Реликт доминанта

Я посмотрел на галерею, где стоял и увидел, что рядом с гостем в расшитом кафтане стоял совсем молодой воин: ребяческое лицо с детским шлемиком, одетый в малёхонькую кольчужку и вооруженный деревянным луком. Тень от него пала на стену и мерцала будто живя собственной жизнью. И на мгновение мне почудилось, что вовсе не свет от факелов колышет ее, а она сама шевельнулась. Потом она проскользнула по стене мимо гусляра и пошла в мою сторону. Внизу продолжалась церемония встречи. – Москва всегда ждёт чудес, брат, – ответил Олег, однако Великий Князь уже подходил к княжне. Он на мгновение остановился, чтобы дослушать, что ещё скажет Олег, хотя к нему не повернулся и не подал ни одного жеста внимания. – Но не будет ли цена слишком высока? Изяслав услышал эти слова. Я увидел, как лицо его слегка изменилось, но он лишь улыбнулся княжне. – Господине великий княже, здрав будь, и роду твоему честь и слава, – произнесла жена Олега, ограничившись медленным поклоном, потому что князь не протянул ей руку для поцелуя. – О, Велемира, краса ненаглядная, – поприветствовал её Изяслав. – Благодарю, что радуешь брата моего. Что приехала к нам из вашего родового гнезда, узнав о скором возвращении мужа. Дорога и для тебя, чай, была утомительна? Поэтому и, мы-с, с дарами. – И, прежде чем речь о деле походном и о дарах Нави вести, надобно о деле братском да дарах сердца моего вспомнить, – продолжил Изяслава и голос его уже почти потерял громовую мощь, приобретя более домашнее и гостеприимное звучание. Он взмахнул рукой. Перстень сверкнул: тройной всполох синего огня поднялся в воздух как сигнал и позади него поспешно появились слуги женского пола, которые вынесли широкие богатые подносы. На них стоял пышный каравай-хлеб, ковши с мёдом и разная мелкая снедь. Длинные полотенца волоклись за ними по полу. – Хлебом да солью я встречаю тебя! – сказал Изяслав торжественно. – Мой очаг делится с твоим. Как разделил отче рода наши на твой и мой, и сделал тебя полноправным владыкой земель ярославских, так чтит мой дом и твой, как равный. И не иссякнет никогда щедрость земли московской и для твоего стола. – Это честь для меня, слышать твои речи как первого среди равных, – Олег поклонился. Олег и Изяслав надломили по кусочку сочного каравая, обмакнули в соль, прожевали и запили мёдом. – Пусть будет сладка жизнь твоя, и семьи твоей. Да текут дни твои, словно мёд! – добавил Изяслав, испивая сладкий напиток до дна. И повторили. – Соль едим, и солью платим, – утёршись сказал Изяслав. – Вот и награда для тебя и твоей дружины. Появились ещё четверо дружинников в белых ритуальных рубахах, одетых поверх их кольчуг, они несли тяжёлый ларец. – Пятьсот крѣсталлов соли тут, чистейшего качества, – сказал он тихо Олегу. Ларец открыли, и разноцветные соляные кристаллы, местная валюта, засверкали перед глазами Олега и Велемиры. – На это можно полкняжества купить, брат мой, – прошептал Олег. – Только если оно не очень выдающееся, – усмехнулся Изяслав. – разве что Киевское княжество взять мерой? Но главное, что ты вернулся невредим, ибо жизнь твоя дороже мне любых денег. «Ну что ж, оплата внесена», – подумал я и продолжил наблюдать за происходящим в Первопрестольной Палате. Всё пришло в движение, пока братья князья переговаривались. Гости, перешёптывающиеся между собой еще пару мгновений назад, снова замолчали, их глаза наполнились удивлением, рты раскрылись, руки застыли словно у статуй. Даже медведи раскрыли пасти, и приподнялись на задние лапы. Дружина князя Олега расступилась. Трое странных гигантов в балахонах, от одного вида которых даже у меня побежали мурашки по «коже», тянули повозку. То был Реликт, который все ждали с великим трепетом. Изяслав приложил руку ко лбу, затем раскрытую ладонь поднял вверх и сделал шаг, выставив ногу вперёд. Перстень засветился красным и задымился. Я увидел, что ветер вокруг Олега поднялся сильнее прежнего: колыхались теперь не только пряди его волос и край плаща, но и кольчуга, и порты. Воздух струился и мерцал, искажая его очертания. В Первопрестольной поднялся обрывистый