Тотем Лазурного Дракона

— Три ночи назад Нам приснился сон — земля разверзлась, реки повернули вспять, и из недр хлынул ослепительный золотой свет, словно разлилось целое море сияния... Император сидел, скрестив ноги, на бархатной подушке в теплом зале дворца Цяньтай, откинувшись на спинку из золотистого наньму. Он был облачен лишь в темно-пурпурное теплое одеяние, его голос звучал устало, лицо выглядело изможденным, с заметными темными кругами под глазами. В тесном павильоне собралась половина военной элиты империи: несколько великих генералов, включая командующих конницей, вспомогательными и пограничными войсками. Юйвэнь Ху в пурпурных одеждах с золотым поясом молча занимал центральное положение в их рядах. Се Юнь, облаченный в темно-красную форму командующего императорской стражей с белыми шелковыми узорами, стоял рядом с императрицей. Позади него, сжимая семизвездный меч Лунъюань, невозмутимо замер Шань Чао. Все присутствующие сохраняли каменные выражения лиц, генералы стояли, склонив головы, пока император продолжал: — Мы опасались неминуемой гибели, но ни один из верных подданных не явился на помощь. Когда же казалось, что спасения нет, из земных расселин хлынул свет, и медленно поднялись двенадцать бронзовых колоссов, достигающих небес, с надписями на груди... — Ваше Величество, - вмешалась императрица, тоже выглядевшая не лучшим образом после трех дней уединенных бесед, но благодаря крепкому здоровью сохранявшая твердость в голосе. — Все присутствующие преданы Вам безгранично. Будь реальная опасность, они немедленно бросились бы на помощь. Сны редко отражают действительность, не стоит придавать им излишнего значения. Ее слова немного разрядили атмосферу. Каждый мысленно согласился — сидишь себе, пьешь чай, и вдруг тебя вызывают ко двору с претензией: «Нам снилось, что вы предатели»! Черт побери, императрица выразила всеобщие чувства. Но император неожиданно махнул рукой, проявляя необычное упрямство: — Преданность наших советников Нам хорошо известна, и обсуждать это излишне. Однако сны часто предвещают реальные события — так было испокон веков. Как можно полностью их игнорировать? Императрица: «...» Все замерли в молчании — даже императрица не нашлась, что ответить. — Пробудившись от этого сна, Мы пребываем в смятении, не ведая, какое предзнаменование он несет. Однако бронзовые колоссы, верно, указывают на военную угрозу. Поскольку все вы, достопочтенные чиновники, — столпы государства, покрытые славой в битвах, Мы и призвали вас, дабы разгадать сей сон, — император обвел собравшихся тяжелым взглядом. — Что скажете? Голос императора звучал откровенно враждебно. Чиновники переглядывались, не решаясь заговорить. — Почему молчите? — недовольно спросил император. — Юйчи Юаньюй, начнем с тебя. В сердце Юйчи Юаньюя клокотало возмущение, но, как старший среди военачальников, он вынужденно шагнул вперед и склонился: — Отвечаю Вашему Величеству. Не ведаю толкования снов, но если из недр явились бронзовые колоссы, быть может, это знак грядущих великих побед, которыми Небеса вознаградят Ваше Величество... — Вздор! — холодно оборвал его император, переводя взгляд на Юйвэнь Ху. — Юйвэнь Ху? Главнокомандующий Юйвэнь, ощущая на себе сочувственные взгляды сослуживцев, глубоко вдохнул. — Ваше Величество, — он задумался на несколько мгновений, а потом твердо произнес: — Предание гласит, что Первый император конфисковал оружие по всей Поднебесной, отлил двенадцать бронзовых статуй и установил их у ворот Афангуна, но в смуте они бесследно исчезли. Осмелюсь предположить, что Вашему Величеству явились именно те самые двенадцать колоссов. Наконец-то мысли императора были произнесены вслух, и Юй Вэньху заметил, как тот слегка смягчился. — О? Тогда скажи, почему Нам приснились именно они? К этому моменту беседа обычно переходила в русло лести, и все к этому привыкли. Юйвэнь Ху не стал нарушать традиций: — Когда Первый Император совершил ритуальную поездку на гору Тайшань, он вписал свое имя в историю. Этот сон, несомненно, означает, что Ваше Величество повторило подвиги Первого императора, за что Небеса явили свое благоволение, разверзнув землю и ниспослав золотое сияние... Бах!!.. Юйвэнь