Охотница, что танцует

Она была подобна утреннему ветру в кронах леса — лёгкая, неуловимая и вместе с тем исполненная скрытой силы. Её длинные волосы, отливавшие мягким тёплым жёлтым светом, спадали на плечи, словно лучи солнца, пойманные в паутину. В её взгляде жила тишина древних рощ: спокойствие, которое рождало уверенность, и внимательность, что подмечала малейшее движение. Когда в её руках оказывался лук, мир словно замедлялся, а дыхание самой природы направляло полёт стрелы. Но с наступлением вечера Сора менялась. Стоило распахнуться дверям паба, наполненного гулом голосов и светом огня, как эльфийка сбрасывала с себя дневную собранность. Она кружилась в танце, лёгкая и стремительная, словно язычок пламени. Музыка подхватывала её, и каждый шаг звучал отголоском радости, что редко показывалась в её глазах среди лесной тишины. Там, среди смеха и песен, Сора переставала быть охотницей — и становилась просто молодой девушкой, живой и свободной, как сама ночь. Паб гудел, словно кузница, в которой вместо молотов стучали кружки о дубовые столы. В воздухе витал густой запах жареного мяса, свежего хлеба и крепкого эля. За стойкой лениво протирал кружку хозяин с обвисшими усами, а в углу два гнома спорили так громко, что казалось, ещё чуть-чуть — и спор перейдёт в драку. Их бороды блестели от пролитого пива, а ладони сжимали огромные кружки, из которых поднималась пена. Несколько эльфов сидели чуть поодаль, не вмешиваясь в шумные забавы коротышек. Их тонкие лица оставались спокойными, но глаза не могли оторваться от фигуры в центре зала. На столе, покачиваясь и смеясь, танцевала Сора. Длинное коричневое платье развевалось в такт музыке, то скрывая, то подчёркивая стройность её движений. Щёки эльфийки уже разрумянились от выпитого вина, а в глазах горел задорный огонь. Сора вращалась, поднимая руки к потолку, её смех сливался с гулом барабанов и хлопками ладоней. В этот миг она перестала быть лесной охотницей. Она была вихрем — неукротимым, живым, захватывающим, и даже суровые гномы замерли на мгновение, провожая её взглядом. Светло-жёлтые волосы Соры распадались на пряди, блестя в свете факелов, словно солнечные лучи, затесавшиеся в душный полумрак паба. Она кружилась всё быстрее, смеясь, и то и дело вытягивала руку, будто приглашая в танец саму толпу. Люди и гномы подбадривали её гулким свистом, кто-то даже забарабанил кружкой о стол, подхватывая ритм. Но среди сидевших эльфов не все разделяли веселье. Один из них — высокий, в строгом сером плаще, с чересчур прямой осанкой — наблюдал за происходящим с выражением откровенного презрения. Его тонкие губы скривились, а в голосе зазвенела холодная насмешка: — Не гоже охотнику вести себя столь неподобающим образом, — сказал он, достаточно громко, чтобы слова долетели до ближайших ушей. — Танцевать, да ещё на столе, упиваясь вином перед гномами… Это позор для нашей расы. Рядом сидевшие эльфы переглянулись. Кто-то молча кивнул, соглашаясь, кто-то лишь усмехнулся в ответ на его суровость. Но Сора, не замечая или не желая замечать колкого взгляда, продолжала свой танец. Щёки её пылали, светлые волосы разлетались в разные стороны, а в сердце её в тот момент звучала лишь музыка и свобода. Музыка постепенно стихала, и Сора, всё ещё смеясь, легко соскочила со стола. Зал разразился аплодисментами и свистом, а пара гномов даже подняли свои тяжёлые кружки, будто приветствуя её как победительницу. — Эй, девчонка, приходи завтра! — выкрикнул один из них, бородатый Торвин, и его товарищ заливисто рассмеялся. Хозяин паба, круглолицый мужчина по имени Гаррик, улыбнулся шире обычного. — Ты украла у нас вечер, эльфийка, — сказал он, подавая ей лёгкий поклон, — но я не сержусь. Таких танцев мой паб ещё не видел. Возвращайся живой и весёлой, Сора. Она благодарно кивнула, накинула плащ и вышла в прохладную ночную улицу. Воздух был свежим, звёзды сияли над крышей домов, и каждый её шаг отзывался в сердце лёгкой радостью. Сора шла домой неторопливо, позволяя мыслям унестись вперёд. Завтра её ждал важный день. На тренировках эльфов должен появиться командир отряда, тот самый, кто решит судьбу каждого ученика: кто достоин продолжать путь охотника, а кому придётся вернуться к обычной жизни. Для многих это было испытанием, полным тревоги. Но не для неё. Сора знала: в стрельбе из лука ей мало равных, а в ловкости и быстроте она превосходила почти всех сверстников. Завтра — это не повод для страха, а возможность доказать то, что и так очевидно. Она улыбнулась, поправила светло-жёлтые волосы и ускорила шаг. В груди звенела уверенность, а в душе пело тихое предчувствие будущей победы. * * * — Встаньте смирно! — голос командира разнёсся над тренировочной площадкой, как удар боевого рога. Строй молодых эльфов вытянулся, и каждый затаил дыхание. Перед ними стоял командир отряда, высокий эльф в боевых доспехах, с плащом цвета ночного неба. Его строгий взгляд скользил по лицам, не давая никому уйти от внимания. — Сегодня решается ваше