Красная метка

      Тишина в спальне Кайдена была обманчивой. За тяжелыми бархатными шторами окна стояла глубокая ночь, но воздух все еще вибрировал от невысказанных слов, произнесенных на балконе. Кайден ворочался на шелковых простынях, чувствуя, как по коже бегут мурашки. Прикосновение к плечу Лео, длящееся мгновение дольше положенного, оставило на коже невидимый, но обжигающий след. Он смотрел в темноту, над его головой мерцающая желтая карта Времени проецировала на потолок призрачные песочные часы. «Ничто не может изменить то, что между нами».       Слова, которые должны были утешить, висели в воздухе тяжелым свинцом. Он был альфой, наследником Вальмондов. Его долг — укреплять род, заключать выгодный брак, рожать сильных наследников с перспективной силой. Дружба с бета-наследником Торренов была допустима, даже одобряема. Но то странное, сжимающее чувство в груди, когда он видел, как Лео отстраняется от него, когда находится в тени? Постоянное желание дотронуться, поддразнить, быть в центре его внимания? Это выходило за рамки дружбы. Это было опасно.       С другой стороны стены, в комнате для гостей, Лео не спал. Он сидел у окна, вглядываясь в огни своего собственного замка, едва видные вдали. Его зеленая карта интеллекта, обычно такая активная, теперь была приглушена, отображая лишь хаотичный поток мыслей. «Он не понимает, — прошептал Лео в тишину. — Он никогда по-настояму не поймет».       Лео всегда жил в тени Кайдена. Тень эта была теплой и дружеской, но тенью от этого не переставала быть. Он - бета с «второсортной» зеленой картой, чья сила не могла сравниться с силой Времени ни в бою, ни в политических интригах. Его ценность заключалась в расчетах и стратегиях, но последнее слово всегда оставалось за альфами. За такими, как Кайден.       А эти омеги сегодня… Лео видел, как они смотрят на Кайдена — с обожанием, с надеждой. И он видел, как смотрят на него — с вежливым, прохладным интересом. «Умный Торрен. Хороший союзник для будущего герцога». Не более того.       И самое ужасное, самое постыдное — это то, что он сам смотрел на Кайдена. И в его взгляде не было ничего общего с расчетливым интересом омег. Там была преданность, которая грозила перерасти в нечто большее. Там была зависть не к его силе, а к его свободе, к его беспечности. И тошнотворный страх, что однажды Кайден проснется и поймет, насколько их миры на самом деле разные.       На следующее утро за завтраком царило напряженное молчание. Даже Кайден, обычно такой болтливый, углубился в изучение узора на своей фарфоровой тарелке.       Герцог Вальмонд нарушил затянувшуюся паузу, отложив в сторону письмо с королевской печатью: — Кайден, сегодня тебя ожидают тренировки с оружием. Мастер Годрик будет недоволен, если ты опоздаешь. Лео, — его взгляд скользнул по бете, — я полагаю, тебе стоит заняться своими… чертежами. Герцог Торрен писал, что ждет от тебя усовершенствований в системе ирригации наших общих полей.       Разделение было проведено так четко и естественно, что от этого стало еще больнее. Альфа — к силе и бою. Бета — к расчетам и хозяйству. — Конечно, ваша светлость, — кивнул Лео, не поднимая глаз.       Тренировочный плац был местом, где Кайден чувствовал себя как дома. Звон стали, запах пота и пыли, физическое напряжение — все это заглушало голоса в его голове. Он фехтовал с яростью, заставляя мастера Годрика уважительно хмуриться. В пылу схватки он на мгновение забыл о Лео, о своих сомнениях, о долге.       Но когда он, запыхавшийся и потный, сделал паузу, чтобы вытереть лицо, его взгляд упал на дальний балкон библиотеки. Там, за арочным окном, он увидел знакомую фигуру, склонившуюся над столом. Лео…       И все сомнения вернулись, накатив с новой силой. Он видел не просто друга. Он видел сосредоточенный изгиб его спины, привычный жест, которым тот откидывал со лба темную прядь волн. И в груди у Кайдена снова сжалось — тепло и больно одновременно.       В этот момент один из молодых омег-пажей, принесший ему кувшин с водой, случайно коснулся его руки. Прикосновение было легким, почти невесомым, и сопровождалось сладким, цветочным ароматом. Омега застенчиво улыбнулся, его глаза блестели от восхищения.       И Кайден… ничего не почувствовал. Ни искры, ни интереса. Лишь легкое раздражение от помехи.       Он резко кивнул, отпил воды и отвернулся, его взгляд снова непроизвольно потянулся к балкону библиотеки, к своему другу детства — Лео.       Вечером они снова оказались рядом, в старой обсерватории на самой высокой башне замка Вальмонд — их общем убежище с детства. Никто не говорил о вчерашнем дне, о гостях, о неловкости за завтраком. Кайден рассеянно перебирал звездные карты, а Лео молча наблюдал за луной. — Знаешь, о чем я думаю? — внезапно нарушил тишину Кайден. Его голос прозвучал непривычно тихо.       Лео повернулся к нему, настороже: — О чем? — О том, что было бы, останови я время по-настоящему. Не на несколько секунд для шутки, а… навсегда.       Лео замер, а потом все-таки ответил: — Это невозможно. Даже для тебя. Сила такого масштаба… — А ты бы что сделал? — Кайден перебил его, его глаза горели в полумраке, —если бы твой Интеллект мог по-настоящему все просчитать? Не только шестеренки, а… все? Людей? Их поступки? Чувства?       Они смотрели друг на друга через разделявшие их несколько футов пространства, и воздух снова наэлектризовался. В его вопросе сквозило не просто любопытство. В нем был вызов и своего рода признание.       Лео медленно выдохнул. Его зеленая карта над головой вспыхнула, на мгновение отобразив сложную, прекрасную геометрическую фигуру: — Я бы просчитал, как остаться здесь. В этой комнате. Сейчас. И чтобы ничего никогда не менялось.       Кайден не ответил. Он лишь смотрел на него, и в его желтых песочных часах, отражавшихся в зрачках Лео, будто застыл весь песок. Впервые в жизни наследник Вальмондов, обладатель силы Времени, отчаянно желал, чтобы один единственный миг длился вечность. И впервые наследник Торренов, чья сила была в логике и расчете, понимал, что некоторые вещи не поддаются никаким вычислениям.