шоколадные сигареты

***

Последний класс в школе. Но Макс не боялся экзаменов. Он был из тех людей, кто учился везде хорошо без особых усилий, ведь не забивал на учебу, да прирожденный талант как к точным и гуманитарным тоже делал свое дело. Тетрадка, исписанная портретами и самодельным постановкам лежала на парте, собственно как и парень. Он мирно спал на последней парте у окна. Теплые лучи солнца проникали в волосы, добираясь до макушки, грея все тело. Парень любил начало учебного года: легкость и медленный темп, где даже появляться на уроках - большая честь. Звонок ударил по пшеноголовому сознанию, но не сумел заставить его поднять голову. «Паучье» чутье подсказало, что кто-то сел рядом. Кто-то, чья парфюмерия пахла сладкими булочками с корицей вперемешку с янтарем. Открыв свои голубые глаза он не сразу сфокусировал зрение на соседке. Ее слегка закрученные волосы карамельного цвета отражали солнечный свет, ослепляя Ферстаппена. Прямой нос был находкой для модельного агентства, а светло-зеленые глаза внимательно разглядывали парня. Окончательно проснувшись, будущий гонщик поднял голову, кивая в знак приветствия. Яркая улыбка озарила школьника, как софиты на огромном стадионе. —Привет. Не против, что сяду с тобой? — еле слышно спросила новоиспеченная соседка. Длинные пальцы касались своих волос, закручивая карамельные волосы в жгутики. —Я? Нет, не против, — проронил парень, даже не пытаясь как-то теплее ответить. Последняя парта, изрисованная всякой херней выглядела печально, особенно с Максом на ней. —Меня Кристина зовут, а ты? — зеленые глаза зажмурились, не пуская солнечный свет внутрь. —Макс. Ферстаппен. Меня зовут, — робко ответил. Тихий смешок уткнулся в кулак девушки. Ее идеально белая рубашка слегка просвечивала, а черная юбка была чуть выше колен, освобождая место для длинных ног в темных колготках. Это была не просто симпатия. Что-то выше. Вдохновление, и вправду, она стала его музой, занимая все пустое пространство в его тетрадке. А новые образы соседки лишь добавляли разнообразия в его рисунки. И вот он решился позвать ее гулять: копил с различных подработок на ее желания, сказанные вскользь. Желтая листва с градиентом в оранжевый уже падала, заставляя город сменить шины на зимние. На ней было серое пальто и совсем голая шея. Длинная, худая и идеально гладкая. Никакого нарекания быть не могло, особенно у Ферстаппена. Парк у их школы был довольно неплохим: изящные скамейки в арках влюбленных. Полуголые деревья добавляли особой атмосферы. Ферстаппен не умел говорить красиво: не считал это необходимостью. А вот драться умел, конечно не каратист или боксер, но мышечной массы было достаточно для того, чтобы давать отпор. Да и опыт проигрыша в драках заставил его научиться драться.

***

Бордовые капельки медленно падали на асфальт, рисуя узоры на кирпичах. Вытирая кровь, стекающую из кривого по мнению будущего гонщика носа, Кристина отчитывала его за излишнюю агрессию: —Они простые хулиганы, не обращай внимания. —Если бы он не сказал гадость про тебя… — аргументированно ответил Макс. Они сидели на холодной скамейке, приводя все в порядок после потасовки. Ее нежные руки осторожно касались лица, боясь причинить лишнюю боль. Темно-красная кровь нещадно стекала из ноздри, падая в миллиметрах от дорогого пальто. —Не боишься замараться? — обеспокоенно спросил парень. Ему было стыдно за три вещи: за то, что подрался, за то что пропустил удар в нос и за то, что мог испортить ее идеально чистые вещи. —Не боюсь. Воткни салфетку под небольшим углом — худые пальцы передали влажную салфетку, скрученную в "улитку". Он нехотя послушался. —Ты выглядишь... — начала девушка. —Глупо? — спросил собеседник. —Чересчур, — саркастично улыбнулась Кристина, все еще находясь прямо у лица Макса. Ее зеленые, словно лаймовый сок глаза смотрели дальше, чем прямо. Они будто знали то, что хочет Ферстаппен. Первым сдался пшеноголовый. Его руки потянулись в лежащий под ногами рюкзак, доставая привлекательный пакет. —Это тебе, держи. Глаза округлились, а ладони приняли пакет осторожно, не желая повредить упаковку. Заглянув внутрь она слегка вскрикнула от счастья и шока: —Макс! Откуда ты... — чуть ли не прыгала от счастья девушка, надевая новенький шарф на шею. Коралловый с казалось бы оттенком крови, исходящей мгновение назад из носа парня красовался на шее, наконец-то закрыв ее, согревая. —Ты когда-то говорила, что хотела бы такой. Я купил, — будто ничего не случилось пожал плечами Ферстаппен. —Доводить меня до слез - плохо, ты в курсе? — промычала Кристина, укутываясь в премиальную ткань. —Думаю, что до слез счастья - позволительно. Ей никогда не приходилось повторять что-либо. Будущий гонщик был идеальным парнем, по словам Кристины. Конечно, у него были минусы, даже как у друга. Но влюбленных не судят, особенно такого неопытного на тот момент мальчика. Неловкие комплименты и батончики из соседнего ларька были мелочью, но такой нужной, необходимой для любых отношений.

