шоколадные сигареты

***

Холодный ветер из приоткрытого окна заставил поморщиться Шарля. Осень наступила, а значит спать с открытыми окнами — прямой путь к простуде и другим неприятностям. Леклер потянулся, медленно открывая изумрудные глаза. Солнце спряталось, хотя, возможно и не выходило вовсе. Кровать Макса пустовала, на ней лежал старенький ноутбук с открытыми вкладками. Конечно, Шарль не мог одним глазом не заглянуть на них: сайт какой-то онлайн аптеки, куча подборок палитр и стриминговый сервис. Стоило ему дойти до этой вкладки, как с кухни потянулся кашель. Совесть заставила пойти в соседнее помещение, где нашел Макса, курящего свои любимые сигареты, вытянувшись в окно. Пары дыма окутывали его лицо, а тело покрылось гусиной кожей от холода, хоть и ни один мускул не двигался, впрочем, как обычно. Светлые волосы пропускали немного света сквозь, освещая самое красивое в Максе: глаза. Его зеркало души переливалось из Атлантического океана в айсберги размером с Евразию. Зрачок посередине расширялся в моменты затяжки шоколадной "чампой". Шарль не любил запах обычных сигарет, да и курящих людей тоже. Ферстаппен стал первым исключением. От него пахло. Не воняло сигаретами за сто пятьдесят рублей в ларьке у баб Нины. От него именно что пахло. Аромат горького шоколада, перемешанный с сандалом и древесными нотками, снизу пирамиды находились еле узнаваемые ноты моря, бриза. На столе было пусто, что не могло не удивить Леклера: обычно парень всегда готовил завтрак, вынуждая открыть глаза от вкусного запаха. Это бесило, но умиляло, конечно, больше. Так и не скажешь что такой брутальный Макс готовит блинчики со сгущенкой по утрам. Шарль даже успел привыкнуть к завтракам от парня, не представляя свое утро без этого. —Не боишься заболеть? — саркастично подметил Монегаск, проходя вглубь кухни. Голубые глаза медленно перевелись на силуэт Шарля. Зрачок ненароком расширился, заставляя прошептать: —…Groter dan sigaretten— Последние кольца дыма окутали лицо, скрывая движение тонких губ — Доброе, Завтрак в сковородке, чтобы не остыл. Эта фраза не могла не заставить Шарля улыбнуться, буквально утопая в улыбке, как пес, получивший желанное лакомство. Он чуть ли не побежал накладывать завтрак, оставляя улыбку на несколько минут. Пальцы Ферстаппена сжали остатки сигареты, отряхнув от пепла и затушив бычок о пепельницу. Холодные руки потерлись друг о друга, пытаясь согреться. Он еле слышно вздохнул, собираясь с мыслями: —Кстати, я спросить хотел… Где фильм смотреть будем? На кухне или в комнате? Тщательно пережевав вкуснейший омлет, Леклер ответил: —Лучше в комнате, там теплее намного. Макс поежился на месте, то ли от холода, то ли от волнения. —Тогда как нам все разложить? Тумбочки между кроватями не хватит чтобы разместить там ноутбук и еду… — аргументировал свою позицию Ферстаппен. Леклер не думал ни секунды, прежде чем ответил более весомым предложением: —А на одной кровати не поместимся? — вопрос слез с языка, прокатившись по сердцу обоих парней. Макс снова вскинул брови, не думая, что Шарль сам это предложит. Он сложил руки на груди, вдумываясь в то, что хочет сказать. —Ну, или так. Леклер посмеялся в кулак, не скрывая эмоций. Обычно, Макс испытывал неприязнь к чрезмерной открытости и доверчивости, но глядя на изумрудные глаза монегаска, пронизанные искренними эмоциями… Внутри замирало все: от ног, которые оперлись на холодную батарею, до головы, мозговые доли которой давно отключились при виде Шарля. Если и рассматривать их как объекты солнечной системы, то Леклер, безусловно был солнцем. Огромная звезда, освещающая всю систему вокруг себя. Один луч которой способен сжечь все, или наоборот, создать единственную, возможную для выживания среду обитания. Максимально качественные фотки показывали каждую деталь на теле объекта. И любую деталь можно было рассматривать часами, создавая теории о том, что не затронула камера. Даже низкокачественный взгляд на солнце заставлял поражаться красоте и идеальности звезды. Горячий объект мог обжигать, мог согревать, все зависело лишь от того, насколько звезда близка к материальной точке. Холодный Уран не был обделен вниманием, но оставался таким же ледяным, как и был, хотя, никто не из ученых не может даже