаза, но на его лице не дрогнул ни один мускул. — Миньчжи говорит весьма разумно, — императрица У слегка кашлянула, сначала признав правоту оппонента, но затем резко сменила тему: — Однако для состязания в верховой стрельбе требуются хорошие кони и луки, чтобы проявить истинное мастерство. Сейчас мы находимся в путешествии, и большинство императорских коней — парадные. Разве можно использовать их для соревнований? Это звучало логично, но Хэлань Миньчжи лишь улыбнулся, в его глазах читалась абсолютная уверенность: — Ваше величество, не беспокойтесь. Сегодня я как раз привез двух скакунов, способных преодолеть тысячу ли, и два лука, выдерживающих натяжение в тысячу ши. Я намеревался преподнести их императору Видимо, это сама судьба! ...Неужели такое сопадение?! Императрица У изумилась: — Откуда у тебя такие кони и луки? — Они не мои, я лишь подношу Будде цветы, сорванные другими. Тот, кто раздобыл этих коней и луки и попросил меня передать их, — мой старый знакомый. Он сделал церемонный жест и с улыбкой произнес: — Это Инь Кайян, глава известной в цзянху секты «Духов и призраков». В зале воцарилась мертвая тишина. Выражения лиц императора и императрицы мгновенно изменились. — ...Ты сказал — «Темные врата»? — голос императора звучал удивленно, но в нем явно слышалась и радость. — Неужели солнце взошло на западе? «Темные врата» теперь тоже подносят дары? Реакция императора не стала неожиданностью ни для императрицы У, ни для Се Юня, и, уж конечно, ни для Хэлань Миньчжи. Можно даже сказать, она не удивила и далекого Инь Кайяна. Хэлань Миньчжи с подчеркнутой почтительностью склонился в поклоне, его улыбка излучала неподдельную искренность: — Ваше величество совершили ритуал Фэншань на горе Тайшань — событие, редчайшее в истории, достойное сравнения с великими правителями древности, откликнувшееся в сердцах тысяч душ. «Темные врата» долгие годы служили Вашему Величеству, и хотя ныне не состоят при дворе, сердца их по-прежнему преданы Вашей безопасности. Они смиренно готовы вновь склонить голову. ...— Поэтому, случайно получив на пути к горе Тайшань этих прекрасных коней и луки, они сказали: «Даже если мы не можем лично охранять императора, пусть эти сокровища достанутся достойному воину, который заменит нас в этом служении». Так они выражают свою преданность. Умоляю Ваше Величество принять этот дар! Искренняя радость наконец отразилась в глазах императора. Если и было что-то, способное сравниться с радостью от ритуала Фэншань на горе Тайшань, так это добровольное подчинение «Темных врат». — В кои-то веки! Наконец-то! — император захлопал в ладоши, смеясь. От этого смеха императрица У постепенно теряла самообладание, ее лицо мрачнело. ...— Раз уж глава секты Инь проявил такую искренность, как же я могу отвергнуть его предложение? Шань Чао, главнокомандующий Юйвэнь Ху — вы сойдетесь в состязании по верховой стрельбе из лука! Победитель получит в награду скакуна на тысячу ли и лук на тысячу ши! — Юйвэнь Ху... лучший лучник в армии, — бесстрастно заметил Се Юнь. — На ежегодных состязаниях он неизменно берет первый приз. Этот никчемный выскочка из рода Хэлань просто устраивает спектакль. Конь, подаренный «Темными вратами», и вправду был великолепен, лук тоже обладал недюжинной мощью. Однако в императорской сокровищнице и без того хранились целые горы превосходных луков, и табуны породистых скакунов холились в императорских конюшях — нельзя было сказать, что этот дар не имел себе равных. Но вот лесть от «Темных врат» действительно оказалась впечатляющей. Император буквально заставил императрицу У полчаса любоваться подношением, а придворные за это время выдали воз и маленькую тележку льстивых речей. Шань Чао пристально взглянул на Се Юня: — Ты думаешь, я ему проиграю? Се Юнь на мгновение вновь ощутил то самое странное чувство — будто перед ним разворачивается хвост павлина и настойчиво лезет в глаза. Он рассеянно покачал головой, не отвечая на вопрос прямо: — Хэлань Миньчжи, возможно, подстроит что-то с конем, чтобы ты проиграл. Будь осторожен. Жеребец в загоне громко заржал. Шань Чао невольно взглянул на Се Юня, и в сердце закралось подозрение: — Инь Кайян — глава «Темных врат»... Что он задумал? Зачем вступил в сговор с Хэлань Миньчжи, чтобы подставить императорскую стражу? Се Юнь провел рукой по виску, и в его глазах вновь мелькнуло то странное выражение — если бы пришлось описать его точнее, оно напоминало отвращение, смешанное с досадой, которую почему-то нельзя было высказать вслух. — Инь Кайян вряд ли станет всерьез считаться с этими... из рода Хэлань. Он сделал паузу — Шань Чао был уверен, что Се Юнь мысленно произнес несколько крепких словечек, — но когда заговорил вновь, голос его был совершенно ровен: — Однако грязных приемов стоит опасаться в любом случае. Будь начеку. *** Временная резиденция в Пуяне не отличалась большими размерами, и конная площадка была намного скромнее императорских охотничьих угодий. Состязания в верховой стрельбе не предполагали ни охоты, ни поражения мишеней-сов, было лишь десять обычных мишеней, расставленных в ста шагах от скаковой дорожки. Побеждал тот, кто первым достигнет финиша, при этом наибольшее количество раз попав в «яблочко». Се Юнь приказал подвести своего белого коня, вскочил в седло и направился к краю беговой дорожки. Внезапно раздался насмешливый голос: — Господин Се так переживает за исход этого незначительного состязания, что решил лично сопровождать участников верхом? Хэлань Миньчжи стоял рядом с конем и небрежно потрепал белую гриву. Конь по кличке Могучий Бай, довольно смышленый, видимо, не питал симпатий к насмешливому аристократу — громко фыркнул и отвернулся. Се Юнь указал пальцами на запястье Хэлань Миньчжи, и тот ощутил, как невидимая сила ударила его по кости. Рука онемела, и он с криком: «Ай!», опустил ее. — Се, ты...! — Говори, если есть что сказать, — усмехнулся Се Юнь, — но не лезь руками, куда не следует. Он направил коня вперед, а