шёпот – сначала в одном углу, потом в другом. Некоторые маги шептали свои заклинания и начали падать. Пронёсся сдавленный вздох сотни глоток. Кто-то отшатнулся, кто-то, рванулся вперёд, заслонённый спинами дружинников. Я услышал звон металла, рык медведей. Заклинания зазвучали громче и из разных концов. Стоящие рядом аристократы и их дамы забеспокоились. Так молитвами и шёпотом наполнился вся палата. Все замерли. Бегающие тени от лучин, факелов и магических люстр внезапно остановились. Всё застыло. Казалось, остановилось само время. По лицу Олега я понял, что он не ожидал такой реакции. На повозке лежал огромный грубый кусок камня. Что-то не нравилось мне в нём. Он был будто не из этого пространства. С его появлением и во мне что-то переменилось. Я увидел около каждого человека и предмета еле различимую тропу. Раньше я этого не замечал. Я повернулся, поймал взглядом рядом стоящего дружинника. От него шла тропа. Я ступил на неё и на меня начали сыпаться чужие истории. Они перемешивались в моём сознании и наполняли его новым неясным шумом. Я видел чужие жизни, я был чужими глазами. Но я ничего не понимал. Вырвался из видения как из ому а будто силой мысли. Я заметил, что все вокруг излучали слегка различимые волны ... воздуха, они были окутаны… магией. Сейчас я уже видел это чётко. Теперь я не просто видел — я прозревал, не просто слушал – слышал. Увидел, что такая же дорога стелется и под Вряк-Посула с Трын-Писцом. Но она была другой. Отныне во мне что-то то переменилось и я чувствовал, как магия наполняет всё пространство и колеблется около каждого. Будто каждый имел эту ауру. Но ауры некоторых людей были скрыты. Великий Князь был защищён хрустальной головой на посохе, которая сейчас светилась сильнее обычного и слепила меня. Я отвернулся. Князь Олег скрывал свою ауру видимо за счёт потоков ветра вокруг себя – сейчас он просто превратился в пятно. И только один человек не делал ничего, чтобы скрыть свою ауру и при это я не мог её увидеть. Юнец, молодой княжич Данила, что стоял подле своего отца. И он же был единственным, чей путь я не мог распознать. – Ты видишь это? – спросил я у Вряк-Посула. – Что? – Вряк-Посул удивлённо посмотрел на меня. – Все эти тропы, ауры… Почему у Данилы нет тропы интересно? – Похоже ты, друг мой, увидел магию впервые. Мы живём в ней, поэтому я не могу точно понять, что именно тебя удивило. Ответ я принял, но мне показалось, что Вряк-Посул что-то не договаривает, либо он не видел то, что вижу я. Снова посмотрел на реликт. Он не излучал магии. Я не чувствовал ничего, в отличие от всех людей и предметов, что были в этом помещении. Каждый из них как будто имел историю, которой я мог коснуться. Но пространство вокруг этого камня было абсолютно прозрачным. Словно дыра в пустоте, за которой была пустота. Сам камень был покрыт окалиной, местами яркой зелёной плесенью, красной ржавчиной, неровный, словно выкованный в великой спешке. Глубокие царапины и трещины – следы грубой обработки. Или же чьих-то сильных когтей. Светлые вкрапления металла – они блестели даже от слабого света лучин. Местами проступали письмена на неизвестном мне языке. На камне были впадины, настолько чёрные, что казалось они поглощали любой свет. От самого реликта исходил лёгкий, зудящий звон и едва ощутимая вибрация воздуха. Толпа внизу зашевелилась. Локальные вспышки безумия, охватившие некоторых магов, будто перекидывались на других. Беспокойство Олега усилилось. Он поднял руку вверх и загремело его заклинание. Ветра со всех уголков этого зала словно бросились к нему, и Олег направил их в сторону реликта. Буря им созданная усиливалась с каждым мгновением, она обвивала камень, ускорялась, хлестала его. «Он сбивает её влияние, – подумал я. – создаёт воздушный кокон, за счет огромных скоростей воздуха, формируется заслон. Князь знает, что делает и видимо проделывал это не раз». Лицо Олега было напряжено, княжна и сын встали позади, а дружинники присоединились к нему, добавляя своей магической силы. Теперь реликт как будто растворялся, превращаясь в пятно, которое я уже не мог