Ху осекся — император с силой ударил ладонью по столу: — Все как один твердите одно и то же, словно сговорились дурачить Нас сладкими речами! В павильоне воцарилась гробовая тишина. — Если бы это было благословение Небес, почему же во сне Нас преследовали столь ужасающие видения? Вы попросту не желаете разделить Наши тревоги, отделываясь пустыми комплиментами! — Мы не смеем! — хором воскликнули чиновники, пав ниц. Император уже собирался продолжить гневную тираду, как вдруг раздался мягкий кашель. Спокойный, бархатистый голос произнес: — Ваше Величество. Все взгляды устремились на Се Юня, который вышел вперед и почтительно продолжил: — Осмелюсь задать вопрос, почему Вашему Величеству приснился этот сон? Император, хоть и относился к командующему дворцовой стражей с настороженностью, лишь хмуро фыркнул: — Разве не для того, чтобы узнать это Мы собрали вас здесь? Однако вы все... — Сны могут быть порождением собственных мыслей... или же навязаны извне тайными искусствами. — Се Юнь сделал паузу. — После пробуждения к Вашему Величеству являлся ли кто-то с визитом? Кто-то, кто знал содержание сна до мельчайших подробностей? Если да, то этот сон несомненно был навеян, и любые толкования бессмысленны. Прошу Вашего Величества рассудить здраво. Император замер. Придворные переглянулись в ошеломленном молчании. Придворные чиновники, вероятно, никогда еще не считали командующего Се столь приятным, как в этот момент. Но император, придя в себя, немедленно рассвирепел: — Чушь! Это ты слишком мнительный! Разве сны могут быть ненастоящими?! — Могут, — спокойно сказал Се Юнь. — «Темные врата» владеют множеством уловок и способов воздействия на сознание — не меньше нескольких десятков. Осмелюсь спросить: не появлялся ли внезапно Инь Кайян, глава «Темных врат», пропадавший без вести несколько лет? И не встречался ли он с Вашим Величеством? Если да, то это наверняка его рук дело. Достаточно схватить и казнить его — и все разрешится. Как только прозвучали слова «схватить и казнить», воздух в зале словно застыл. Звяк!.. Император в гневе разбил чайную чашку: — Дерзость! Не хочешь помогать Нам — ладно, но ты еще и... — Командующий Се ошибается. У дверей неожиданно раздался беспечный мужской голос. Все в изумлении обернулись — человек в черном одеянии с узорами из змей и серебряной маской. Заложив руки за спину, он спокойно переступил порог и улыбнулся: — Сразу заговорил о казни. Видимо, предательство наставников в вашем роду — традиция. Даже перед лицом Сына Неба и половины придворных он шагал с непринужденной легкостью, будто прогуливался по саду. Он появился так внезапно, что чиновники смотрели на него, как на чудовище. Только у Шань Чао резко напряглись мышцы спины. ...Как молодой волк, который только отрастил клыки и готовится бросить вызов вожаку стаи, он внезапно учуял угрозу от могучего чужака. Он знал, кто это. Тот, кто тридцать лет правил «Темными вратами», мастер высшего уровня на службе императорского двора, истинный глава темной секты «Духов и призраков». В дни его расцвета выражение «способен перевернуть небо и землю» не казалось преувеличением. Его преступления были столь многочисленны, что не хватило бы бамбуковых дощечек, чтобы их записать. Для многих он оставался легендарным исчадием ада. Инь Кайян. Тот самый Инь Кайян, что привел Се Юня в «Темные врата» и вырастил его. Се Юнь слегка повернул голову и отчеканил: — Глава Инь. — Ваше Величество, — Инь Кайян с легкой улыбкой поклонился под изумленными взглядами чиновников. Император сразу смягчился: — Любимому советнику Инь не нужно церемониться. Поднимитесь. Инь Кайян выпрямился и с улыбкой взглянул на Се Юня: — Командующий Се должен быть хорошо знаком с методами «Темных врат». Почему же Вы решили, что сон о двенадцати бронзовых колоссах — столь эфемерная вещь — может быть связан с нами? Голос Инь Кайяна не был ни громким, ни суровым, ни агрессивным. Он был наполнен внутренней силой как и у всех выдающихся мастеров боевых искусств, но все же был не так хорош, как у Се Юня, голос которого от природы был неповторимо прекрасен, хоть и холоден. Но когда он заговорил, его голос словно наполнился бурлящей энергией, проникающей