Хэлань Миньчжи, глядя ему вслед, вдруг холодно усмехнулся: — Господин Се! Се Юнь не обернулся. Хэлань Миньчжи продолжил: — Глава секты Инь попросил меня передать Вам кое-что. — ... Се Юнь, слегка натянул поводья, и белый конь на мгновение замедлил шаг. Но лишь на мгновение — командующий императорской стражей по-прежнему не оборачивался, даже взгляд его не дрогнул. — Инь Кайян не попросил тебя, — произнес он с ленивой усмешкой, — а отдал приказ. Не дав Хэлань Миньчжи вставить ни слова, он спокойно направил коня прочь. *** Шань Чао и Юйвэнь Ху, каждый на коне, с луком за спиной и колчаном у пояса, стояли рядом на стартовой линии. Никаких фальшивых церемоний — оба упорно смотрели перед собой, делая вид, что соперника не существует. Се Юнь приблизился и бесшумно встал со стороны Шань Чао. И когда судья взмахнул флагом — два скакуна рванули вперед... а следом как молния помчался белый конь Се Юня! В сердце Юйвэнь Ху что-то екнуло. Се Юнь прикрывал этого выскочку. «Неужели исход соревнования так важен для него? Стал бы он так пристально следить за любым другим воином?» Горечь подкатила к его горлу, превратившись в ярость. Его конь, божественный жеребец на тысячу ли, уже подлетел к первой мишени. Юйвэнь Ху натянул тетиву — лук на тысячу ши прогнулся под его железной хваткой, и... — Вжих!.. — Вжих!.. Две стальные стрелы, выпущенные одна за другой, преодолели сотню шагов и вонзились в центр мишени с разных сторон одновременно! С трибун донесся восхищенный возглас императора: — Браво! Юйвэнь Ху, как опытный воин, не стал нервничать из-за временной ничьи и полетел вперед. Лишь мельком заметив, что Шань Чао отстает всего на полкорпуса, он удивился: «Когда этот монах из монастыря Цыэнь так хорошо овладел верховой ездой?» Он не знал, что Шань Чао еще подростком охотился на орлов в пустыне, отрубал их когти и тайком приносил наставнику. Возможно, наследственный дар предков-завоевателей скрывался в его крови — он начал тренироваться поздно, но улучшал навыки с пугающей скоростью, и в итоге он превзошел даже Се Юня в стрельбе и верховой езде. Приближалась вторая мишень. Юйвэнь Ху и Шань Чао синхронно прищурились, натянули тетивы — вжих! вжих! — и стрелы вновь одновременно и точно поразили цель. — Отлично! — император был в восторге. — Генерал Юйвэнь оправдывает свою славу, и гвардеец Шань тоже проявляет талант. У Нас поистине собрались лучшие воины! Императрица У едва сдерживала раздражение, подпирая подбородок рукой. Юйвэнь Ху ошибался: Се Юнь следил не за Шань Чао, а за его конем. Существовали десятки способов спровоцировать у лошади приступ — у одних только «Темных врат» было несколько тайных техник. А Хэлань Миньчжи, который даже во дворце, переполненном людьми, умудрялся домогаться служанок, тем более мог подстроить какую-нибудь грязную уловку. Се Юнь неотрывно скакал рядом. Тем временем соперники миновали восемь мишеней, но Шань Чао по-прежнему держался на полкорпуса позади — не обгоняя и не отставая. Восторженные крики императора уже разносились по всему полю. Однако гнедой ахалтекинец не проявлял ни малейших признаков недомогания. Бодрый и энергичный, он лишь прибавил ходу после того, как Шань Чао несколько раз резко пришпорил его, без намека на бешенство. «...Неужели Хэлань Миньчжи и вправду поставил на то, что Юйвэнь Ху, лучший среди трех армий, победит за счет своего мастерства?» Се Юнь нахмурился. В этот момент перед всадниками возникла девятая мишень. Юйвэнь Ху и Шань Чао одновременно выпустили поводья, схватили луки и натянули тетивы! И в тот же миг белый конь Се Юня встал на дыбы. — И-и-го-го! Жуткий крик коня разорвал воздух, и он забился в ярости, словно пораженный ударом молнии. Зрачки Се Юня резко расширились. Вспышкой в сознании мелькнула рука Хэлань Миньчжи, легонько коснувшаяся конской шеи перед стартом. Но теперь было уже поздно. Взбешенный конь на полном скаку — смертельная угроза. А этот мощный жеребец рванул с такой силой, что даже непревзойденного всадника швырнуло бы наземь. Се Юнь отчаянно натянул поводья, но безумная мощь коня уже вырвалась из-под контроля. Еще мгновение — и он едва не был сброшен под копыта! Произошло это так внезапно, что все вокруг остолбенели. Императрица У резко вскочила с места: — Се Юнь! Убей коня! Се Юнь выхватил кинжал из-за спины, но в последний момент, когда лезвие было уже в сантиметре от конской шеи, его рука дрогнула. ...Будь на этом месте человеческая шея, он бы уже успел раз восемнадцать раз вонзить в нее кинжал. Но это был его боевой конь. Дыхание Се Юня прервалось. Он резко отшвырнул кинжал прочь и вцепился в поводья, пытаясь силой укротить взбесившегося скакуна! Тем временем два стрелка тоже заметили неладное. Юйвэнь Ху выпустил стрелу, поразил мишень и обернулся; а Шань Чао, напротив, дрогнул — и его девятая стрела пролетела мимо цели! Он даже не взглянул на промахнувшуюся стрелу, резко развернулся и протянул руку к Се Юню. Все произошло за доли секунды — быстрее, чем успело бы моргнуть веко. Бешеный конь внезапно встал на дыбы с протяжным ревом, с силой в тридцать тысяч цзиней подбросив Се Юня в воздух; стоило отпустить поводья, — его бы растоптали копыта. Но в тот же миг Шань Чао буквально взвился в седле, удерживаясь только силой бедер, сжавших конский круп, обхватил Се Юня за талию и нечеловеческим усилием перетащил его к себе! Бам!!.. Шань Чао буквально прижал Се Юня к своей груди, обхватив его рукой, другой схватился за поводья, и прежде чем они успели перевести дух, последняя мишень уже возникла перед ними, словно вспышка молнии. Юйвэнь Ху, воспользовавшись моментом, уже пронесся мимо, всадив последнюю стрелу прямо в яблочко. ...Десять попаданий из десяти. А у Шань Чао девятая стрела пролетела мимо — исход состязания был предрешен. Шань Чао тихо выдохнул, натянул тетиву, затем резко сдвинул брови, и его острый, как у ястреба, взгляд прищурился. И тут Се Юнь услышал, как он прошептал ему прямо в ухо, чуть слышно: — Я еще могу победить.