рассмотреть. Толпа успокаивалась. – Его надо увезти отсюда, – прокричал Олег Изяславу, – Достаточно показа. Слишком много людей! На галерее тоже всё пришло в движение. Дружинник, который стоял рядом с тем ребенком, поднял копьё, замахнулся и с силой швырнул его вниз. Прямиком в Реликт. Долетев до созданного Олегом урагана, копье превратилось в пыль. Все посмотрели вверх, на галерею. У дружинника были сумасшедшие глаза. Рядом была та живая тень, что скользила по стене сама собой. И я понял, что мне тогда не показалось. Я снова заметил гусляра. Тот замер от ужаса – будто видел тоже, что и я! Безумную пугающую живую тень. Его глаза стали круглыми, как монеты. Лицо побелело. Он судорожно рванул к себе гусли, и сначала по всей Первопрестольной Палате Перуна прокатились несколько нервных, сбивчивых аккордов, но потом воздух наполнился бархатным перезвоном. Звук был нежным, слегка скрипучим и мягким, ветер подхватил мелодию и разнёс по всему залу. Гусляр начал что-то бормотать. Тень метнулась к нему стремительным, чёрным клинком. Музыка оборвалась также внезапно, как появилась. Гусли шлёпнулись на пол, у гусляра внезапно подкосились ноги, и он упал на пол замертво. Дружинник на галерее прокричал заклинание. Свет во всём помещении начал мигать, и люди внизу ещё больше забеспокоились. Он повторил его ещё раз. Голос его усиливался и скрипел. Он то басил, то издавал незнакомые неприятные гортанные звуки. Он начал повторять заклинание в третий раз. – Заткните его! – Закройте ему рот! – Убейте его сейчас же! Раздавались крики внизу. Несколько других дружинников на моём балконе бросились к нему, в попытке скрутить безумца, но только натолкнулись на непреодолимую стену. Тогда они попытались проткнуть магический заслон своими копьями. Наконечники начали светиться, но приблизиться к безумному дружиннику так и не смогли. На тень никто не обращал внимания. Я не мог понять, что это за дух или существо и как мне на неё реагировать. И самое главное – видит ли она нас? Или рядом с Вряк-Посулом не стоит беспокоиться? Истукан продолжал наблюдать за происходящим без особого интереса. Реакция внизу не заставила себя долго ждать. Трое стражей реликта начали оттаскивать повозку назад в сени. Серьёзной опасности воин с копьём не представлял ни для кого около зиккурата, но срыв церемонии и попытка произнести заклинание в Первопрестольной палате – совсем другое дело. Как только дружинник начал колдовать, чёрные обсидиановые медведи, что находились около трона Великого Князя, встали на задние лапы. Два маленьких, казалось, безобидных огонька вылетели из пасти каждого. Олег повернулся, посмотрев в мою в сторону и поднял своё копьё. Я увидел яркую вспышку. От копья отделился второй наконечник и огненный хвост словно комета полетел прямо в колдующего дружинника. Это отделившееся копьё попало в его тело, проткнуло, прошло насквозь и исчезло, оставив после себя на его груди обожжённую по краям зияющую дыру. Тело воина полетело с балкона вниз и с грохотом ударилось о каменный пол зала. Но битва не была завершена. К балкону подлетели два огня, вылетевшие с вершины зиккурата, оставив за собой искры, будто кто-то запустил пару слабеньких фейерверков. Они превратились в две гигантские огненные медвежьи пасти. Они искали источник магии. Это были охотники, преследующие свою добычу. Разрушители заклинаний. Источником столь необычной магии дружинника оказалась та тень. Две огненные пасти напали на неё и разорвали, не оставив ни кусочка. По всей палате пронесся эхом визг неизвестно откуда взявшегося бесплотного существа. Толпа внизу начала успокаиваться, потом ликовать, и наконец послышались возгласы одобрения, громогласные кличи, стук щитов. Кто-то подкидывал шляпы. Знать славила Великого Князя и его брата. Двери за Реликтом закрылись. В конце галереи, где находились мы с Вряк-Посулом, лишь послышались какие-то всхлипы, но они быстро стихли. Что всё это было, почему это произошло и для чего – кажется не понял никто. Через некоторое время люди в зале начали расходиться, а нам с Вряк-Посулом видимо предстоял серьёзный разговор.