Красная метка

      Прошло почти два года с той ночи, когда Кайден навсегда потерял Лео. Два года механического существования. Он был идеальным зятем для Синешаля, подающим надежды политиком для отца и холодной статуей для Элиана. Брак оставался безупречным и... бездетным. Кайден тайно надеялся, что так будет всегда — он не мог представить себя отцом в этом фарсе. Но однажды утром Элиан, с редким румянцем на щеках и сияющей, вымученной улыбкой, сообщил ему новость. Он беременен.       Для герцога Вальмонда и Синешаля это стало величайшим триумфом. Для Кайдена — последним витком капкана. Теперь его навсегда прикуют к трону цепью крови. Меньше чем через год в роскошных покоях дворца Синешаля на свет появился мальчик. Роды были легкими, а ребенок — не по-младенчески тихим. Воздух в комнате застыл в напряженном ожидании, пока над колыбелью не начало формироваться свечение. Оно было не желтым, как у Кайдена. Оно было ярким, пламенеющим... Оранжевым.       Над маленьким Лисандером Вальмондом сияла оранжевая карта Времени. Герцог Вальмонд просиял с редким для него выражением чистого, ничем не омраченного торжества. Синешаль смотрел на внука с хищным удовлетворением. Оранжевая карта в их династии! Это был знак. Знак избранности их рода, оправдание всех их поступков.       Элиан, бледный и уставший, улыбался, исполняя свой долг. А Кайден стоял, глядя на сына, и чувствовал лишь ледяную пустоту. Этот ребенок был не его продолжением. Он был символом. Воплощением будущего, которое строили его отец и тесть. Воплощением системы, разрушившей его жизнь. Он смотрел на оранжечное сияние и видел в нем не силу, а печать одобрения на всех своих предательствах.       В тот же вечер, отпросившись под предлогом усталости, он уединился в своем кабинете, достал из потайного ящика латунную шестеренку — ту самую, от их с Лео «метателя семян». Он сжимал ее в кулаке, пока острые края не впились в кожу, как в прошлый раз.       Где-то в этом городе, в нищете и безвестности, жил другой его сын. Ребенок, рожденный в любви и отчаянии. Ребенок без карты, без имени, без будущего. Тейп. И здесь, в золоченой колыбели, лежал его законный наследник. Ребенок, рожденный из долга и расчета. Ребенок с оранжевой картой, чье будущее было расписано по минутам.       Один был его тайной, его болью, его потерянной любовью. Другой — его долгом, его тюрьмой, его публичным позором. Кайден понимал, что отныне его жизнь будет вечным балансированием между этими двумя полюсами. Между наследником, которого он был вынужден любить, и сыном, которого он был обречен никогда не знать.