предположить о том, что находится на внутренних слоях этой планеты. Но вернемся к нашим соседям. От души хорошо проведя завтрак, Шарль поднялся изо стола, чуть ли не левитируя. —Не против, если мы в часиков пять начнем смотреть? — спросил Леклер, начав мыть тарелку. —Как скажешь, — Макс медленно вышел из кухни, не издавая ни звука. Гонщик медленно начал собираться, собирая схожий с повседневным образ. Зал и тренировку никто не отменял. Хотя, из всего спорта, что предлагал зал, Максу больше всего нравился бассейн. Что-то особенное царило в этом. В то же время Шарль начал разбирать телефон и мессенджер. Конечно, Ландо не мог не написать: landd Привет, мне тут Льюис какую-то ересь несет. Ты помнишь что было в баре? Бум. Ночь, о которой Леклер забыть позабыл. Точнее, о поцелуе в туалете. Об остальном парень отлично помнил, даже слишком. Он помнил все до деталей при разговоре с Максом: как их тела соприкоснулись, как тяжелая рука сжала горло и как отпустила, испугавшись причиненной ею боли. charlie Привет, вчера ничего такого не было. Просто ты напился и приставал ко всем. landd Пиздец. Ладно, спасибо, Шарль! charlie Да не за что, обращайся. «Вроде пронесло на первый раз» — возникло в голове. Конечно, следующего раза не будет, ведь ощущать на себе взгляд разочарования… это что-то мучительнее чем физическая боль. Стыдиться смотреть в глаза - худший кошмар парня. Незаметно для себя он позвонил маме. Женщина быстро приняла звонок: —O, mon fils bien-aimé!. Наконец ты позвонил мне! Как учеба? Друзья появились? —Мама, привет! Прости, не было времени. Друзья? Да, появились. Макс Ферстаппен. —Ферстаппен? Красивая фамилия! А сестрички у него нет? Познакомил бы вас. —Мам. Не смешно. —Мне тоже! Сыну восемнадцать, а я даже на свадьбу не рассчитываю! —Опять старая тема? —Шарли, Mon cher, я ничего не имею против, но пойми: папа переживает за то, что ты… —Серьезно? До сих пор? —В общем ты меня понял. Просто докажи обратное отцу и бизнес твой. —Мам, я не собираюсь… —Шарли. Парень тяжело вздохнул, не смея противоречить матери. —Мы задержимся на неопределенный срок. У нас опять переговоры… Патент не одобряют… — тяжелый вздох послышался в трубке. —Печально. Ладно, мам, я, наверное пойду —Люблю тебя! —И я тебя. Он убрал телефон на кровать, закрывая лицо руками. Его мысли были слишком сильны. И эти мысли были об одной вещи. Точнее, человеке. Перед глазами возникли черты лица соседа, тяжелый дым рассеивался вокруг, создавая обруч из облаков дыма. Аквамариновые глаза смотрели прямо вглубь души, не пытаясь перевести взгляда. В них было нечто манящее, туманное. Это и пугало и возбуждало в Шарле нездоровый интерес. Фокус сместился на крепкие руки, со слегка видными венами на них. От любого, даже малейшего движения вены напрягались, подавались вперед. Прошлые воспоминания дорисовали портрет торса парня. В этом приглушенном свете тело выглядело будто из фильма. Леклер не знал, как точно охарактеризовать внешность Макса. Накаченный? Худой? Все, что мог подытожить парень: красивый, привлекательный, живописный. Признаться самому себе не было в чем, как он считал. «Все друзья же так думают?» — аргументированно заявил наедине Шарль. «А Ландо…» — все также весомо задумался парень. Он не чувствовал притяжения к Норрису, не потому что тот в чем-то плох, наоборот, он был идеален во всем. От учебы до характера, с ним было очень легко поладить и комфортно проводить время. Но внутри всё также было пусто, после каждого диалога с Ландо он смотрел на другой конец аудитории - на Макса. Ферстаппен чувствовался как недосягаемое удовольствие, чей взгляд был высшей наградой. Но тот редко обращал внимание хоть на кого-то, особенно если рядом была подруга. Грызущее чувство поражало сердце, разрасталось до комка и проникало к горлу, останавливаясь неприятным ощущением у кадыка, застывая словно эпоксидная смола. Но что делать с этим чувством? Как поступать? Макс знал, как правильно убрать боль. Любое касание, даже простой взгляд прочищал горло, даруя свободу дыханию. «Ландо Норрис дает комфорт, а Макс Ферстаппен — свободу.» Руки прижались к лицу еще сильнее, будто выгоняя мысли об нем, но не получалось долго, неприлично долго. Да и все, что могло заставить Шарля не думать о гонщике: сон.