прямо в мозг каждого присутствующего. Чиновники ощутили, как их разум и дух сковала невидимая сила, не оставляя возможности сопротивляться. Юйчи Юаньюй, Юйвэнь Ху и другие невольно отступили назад, в то время как Се Юнь остался стоять на месте, невозмутимо выдерживая насмешливый взгляд из-под маски Инь Кайяна. — Помимо предательства наставников и оскорбления предков, среди методов «Темных врат» есть еще и «Пляски великого духа», не так ли, мастер Инь? Инь Кайян промолчал. — Когда-то верные императору «Темные врата» самовольно покинули столицу, — холодно продолжал Се Юнь, — упали в травы цзянху, став сектой разбойников, и взяли оскорбительное для Его Величества название секта «Духов и призраков». Одного этого достаточно для смертного приговора. А теперь, едва императору приснился сон — вы тут как тут. Спросите сами у присутствующих чиновников – какое еще объяснение, кроме проделок «Темных врат», может быть у этого сна? Его слова вызвали одобрительные взгляды присутствующих. Императрица едва заметно кивнула, даже император на мгновение потерял дар речи. Однако Инь Кайян, улыбаясь, покачал головой, поднял руку и указал в воздухе на Се Юня: — А-Юнь, похоже, кроме этих четырех слов «притворяться духом, изображать призрака», тебе больше нечего придумать, чтобы очернить меня. Тонкие брови Се Юня дрогнули. — Но кроме «Пляски великого духа», у «Темных врат» есть и другие методы... Инь Кайян сделал паузу. В глубине его глаз, скрытых маской, мелькнул странный белый отблеск – холодный, как звезда в ночи, скользящий, как отблеск на воде. Он отразился в зрачках Се Юня, и тогда Инь Кайян с издевкой продолжил: — Вот наше истинное искусство. Похоже, тебе стоит освежить его в памяти, прежде чем цепляться к снам и бросать вызов «Темным вратам». Последнее слово растянулось в ушах Се Юня, как дьявольский напев, вонзаясь в сознание бесконечным эхом. Се Юнь не издал ни звука, не сделал ни движения. Но если бы кто-то внимательно наблюдал, то заметил бы, как его зрачки внезапно расширились в тот самый момент, когда в глазах Инь Кайяна вспыхнул тот странный свет. Все звуки и краски в павильоне превратились для него в водоворот, с ревом уносящийся вдаль. Тени людей растворились во тьме, бездна разверзлась у него под ногами. Невидимая исполинская рука схватила Се Юня и швырнула вниз — в мире иллюзий перед ним пронеслись причудливые образы, вырвавшиеся из могил памяти. — Методы «Темных врат», — снисходительно произнес Инь Кайян двадцать лет назад, опустившись на одно колено на травяной склон с тем же холодным насмешливым блеском в глазах. За грудой соломы съежился ребенок. Его худое тельце было едва прикрыто рваной стеганой кофтой, лицо посинело от холода, крошечные руки, покрытые обморожениями, судорожно сжимали собственный рот, сдерживая дрожь и рыдания. Сквозь щели в сухой траве он видел, как некогда всесильный наследный принц Ли Чэнцянь, с белой петлей на шее, багровел, чернел, бился в конвульсиях, словно пораженный молнией — но все усилия были тщетны. — Но я... я же... избранный Небом... Инь Кайян покачал головой, глядя на умирающего принца — в его взгляде читалось что-то среднее между презрительной усмешкой и жалостью: — Нет, Ваше Высочество, Вы никогда им не были. Традиционный метод «Темных врат» — выбрать истинно избранного Небом и, поддержав его, обрести величайшую власть. Но по сравнению с принцем Цзинь и принцем Вэй... Вы даже не рассматривались как возможный вариант. Глаза Ли Чэнцяня вылезли из орбит — казалось, они вот-вот лопнут. Из горла вырвался хрип, кровь хлынула из глаз, носа, ушей, превращая его лицо в подобие адского призрака. — Ты... демон... — Я еще не достиг того, чтобы меня по-настоящему называли демоном, — с улыбкой ответил Инь Кайян. Ли Чэнцянь уже не мог издать ни звука. Его посиневшие губы беззвучно шевелились, а глаза, затянутые паутиной кровавых прожилок, неподвижно смотрели в пустоту. Под этим взглядом Инь Кайян наконец выдохнул — этот вздох звучал почти как сожаление. Затем его руки, сжимавшие шелковый шнур, резко дернулись. Хрусть!.. Тихий треск сломанных позвонков. Тело Чэнцяня обмякло, затылок с глухим стуком ударился о землю. Он был мертв. Наследный принц Восточного