Загадай желанье...

26 января 1975 года.

Меня зовут Надя Полякова, и сегодня мне исполнилось четырнадцать лет. Это не первый мой дневник, второй, а где тот, я не знаю, потому что мы ещё не все вещи после переезда разобрали, и вообще, я боюсь, что он так и остался в комнате коммунальной квартиры, где мы раньше жили. Хотела бы сходить, спросить новых жильцов, да духу не хватает: а вдруг не они нашли, а Федька с Дорой? Вот будет страх, если они потом в школе все мои записи зачитают, я там про весь наш класс писала, и про учителей тоже, когда оценки были несправедливые… ну, мне казалось, что несправедливые. Нет уж, пусть лучше мой дневник новые жильцы выбросят, чем искать. В общем, вчера мы переехали в новую, собственную квартиру! До этого жили в коммунальной, но у нас многодетная семья: у меня есть две сестры и брат, и родители давно стояли в очереди. Квартира трёхкомнатная, большая, и только наша! У нас с Любой теперь своя комната, а Верочка с Игоряшей пока вместе с родителями, потому что они совсем маленькие, даже в детский сад ещё не ходят. Конечно, праздника сегодня не получилось: куда я позову друзей, в заставленную коробками комнату? Мама, правда, отправила меня в парк, на каток, и дала денег, чтобы угостить ребят — тоже получилось вполне празднично, но ведь не могла же я целый день гулять, когда дома нужна помощь в разборе вещей. Да и первый дневник хотелось найти самой, мама бы непременно стала его читать. Ничего постыдного моих записях, конечно, не имелось, но ведь это личный дневник! Увы, я так его и не нашла. Зато обнаружила кое-что другое, и не в вещах. Дело в том, что комната наша, та, в которой мы с Любой жить будем, уже была оклеена розоватыми обоями с узором. А нужно было повесить часы. и мы как-то захотели, чтобы они висели рядом с дверью, показалось очень удобно: выходишь из комнаты, и видишь, опаздываешь ты или нет. И я, встав на стул, решила отметить карандашом, где папе прибивать гвоздь. А карандаш возьми и проткни обои насквозь, и получилась такая некрасивая дыра, что теперь её и правда только часами или картиной закрывать! Но самое главное — случилось это вовсе не из-за меня, а потому, что в стене, в том месте, куда я карандашом ткнула, было углубление, круглое, с яблоко величиной! Как строители могли его пропустить — ума не приложу! Ведь невозможно такое не заметить, тем более, когда обои клеишь! А самое главное — в этом углублении лежало что-то блестящее… Разумеется, я потянула эту вещь. Это оказался медальон на светлой цепочке, сам он был прозрачный, стеклянный, а внутри — зелёный четырёхлистный клевер. Мы с Любой рассматривали его, рассматривали, но так и не нашли, где крышечка открывается, чтобы вытащить цветок. — Ну и как теперь быть? — спросила я. — Как такую вещь могли здесь оставить? Надо непременно найти владельца. Наверное, это кто-то из бригады, которая занималась строительством! — А… а может, не искать? — робко предложила Люба. — Давай оставим, красивый же! Будем носить по очереди! Я даже слов не нашла сразу, так рассердилась! — Как мы можем вот так взять и оставить чужую вещь?! — закричала я на сестру. Шёпотом, конечно, чтобы уже спящих маленьких не разбудить. — А если бы ты что-то потеряла и кто-то просто взял и оставил себе? А ещё пионерка! — возмутилась я. — Но ты сама подумай, — жарко зашептала Люба. — Этот медальон ведь не в щель в полу упал или за батарею закатился! Разве можно не заметить, как такое тяжёлое украшение, — медальон и правда ощущался в руке приятной тяжестью, — как оно просто с твоей шеи слетело и в стену легло? Да разве так бывает? Если бы случайно цепочка расстегнулась, он бы просто на пол упал! — И к чему ты это? — нахмурилась я. — А вдруг его специально кто-то оставил? Как подарок будущим жильцам? Посмотри, вдруг там и записка есть! Записки в стене не оказалось. Я, конечно, понимала, что Люба всё это придумала, потому что ей не хочется красивую вещь отдавать, она вообще очень любит всякие украшения, но мне, стыдно признаться, тоже с каждой секундой ну прямо всё меньше и меньше хотелось искать хозяев медальона. Да и права она была: в то углубление медальон никак не мог случайно попасть, только если нарочно