***

Холодная вода с добавлением хлора окатила лицо Макса. Он редко слушал музыку во время тренировок, она, по его мнению, забирала всю концентрацию и собранность головы. Однако, если включал - то был высоким риск старых воспоминаний. Даже если он не хотел, музыка неразрывно связывала с прошлым. Аккаунт в стриминговом сервисе был довольно старым, из-за чего песни, связанные с печальным опытом нехотя повторялись, попадаясь во время тренировок. Он не занимался профессиональным спортом, но был лучше просто любителей. Однако не желал даже пытаться тягаться со своими ровесниками. «Поздно, да и времени нет». Несколько часов прошли незаметно для обоих: первый спал, перестав думать о втором, который в то же время активно тренировался, доводя свое тело до идеальной, желанной формы.

***

Вечер наступил. На часах уже было давно за полдень. Телефон противно вибрировал у головы, вызывая тяжелый вздох и протянутую руку к нему. Леклер молча поднял трубку, не открывая глаза. На той стороне послышался знакомый голос: —Привет. Что в магазине покупать? — Макс совершенно спокойно спросил собеседника. Глаза резко распахнулись, вымаливая их сфокусироваться на экране. —А сколько сейчас времени вообще?… Ферстаппен помолчал в трубку, прежде чем произнес: —Почти шесть. Тяжелое молчание повисло между ними. Шарль будто старый ноутбук, оставленный на ночь, загружал операционную систему. Но наш бравый техник решил первым напомнить о себе, переспросив: —Так что ты будешь есть? —Ну… На свой вкус возьми. —Я уже. Ты что хочешь? — невиданная наглость послышалась в трубке. Шарль закатил глаза, вспоминая, что покупал для себя, когда жил с родителями. —Если найдешь - возьми птифур. Можешь еще швепс купить. Макс минуту помолчал, будто вбивая в поиск это всё: —Швепс я понял что такое. А птифур это что за… Шарль быстро перебил Ферстаппена: —Печенье такое. У консультантов спроси. Макс лишь послушался, не в силах пререкаться: —Хорошо. Будет тебе твой птифур. Сбросив звонок, Ферстаппен почесал затылок, мысленно молясь найти самому. Голубые глаза грустно скитались по огромному отделу в гипермаркете. —Сдобное, «под чай», пряники? Что здесь делают пряники вообще? — уже злобно пробормотал парень, наклоняясь к нижнему стеллажу. «Пирог «добрый», а я нихуя не добрый почему-то», — пронеслось в голове. Сдавшись после долгих поисков, которые длились пару минут, гонщик вздохнул и подошел к ближайшему консультанту. Огромная корзина была почти доверху заполнена в одной руке, а вторая слегка касалась плеча работника: —Извините… Работница удивленно отпрыгнул, чуть ли не крича от испуга. Ферстаппен отпрянул, испугавшись реакции. —Мужчина! Вас манерам не учили вообще? —женщина в возрасте мерзко прокричала, вызывая внимание остальных клиентов. Макс остановил ее крик рукой, точнее попытался это сделать. —Слушайте, бабуля… Я просто хочу найти птифур. —Бабуля?! Ты кого бабулей назвал, хам? —«бабуля» выпрямила сутулую спину, как будто это прибавило бы ей двадцать сантиметров роста. —Я не хочу ссориться, просто помогит- —Еще что мне сделать? Ферстаппен закатил глаза, сдаваясь эмоциям. Вена выскочила на лбу. Злоба заполнила глаза. Но закрыв глаза на секунду перед ним появилось меню задач, среди которых была одна главная: не расстроить Шарля. Макс сделал глубокий вдох, разжал кулаки и, впервые за долгое время, справился со своим ярым гневом. —Я прошу прощения, но мне правда нужна ваша помощь, — фраза была сказана тихо, но идеально, так, чтобы «бабуля» все услышала. Глаза округлились, еле поднимая старые веки. Она поморщилась, будто приняла то, что он сказал и смирилась. —…Птифур у нас находится в кондитерском отделе, где и торты. — старый голос позвал вместе с собой. Макс хитро улыбнулся, радуясь победе и немного стыдясь своей эмоциональности. Но птифур он все же нашел. Внимательно рассмотрев упаковку он указал на дату производства: —А посвежее не найдется? Женщина помотала головой — Нет, молодой человек, это не такое популярное изделие. Хотите свежее - идите в специализированный магазин. —А где он? —Напротив. —Так чего вы раньше не сказали? —А должна была? Парень закатил глаза, убегая на кассу, чтобы оплатить уже имеющуюся корзину. После чего побежал в магазин напротив. На кассе стояла приятная девушка-подросток: —Добрый день! Вам что-то подсказать? Ферстаппен еле дышал, но проговорил как на докладе: —Птифур. Девушка кивнула головой, проходя к витрине. —Есть подороже, подешевле. Какой вам? Макс устало доковылял до витрины, хотя было предсказуемо, что он ответит: —Дорогой. Самый. Легкая улыбка появилась на лице работницы. Умелые руки быстро упаковали печенье в коробку и отдали после оплаты. —Хорошего свидания! —Что? — парень медленно обернулся, вскидывая светлые брови чуть ли не до потолка. —А… Просто обычно это печенье берут для какого-то свидания. К вину очень хорошо. Французская выпечка вообще очень подходит для романтического вечера, — девушка аргументировала прощальную фразу. Ферстаппен нахмурился, но не от злости, а от груза информации, вываленной как снег в июле. —Спасибо. Хорошего дня, — Макс ушел, закрывая дверь за собой.