дворца, будущий владыка Поднебесной, вот так, на пустынном холме за десять тысяч ли от столицы, завершил свою жизнь. Инь Кайян глубоко вздохнул, поднялся и отряхнул одежду. Он выглядел так спокойно, будто только что закончил чаепитие и вышел на прогулку — ни намека на то, что минуту назад он убил человека. Заметив его движение, ребенок за соломенной грудой в ужасе отпрянул, изо всех сил стараясь не выдать себя, и попытался бесшумно улизнуть. Но едва он пошевелился, Инь Кайян, словно имея глаза на затылке, резко обернулся: — Стоять. Его голос, наполненный внутренней силой, буквально подкосил ноги ребенка. Инь Кайян раздвинул траву и с удивлением произнес: — Такой маленький? Малыш, казавшийся еще более тщедушным из-за своей худобы, полусидел на коленях в густой траве, по размерам он действительно не отличался от кролика. Инь Кайян сначала предполагал, что за стогом прячется ребенок лет десяти, но теперь, увидев его, невольно пробормотал: — Ну и пристрастия у наследного принца... просто... Он явно ошибался в своих предположениях, но ребенок не понимал этого и в ужасе на четвереньках попятился еще на два шага. — Иди сюда, — ласково подозвал его Инь Кайян, помахивая рукой. — Не бойся, я сделаю это быстро. Малыш внезапно вскочил и бросился бежать! В мгновение ока Инь Кайян протянул руку и с легкостью схватил беглеца за шкирку, словно зайца, и, несмотря на отчаянное сопротивление, притянул его к себе. Его пальцы слегка сжались — еще чуть-чуть, и он без усилий свернет хрупкую шею ребенка. Для Инь Кайяна это и вправду было проявлением милосердия — если бы ребенок не сопротивлялся, все закончилось бы мгновенно, без малейших мучений. Но в этот момент ребенок, доведенный до крайней степени ужаса, наконец закричал: — Спа... спасите! ...— Мама! Ма-а-а-а-ама! Бах!!.. На самом деле звука не было, но в голове Инь Кайяна словно прогремел взрыв. Тело ребенка внезапно одеревенело, по его жилам внезапно хлынула невообразимая сила. Из-под рваной кофты прорвался светло-голубой свет, сформировав на коже замысловатые узоры — они стремительно расползлись по спине, рукам и шее, и впились в пальцы Инь Кайяна, сжимавшие его горло! Инь Кайян резко отпрянул, будто обжегшись. — Мама! — ребенок рухнул в траву, крича в истерике: — Мама, спаси меня! Ма-а-ма! Инь Кайян взглянул на свою руку: пальцы были изуродованы, кровь струилась по линиям ладони, а в ранах пульсировал зловещий лазурный свет. Но он проигнорировал боль, опустился на колени и пристально разглядел узор на теле ребенка. Тотем постепенно обрел форму: оленьи рога, жемчужина под подбородком — это был драконенок, еще не достигший зрелости. — ...Вот оно что, — тихо произнес Инь Кайян. — «Кто обретет Лазурного дракона — обретет Поднебесную». Ли Чэнцянь, даже в изгнании мечтавший о возвращении, сумел отыскать маленького Лазурного иньтяня... Крики ребенка становились все тише. Он лежал в траве, почти без сил. Одного движения было бы достаточно, чтобы отправить этого дракончика на тот свет. Но Инь Кайян не шевелился. Он лишь смотрел на безжизненное тельце, а затем... поднял его на руки и медленно понес вниз по холму. Труп Ли Чэнцяня с широко раскрытыми глазами остался далеко позади. Последний луч заката скрылся за горизонтом, холодный ветер гулял по пустынной степи, кружа сухие стебли травы. Долгая зимняя ночь распахнула свои крылья, медленно окутывая землю тьмой. Ребенок чуть приоткрыл глаза. Прошло много времени, прежде чем его затуманенный взгляд смог сфокусироваться. Растрескавшиеся губы несколько раз беспомощно дрогнули, прежде чем выдавить хриплый шепот: — ...Кто ты? ...— Куда ты меня везешь? Инь Кайян вскочил на коня, его плащ взметнулся и опал. В сгущающихся сумерках в глазах мужчины мерцал странный белый свет. Каждая деталь этой сцены отпечаталась в сознании ребенка с пугающей четкостью — даже спустя двадцать лет воспоминание не потускнело, вновь и вновь возвращаясь в ночных кошмарах. Это стало началом бесконечных ужасов и скитаний, которые ждали его впереди. — В ад, — равнодушно ответил Инь Кайян. Зрачки ребенка сузились от ужаса. Но Инь Кайян лишь рассмеялся, резко пришпорив коня, и они умчались вглубь зимней степи, растворяясь в ночи.