***

Примечания

Имена и названия

Хэлань Миньчжи (贺兰敏之). Реальная историческая личность, брат Хэлань-ши. Реальный Хэлань Миньчжи был известен развратным поведением, включая насилие над служанками и женщинами из знатных семей и даже связь с бабушкой-императрицей (матерью У Цзэтянь). У Цзэтянь, возненавидев своих сводных братьев, усыновила племянника, дав ему фамилию 武 (Wǔ). Так он стал У Миньчжи (武敏之), официальным наследником рода У. В 671 году он был обвинён в осквернении помолвки собственной дочери, что именно случилось, история умалчивает. После этого У Цзэтянь сразу лишила его статуса наследника рода У, сослала, и, по официальной версии, он покончил с собой. Если в романе сейчас 667 год, то ему осталось 4 года.

Исторические и культурные отсылки

Ахалтекинец, небесный/божественный скакун (汗血宝马), букв. «драгоценный конь с кровавым потом». В китайской истории есть легенда о «небесных/божественных конях» из Ферганской долины, которых отождествляют с ахалтекинцами. В легенде говорится, что пот этих лошадей красный как кровь. Ахалтекинскую породу лошадей называют "лошадьми с кровавым потом" из-за особенностей их кожи и шерсти, которые создают впечатление, что они потеют кровью. Это связано с тонкой кожей, сквозь которую хорошо видны кровеносные сосуды, а также с небольшим количеством шерсти на теле. Это особенно заметно в области плеч и шеи, где кожа может казаться розоватой или красной из-за близко расположенных сосудов.