***

Шарль в то же время бегал по квартире, пытаясь собраться. Все, на что был способен парень: помыть посуду и себя. Хотя, даже на душ времени было очень мало, особенно для монегаска. Макс подошел к подъезду, где встретил Лизу. Она стояла у двери, явно выжидая. —Привет. Я пораньше приехала, ничего? Парень снова превратился в робота, не выражая ничего, кроме легкого внимания: —Ничего. Пойдем, по пути расскажешь. Дверь в подъезд мучительно открылась. Ферстаппен пропустил девушку вперед и словно давал ей право начать разговор: —Слушай. Я про сестру свою пришла попросить. Макс устало вздохнул: —Опять? —Нет, на этот раз все серьезно. Она опять с Джорджем связалась, — ее глаза блеснули в темном подъезде — Он, может и хороший друг, но не парень. Тот еще бабник. Гонщик медленно топал следом, неся пакеты. —От меня ты чего хочешь? Я уже давно не часть вашей семьи, Лиз. —Совета. Ты мне нравишься как человек, хоть вы и расстались на такой ноте… — неожиданно для себя призналась девушка. —Даже так? —Да, ты очень поменялся за этот год. Я ей рассказывала про тебя: она жалеет, что так получилось. —Надо было думать раньше, чем когда я обо всем узнал. —Я ей сказала тоже самое, Макс. Гонщик поставил пакеты перед дверью квартиры. Ключ нашелся в кармане куртки, медленно проворачиваясь в замочной скважине. —Я никак не помогу тебе, твоя сестра - взрослый человек, пускай сама решает свою судьбу. Девушка отвернулась, скрываясь от зрительного контакта. Ее плечи слегка дрожали от холода и эмоций. Увидев состояние собеседницы, Макс не мог не предложить: —Если хочешь, я вызову тебе такси, посиди у меня пока. Лиза медленно повернулась на парня. На лице появилась блеклая улыбка. —Спасибо. Дверь открылась: как и входная, так и санузла.

***

Они встретились. Макс, Лиза и… полуголый Шарль. Белое хлопковое полотенце свисало чуть ниже пупка, захватывая основную зону влияния. Его мокрые волосы потемнели от воды. Капельки падали по лицу и голым ключицам. Таким же обнаженным, как и торс. Фарфоровая кожа отражала свет вместе с остатком горячего душа на себе. Изумрудные глаза быстро встретились с голубыми. Выразительные плечи слегка вздрогнули от неожиданности, заставляя родинки на теле двигаться по светлой коже. Неуложенные, влажные волосы выглядели до жути вызывающе. Что-то внутри Макса сгорело от такого вида. Казалось, что он даже позабыл о Лизе сбоку. Идеальное тело под одеждой было еще более идеальным, хотя Ферстаппен думал, что дальше некуда. Выточенный скульптором рельеф тела и пресса покрылся мурашками от удивления. Ухоженные брови оказались на сантиметр выше, а глаза больше на два размера. —Прошу прощения, не думал, что будут гости, — Леклер сделал шаг вперед. Макс нервно сглотнул, хотя