***

—Стой, что это? — прошептала девушка, прячась за баррикадой из учебников и пеналов. Был урок геометрии, вроде. Ее руки потянулись к тому самому черновику. Макс, конечно, попытался остановить любопытство, но ловкость соседки была намного лучше. Она быстро открыла тетрадь на последних страницах, где нашла… себя. Портреты со всех сторон, в основном в профиль. Штриховка синей пастой была не менее хороша, чем получившиеся работы. Ее глаза внимательно рассматривали каждую зарисовку, будто сравнивала себя с изображенной девушкой. Спустя несколько минут молчания Кристина отдала тетрадь Максу, заглядывая прямо в глаза. Но разрушить эту стену безэмоциональности не получилось даже у нее. Ресницы взбудораженно хлопали, пытаясь призвать к ответной реакции, но тщетно. —Это… я? — ради «проверки» спросила соседка. Ферстаппен лишь молча кивнул головой, дав утвердительный ответ. Девушка расплылась в улыбке незаметно для себя. Быть вдохновленным — чудесно. А быть музой — прекрасно.

***

Но счастье не может длиться бесконечно. Хотя, читая различные книги не из школьной программы, Макс проникался мыслями о вечной любви с любимым человеком. По нему не скажешь никогда, плохо ему, или хорошо. Парень в 99% ситуациях был безмолвным, даже если находился наедине с Кристиной. Это было той чертой, что она ненавидела. —Я не могу тебя понять, Ферстаппен. Ты никогда не показываешь себя, — укоряла девушка. Легкие как пушинки снежинки падали на плечи и голову, ощущаясь грузом. Подаренным шарф развевался на ветру. —Почему ты не открыт со мной? — она сделала шаг вперед, пытаясь сломать защитный барьер в нем. —Кристин, всё хорошо, не волнуйся, — он попытался коснуться ее щеки, но та лишь отстранилась. —Нет, Макс, ничего не хорошо! Ты невыносимо холоден. Я не могу так больше, — она развернулась и продолжила, вынося приговор — нам надо расстаться. Рассеянный свет фонаря еле доносился до земли, но все же давал несколько метров обзора в этот снежный вечер. Ноги в теплых колготках сделали неуверенный шаг вперед, покидая Макса. Это была первая настолько серьезная ссора. Обычно все решалось диалогом, но в этот раз ничего не получалось. Что-то внутри парня сжалось. Мерзлота проникла вовнутрь и добивало все органы чувств. Сердце, измученное прошлым, заставило признаться о том, что его наложило: —Я все знаю. Знаю о тебе и Расселе. Это был не крик. Неторопливая, спокойная с виду фраза. Но в парне все кипело. Эмоции, о которых нельзя сказать на подсознании. Ферстаппен первый раз не боялся в чем-то признаться. Не понимая, что это был их последний диалог в отношениях. Кристина остановилась на мгновение, не оборачиваясь. —Откуда? — тихий вопрос донесся благодаря ветру вперемешку со снегом. Парень отвел взгляд от затылка девушки, словно стесняясь встретиться глазами. —Неважно, ты ведь его любишь? — вопрос последовал такой же спокойной речью, что и до этого. Снежинки попадали куда хотели: от светлых волос до длинных, словно золото колосьев. Долгая, мучительная тишина возникла между ними. Впервые за все их время вместе тишина была напряженной. Шаг вперед от девушки, еще один, и еще до того момента как она полностью скрылась из виду. А Ферстаппен остался стоять в этих сугробах, осознав: это конец.