Красная метка

      Спустя еще тройку лет война, наконец, сорвалась с позиционного тупика с грохотом обрушивающейся скалы. Армия Империи Единого Лика, ведомая фанатизмом и новой, пугающей тактикой своих жрецов, начала массированное наступление по всему фронту. Для жителей королевства, измученных годами лишений, это стало концом привычного мира. Для тех, кто стоял у власти, — моментом истины.       В Зале Военных Карт воздух был густ от страха и пота. Шестнадцатилетний Лисандер Вальмонд уже не просил слова у взрослых — он сам брал. Его юношеские черты заострились, а в зеленых глазах, до боли напоминавших отцовские, поселилась неутомимая холодная ярость. Оранжевая карта над его головой пульсировала ровным, неумолимым светом, отсчитывая секунды до катастрофы. — Они применяют новое оружие, — его голос резал тишину, словно сталь, — их жрецы не просто подавляют волю. Они… заражают её. Солдаты в панике бегут или обращают оружие друг против друга. Это не магия подавления. Это магия безумия.       Он посмотрел на отца. Кайден стоял у окна, его спина была неестественно прямой. Годы войны и внутренней пытки оставили на его лице глубокие тени. В свои неполные сорок он выглядел постаревшим на десятилетие. — Мы не можем сдержать их на широком фронте, — тихо сказал Кайден, не оборачиваясь, — нужно отступать. Собирать силы для контрудара. — Отступать? — голос герцога Вальмонда прозвучал как удар хлыста, — мы отступали три года! Сейчас мы отдадим им половину королевства! Нет. Мы должны найти и уничтожить источник этой новой силы. Их главного жреца.       Их взгляды скрестились — дед, отец и сын. Три поколения Вальмондов, объединённые долгом и разорванные пропастью непонимания. Лисандер чувствовал тяжесть их взглядов на себе. Он был будущим. И будущее требовало не отступления, а тотального ответа. ---       В Каменных джунглях грохот канонады был слышен отдалённым рокотом, но угроза была куда ближе и осязаемее. По улицам рыскали отряды городской стражи, сгоняя последних оставшихся мужчин в «рабочие батальоны». Недовольство, годами тлевшее в трущобах, готово было вспыхнуть открытым бунтом.       На чердаке, превратившемся в командный центр, восемнадцатилетний Тейп Торрен был спокоен. Его рыжие волосы были подстрижены короче, нежели в пятнадцать лет, что придавало ему мужественности, а в зеленых глазах, лишенных теперь и тени юношеской неуверенности, горел ровный свет чистой, нечеловеческой концентрации. Перед ним лежала не карта, а сложная схема, напоминающая нейронную сеть. — Они меняют тактику, — сказал он, обращаясь к Рею.       Тому было семнадцать, и из него получился первоклассный организатор уличного сопротивления. — Их новая тактика… интересна. Она основана на массовом воздействии на лимбическую систему мозга. Это не контроль. Это индукция хаоса. — Говори проще, яйцеголовый, — проворчал Рей, проверяя заточку своего ножа, — можно ли это сломать? — Всякая система имеет уязвимость, — ответил Тейп, — нужно найти передатчик. Оператора.       Его взгляд упал на свежий рапорт с востока. Среди прочих данных там мелькало имя: Наиль с описанием «лекарь проявил необычайную стойкость, организовав полевой госпиталь под огнем», кроме того сообщалось о его спорах с военным командованием. Тейп мысленно поставил рядом с этим именем пометку: «Потенциальный источник внутрисистемного конфликта. Требует изучения».       В это время десятилетний Люциан с испугом прижимался к Эвелин, слушая грохот снаружи. Он всё ещё верил, что его друг «Лис», который всё реже и реже мог навещать его, где-то там, наверху, и что-то делает, чтобы всё это остановить. Он не знал, что «Лис» был тем самым наследником, чьи приказы усугубляли их бедственное положение. Его мир ещё держался на вере в дружбу, которая вот-вот должна была рухнуть.       Востока принёс не просто угрозу. Он обнажил все трещины, все линии разлома, проходившие через семьи, сердца и само королевство. Детство для ключевых игроков этой войны окончательно закончилось. Начиналась битва за выживание, где ставкой были не только их жизни, но и будущее всего, что они знали.