пытался не подавать виду. —Меня зовут Шарлем. А ты? — бледная рука двинулась вперед, протягивая ладонь для рукопожатия. Лиза весело улыбнулась, отвечая взаимностью: —А я - Лиза! Приятно познакомиться. Монегаск расплавился в улыбке, крепко обхватывая руку девушки. —Мне тоже, —Хлопковое полотенце держалось на Божьем слове. Стоило Шарлю подойти ближе и парень принялся его рассматривать внимательнее: капельки на теле располагались хаотично, собственно как и родинки, которых было примерно шестьдесят пять. Его волосы даже в таком состоянии были слегка кудрявыми, завиваясь на ходу, сами по себе. Изумрудные глаза под теплым светом сияли иначе. Лиза лишь молча перевела взгляд на зачарованного гонщика, мысленно улыбаясь. Она всё поняла. Хотя, на парня с такой внешностью, да и в одном полотенце нельзя было не засмотреться. Особенно Максу, особенно. Можно было считать это счетом 1:1. Однако, Ферстаппен вполне легитимно смотрел на Шарля, он не подсматривал, в отличие от соседа. Красивые руки с россыпью веснушек на плечах показали вглубь коридора, ведущего к кухне —Чай? Кофе? Швепс? Лиза восторженно спросила: —А зеленый чай есть? — Шарль будто ждал этого вопроса. Он по-королевски поклонился, придерживая полотенце. —Конечно, любой каприз для нашей гостьи. Проходите! Леклер и вправду умел коммуницировать с людьми лучше кого-либо. С девушками подавно. Ферстаппен стоял словно робот, опять зараженный вирусом. Пакеты в его руках не делали никакой разницы. Он просто стоял, запоминая каждую деталь на теле, ведь понимал: возможность так детально рассматривать соседа скоро пропадет. С кухни уже послышался хохот. Женский в перемешку с мужским, сладким голосом. Эта тональность заставила парня снять куртку и пройти на кухню, ставя пакеты на стол. —Купил швепс, я надеюсь? —Шарль играючи спросил, пробегаясь взглядом по лицу соседа. —Угу. Держи — сильная рука без сложностей поставила несколько больших бутылок газировки на стол. Яркая упаковка резала глаза, но это был любимый сладкий напиток, хоть и горький для многих. —Ты реально любишь швепс? — удивилась Лиза, сидя на подоконнике. —Обожаю просто. Что не так? — он уже открывал бутылку, хищно глотая любимый напиток. —Все хорошо, но я больше спрайт люблю. —О, это тоже замечательная газировка. На втором месте после Швепса. —Меня Макс оригинальным угостил давным-давно. Вот и закрутился наш роман с этим напитком — дополнила Лиза. Ферстаппен молча разбирал пакеты, не участвуя в их «высокоинтеллектуальной беседе». —У него хороший вкус, — подметил Шарль. —Да, я уже удостоверилась, — двусмысленно сказала Лиза. Холодный взгляд Макса куда-то внутрь пакета не выражал ничего, снова. Шарль развалился на кухонном стуле, наслаждаясь жизнью.