положили. В общем, после недолгого спора, мы решили: если вдруг кто-то придёт и спросит про медальон, то мы его честно отдадим. А пока — будем носить сами. Если родители увидят — скажем, что мне его подарила Маша Белова, она с родителями на зимние каникулы в Москву ездила. В общем, уговорились, что завтра первой медальон надеваю я. И я его тут же примерила, Люба помогла застегнуть. Зеркало было только в коридоре, на дверце шкафа, мы тихонько вышли, я ещё подумала «хоть бы мама с папой не выглянули!» Нам повезло, родители на кухне мебель расставляли, так что я вдоволь на себя налюбовалась. Ах, да! Подарки-то совсем забыла описать! Хотя праздник дома и не устраивали, но всё равно подарки были! Например, бабушка прислала колечко с голубым камушком. Ну, то есть, посылка-то была большая, там и соленья. и варенья, и шарфики с варежками беленькие из пуха, но вот колечко было отдельно, подарком. — В школу не надевай, и вообще, только по праздникам, — строго предупредила мама. Она, вообще, не любит, когда мы «украшаемся», как она выражается, говорит, маленькие ещё. Смешно! Я уже седьмой класс заканчиваю, разве можно считать такого взрослого человека маленькой? Но послушно кивнула. Колечко мне чуть большевато оказалось, но это и хорошо: потом будет в самую пору, когда мама уже совсем не сможет запретить его носить, признав меня взрослой. Немного досадно только, что камешек в колечке голубой, вот был бы зелёный, как клевер в кулоне, можно было бы говорить, что комплект. Впрочем, раз в школу нельзя надевать, а кулон мы с Любой договорились прятать (врать родителям нехорошо, но что делать, если сказать правду невозможно?)… Вот бы мама забыла про колечко и не убирала его в шкатулку со своими украшениями. Их она тоже надевает редко, так что это вовсе не так, как если бы она нам запрещала, а сама «украшалась». Так, подарки! Мама с папой подарили не один подарок, а много, и ещё сказали, что это от Любы тоже. Ну, понятно, у неё-то деньги откуда? Она только открытку нарисовала и подписала, но красивую! В общем, семейный подарок — карандаши, краски, альбом для рисования и цветная бумага. Жаль, что обычная. Как-то в магазин художественных товаров завозили бархатную, она так необычно выглядела, но мама тогда не успела сразу её купить, а потом уже не было… Что ещё? Ну, Синицыны, мои одноклассники и бывшие соседи по коммунальной квартире, подарили эстамп со снегирями, в самодельной рамке. Наверняка, Дора выбирала, а рамку Федька делал. Я с ними хорошо дружу, пусть в начале и написала не очень хорошее… Дора, вообще-то, Федора, они близнецы, но она своё имя не любит, её из-за стишка «Федорино горе» часто дразнили, вот она и зовёт себя теперь Дорой… Маша Белова, та самая, подарила четыре значка с видами Ленинграда. Чуднáя! Была в Москве, а значки — ленинградские… А ещё маме, когда она ходила гулять с Верочкой и Игорем, и зашла в магазин, удалось купить болгарский детский шампунь, две упаковки! Он, конечно, для малышей, но так вкусно пахнет… Надеюсь, сегодня мне разрешат его взять.

***

Странно. Сейчас вот уже ложусь спать, а мама словно забыла про бабушкино колечко. И камень, почему я написала, что он голубой? Он же зелёный! И так причудливо меняет цвет, как будто тёмным очерчены четыре лепестка. Ну, совсем комплект к медальону! Шампунь мне взять разрешили, за обои не ругали (я так боялась!) Папа просто повесил часы. Волосы после шампуня приятно пахнут фруктами. Вот и закончился мой день рождения. Люба говорит, что завтра её очередь надевать медальон, раз я его сегодня весь день носила, но я сказала, что сегодня не считается, потому что это был пробный день. Она почему-то не стала спорить. Вот бы завтра ещё по физике не спрашивали… А сегодня был настоящий день рождения, все желания сбылись, и даже неожиданный подарок от неизвестных строителей получился. Не буду снимать его на ночь. И колечко тоже. Оно сейчас почти совсем не велико. Может, у меня руки отекли? Я знаю, что так бывает, наша ещё одна соседка по бывшей квартире часто жаловалась на это маме. Только баба Зина совсем старенькая, а мне всего четырнадцать! Наверное, руки у меня ещё не должны опухать?.. Ой, мама ругается! Всё, ложусь спать.