Охотница, что танцует

Годы шли, и мальчик, некогда прятавшийся за отцовской мантией, превратился в юношу с твёрдым взглядом и прямой осанкой. Тристан Деверо вырос высоким, широкоплечим, с той породистой статностью, что свойственна истинным королям. Волосы его потемнели с возрастом, глаза же сохранили тот же тёплый, проницательный блеск, что когда-то заставлял улыбаться даже сурового отца. Он обучался всему, что должен знать правитель: военному искусству, дипломатии, философии, управлению двором и людьми. Меч для него был не просто оружием — продолжением руки, а слово — не просто звуком, а силой, что могла возвысить или погубить. С раннего утра до позднего вечера он тренировался с рыцарями в замковом дворе. Сталь встречала сталь, и каждый удар отзывался эхом под стенами крепости. Прислуга часто наблюдала издали — с гордостью и лёгким страхом. В нём было что-то величественное, но и неуловимо печальное — тень того дня, когда он впервые услышал о смерти матери. Король Редерик, его отец, смотрел на сына с немым одобрением. Он не расточал ласки, но его гордость была глубока, хоть и скрыта за суровой маской. Иногда Тристан ловил редкий, почти незаметный взгляд отца — короткий миг, в котором теплилось признание: «Ты оправдываешь мою надежду». Со временем юноша стал любимцем двора. Дамы говорили о его вежливости и благородстве, стража — о смелости, а народ, встречая его на улицах, склонял головы с уважением. Но сам Тристан оставался сдержанным, почти отстранённым. Он чувствовал — его путь будет труднее, чем просто унаследовать трон. В его сердце жила не только гордость Деверо, но и тихая, неугасимая тоска — будто что-то звалo его за пределы мраморных стен и золотых залов. Вечерами он часто стоял у башенного окна, глядя на звёзды. — Мать... если ты видишь меня... скажи, я стану таким королём, каким ты бы гордилась? — шептал он в темноту, не ожидая ответа. Весть о тревоге пришла ранним утром. Сначала — как шёпот среди стражи, потом — как отчётливое слово на совете. На границе королевства, у старого тракта к северу, начали исчезать люди. Целые деревни будто растворялись в ночи. Пастухи находили брошенные возы, кровь на земле и ни одной души живой. Советники суетились, пытаясь найти виновных среди бандитов или соседнего герцогства. Но один из дозорных, едва живой, вернулся и прошептал, прежде чем умер: — Они не люди... они мертвы, но ходят... Тишина, упавшая на зал, была густой, как туман. Король Редерик хмуро сжал подлокотник трона. — Легенды о ходячих мертвецах, — прорычал он. — Суеверия. Но Тристан шагнул вперёд. — Суеверия не убивают солдат, отец. Позвольте мне возглавить отряд. Я сам выясню, что там происходит. Король взглянул на сына тяжёлым, оценивающим взглядом. В нём не было страха — только холодная решимость. — Ты хочешь испытать себя, мальчик? Это не турнир и не охота на лис. Там смерть, а не слава. — Я не ищу славы, — ответил Тристан спокойно. — Я ищу правду. На мгновение в глазах короля мелькнула тень — гордость, смешанная с тревогой. — Хорошо. Возьми десяток рыцарей. И если увидишь, что слухи правдивы, не геройствуй — возвращайся с докладом. Тристан поклонился. — Как прикажете, Ваше Величество. Через два дня они пересекли восточные холмы. Небо там всегда казалось мрачнее, воздух — тяжелее. Ветер гнал запах гнили и сырости, будто сама земля гнила изнутри. — Что-то нечистое здесь, — пробормотал капитан стражи, оглядывая пустую деревню. — Ни следа жизни. Тристан спешился, поднял с земли детскую куклу. Ткань была изодрана, на дереве у ворот — следы когтей. — Это не работа людей, — сказал он тихо. — Значит, рассказ был правдой. Ночь они встретили настороже. И когда луна поднялась над холмами, тьма ожила. Из-под земли, из щелей между камней, поднялись мертвые — с пустыми глазами и рваными ртами. Крики стражей смешались со звоном стали. Тристан отбивался изо всех сил, меч его пел, словно серебряный свет в ночи. Он чувствовал ужас, но не позволял себе дрогнуть. Каждый удар был точен, каждый шаг — выверен. Когда рассвело, остались лишь они — трое живых. Тристан стоял среди мёртвых, покрытых пеплом тел, с мечом в руке. На лезвии блестела кровь, но взгляд его был спокоен. Он понял — зло, о котором шепчутся, не легенда. Оно реально. И если не остановить его сейчас, оно дойдёт до самого трона. К вечеру четвёртого дня на горизонте показались всадники. Стража у ворот столицы подняла тревогу, но, когда узнала штандарты, поспешно распахнула створки. Отряд, когда-то числом двенадцать, теперь насчитывал лишь троих. Остальные — остались там, на северных равнинах, среди мертвых, что не знали покоя. Лошади шли медленно, устало, покрытые пеплом и кровью. Тристан ехал впереди, спина прямая, взгляд — потухший, но несломленный. На доспехах — засохшая кровь, на плаще — пятна гари. Во дворе дворца его встречали советники и король Редерик. Толпа придворных притихла. Даже ветер будто замер, когда Тристан, спрыгнув с коня, встал на одно колено перед отцом. — Ваше Величество, — голос его был хриплым от усталости, — граница не удержана. То, что мы видели… — он запнулся, — это не люди. Нежить восстала. Советники переглянулись, кто-то из них не выдержал и прошептал: — Немыслимо… это же легенды из времён Великой Чумы… Король Редерик поднял руку, требуя тишины. — Говори ясно, сын. Что ты видел? Тристан поднялся, выпрямился, словно вновь обрел силы. — Мертвецы, отец. Люди, которых смерть не удержала. Они шли на нас, как на живых… без боли, без страха. Мы сожгли их тела, но я уверен — источник зла не уничтожен. Это лишь начало. В зале раздался приглушённый ропот. Редерик нахмурился, лицо его стало каменным. — Сколько ты потерял? — Девятерых, — тихо ответил Тристан. — Они пали с честью. Король на мгновение прикрыл глаза. — Пусть их имена будут вписаны в Книгу Чести. Он подошёл ближе к сыну. — Ты сделал то, чего не смог бы ни один другой. Ты увидел врага, о котором мы забыли. Но теперь мы должны действовать. Тристан встретил взгляд отца. — Мы не справимся одни, — произнёс он уверенно. — Если это древняя скверна, как в старых хрониках, нам нужно искать союзников. Король долго молчал, потом тихо произнёс: — Союзников… среди кого? Люди боятся даже говорить об эльфах, а ты предлагаешь просить их помощи? — Бояться — значит проигрывать заранее, — твёрдо сказал Тристан. — А если кто и знает, как сражаться с мертвецами, так это они. Редерик задумчиво провёл рукой по бороде. — Пусть будет так. Завтра совет решит, кого послать к ним с предложением. Тристан поклонился. — Позвольте мне. Я видел тьму своими глазами. И я не позволю ей добраться до наших земель. Король смотрел на сына долго, с тяжёлой гордостью. — Хорошо, Тристан. Но помни: если эльфы отвернутся — ты пойдёшь навстречу смерти один. Тристан слегка улыбнулся, хоть в его глазах не было радости. — Тогда смерть встретит меня стоя.