будущее, — продолжил он твёрдым, отточенным голосом. — Сегодня мы определим, кто достоин звания охотника, а кто не оправдал надежд. Он раскрыл свиток и начал читать имена. Первые слова ударили по тишине тяжелее любого меча: — Тиарис. Недостаток выносливости и отсутствие сосредоточенности. Отчислен. Молодой эльф опустил голову и, не глядя ни на кого, медленно вышел из строя. — Лианэль. Слишком медленна. Неспособна к быстрым манёврам. Отчислена. Девушка сжала губы, но сдержала слёзы, уходя прочь. И так одно имя сменяло другое. Каждый уход был подобен холодному ветру, что проходил по строю, заставляя сердца учащённо биться. Сора стояла прямо, её взгляд был твёрд. Она слышала каждое имя, но уверенность внутри оставалась непоколебимой. Где-то рядом послышался тихий смешок. Элрион — тот самый эльф, что вчера презрительно смотрел на её танец в пабе, — позволил себе самодовольную улыбку. Он был среди лучших, и знал это. Его холодные серые глаза скользнули по Соре, словно напоминая ей о вчерашних словах. Но Сора лишь слегка приподняла подбородок. Она не собиралась уступать ему ни в силе, ни в гордости. — Те, кто остался, — голос командира звенел, словно клинок о клинок, — должны доказать своё право быть в рядах охотников. Сегодня испытание — поединки. Не насмерть, но без пощады. Пусть победит сильнейший духом и телом. Сора и Элрион вышли вперёд, вызванные в одну пару. В руках у них оказались тренировочные мечи из закалённого дерева, тяжёлые и надёжные, способные оставить синяки и ссадины, но не отнять жизнь. Толпа учеников расступилась, образовав круг. Сора крепко сжала рукоять, выпрямила спину и встретила холодный взгляд Элриона. Он ухмыльнулся — так, как только он умел, с оттенком превосходства. — Танцовщица, — сказал он, медленно вращая меч в руке. — Сегодня я покажу всем, что место в рядах охотников принадлежит лишь тем, у кого есть настоящий талант. И жестокость. Без неё в бою ты ничто. Сора прищурилась, её светло-жёлтые волосы блеснули в лучах солнца, пробивавшихся сквозь листву. — Ты ошибаешься, Элрион. — Её голос был спокоен, но звучал твёрдо. — Жестокость делает охотника слепым. Мы сражаемся не ради славы и не ради себя. Настоящая сила — в защите, в умении ценить жизнь. Элрион усмехнулся, поднял меч. — Жалкая слабость. Сострадание делает тебя уязвимой. В бою оно не спасёт. — А гордыня ослепляет, — парировала Сора, поднимая своё оружие. — Сегодня я докажу это тебе. Командир махнул рукой, и бой начался. Элрион атаковал первым, резким выпадом, заставляя Сору отступить. Деревянные мечи сталкивались со звоном, удары отдавались в руки, и каждый новый шаг был похож на танец — только вместо музыки был звон оружия и напряжённое дыхание. Сора двигалась легко, гибко, словно в танце, но каждое её движение было выверено. Элрион нападал грубо и стремительно, пытаясь подавить силой, а она отвечала точностью и выдержкой. — Видишь? — процедил он сквозь зубы, нанося очередной удар. — Без жестокости ты лишь игрушка в руках врага. — Нет, Элрион, — голос Соры прозвучал ярко и звонко, когда она отбила его атаку и заставила его сделать шаг назад. — Без сердца ты сам становишься врагом. Их мечи вновь столкнулись, разлетелись искры из дерева и пота, а вокруг раздался ропот учеников. Этот бой становился не просто испытанием, а спором двух мировоззрений. Деревянные мечи вновь столкнулись, удар за ударом, словно молнии, рождённые из ярости Элриона и стойкости Соры. Он давил силой, его выпады были стремительны и резки, но Сора, мягкая и гибкая, как ветер в кронах, уклонялась, отражала удары и шаг за шагом подталкивала его к краю круга. — Ты слаба! — выкрикнул Элрион, взмахнув мечом сверху вниз. Сора скользнула в сторону, её платье и светло-жёлтые волосы закружились в воздухе, словно в танце. Она отбила его удар и быстрым движением выбила меч из его рук. Деревянное оружие с глухим стуком упало на землю. Прежде чем он успел опомниться, Сора выставила свой меч к его груди, остановившись в дыхании от него. В её глазах не было ни злорадства, ни торжества — лишь спокойная, гордая уверенность. — Победа не в жестокости, Элрион, — произнесла она тихо, но так, что слышали все. — Победа — в силе духа и воли. Толпа загудела. Ученики зашептались, кто-то с уважением кивнул, кто-то даже позволил себе улыбнуться. Командир смотрел на Сору пристально, но в его взгляде блеснула одобрительная искра. Элрион же стоял неподвижно, тяжело дыша. Его лицо вспыхнуло от унижения. Он резко оттолкнул её меч, поднял с земли своё оружие и, стиснув зубы, процедил: — Это была случайность… лишь танец, а не бой. В следующий раз я докажу, кто из нас настоящий охотник. Но в его голосе звучала неуверенность, и это не укрылось от взгляда остальных. Его губы дрожали от ярости, взгляд метался — он не мог смириться с тем, что был повержен девушкой, которую считал легкомысленной и недостойной. Сора же спокойно опустила меч и сделала шаг назад, сохраняя достоинство. Она не нуждалась в словах — сама её победа говорила громче.