***

—А вы долго живете? Ну, вместе. — спросила Лиза. Они ответили одновременно: —Да. —Нет, — Ферстаппен отрицательно ответил, после чего вскинул голову на Шарля. Тот же лишь поддержал зрительный контакт, снимая легкую улыбку с ощущением теплой беседы «до». Его все еще влажные волосы создавали новый оттенок тени над его глазами. Тем не менее, несмотря на нахождении Лизы в одном помещении с ними, гонщик не мог сползти глазами с парня. С его кудрей цвета кофейных зерен, с его все еще полуголого торса. Модельное тело только после душа не могло не вызвать восхищения. Но ведь глаза не соврут о настоящих эмоциях? Ледяные глаза разглядывали каждый градиент, переход из оттенка в оттенок в глазах соседа. Ярко-зеленый, плавно уходящий в изумрудный, а после и вовсе преобретающий холодный подтон. Еле видные веснушки были как узор из бриллиантов на дорогущем ожерелье. Неожиданное тепло медленно, мучительно спускалось от кадыка к сердцу, прибивая гвоздем клеймо. На аорте ощущение не остановилось: оно прошлось градом по прессу, больно ударяя в шрам на ребре и припаховую зону. Длинноволосая девушка сидела на подоконнике словно лаборант, наблюдающий за химической реакцией реагентов. Химик явно знал куда больше, чем вещества, входящие в реакцию, но что мешает добавить катализатор? Смотря на взгляд Шарля в Макса, у девушки будто внутри все перевернулось. «Не могут друзья так на друг друга смотреть.» — пролетело в голове, собственно, она, тихо вздохнув, Лиза встала на ноги, смиряясь с удручающей ситуацией. —Шарль… Макс, я пожалуй пойду такси ловить. А то обещают дождь скоро — она быстро придумала отговорку, хотя, и вправду собиралась искать такси. Леклер быстро перевел взгляд, выученная реакция выпала сама собой: —Ох, хорошо, было приятно познакомиться, милая Лиза, —бледная рука протянулась обнять девушку. Макс лишь молча отставил пакеты в сторону, встав на крепкие ноги, чтобы проводить гостью. —Мне тоже было приятно, Шарль, — девушка ушла вглубь коридора, не оборачиваясь, зная, что Макс ее проводит. Предсказуемо, но Ферстаппен пошел следом, не бросая даже взгляда на изумрудноглазку. Оставшись у входной двери вдвоем Лиза лишь хитро улыбнулась. —Что? — гонщик не показал заинтересованности, хотя внутри желал знать причину необоснованной улыбки. —Ты его ценишь? — прошептала девушка — только честно, Макс. Ферстаппен посмотрел в проем двери, ища взглядом соседа, после чего пожал плечами: —Скорее да, чем нет. Глаза Лизы закатились. Она цокнула, продолжая: —О боже мой, вы оба такие тормоза? Хотя, видимо да. Девушка надела бомбер, захватывая сумочку. Макс лишь молча стоял, сложив руки на груди. Он обдумывал каждое слово, сказанное гостьей, хотя лицо не дрогнуло за весь диалог. —Хочешь совет? — спросила девушка, стоя на пороге. —Нет, Лиз. — отвернул голову в пол парень, будто там была кнопка вызова охраны. —Тогда настоятельная просьба: покажи ему, то что ценишь, — дверь захлопнулась перед лицом, оставляя Ферстаппена наедине со своими тараканами. Программа почти все время исправно работала, но после запроса пользовательницы-гостьи о вирусе, та явно перегрузилась, пытаясь предостеречь от экрана смерти. Теплый свет еле работающей лампочки освещал прихожую, заставляя Макса продолжить вечер. Конечно, он бы и сам не против, но внутри тревога разрасталась. Все пытались влезть в его жизнь, даже если он не хотел. То Лиза, то бывшая… И каждый лишний, по мнению Ферстаппена, человек, тем или иным способом мешал естественному развитию событий. Но голос с кухни раздался сладкой мелодией, ласкающей слух. —Ты фильм выбрал? — харизма, что сочилась изо всех щелей, была слышна даже в голосе. Казалось бы, невозможно подчинить человека одним лишь голосом, но, ученые просто не способны изучить такой непредсказуемый организм Макса до конца. Пощурив глаза, гонщик побрел на кухню. —Нет. Ничего не нашел из нового, — спокойно сказал робот. Шарль закрыл глаза, медленно вздыхая: — И чего мы ждем? —Мы? —Ты один смотреть собираешься? —Нет. —Еще вопросы? Ферстаппен проигнорировал последний вопрос, передвигая все сладости и снэки на тумбочку у кровати. Леклер лишь молча достал свой ноутбук, быстро вбивая поисковой запрос. Уже через минуту он нашел сайт с фильмом. —На чьей кровати будем? — держа ноутбук в руках спросил Монегаск. Гонщик оглянулся, оценивая обстановку, хотя, и так и так выбрал бы один, максимально верный вариант: — Где хочешь. Парень воспринял ответ быстро, чуть ли не прыгая на кровать Макса. Светлые брови выстроились «домиком», не ожидая такой наглости, однако и не был против. Шарль, оперевшись на стену, сел и положил ноутбук перед собой. —Ты садишься? Робот будто застрял в коде, выдав ошибку, но неопытный программист, на удивление, быстро всё починил. Макс сел рядом, следя за каждым действием своего соседа. Они соприкоснулись плечами, но никто не подал виду. Тонкие пальцы быстро нашли нужный фильм и поставили на просмотр, отодвигая монитор на идеальное расстояние. Кино началось, и это был романтический фильм с элементами драмы. Макс не особо любил такое, хотя, ходил в кинотеатры он крайне редко. А Шарль был высоким ценителем любой картины, так как являлся довольно эмпатичной персоной. Леклер продержался на удивление дольше Макса. Тот уже тихо зевал после второго часа фильма. Монегаск, досмотрев до трагического момента, не смог сдержать эмоций: тихий всхлип перебил тишину настоящего. Гонщика будто выбило из сна, заставляя проснуться. Голубые глаза свернули во тьме, обращая взгляд на соседа. Он еле слышно прошептал, задавая вопрос: —Ты в порядке? — нежный голос обратился к кудрявому парню. Он лишь мотнул головой, пытаясь отвлечь внимание. Облегченно вздохнув, Макс осторожно закинул руку на плечо Шарля, обнимая его. Действия вылетали прямо из сердца к конечностям, не проходя через отдел головного мозга. Прокуренные пальцы коснулись длинной шеи, проводя линию. Монегаск покрылся мурашками, но не отстранился, даже наоборот, лег на широкое плечо, втыкаясь в ключицу. Холодные пальцы расслабились, впутываясь в кудрявые волосы, но опасаясь нанести какой-либо вред. Если отбросить шум фильма, то Леклер вполне различимо мог услышать биение сердца. Как свое, так и Макса. Теплое плечо согревало лицо, заставляя слезы высыхать за считанные минуты. Руки Шарля медленно потянулись к одеялу, укутываясь в чуть ли не два слоя, совсем забыв оставить часть ткани Ферстаппену. Но, все же вспомнив, он медленно протянул одеяло, предлагая укрыться. Гонщик взял кусок одеяла, но лишь укутал соседа сильнее, похлопывая по темным кудряшкам, успевшим высохнуть. Белое постельное белье казалось еще более комфортным под мерцанием экрана ноутбука.

***

Фильм закончился, но парни уже спали, наблюдая прекрасные сны, не понимая, что самое прекрасное происходит с ними в реальной жизни. Голова Макса медленно опустилась на кудрявую макушку, вдыхая запах дорогого шампуня и бальзама с экстрактом хвои. Уран еще никогда не был так близок к звезде по имени Солнце. Самая холодная планета в солнечной системе так быстро потеплела от пары взаимодействий. Что-то сильное, сильнее чем земное притяжение появилось в атмосфере. В ночи Макс понимает: Шарль больше, чем хорош. И речь тут даже не о внешности. Хотя, она тоже неимоверно красива. Стандарты красоты задавал скульптор, делающий из куска мрамора Шарля, отделывая каждую деталь на теле. Но характер Леклера был еще лучше. Экстраверт, харизматичный, «ходячее солнышко». Полная противоположность Максу, хотя, если покопаться во внутренней системе робота, то наверняка там будут задатки экстравертности. Но быть холодным и рассудительным было проще для него. Не надо быть открытым, не надо жалеть людей вокруг и давать слабину. Но перед Леклером Макс поднимал руки вверх, не пытаясь даже противиться этой силе. Ведь он знал: это бесполезно. Один взгляд этих ярко-зеленых, изумрудных, щенячьих глаз просто убивал в Ферстаппене любую борьбу. Быть человеком сложно, но еще сложнее им оставаться. И Шарль оставался. Монегаск был словно миротворцем, посланным в зону боевых действий, происходящих во внутреннем мире Макса.

***

Но на эмоциях парня висел замок. Надежный, оставленный отцом в единственное наследство. Йос — так звали старшего Ферстаппена, никогда не был хорошим отцом. Но маленькому гонщику было плевать. Отец — всегда пример для подражания, особенно если мать появляется дома слишком редко, пропадая на работе. Кстати о ней. Острый недостаток в заботе преследовал парня. Но даже касания, а тем более долгий физический контакт не мог залечить рану, корочка на которой не успевала заживать прежде чем парень ее сдирал. И с каждым оторванным куском корочки отрывалась и кожа. Отрывались эмоции и желание жить. Но он никогда не думал о суициде так глубоко. Ведь если начать задумываться — велик шанс это сделать. Ферстаппен и так был окружен негативными чувствами, словно орлами-падальщиками. Одинокие до сладости искренней безысходности, орлы и вправду сеяли в разум ужасные мысли. Но любовь, пришедшая год назад ударила в голову.